Тысячеликий Какаши

      С порога Кушина попыталась выпытать, как прошло свидание, но услышав, что Акеми не пришла, только и спросила: — Ты все это время ее ждал?        — Не совсем, — потер шею, — спал.       Задумчиво взявшись за подбородок, Кушина отправилась на кухню.        — Может, она не стала тебя будить и ушла? — поставив перед моим носом чашку с салатом, предположила Узумаки.       Надолго задумавшись, помотал головой и объяснил, что в беседке висит колокол из куска жести, и она бы им воспользовалась.       В беседке спали только те, кого нужно было разбудить. Время для пробудки выставляли на сломанных часах, которые выполняли роль декора. В полном варианте та беседка называлась «Ручей утекающего сквозь пальцы времени и место для сна». Но лень укоротила название до «Ручей», и конкурентов на это название у той беседки не откопали ни тогда, ни потом.        — Может, с ней что-то случилось?       Пожал плечами.        — Так узнай! И запомни, все девушки любят внимательных и заботливых мужчин! Не фыркай мне тут, даттебане!        — То есть, Вы хотите сказать, что девушки не влюбляются в тех, кто их игнорирует и в упор не замечает?       Кушина удивленно вытянула шею и слегка дернула подбородком, мол, и что дальше? Ну, я ей в примерах и пояснил концепцию «Чем меньше девушку мы любим, тем больше нравимся мы ей».        — Так не бывает!        — Бывает. Потому Рин крутилась вокруг меня, когда в нее был влюблен Обито, — шумно вздохнув, добавил. — Это я сейчас понимаю, тогда мне и в голову бы не пришло, что Нохара…        — Какой же ты умный, Какаши-кун! — искренне вздохнула Кушина, будто сказала «Вау!».        — Нет. Всего лишь наблюдательный, когда это никому вообще не нужно. И Акеми я-Микк не замечал, а она влюбилась.        — А ты ее любишь?        — Да не знаю я, — пожал плечами. — Знал бы, было бы проще.       Озадачившись этой проблемой, Кушина решила помочь найти ответ. Несколько дней я так ходил к ручью и каждый раз попадал на допрос с пристрастием: «Если не любишь, почему ждешь?», «Ты о ней постоянно думаешь?» и прочие в таком же духе.       В итоге я согласился пойти вместе с Кушиной в магазинчик семьи Акеми и попытаться с ней поговорить.       Как только мы вошли в лавку, многие посетители поморщились и поспешили уйти. Улыбка полноватого мужчины, стоящего за стойкой рядом с Акеми стала натянутой, а у самой девушки — вымученной.       Кушина же, будто и не замечая этого, стала выбирать и советоваться с продавцом по любому поводу.       Когда я сделал шаг ко второй кассе, там где стояла Акеми, заметил, что девушка едва различимо машет головой. Затем она взяла листок для чеков, быстро написала несколько иероглифов, показала мне, и почти тут же его скомкала, спрятав в пояс.       Кивнув, я вышел на улицу. Все это время тихо сидевший на руках Наруто, вдруг отмер:  — Каш, что она написала?        — «Отец запретил. Прости».        — Ей дружить с тобой запретили?       Кивнул.       Кушина вышла вскоре после нас с прозрачным кульком, доверху наполненным рисовыми шариками, напоминающими снежных зайчиков: белый комок, два красных глаза и ушки из двух листиков мяты.        — Я и не знала, что в Конохе есть люди, которые ненавидят шиноби.        — Почему?        — Коноха возникла как поселение шиноби, кроме нас тут не было никого. Простые люди появились позже, когда мы уже не могли сами себя обеспечить.        — Они могли позже «заразиться» идеей, что мы…        — Плохие? Да, верно. Нужно сказать Минато.       Переполошившись, спросил: — И что с ними будет?        — Ничего. Просто за ними будут внимательно следить. На всякий случай.        — А если они обнаружат, что за ними следят? Они же станут хуже к нам относиться!       Кушина все же рассказала Минато, а когда он согласился, что таких людей нужно отслеживать, я предложил сделать иначе.        — Выясните, чем они недовольны. Не будет недовольства — изменится отношение!        — Потрясающая наивность, — раздосадовано буркнул Минато. — Если кидать им подачки, они не перестанут нас ненавидеть.       Сразу после ужина Наруто потащил меня в детскую «иглать», а позже там меня и нашел Минато. Он сообщил, чтобы я собирал вещи.       Кажется, больше всего новости об отбытии в казармы расстроился не я сам, а Наруто. Он рыдал всю ночь и весь день, размазывая сопли и слезы по усатой мордашке.       Даже Кушина расстроилась сильнее, чем я.       А мне снова стало на всё вокруг плевать. Даже на то, что сенсей обещал не отправлять меня туда до семнадцати.