Переступая Рубикон

Утром Эмма проснулась от того, что её ладонь неприятно жгло. Она не ощущала этого уже довольно давно, а потому даже не сразу поняла, в чём именно дело. Когда же она наконец осознала, что её разбудило, то закусила нижнюю губу. Сон как рукой сняло, а внутри всё сжалось. Сделав глубокий вдох, она медленно поднесла руку к лицу. По телу сразу же прокатилась волна острой боли, и она поморщилась. Когда же болезненные ощущения немного отступили, она чуть приоткрыла глаза и стала аккуратно стягивать перчатку, скрывающую пентаграмму. Во время этого она часто поглядывала на соседние кровати, проверяя, не проснулся ли кто-то из девочек. К счастью для неё, Джиллиан и Паула всё ещё спали, поэтому она могла спокойно проверить метку. Наконец сняв перчатку, она положила её к себе на грудь и принялась осматривать ладонь. Как она и думала, пентаграмма заметно покраснела. Радовало только то, что не началось кровотечение, как часто бывало. Но теперь назревал вопрос: в чём же дело? Ответ нашёлся крайне быстро: Рэй. Вчера он целый день не появлялся, и не трудно было догадаться, куда он ходил, раз у неё так болела пентаграмма. Когда Эмма подумала об этом, у неё внутри снова всё сжалось, но в этот раз ещё сильнее. Нахмурившись, она до боли закусила губу и стала надевать перчатку обратно. Ну вот, опять ей плохо из-за этого демона, опять она страдала по его вине. И всё из-за этой дурацкой метки, которую он поставил ей когда-то давно в детстве. Сейчас ей искренне хотелось избавиться от неё, содрать кожу вместе с мясом, лишь бы не ощущать эту проклятую острую боль, с каждой секундой всё больше и больше пронзающую её ладонь. Но также она понимала, что ничего таким своим действием не добьётся: пентаграмма гораздо глубже, так что свести её так просто не получится. Осознание этого лишь ещё больше убивало, уничтожало её изнутри. Ей так хотелось снова стать свободной, хотелось наконец избавиться от него и его влияния. Хотелось так же, как раньше, улыбаться, гулять с друзьями и есть фисташковое мороженое по вечерам. Но ничего из этого сделать она не могла, так же, как и убрать метку, связывающую её с Рэем, поэтому всё, что ей сейчас оставалось, — это тихо мечтать о свободе и просто надеяться, что боль скоро прекратится. «Ненавижу…» — пронеслось у неё в голове, и Эмма, нахмурившись, впилась ногтями в ладонь, на которой и находилась пентаграмма. Ничего, кроме новой порции боли, она от этого не получила. Наконец надев перчатку обратно, она чуть приподнялась на локтях. Она хотела встать и попросить одного из полицейских отвести её умыться, однако не успела: в этот момент её неожиданно обнял Рэй. Это произошло настолько внезапно, что она даже вздрогнула и замерла на месте. Сердце пропустило удар, а внутри всё заныло. До крови закусив нижнюю губу, она медленно опустила взгляд на него. Он всё так же крепко обнимал её, прижимая к себе. Его лицо выражало неимоверную муку: брови были сведены к переносице, бледные губы слегка подрагивали. Сейчас он особенно напоминал ей котёнка, маленького, слабого, беззащитного, и она невольно поймала себя на мысли, что испытывает к нему жалость. Осознание этого одновременно шокировало и ужаснуло её. Нет-нет-нет, она не должна, она не имела право чувствовать к нему нечто подобное. Он — монстр, забравший у неё счастливую жизнь, а монстры не заслуживали того, чтобы им хоть кто-то сострадал. Только вот Эмма Скайлер не была бы Эммой Скайлер, если бы не пожалела даже самого ужасного монстра. — Ч-чёрт… — тихо, чтобы никого не разбудить, выругалась она и сжала руки в кулаки так, что ногти впились в ткань перчаток. В этот момент Рэй, по-прежнему крепко обнимающий её, неожиданно болезненно простонал. Она из-за этого вздрогнула и недоумённо посмотрела на него. Его лицо исказилось в гримасе боли, и он впился пальцами в её одежду, будто искал в ней поддержку и защиту. Его руки задрожали, и он забормотал что-то нечленораздельное во сне. Говорил он тихо, но даже несмотря на это, она всё же смогла разобрать некоторые слова. Кажется, он звал маму, говорил, что ему страшно. Остальное было слишком неразборчивым, но ей хватило и