Тысячеликий Какаши

       — Я делаю только то, в чем уверен, — пытался я объяснить Гаю, почему мы не поперлись вырезать Дото и его ручных снеговичков. — Если я делаю что-то без внятных шансов на успех — значит, я еб… — закашлялся, скрывая мат, — я был не в себе.        — Но мы могли бы попытаться, — размышлял Майто. Все же тяга к приключениям у него была больше, чем у меня и Киное вместе взятых.        — И окончательно опоздать на корабль, — буркнул я. — Забыл, как мы по воде его догоняли?        — Это было весело! — плюхнулась мне на ноги мелкая Коюки.       Ее детская непосредственность начинала меня раздражать.       Возвращаться нам пришлось с черепашьей скоростью. Это еще хорошо, что Казахана попросил нас проводить его всего лишь до столицы Страны Огня, а не до Конохи.        — Как думаешь, что будет с Казахана? — сидя у костра, как-то спросил Гай.        — М-ма. Скорее всего, поселят где-то поближе ко двору, потом как-нибудь отвоюют Страну Снега и будет Казахана должником Страны Огня.       Гай поморщился: — Так и знал! Если бы мы победили Дото, то им не пришлось бы убегать из дома. Если бы ты не струсил…       Проигнорировав последнюю реплику, оперся на колени, как герой Леонова из «Джентльменов удачи»: — Хорошо. Давай подумаем, что могло бы случиться, ввяжись мы все трое в бой на уничтожение? Тяжелые или смертельные травмы, — покачал пальцем, мешая высказаться Гаю, — нет-нет, не наши, а Коюки и Соусецу. Если бы они не погибли у нас на руках, пришлось бы искать врача. Это ты не забывай про Дото, который за сопротивление им смерть пообещал. На корабль безнадежно опоздали, бухта закрыта, нас всё еще разыскивают. Мы премся через горы, так как это единственный выход на большую землю, и нахрен там замерзаем! Либо через горы перешли бы только мы трое, неся с собой два окоченевших трупа.       Остывший Гай пробормотал что-то гадкое в мой адрес и отвернулся к лесу с видом оскорбленной невинности.        — Обзывай, как хочешь, но я от своего не отступлюсь. Мы живы, целы. Заказчик — жив, цел. А что страну проебали, так у нас не было задания пресечь попытку переворота. Но будь у нас та неделя, которую мы потеряли в пути, всё бы могло сложиться иначе.       Гай заинтересовано повернулся и дернул головой, будто сказал: «это ты о чем?».        — Вот у тебя память короткая! Я же предлагал по личной инициативе Дото убить и прикопать где-то в тихом месте. Вы с Киное даже согласились!       Пораженно выпучившись, Гай молча встал с футона и глубоко поклонившись, попросил прощения.        — Хватило бы слова, — но видя, что друг всё так же стоит, прижав руки к бокам, смутившись, фыркнул. — Да простил уже. Простил. Просто пора бы запомнить, что я не люблю геройствовать.        Так не хотелось возвращаться, что мы останавливались во всех гостиницах и горячих источниках, которые были у нас на пути. А к некоторым даже делали крюк. В каком-то городе мы зацепили фестиваль, не помню чего, и, сдуру, не иначе, по-свински нажрались.       К счастью, погрома не устроили, людей не покалечили, и вообще вели себя довольно пристойно, судя по тому, что в себя пришли в номере, а не в камере. Но вот в зеркале мы себя с трудом опознали.       Не из-за фингалов или, упаси Ками, татуировок во все лицо.       У всех троих теперь была одинаковая прическа — полубокс.       Как и все я делал квадратные глаза, вопрошая «Как? Когда?» и «Почему?», но вообще подозревал чья это была идея. Потому что «горшок» Майто оскорблял мое чувство прекрасного на трезвую голову, а его нытье на тему «Я никому не нравлюсь из куноичи» доводило до белого каления.       Вот только непонятно, почему пострижены все. Уговаривали, что ли, за компанию подстричься? А черт его знает, не помню, но очень хотел бы узнать!       Начальство к смене имиджа отнеслось пофигистично, а вот товарищи хохмили на тему шашлыка, считая, что нас обстреляли огненными техниками.       Зато появился повод не показываться Кумико. Встречу с ней я, как и возвращение домой, оттягивал, как мог.