И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

18-19.09.300 ПЗЭ (приблизительно), Планета Солтклифф, система Солтклифф Когда Джосс услышал о том, что в Палате Павших ожили мертвецы, он надеялся, что этим все и ограничится. Не ограничилось. Бойцы Первой планетарной армии Солтклиффа уже вторые, третьи или четвертые сутки отбивались от бесконечного потока нежити, прущего на них по зараженной равнине со стороны Солт-сити. Джосс до сих пор старался не показывать страха на лице — хотя, казалось бы, какой в этом смысл? Сквозь стекло шлема тяжелой боевой брони с защитой от радиации все равно ничего не было видно. Он вспомнил, как похолодело внутри, когда его взору впервые открылись равнины, до самого горизонта покрытые миллионами бегущих к стенам крепости мертвецов. Тогда часть его разума кричала, что их не может быть настолько много, да и вообще такого быть не может, но глаза видели миллионы и миллионы восставших трупов — и он предпочитал верить глазам. Где-то там, где располагался погибший город, все это время загорались какие-то синие вспышки — и каждый раз после этого натиск нежити усиливался. Видимость после «Каскада» сильно ухудшилась и им приходилось больше полагаться на датчики (те, что еще работали при таком уровне радиации) и сенсоры, чем на собственные глаза. Хотя, будь его воля, он бы вообще не выглядывал на ту сторону стены. Слишком уж многие прорывались сквозь даже такой плотный огненный заслон. И среди них было немало тех, кто встретил смерть в вестеросской силовой броне или доспехах едисоловцев — теперь уже было неважно, перешли они на сторону восставших или же сражались с ними до последнего, пока не угодили под ядерный взрыв. Сейчас все они наступали общим фронтом. Несколько раз он даже замечал военную технику, сгоревшую, изломанную, разбитую — но каждую такую машину все равно тащили к стенам десятки оживших мертвецов, словно надеялись пустить их в дело. Могло ли все закончиться иначе? После бесконечно долгой бойни Джеймс считал, что нет. Финал мог быть только таким. Железнорожденные по определению были предателями. Даже мертвые. Поток мертвой плоти стекался к стенам Покинутой со всех сторон и могучие крепостные орудия пели свою боевую литанию, не замолкая, пытаясь осушить своими смертоносными боеприпасами море нежити. Они давно пристрелялись — и миллионы поднявшихся трупов не могли даже подойти к стенам, исчезая в никуда. Солдаты Джосса не скрывали своего облегчения, когда впервые убедились, что мертвяк, разорванный фугасом или испарившийся от прямого попадания плазменной струи, не восставал во второй раз. И что у нежити ничего подобного не было. Все их вооружение подбиралось с улиц и в разрушенных казармах — в основном, легкое стрелковое оружие (большая часть которого была испорчена атомным огнем), несколько пехотных минометов… И, собственно, все. У большинства атакующих было либо одно холодное оружие, либо вообще ничего. И если кто-то все же добегал до стен и начинал карабкаться наверх… Вот их и встречала Первая планетарная. Тридцатиметровые стены внешнего периметра обороны Покинутой крепости были выстроены на совесть. Даже при подрыве пятимегатонной ядерной бомбы в на дистанции в километр ударная волна и последовавший за ней огненный шторм не заставили бы эту чудо-стену даже треснуть. И все подходы к ней простреливались насквозь множеством орудий всех видов и калибров, способных разнести на атомы несколько полнокровных армий. Чего уж говорить о толпе оживших мертвецов. Джосс знал, что они не пройдут. — Не тратьте боеприпасы зря! Подождите, пока твари подойдут на дистанцию прямой наводки — и жарьте из всех стволов! — пришла очередная команда, которую сквозь треск помех с трудом удалось разобрать. Спустя сутки (или больше) после взрывов «дистанция прямой наводки» резко сократилась — от дыма пожаров и поднятого в воздух пепла солдаты даже не могли понять, день сейчас или ночь. Но целей было так много, что они могли стрелять с закрытыми глазами и снятыми прицелами — и все равно ни разу не промахнуться. Если даже выстрел пройдет мимо ближайшего мертвеца, тот, кто находился слева, справа или сзади, тоже был подходящей мишенью. И это все продолжалось и продолжалось, час за часом, день за днем. Орудия гремели и вспыхивали, уничтожая врагов десятками и сотнями тысяч, а Джосс молился, чтобы неведомые силы, поднимавшие мертвых, наконец-то махнули рукой на это дело и перестали забрасывать мертвечиной их многострадальную крепость, убедившись, что взять ее невозможно. Но Тьма не успокаивалась. На смену миллионам тех, кого они разрывали и испепеляли, приходили десятки миллионов — и тоже бежали к стенам. А те немногие, что добегали, принимались карабкаться вверх, забираясь друг на друга. Никто из командиров не мог посмотреть на тактический экран без содрогания. Потому