Опекун

Щелк! Руку на мгновение сдавило, и толстая нитка разлетелась в клочья, а Атсуко со вздохом смотрела на огромную тигриную лапу. Которая выглядела ужасно гротескно, особенно если сравнивать с остальным человеческим телом. Будь она хотя бы мальчишкой! А не субтильной девчонкой… с обросшей шерстью. Это же… неприлично! Лапу окутало жемчужное сияние, и Атсуко скептически повертела человеческой рукой. А что теперь делать? Она в тупике, а опекун… - Нет, - голос опекуна прозвучал неожиданно резко и холодно. - Но… - Я сказал, а ты услышала. Все. - Почему?! – девочка вскочила. – Я могла бы… - Ты все сделала правильно: Чуя – хоть и та еще заноза в заднице, но детей старается не обижать, особенно если нет прямого приказа. А вот начни ты сопротивляться… - протянул многозначительно. - А другие? – прямо спросила Атсуко, глядя на него с возмущением. Даже страх отступил, оставляя растерянность и обиду. - Что другие? Ты вообще в их разборках левая, и вряд ли им нужна будет сомнительная малолетка. Коротышка тебя уже забыл. В крайнем случае называешь мое имя, - сказал коротко. – Все, я сказал, - надавил голосом, увидев, что та пытается что-то сказать. И вообще, иди мыться и вали спать, - и окинул взглядом нетронутую пиццу. – И сожри уже эту еду, а то скопытишься, а потом Акира мне мозги выебет! – ее опекун мотнул головой, и как-то подозрительно быстро сбежал. Только хлопнула дверь его комнаты. Когда Атсуко, распаренная после душа, сытая медленно опустилась на постель, пытаясь уснуть. Но в голове вновь и вновь крутились воспоминая, тревожа, и будоража… нет будя Тсукико! Тигрица, ощущая эмоции своего человека рвалась и ревела, готовая рвать и метать. Найти, преследовать, загрызть! Страх человеческий, выливался в звериную ярость. Кого? Зачем? Неважно! Большая кошка металась в комнате, роняя мебель, врезаясь в стены, запертая в человеческом обличии. Человеческом? Она уставилась на тонкие, человеческие руки, такие хрупкие, белеющие в темноте, но различимые острым кошачьим зрением. Скрип двери резанул по нервам, заставляя дернуться. Тсу резко разворачивается, глядя на… Вонючего человека. От которого всегда несло жженной травой* и еще чем-то резким, неприятным… как из этого стакана! Из горла вырвался короткий рык, заставляя Вонючего человека выругаться. - Вот же кошка драная! Не могла подождать немного, а? – вырвалось почти укором, а рука, потянувшаяся было к ней, заставила челюсти многообещающе щелкнуть. – Так, не заставляй меня делать ЕЕ телу больно, - голос жесткий, приказной, заставлял прислушиваться, несогласно фыркать, но слушать. От человека веяло раздражением и усталостью. – Свалишь сама или тебе помочь? – выгнул бровь, глядя спокойно и твердо. Большая кошка, ворча отступила, а девочка мягко осела на пол, глядя на опекуна осовелым взглядом. - На, выпей и спать, - в стакане оказался какая-то разведенная травяная настойка**, с явным алкогольным привкусом. Атсуко недовольно поморщилась, но допила, а после помнила, лишь, как руки немного шершавые из-за бинтов (опять вены резал… иногда ее опекун промахивался, попадая режущей кромкой по ладоням… вздохнула про себя блондинка) довольно аккуратно помогли ей лечь в постель, а дальше чернота… Но учить драться ее все равно не стали. Но зато… - Мелкая, ты с уроками все? – в комнату заглянул Дазай, как всегда лохматый, с влажными после душа волосами. - Да, - Атсуко отложила учебник по истории и потянулась к небольшой коробочке. В последнее время, словно компенсируя свой недавний резкий отказ, опе… нет, Дазай-сан, начал устраивать посиделки над американскими криминальными сериалами, то и дело срываясь то на гомерический хохот, то на ехидные комментарии о тупости то полицейских, то самих преступников. Началось все неожиданно: молодой мужчина просто включил сериал на ноутбуке, пока Атсуко готовила, и сделал достаточную громкость, чтобы она все расслышала. А, когда заинтригованная девочка, просто замерла в почтительном отдалении, просто предложил ей посмотреть кино за ужином. И после ужина… И на следующий день, ведь сезон они не досмотрели, а что там дальше интересно же! Так и повелось. Дазай неожиданно терпеливо дожидался, пока она сходит к репетитору, пока доделает уроки, пока приготовит ужин… чтобы посмотреть очередную серию про бравых сыщиков в ее компании! И Атсуко это нравилось. Единственное, что смущало, это что ей нечем было занять руки. Попкорн, покупаемый под сериал, быстро приелся, закуски после ужина, как-то не шли, а сидеть в одной позе положив руки на колени быстро надоедало. Тогда девочка начала плести из бисера. Точнее, она сначала увидела на какой-то ярмарке сплетенные из бисера вещи: браслеты, колечки, брелоки. Потом случайно услышала разговор двух школьниц ее возраста, рассуждающих о рукоделии на уроках труда. И она решила попробовать. Пусть не сразу, сопя и десятки раз роняя несговорчивые бисеринки, распутывая коварную леску, но плетение все же начало по-своему умиротворять ее, особенно по вечерам, слушая одновременно ехидный голос Дазая и… негромкий рокот, заменяющий тиграм мурлыканье. Как сегодня… Они разошлись спать глубоко за полночь, когда в голову седой стукнула неожиданная мысль: а если использовать вместо швейных нитей леску? Она же вроде покрепче? Не дав себе время передумать, девочка быстро намотала тонкую леску на запястье. В несколько слоев. На мгновение полыхнуло знакомое жемчужное сияние, и Атсуко не сдержала вскрика, когда пластик рассек ей руку. Кажется, даже до кости. Раздался какой-то грохот, быстрое шлепанье босых ног по линолеуму и в комнату ворвался Дазай, взъерошенный, в новой пижаме (ту, изначальную он выкинул, чтобы не напоминала о его позоре!), с ножом наперевес. - Что случилось? – выдохнул он, и изумленно уставился на окровавленную руку. – Какого черта?! – рявкнул, вцепившись ей в предплечье, пытаясь рассмотреть травму. – Ты как это сделала?! Леской? – оттянул прозрачный пластик заставляя ее всхлипнуть. – Нахера?! – в карих глазах была лишь чистая, незамутненная ярость. - Случайно, - прохрипела, дрожащими пальцами распутывая пластиковую нить. – Я думала, что и она порвется. - Так. Зажми вену и молчи, я за бинтом, - оборвал ее объяснения мужчина. – А потом ты мне все-е-е-е объяснишь. И Атсуко вздрогнула от его холодного взгляда. По спине бодро промаршировали мурашки от осознания, что сегодня ей точно достанется. Оставалось лишь надеяться, что не слишком больно. Интересно, а он сильней разозлиться, если поймет, что рана уже почти затянулась?