этого. Сердце неприятно заныло в груди, и она невольно погладила его по тёмным волосам. Он прижался к её руке, едва различимо всхлипнул. Сейчас он был больше похож на простого ребёнка, которому снился кошмар, а не на жестокого и безразличного демона, и потому Эмма в конце концов не выдержала. Наклонившись к нему, она мягко поцеловала его в макушку, как всегда это делала раньше, и ласково обняла. Почувствовав родное тепло, он крепче прильнул к ней, уткнулся лицом в живот. — Эм… ма… Я… люблю… тебя… — неожиданно чётко проговорил он во сне, всё так же не отпуская её. Его слова вызвали у Эммы грустную улыбку. Невольно у неё в голове промелькнула совершенно безумнейшая мысль, что, возможно, она ошибалась в нём и он действительно её любит, однако она быстро отбросила её, вспомнив о том, что совсем недавно он убил её любимого человека и хорошую подругу. Нет, такой, как он, просто не мог её любить. Дабы не думать о всяких глупостях, она решила снова лечь спать. В конце концов, судя по тому, как в коридорах тихо, ещё раннее утро, если вообще не ночь, так что ей стоило ещё отдохнуть. Поэтому, отпустив Рэя, она осторожно опустилась обратно на подушку. Когда она ложилась, то случайно зацепила краем глаза кровать, на которой раньше спала Виолетта. Сердце болезненно защемило, и по венам заструилось ядовитое чувство вины. Оно за считанные секунды заполнило собой каждую клеточку её организма, сдавило тугими тисками грудь. Зажмурившись, она резко помотала головой. Нет-нет-нет, сейчас не время об этом думать. Она уже решила, что обязательно поговорит с Рэем и попытается спасти остальных, но всё это потом. А сейчас — спать.

***

Норман плеснул холодной водой себе в лицо и хмуро посмотрел на своё отражение в зеркале. Выглядел он, мягко говоря, неважно: весь бледный, с синими мешками под глазами. Так на нём сказалась бессонная ночь. Сегодня он не спал особенно долго: искал информацию про тот чёрный знак. Он просто не мог уснуть, не зная, что это и откуда взялось. Правда, к его большому разочарованию, он так ничего и не нашёл. Вообще. В интернете не было абсолютно никакой информации про этот странный знак, ему не удалось найти даже фотографий, хоть сколь-нибудь на него похожих. Невольно во время поисков Норман даже начинал задумываться о том, что, возможно, этот странный знак не принадлежал к их миру, однако он быстро отбросил столь безумную мысль. Он не хотел признавать, что тут замешано что-то потустороннее, считал, что всему есть научное объяснение, даже появлению такого необычного символа. Ему только нужно получше поискать, и оно обязательно найдётся. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Сейчас же он просто пытался собраться. Из-за того, что он целую ночь не спал и просидел за компьютером, у него слипались глаза и болела голова. Мысли вечно путались, комкались в хаотичный клубок и не хотели разбредаться по полочкам. Идти куда-то, тем более на работу не было никакого желания, наоборот, хотелось просто лечь обратно в постель, завернуться в тёплое одеяло, словно в кокон, и крепко-крепко уснуть. Однако Норман понимал, что не мог себе такого позволить. В конце концов, он — полицейский, страж порядка, и ему не положено отдыхать. Поэтому, в очередной раз мысленно тяжело вздохнув, он снова плеснул в лицо холодной водой. На этот раз желаемого эффекта он добился: он хоть немного взбодрился. Глаза перестали так сильно слипаться, а сонливость начала потихоньку отступать. Удовлетворённый тем, что наконец достиг результата, он приступил к привычным утренним ритуалам. Наспех почистив зубы, он наконец вышел из ванной и поплёлся обратно в комнату. Там он пробыл недолго, просто быстро переоделся и направился на кухню, чтобы выпить кофе перед выходом на улицу. Пройдя на кухню, он сразу же включил чайник, а сам сел у окна. Дабы скоротать время ожидания, пока чайник закипит, он стал наблюдать за прохожими, которые постепенно выбирались из своих уютных домов. Кто-то из них спешил на работу, кутаясь в тёплое пальто, кто-то, напротив, неторопливо прогуливался и наслаждался природой. Особенное внимание Норман обратил на одну рыжеволосую девочку. Она