что «вражеским» цветом была окрашена вообще вся планета. И стереть этот окрас они никак не могли. — Мечи к бою! — услышал он через вокс крик командира полка. В который раз уже нежить добралась до верха стены. — За Семерых! За Вейл! ВПЕРЕЕД!!! «Как будто нежить испугается нашего боевого клича…» Увы, но она не испугалась. Она вообще ничего не боялась. Они лезли наверх, а Джосс и его бойцы рубили и расстреливали их тысячами. И когда натиск ослабевал, когда очередную волну удавалось сбросить с края стены, вперед выдвигался взвод огнеметчиков и старательно выжигал «живую» лестницу из мертвечины, по которым их собратья карабкались наверх. При этом часть этой массы еще шевелилась. Просто поразительно, как им в таком количестве удавалось преодолевать барьер из чистого огня, создаваемый лазерами, плазмой и снарядами калибром больше человеческого роста! И эта битва все не заканчивалась и не заканчивалась… Никто уже не думал о том, чтобы, как в самом начале, сменять своих товарищей, чтобы те могли отдохнуть и дезактивироваться. Некогда им было теперь отдыхать. Твари наседали на все трое ворот — и между ними тоже наседали. В лучшем случае Джоссу удавалось передохнуть минут десять — или около того. Само время будто бы остановилось. И его течение можно было определить лишь потому, что небо с каждым часом становилось все темнее. Капитан чувствовал себя настолько вымотавшимся, что готов был пристрелить кого-нибудь за час хорошего сна. Но если бы он это сделал, ему пришлось бы трудиться и за себя, и за убитого. И он понятия не имел, когда эта волна смерти, наконец, иссякнет. Восставшие трупы наседали и наседали, освещая себе дорогу ярко-синими глазами, и старались убить живых всеми доступными средствами. И те, кого им удавалось заколоть, застрелить, загрызть или просто столкнуть с края стены, через несколько минут возвращались в битву уже на другой стороне. Он не мог даже переброситься добрым словом или крепкой шуткой с кем-нибудь из товарищей во время недолгих передышек. Он вообще не видел в этом никакого смысла, когда под светом прожекторов и лазерных прицелов все пространство вокруг крепости кишело нежитью. Повсюду светились синие глаза, а у восточных ворот с внутренней стороны стены валялась трехметровая груда изрубленного и горелого мяса — те, кто сумел забраться наверх. И это несмотря на то, что чистильщики с огнеметами регулярно делали «уборку». А сколько их еще было по ту сторону? Никто не имел ни малейшего представления о том, что будет дальше. Они держались, но до победы оставалось бесконечно далеко. А число убитых… вернее, уничтоженных противников было таким, что теряло всякую значимость. Тем более за упокоенными врагами шли миллионы новых, не желавших оставаться мертвыми. — Мужайтесь, воины Вейла! Мужайтесь! Рассвет придет! Железнорожденные продали свои души Тьме, но Покинутая выстоит! — ревели мегавоксы над центральным бункером. — Нас не победить! Пусть все твари вернутся туда, откуда поднялись! С неба ударила новая ярко-синяя вспышка — враг высвободил новые силы, скрытые покровом тьмы. И новая масса мертвечины со скрежетом и воем бросилась на стены. И каждый из защитников Покинутой снова принялся поливать огнем нескончаемую орду. — Жгите их, парни! Жгите всех, кого видите! Следующие несколько минут вокруг было так ярко и громко, что он почти не видел и не слышал хода битвы… Но постепенно батареи снижали темп огня — кто-то экономил боеприпасы, кто-то просто не хотел убивать перегревшийся ствол. Но мертвецов они все равно не остановили. Они наседали с немыслимым для тех, кто еще мог дышать, упорством, и сотни тысяч уже карабкались по стенам. И Джеймс не понимал, откуда их вообще взялось столько? Даже если нежить смогла поднять всех, кого убил генерал, они, кажется, уничтожили их всех даже не по одному разу. Конечно, были на планете и другие материки — но как можно было поверить в то, что мертвечина пешком доберется от владений тех же Сандерли до Покинутой в течение суток за тысячи километров? — Они уже здесь! Отправьте их обратно в Пекло! Резня была жесткой и беспощадной — как и все предыдущие. Каждый, кто дожил до этого момента, мог теперь называть себя видавшим виды ветераном — и неважно, кем он был до Апокалипсиса. Никакие полученные ранее навыки не могли подготовить их к такому. Все эти десять лет они вычищали подпольщиков и давили мелкие мятежи, но какими бы фанатиками ни были грейджоевские недобитки и безумные жрецы, поклоняющиеся космосу, по сравнению с ордами нежити они были никем. Эти твари не боялись, не отступали и не уступали. И нет врага страшнее того, кто не ведает страха. И с каждым ударом сердца им становилось все тяжелее. У нежити не было тяжелой артиллерии и взрывчатки, но на их стороне была, можно сказать, сама планета — и окутывавшая ее