Кузены

***

      Гарольд нашёлся на балконе директорского кабинета приюта только на следующий день. Он смаковал вино из бокала в руке, по глоточку, и с задумчивой улыбкой на лице наблюдал за вознёй детей в песочнице, за их робкими попытками познакомиться, за первыми несмелыми совместными играми. Кажется, он был доволен. Но была у него на лице и тень какой-то задумчивости…       — Ты снова сбежал от журналистов, — со вздохом из-за неудавшейся маленькой мести, констатировал Томас, тоже выходя на балкон. Оперевшись руками на перила, он тоже посмотрел вниз, на детей. Эх, если бы в своё время кто-то так же озаботился его собственным благосостоянием… Многое было бы иначе. Но он не стал бы тем, кем стал.       — Дафна и сын хотели покрасоваться перед ними, и я не стал мешать. Моё присутствие их затмевает одним только именем, — усмехнулся Гарольд мыслям. Некоторое время на балкончике висела тишина, пока мужчины наблюдали за вознёй малышей, под контролем Луны. Но Поттер всё-таки нарушил тишину: — Странное чувство, правда? Будто делаешь что-то по-настоящему правильное, но заканчивая работу, ощущаешь опустошённость, будто это конец не дельца, а конец чего-то большего…       — Работы всей жизни? — предположил Томас. Он и сам чувствовал что-то, что не мог объяснить словами. Было чувство, что приют — первое стоящее дело за всю его длинную жизнь. Было ощущение, что всю жизнь шёл именно к открытию приюта или что это событие и было смыслом, целью его жизни. А раз цель исполнена, то и жизнь, как бы, теряла смысл. Что, конечно же, было не так. Вот он и понял, о чём говорил Гарольд: действительно, странные чувства. Поттер тоже кивнул. — Работа у тебя только начинается, — усмехнулся Томас без тени сочувствия.       — Это верно, — вздохнул Поттер. — Верно. Станешь крёстным отцом моей младшей дочери? — внезапно спросил он, поворачиваясь лицом к бывшему врагу и лукаво улыбаясь. Лорду Гонту потребовалось несколько мгновений на осознание, прежде чем он проявил заинтересованность и удивление:       — У тебя кандидатов — целая община, а ты бывшему врагу предлагаешь. Тебе не кажется, что это безумие?       — Безумие предлагать такое кому-то одному из друзей, — скептично фыркнул Поттер. — Ты — странный выбор. Но его примут легче. Когда Драко стал крёстным отцом Шарлотты, на меня половина общины обиженными с год ходили, потому что я в крёстные выбрал не их. И то, я именно его попросил, потому что до этого Драко восемь лет на меня дулся за то, что крёстным сына я назначил не его. — Гонт расхохотался в голос, привлекая внимание Луны и детей. Вот они, проблемы наличия множества друзей и доверенных лиц.       — Зато потом Малфой надувался от гордости. Помню, он и по британскому министерству магии тогда вышагивал так, будто ему орден Мерлина первой степени вручили, — припомнил Томас. Это ещё Гарольд не знал, что сотни людей ставки делали на то, кого же он выберет в крёстные отцы первой дочке. И сейчас в его общине наверняка происходило то же самое, но этого Гонт наверняка не знал: слишком занят был в последние дни.       — Он же Малфой, — пренебрежительно фыркнув, согласился Гарри. — Так что, согласен? — уточнил он.       — При одном условии, — кивнул Томас. Поттер заинтересованно на него посмотрел, и он не стал тянуть кота за причинное место. Ему было даже интересно, на что готов был тот пойти, чтобы заполучить его в крёстные отцы для младшей дочки. А цена у него была и немалая: — Ты дашь мне разрешение приударить за Дафной…       Гарольд поперхнулся вином, закашлявшись, и едва не свалился с балкона третьего этажа. Вероятно, свалившись, он свернул бы себе шею и мир долго разрывался бы от желаний убить Томаса или сделать его всеобщим героем. Но Лорд Гонт не хотел заменить собой бывшего врага на мировой арене, а потому придержал Гарольда и благодушно похлопал его по спине, помогая прокашляться. Он мужественно игнорировал ошеломлённо-насмешливый взгляд зелёных глаз…