весело бежала по дорожке, очевидно, громко смеясь, и её непослушные волосы легко развевались на ветру. Она почему-то напомнила ему Эмму. Эмма… Интересно, как она там? Когда он видел её в последний раз, она выглядела неважно. Её лицо было грустным, а взгляд не выражал ничего, кроме бесконечной скорби и тоски. Отчего-то, когда он представил её, такую печальную и одинокую, его сердце болезненно сжалось в груди. Он даже сам удивился тому, что испытал нечто подобное. Видимо, в последнее время он стал слишком сентиментальным. Для его профессии это нехорошо. «Похоже, это дело и правда свело меня с ума, — усмехнулся про себя Норман, прикрыв глаза. — И всё же… Интересно, как она там? — снова задался он вопросом. — Надо будет сегодня заглянуть к ней и проверить» Вскоре наконец засвистел чайник, и он отвлёкся на него. Подойдя к нему и отключив его, он достал чистую чашку и аккуратно налил туда кипяток. Пара минут ожидания, и он уже снова сидел у окна и пил ароматный кофе. Норман не особо любил этот напиток, на самом деле, но он помогал взбодриться, поэтому приходилось его пить периодически. Благо, расправился с ним он довольно быстро, а потому уже совсем скоро спускался вниз на улицу. Ещё через несколько минут он уже сидел на водительском сидении своей машины и проворачивал ключ зажигания.

***

Весь день Эмма провела, сидя на кровати и тупо глядя в стену. Сил не было ни на что, даже на разговор с кем-то из девочек. Джиллиан несколько раз подходила к ней, обнимала и пыталась растормошить, но ни одна из её попыток так и не увенчалась успехом, поэтому она в конце концов просто оставила её в покое. Рэй тоже особо не докучал. Он вообще весь день не просыпался, даже когда в камере было довольно шумно. Единственное, пентаграмма всё ещё продолжала немного побаливать, но Эмма уже успела к этому привыкнуть, а потому не обращала особого внимания. Тем более, сейчас её волновали куда более важные вещи, чем ноющая метка. Она до сих пор думала о том, как же уберечь Паулу и Джиллиан от Рэя. Весь день она перебирала у себя в голове различные варианты, но каждый из них в конечном итоге отметался. Какие-то казались ей слишком сложными, какие-то — слишком глупыми, а какие-то и вовсе безнадёжными. В конце концов, единственное, что у неё оставалось, — это попросить его съесть кого-то другого. В сложившейся ситуации иного выхода попросту не было, однако она и от этого отказалась, поскольку не хотела жертвовать кем-то другим. Как итог, она только потратила время, но так ни к чему и не пришла. Однако, несмотря на всё это, Эмма не могла сказать, что сегодняшний день совсем уж ужасный. Хотя бы потому, что после обеда к ней заглянул детектив Митчелл. Сначала она подумала, что он лично прибыл за ней, чтобы отвести её на допрос, однако она ошиблась. Как оказалось, он просто пришёл навестить её. Когда она об этом узнала, то сильно удивилась. Ей показалось странным и необычным, что он, полицейский, занимающийся её делом, просто так решил её проведать. И тем не менее, на душе всё равно сделалось по-особенному тепло от этого. Осознание того, что хоть кому-то в этом участке не плевать на неё и её чувства, согревало, дарило надежду, что, возможно, у неё всё не так уж и плохо. А после небольшого разговора с детективом Митчеллом ей и вовсе стало легко и спокойно. Она смогла ненадолго забыть о всех проблемах, трудностях и горестях, просто растворилась в приятных ощущениях. Ей даже было немного грустно, когда он ушёл. Но, к счастью, она быстро нашла, на что отвлечься. Сейчас же она сидела за столом вместе с Джиллиан и бездумно водила вилкой по тарелке. Паула ещё около получаса назад ушла на очередной допрос, поэтому они остались в камере только вдвоём. Они обе молчали, просто смотрели в свои тарелки и не решались начать разговор. Атмосфера стояла тяжёлая, напряжённая. Джиллиан часто поглядывала на кровать Виолетты, такую пустую и одинокую, и периодически закусывала губу. Эмма же вообще старалась никуда не смотреть, только в свою тарелку. Приятные ощущения, оставшиеся после разговора с детективом Митчеллом, к вечеру совсем испарились, и потому она снова чувствовала себя