И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

17.09.300 ПЗЭ, Планета Одинокий Светоч, система Одинокий Светоч Десять лет. Десять лет Гилберт жил совершенно один. Десять лет… или около того. Он не считал. Поначалу ему было не интересно, а потом он просто сбился — погода все время была одной и той же, а во время долгих буранов он не мог даже отличить дня от ночи. Раньше пытался, конечно… Пока не понял, что это бесполезно. Если бы его встретил кто-то из тех, с кем они знались раньше… Он бы поднял его на смех. И Гилберт хорошо его понимал. Лорд великого дома, правящего звездной системой, десять лет прятался в ледяной глуши Полярного океана совершенно один, без единого присяжного топора. Но тогда они были очень глупы. Все они были. Особенно лорды и прочая знать. Гилберт сам выбрал эту жизнь. Отшельничество стало для него лучшим способом разобраться в себе и раскаяться в своих ошибках во время Восстания. В отличие от большинства его соратников, будь то зеленые юнцы, опытные налетчики или умудренные опытом седобородые флотоводцы, он сумел пережить Арборский кошмар, где Железный Флот встретил свою гибель. Следующие несколько месяцев его жизни были полны хаоса. Драккар «Одинокий Ветер», которым он командовал, в буквальном смысле разваливался на ходу. И его команде потребовались все силы, решимость, смекалка и помощь Пустотного Бога, чтобы дотащить эту груду хлама, которая когда-то была военным кораблем, до Одинокого Светоча. Они все же добрались, но их страдания на этом не закончились. Едва они вышли на орбиту родной планеты, как из варпа вышла эскадра лоялистов. И им было некуда бежать. Да и не на чем. Других кораблей Железнорожденных в системе не было. И тогда Гилберт отдал своей команде последний приказ. Тот, кто желал умереть на палубе своего драккара, мог остаться здесь. Остальным он велел спуститься на планету в капсулах — и жить дальше. Или ждать возможности отомстить. Из ста с лишним членов его экипажа около половины выбрали смерть в пустоте. Остальные полетели на поверхность — и скрылись в пространствах самой негостеприимной планеты в Галактике, которую даже Железнорожденным не удалось приручить. Сам он выбрал необитаемый материк как можно дальше от населенных мест. Хотя таких мест здесь было более чем достаточно. Все население Одинокого Светоча составляло двадцать пять миллионов человек — и Гилберт понимал, что сражаться бесполезно. Наземники просто уничтожили бы их всех с орбиты. Вместо этого он предложил захватчикам другой выбор. Себя. Предложил взять его живым или мертвым. Одного. Без охраны, без армий, без техники, без флота. Они согласились — и направили сотни воинов в красно-белой силовой броне, которые должны были его выследить. Ни один из них не выжил. Одинокий Светоч очень не любил незваных гостей. Место, которое ночью могло сковать морозом под сотню градусов ниже нуля, днем превращалось в пекло, где из-под земли хлестали раскаленные вулканические газы. Множество опасных хищников и травоядных, но не менее опасных гигантов, неуязвимых для ручного оружия и легко выходящих из себя, если кто-то пытался это выяснить. Растительность, большая часть которой была смертельной, если не знать, как нейтрализовать яд при готовке. А он был вооружен не только знанием о родном мире. Координаты многих схронов были известны только семье Фарвиндов — и они очень помогли ему выживать все эти годы. В отличие от наземников. После того, как целый батальон завалило в обрушившейся пещере, они ненадолго успокоились, а потом снова принялись его искать. Пока два тяжелых транспорта не разбились друг о друга, влетев в мощный циклон. Тогда они отстали от него уже окончательно. С тех пор Гилберт много лет не видел ни одного живого человека. И сегодня, взобравшись на вершину айсберга, посмотрел сверху вниз на преследовавшего его зверя. Гигантская полярная выдра, которой он дал имя Виктарион, таскалась за ним последние десять восходов Светоча. Честно говоря, такая настойчивость его немного забавляла. Пару раз он тыкал в двенадцатиметрового монстра электрогарпуном, но он каждый раз возвращался. Наверное, и правда голоден… или просто слишком туп. Совсем как бывший лорд-капитан, в честь которого он и получил свое имя. Гилберт продолжал думать о том, что ему сделать с этой выдрой: то ли прибить и съесть, то ли пусть пока ползает — когда его ослепила ярчайшая вспышка. Первой его мыслью было: «Бомбят. Вот мне и конец». Должно быть, наземники, отчаявшись отыскать его живым, решили сжечь всю поверхность. Но спустя два-три удара сердца лорд Фарвинд внезапно понял, что свет исходит не сверху, а снизу, из покрытого ледяной коркой океана. Это была не вспышка взрыва. Это был… какой-то светящийся шар, повисший над ледяной равниной. И Гилберт вдруг вспомнил слова, которые Фарвинды передавали из уст в уста, заучивая их наизусть и не вникая в их смысл. Он и подумать не мог, что когда-нибудь увидит подтверждение этих слов воочию. — И узнаешь ты, что Долгая Ночь возвращается, ибо есть Маяк Света — последний вестник возвращения Великого Врага… — с придыханием произнес Гилберт слова, передаваемые десятками поколений. — Узрив явление Маяка, забудь ты распри все, подними оружие и предупреди всех, ибо Враг уже здесь… Именно в этот момент Виктарион развернулся и побежал прочь. А затем нырнул в ближайшую прорубь. Умный, ничего не скажешь. — О, Господь Пустотный, почему сейчас? Почему? Мы совсем не готовы… А Маяк, построенный на этой безжизненной планете в незапамятные времена, продолжал разгораться все ярче и подниматься все выше, за границу атмосферы. — Вставайте же воины, вставайте под свет Маяка против надвигающейся Тьмы…