***

      — Гарри, объясни мне, что происходит? — Дафна ворвалась в его кабинет, как всегда без стука и предупреждения. Чтож, за много лет Гарольд успел привыкнуть и не к такому. Его отрывали от дел так часто, что не понятно было вообще, как он что-то успевал. Хотя на этот раз он просто лениво перебирал приглашения на различные научные и не только съезды. Отвлечься он был даже рад. Но вчитываясь в очередное письмо, только и сделал, что вопросительно промычал:       — Мм?       — Сегодня тёмный лорд подарил мне редкие цветы, — уведомила брата Дафна, поджимая губы просто от непонимания причины произошедшего. — Я подключила Гермиону, и мы узнали, что эти цветы растут только в горах, там, где обитают дикие драконы. Обычно эти цветы и растут в их гнёздах, а цветут, когда драконихи откладывают яйца…       — Ты хочешь сказать, что Гонт сразился с драконом, чтобы нарвать тебе цветов? — весело рассмеялся Поттер, пришедшей на ум картинке ползущего по-пластунски Томаса, пытавшегося незаметно подобраться к гнезду и цветам. — О, да он романтик. Это нужно ценить. — Гарольду стало весело, хотя он был удивлён: не ждал такого необычного поступка от Гонта. Как-то в его духе были скорее полные официоза и роскоши знаки внимания, а не букеты диких горных цветов, за которые ещё и повоевать нужно. Правда о том, что с драконами можно было договориться на змеином языке, Поттер не стал говорить сестре. Зачем портить впечатление от и так крайне необычного поступка Гонта?!       И ведь нашёл же способ не только впечатлить, но и зацепить девушку из рода Поттеров с первого раза! А ещё его, Гарольда, пройдохой называли…       И ведь он видел: Дафна готова была благосклонно принять неожиданные ухаживания Томаса. А ведь простые маги и родовитые аристократы, в том числе королевских кровей, опасались подходить к ней, даже имея наглость рассчитывать на одобрение ухаживаний со стороны главы её рода.       Пф! как будто он мог бы одобрить в женихи кого-то их сорта!       «Фурия Поттер» — как Дафну называли за глаза — готова была сглазить любого мужчину, пытавшегося даже просто с ней заговорить. Но бывший Тёмный Лорд, потомок самого Слизерина и действующий Серый Кардинал магической Англии — дело совсем другое. То ли это льстило её самолюбию, то ли её был достоин только кто-то равный её брату, то есть Гарольду. А равный Поттеру-старшему был известен только один человек на весь мир…       — Не нарвал. Он их выкопал и подарил мне живыми, — уточнила Дафна, — в горшке. — Поттер готов был расхохотаться в голос, чем и выдать себя. Впрочем, он и так себя выдал, а может, просто сестра его слишком хорошо знала: — Гарольд Джеймс Патрик Николас Поттер! Я же по улыбочке твоей сальной вижу, что ты в курсе происходящего. — Гарри издал глухой смешок и постарался придать лицу постное выражение.       — Терпи, сестра, — наигранно скорбным голосом попросил он. — Мне пришлось пожертвовать тобой во имя мира в общине. — Гарольд гордился собой, ведь он даже не солгал и не преувеличил! Если бы Томас не согласился стать крёстным отцом его младшей, ещё не рождённой, дочери, ему пришлось бы попросить об этом кого-то из общины, и мирные деньки на этом благополучно кончились бы. Конечно, он мог попросить восемнадцатилетнего сына или кого-то из старших крестников, но… хотелось кого-то более опытного, постарше. — Это вынужденная мера и…       — Ладно, — медленно произнесла Дафна, прерывая игру брата. — А что мне делать-то?       — Как что? — картинно удивился Гарри, подпрыгнув в кресле. — Поблагодарить благородного рыцаря поцелуем, разумеется. Он же жизнью рисковал ради того, чтобы усладить твой взор этими цветочками!       — Всё шуточки шутишь? — холодно процедила вмиг утратившая благодушный настрой Мисс Поттер. — Но-но, посмотрим, кто будет смеяться последним… — И, смерив брата прищуренным взглядом обещающих невзгоды глаз, она гордо вздёрнула подбородок и, стремительным шагом покинув кабинет, на прощание громко хлопнула дверью.       Гарольд тут же откинулся на спинку кресла и, засмеявшись, произнёс в пустоту хитро:       — Ну, конечно же, смеяться последним буду я. Как будто хоть раз было иначе, — фыркнул он. — Не будь я — Поттер.

***

      Полгода спустя…       — Ну что, Шурин, не ожидал такого подарка от жены? — насмешливо поинтересовался Томас. Полчаса назад его собственная жена заявила, чтобы он выбирал: либо она, либо его возлюбленный патефон. И, зная истинно поттеровский характер супруги, Лорду Гонту пришлось выбрать: патефон ныне покоился на дне морском, а в его доме играл тяжёлый рок. Чтобы хоть как-то возместить себе моральный ущерб от потери близкого друга, он и отправился к Гарольду… Ну, чтобы хоть кому-то из Поттеров нервы потрепать. Гарри пребывал в странном меланхоличном состоянии, но зятя принял как родного. — Ты всё: «вторая дочка то, вторая дочка сё…» — передразнил Гонт Поттера. — А Флёр тебе раз и тройню…       Гарольд смотрел на невидимую точку в стене неосмысленным взглядом. Да, от такого сюрприза, который не смогли предсказать ни магловские, ни магические методы, он никак не мог прийти в себя…       Но это не значило, что он разучился связно мыслить и язвить:       — А ты от своей такого ожидал? Только женился, а моя сестра сразу двух твоих наследничков в себе носит! — Гарольд и Томас переглянулись и понимающе, совершенно одинаково тяжко, вздохнули. В повисшей тишине, кто-то очень нервно и даже убито засмеялся:       — Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха-ха, — раздавалось гулко в тишине…       Да, это Поттер смеялся последним…

ЦЕНОК