отвратительно. Джиллиан, судя по всему, это заметила, потому как в какой-то момент мягко накрыла её ладонь своей. Эмма из-за этого вздрогнула, но руку не убрала. Напротив, лишь аккуратно обхватила её ладонь пальцами, чуть сжала. Чужое тепло несколько успокоило её, и потому она немного расслабилась. — Знаешь, — после долгой тягостной паузы вдруг негромко заговорила Харрис, — я всё ещё не могу понять, почему это произошло… Всё ведь было в порядке, Виолетта ничем не болела, и ещё совсем недавно она спокойно ложилась спать… А вчера… Она просто не проснулась… — Я… Я тоже не знаю, как такое могло случиться, Джилл… — Эмма до боли закусила нижнюю губу. Ей не хотелось лгать, но она понимала, что по-другому просто нельзя. — Она ведь была такая молодая… Ей оставалось совсем немного, и она бы вышла отсюда… — Джиллиан грустно вздохнула и покачала головой, чуть сжав её руку. — Знаешь, мы все оказались здесь при не самых приятных обстоятельствах, и это нас сблизило. Мы уже представляли, как будем гулять все вместе, когда выйдем из тюрьмы, а теперь… Скайлер тяжело вздохнула и опустила взгляд. Ей совершенно не хотелось продолжать этот диалог, поэтому она решила сменить тему. — Кстати, Джилл, а как ты сюда попала? — спросила она, а после, заметив, как изменилось её лицо, добавила: — П-прости, ты можешь не говорить, если эта тема тебе неприятна… — Нет-нет, всё в порядке, — Джиллиан покачала головой и глубоко вдохнула, нахмурившись. По ней было видно, что всё далеко не в порядке, однако, несмотря на это, она всё же продолжила: — Я… Я убила убийцу моей сестры, — на последних словах она едва сдерживалась, чтобы не зарычать. Она даже сжала тонкие пальцы в кулаки: настолько сильно её разозлило упоминание об этом. — Убийцу твоей сестры? — вздрогнув, переспросила Эмма. Её несколько напугало то, как резко Джиллиан поменялась в лице, но виду она не подала. — Ага, — Харрис кивнула, всё так же хмурясь. — Этого ублюдка оправдали, хотя он сначала изнасиловал, а потом убил мою сестру. На ней живого места не осталось, он её изуродовал… А они… Они сказали, что против него нет никаких доказательств… — она оскалилась, видимо, вспоминая то самое заседание суда, на котором и оправдали убийцу её сестры. В её глазах загорелся огонёк гнева, отчего Эмма снова вздрогнула. — К-какой кошмар… — прошептала она, прикрыв рот ладонью. У неё в голове не укладывалось, как нечто настолько ужасное вообще могло произойти, ведь в её мире за такое любого демона или человека не то что в тюрьму посадили, его бы казнили, а здесь… — Неужели они совсем ничего не нашли? — Да всё они нашли, — Джиллиан фыркнула. — Просто он им заплатил кругленькую сумму, вот они и сделали так, что он вышел сухим из воды. А мне такой расклад не понравился. Меня бесило, что этот ублюдок, убивший мою сестру, вышел на свободу, поэтому я сама совершила над ним правосудие. — Ужасно… — Эмма выдохнула и покачала головой, ласково погладив её по руке. Краем глаза она взглянула на Рэя, который по-прежнему спал на её кровати. Раньше она и подумать не могла, что есть кто-то, кто страдал гораздо больше, чем она сама. Однако теперь она знала, что в этом, населённом только людьми мире, есть человек, который хуже даже самого ужасного демона, ведь Рэй никогда бы не поступил с ней вот так. — Он… Он всегда издевался над моей сестрёнкой… — чуть тише произнесла Джиллиан, опустив голову. Гнев в её взгляде сменился печалью, и в уголках глаз проступили прозрачные слёзы. — Он и ко мне приставал… Часто лапал, докапывался до моего парня, говорил, что мы глупые малолетки… Он был просто ужасен… А моя сестра… Она продолжала с ним встречаться… — она всхлипнула и закусила губу, сжав руки в кулаки так, что ногти неприятно впились в кожу. — Она была беременна на тот момент, когда он её убил… Об этом никто не знал, только я… После этой своей последней фразы она совсем затихла. Больше она ничего не говорила, да и Эмма не спрашивала. Она лишь придвинулась к ней поближе, крепко обняла и прижала к себе. Джиллиан снова негромко всхлипнула, положила голову к ней на плечо и обняла в ответ. Так они и просидели до того момента, пока не вернулась Паула.