радиация. Стоило кому-то из вихтов хоть немного повредить герметичный скафандр одного из защитников Покинутой — и он через некоторое время начинал кашлять кровью в шлем. А потом его глаза становились синими. Но никто не бежал, никто не отступал, никто не кричал, что все пропало. Даже когда убитые собратья вставали снова — выжившие добивали их так же безжалостно, как и лезущих по стенам врагов, пропущенных артиллеристами. И все же… Эта волна атакующих оказалась слишком сильной. Враги лезли со всех сторон, локализовывать участки прорыва им было банально некем. А еще Джеймс понял, что твари каким-то образом научились координировать действия между собой! И теперь окружали их самих, а не наоборот, как раньше. И от укреплений артиллеристов потихоньку отрезали. Конечно, никто из проектировщиков и строителей не предполагал, что им придется отбиваться от сотен миллионов оживших мертвецов — но кто в здравом уме мог представить такое? И кто, будь оно все проклято, командует этой ордой? — РАССВЕТ! РАССВЕТ! Капитан поначалу не понял, что означает этот крик. Но через несколько секунд его повторяли уже тысячи голосов. Какой еще, спрашивается, рассвет? После всего, что они здесь взорвали и сожгли, увидеть восходящее солнце Солтклиффа с поверхности планеты удастся, в лучшем случае, через несколько лет. Но они увидели — сверхтяжелый танк «Рассвет» Четвертой бронемобильной дивизии, который шел в бой первым, ведя за собой еще несколько своих собратьев — и сотни танков поменьше, выехавших вместе с ними из потайных ангаров под ближайшей скалой, куда мертвецы почти не лезли. — ЗА «РАССВЕТАМИ»! СТОЯТЬ НАСМЕРТЬ! И оставшиеся в живых защитники крепости с ревом навалились на прущую со всех сторон нежить. Конкретные приказы — кому где стоять, из чего куда стрелять — давно прекратились, осталось лишь «бей всех, пока можешь». Но этого было достаточно. Лезвия расчленяли восставших мертвецов одного за другим, отсекая им руки, ноги и головы, мощные лазеры жгли их сразу десятками, а напор их резко ослабел, когда во фланг орде врубились многобашенные танки, поливавшие мертвую массу из всех стволов. А на броне сидели тяжелые пехотинцы с ранцевыми огнеметами, дожигавшие тех, кто попадал под болтерные очереди или под гусеницы машин. И они уже готовы были отбить внешний периметр обороны, не дав вихтам добраться до механизмов открывания ворот — на случай, если кто-то из них еще помнил, как с ними обращаться. — Отбросьте их! Вперед, солдаты! Мало-помалу их орда редеет! Вперед! У нас почти получилось! — ПОКИНУТАЯ СТОИТ! Должно быть, Тьма подняла не только тех, кто погиб на планете за последние дни — но и вообще всех, кто когда-либо жил на ней. Но они ведь смогут уничтожить их всех? Смогут ведь? — Капитан… Там что-то… Джосс не дослушал. Прямо у него на глазах разорвалась сама ткань пространства — и возникла трещина, чернее самой ночи. И страшная дрожь охватила солдат. В самый неподходящий момент в битву вмешалась третья сила. Легенды Железнорожденных рассказывали о кракенах варпа, что живут по ту сторону реальности и лишь иногда пролезают на эту — когда чуют кровь и смерть. Именно такая тварь и возникла из разлома. Три чудовищных щупальца заколыхались в воздухе — сминая и живых защитников, и мертвых атакующих. И еще оказавшиеся у них на пути ворота. — О, Дева Милостивая, во имя Семи-Кто-Есть-Один, это еще кого они вытащили из загробного мира? — Что это за тварь… — Это кракен! Отходим! Отходим сейчас же! Щупальца вгрызались в металл ворот и разрывали их. Ворота держались из последних сил — но проделанной бреши было достаточно, чтобы мертвецы ворвались внутрь… И темноту нарушило свечение тысяч маленьких синих огней. — Отходим! Отходим на вторую линию, пока эта тварь нас не сожрала! В тыл мертвецам врезались «Рассветы», прошедшие в опасной близости от разлома — и почти половине танков удалось проскочить. Но их выстрелы, казалось, вязли в массе мертвой плоти. Как и сами машины, которые облепляли тысячи ходячих трупов, подпираемые сзади еще десятками тысяч. Новые ярко-синие вспышки у самых стен — и новые сотни тысяч мертвецов стали перебираться через них. Артиллеристы, поняв, что им уже не спастись, отстреливались до последнего, не щадя ни стволов, ни боеприпасов. Но конца и края мертвой волне не было. — ЗА ПОКИНУТУЮ! ЗА ВЕЙЛ! ОТХОДИМ КО ВТОРОЙ ЛИНИИ! УКРОЙТЕСЬ ЗА ТАНКАМИ! Они спускались со стен и сразу схватывались в рукопашной с морем синеглазой нежити, пытаясь пробиться ко второй стене — пока у них еще был на это шанс. Капитан Джосс Джеймс за эту смену зарубил своим вибромечом ровно тридцать семь вихтов. Тридцать восьмой сумел сбить его с ног. В следующую секунду в его тело вцепились две сотни неживых рук. Которые не дали ему встать, пока его глаза тоже не засветились. Тогда он поднялся на ноги и снова побежал к стене.