Тысячеликий Какаши

      О себе я не рассказал только то, что раньше был другим человеком. Тайну Васи мне придется унести в могилу.       В ответ на мои откровения, Акеми рассказала о себе и своей семье. Она поздно узнала, что Каджи-сан не участвовал в ее появлении на свет, но на их отношении друг к другу это никак не отразилось. Каджи любил Акеми так же, как родную дочь.       Та история про изнасилование оказалась немного иной, чем я думал: Момои и Каджи не были женаты, а были просто друзьями, когда пьяный мудак отловил Момои и надругался над ней.       Та родителям сказала, но призывать к ответу шиноби было бы самоубийственной глупостью, потому напоив девочку всякими травками, чтобы ребенка убить, об этом никому рассказывать не стали. Вот только Акеми оказалась на редкость живучей и когда живот с ней начал выпирать, а дальнейшие попытки избавиться от ребенка могли бы привести к смерти будущей мамы, Каджи предложил Момои руку и сердце. Если бы он этого не сделал, одинокую молодую мамочку заклевали бы соседи, за то что та «распутница и позор семьи». Никто бы слушать не стал, как оно на самом деле было. Да и на счастье молодой семьи, Акеми получилась вылитая мамочка.       Вот так, мудак-купидон помог Каджи выйти из френдзоны, а Акеми появиться на свет.        — А еще я ненавижу свою бабушку, потому что она меня тоже не любит, — мило улыбаясь, заявила Акеми. — Эта старая гадина била маму в живот, чтобы меня убить.       Присвистнув, сказал:       — Я бы тоже такую бабулю невзлюбил. Так ты не знаешь кто твой биологический отец?       Девушка пожала плечами:       — Мама только говорила, что у него были красные волосы, как у жены Четвертого. Если я его встречу, — сжала кулаки, — он поплатится!        — Поздно уже.        — Эй, еще не стемнело!        — Да я не о времени, — обнял раздраженную Акеми, — Он, скорее всего, был из клана Узумаки, а они почти все погибли на войне.        — Почти все? Мы, обычные люди, не следим особо за тем, что у вас шиноби, происходит.        — Ясно. От всего клана сейчас только Кушина-сан, да два полукровки. Наруто и ты.        — Я не хочу иметь с ними ничего общего!       Из-за того, что Акеми начала злиться, пришлось ее крепче сжать и приласкать, пока не остынет. Она согласилась, что в семье не без урода, тем более, в такой большой, но попросила не рассказывать о ней.        — Скажи, а что стало с тем злыднем, который обижал Киное-куна? — решила она перевести тему.        — Сам толком не знаю, сенсей не рассказывал. Просто уверен, что своей смертью, как говорят, Шимура Данзо умереть не мог. Он был стар, но не развалиной. Такие сами не умирают, обычно им «помогают».       Вернувшись домой я обнаружил Гая и Киное, которые с азартом играли в шоги, будто это не игра для мозга, а «подкидной дурак»! Не став им мешать, поздоровавшись направился к себе.        — Какаши, тебя Минато-сама искал.        — Чего хотел?        — Сам спросишь, — не отвлекаясь от игры, — он просил передать, чтобы ты бегом бежал к нему.       Вздохнув, положил банные принадлежности и прыгнул со двора на ближайшую крышу. Минато меня уже ждал на балконе своего дома, листая какую-то книгу в самодельной обложке.        — Долго же ты, — проворчал сенсей и протянул мне свиток. Не став донимать Намикадзе вопросами, я вчитался и не поверил своим глазам: меня, Киное и Майто сделали одной командой.        — Здесь, — сунул сенсей в руки еще три свитка, — документы Киное, Майто Гая и ваше первое совместное задание.        — Когда выходить? — уныло.        — Еще вчера.        — Чтоб вам плохо спалось, сенсей!       Хмурое выражение лица Минато сменилось ехидной улыбкой.        — И яйца к ногам постоянно прилипали, — дополнил я.       После такого «пожелания» пришлось улепетывать сверкая пятками.       Уже утром мы шагали по дороге к заказчику, которого требовалось сопроводить в Страну Горячих источников.        — Сила Юности! Бла-бла-бля… Сила Юности! Какаши, почему ты такой мрачный?        — У меня личная жизнь налаживаться начала, а меня с вами услали! С чего мне радоваться?!       Киное быстрее сообразил, что меня лучше не трогать, а вот Гай над ухом зудел без остановки. Самоубийца, не иначе!       Но Гай был меньшей из моих проблем, заказчик оказался заказчицей, а караван не товаром в баулах, а школой благородных девиц на выгуле!       Им, понимаете ли, мир показать надо, прежде чем вернуть в родные пенаты. Каждый фургон был оборудован, как комната на одного человека со всеми удобствами, а нам втроем предлагали ютиться в одной маленькой повозке в хвосте.       Что можно сказать о знакомстве с ученицами?       Девки выглядели оголодавшими, потому что плотоядными взглядами шарили не только по мне и Киное, но и по Гаю. А его и в голодный год не всякая куноичи станет рассматривать в качестве кавалера. Я не говорю, что Майто страшный, просто в Конохе он успехом у женского пола не пользуется от слова «совсем», факт.       Впрочем, девчонки тоже красотой не отличались; симпатичные были, но вот таких, чтобы шею можно было свернуть, когда она мимо идет — ни одной.        — Какаши, — затравленно озираясь, прошептал Киное, — они так странно на нас смотрят.       Похлопав товарища по плечу, сказал: — Знаешь, что такое гон у животных?        — Что? — задумавшись, всё же ответил. — Период спаривания, да? … Какаши? При чем тут это? Какаши!