***

Рэй проснулся только ночью, когда все в камере уже давно спали. На душе было отвратительно,. Перед глазами проносились картинки из недавнего сна, в носу стоял неприятный запах дыма и горелого мяса. Ему снова снилось прошлое. Снова он видел в кошмарном сне тот роковой день, когда потерял всё, что было ему так дорого. С того момента прошло уже довольно много времени, он вырос, стал взрослым и сильным демоном, но воспоминания до сих пор не желали его отпускать. Сегодня ему снилось то, как его родители, пытаясь его спасти, сами погибли под завалами горящих балок. Вспоминая об этом сейчас, Рэй неприятно поморщился. Сердце болезненно заныло в груди, и он медленно повернулся к Эмме, чтобы хоть как-то себя отвлечь. Она лежала рядом с ним, обхватив плечи руками, и тихонько сопела. Несколько рыжих прядей упали ей на лицо, и он, заметив это, аккуратно убрал их обратно. Пока он делал это, то как бы невзначай коснулся подушечками пальцев её веснушчатой щеки. К счастью для него, на этот раз она никак не среагировала на его прикосновение и просто продолжила спокойно спать. Убрав волосы с её лица так, чтобы они точно больше ей не мешали, он стал просто любоваться ею. Он с нескрываемой любовью разглядывал её золотистые веснушки, непослушные кудряшки и длинные ресницы, слушая мерное сопение. Сейчас ему невероятно сильно хотелось обнять её, прижать к себе и покрыть поцелуями каждый сантиметр её тела, однако он не мог: слишком боялся разбудить. Он ограничивался лишь лёгкими прикосновениями к щекам и волосам, не более. Но даже этого было достаточно, чтобы уже совсем скоро он успокоился и расслабился. Сердцебиение, до этого участившееся в несколько раз, постепенно восстановилось, воспоминания о недавнем кошмаре отошли на второй план, уступив место приятным ощущениям. Рэй утопал в них, наслаждался каждым мгновением, что мог их испытывать. Так, любуясь ею, он пролежал ровно до тех пор, пока не почувствовал голод. Только тогда ему пришлось наконец оторваться от неё, чтобы окинуть взглядом комнату. Он остановился на Пауле, девушке, которая лежала недалеко от кровати Эммы. Она так же мирно сопела, кутаясь в тонкое одеяло. Выглядела она крайне аппетитной. Особенно её душа, такая тёмная и израненная. Невольно Рэй даже облизнулся, разглядывая девушку с головы до ног. Она была идеальной пищей для него. В последний раз окинув её оценивающим взглядом и убедившись, что она точно идеально подойдёт, Рэй наконец поднялся с кровати и направился к ней. Подойдя к койке, на которой лежала Паула, он медленно склонился над ней. Его единственный незакрытый глаз засверкал в темноте, и он хищно улыбнулся. Он приблизился к её лицу и уже было собрался поглотить душу, однако остановился, вспомнив грустное лицо Эммы. В прошлый раз, когда он съел ту девчонку, больше похожую на парня, она расстроилась. Она даже плакала: настолько сильно её ранила эта смерть. Ему не хотелось бы, чтобы она снова чувствовала себя плохо. Однако в то же время он понимал, что ему нужно чем-то питаться. Но убивать кого-то из полицейских она запретила. Так что же делать? «Если так подумать, — начал рассуждать про себя Рэй, — за всё время я ни разу не видел, чтобы они с этой девкой тесно общались. Не думаю, что она сильно расстроится, если я её съем» Решив именно так, он наконец накрыл губы Паулы своими и принялся поглощать её душу.