Ужас Багрового Замка

      Эш, он же — Барон Ашез (Барон Прах), украл мишку Гамми у Маршалла, обменял его на волшебную живую ветвь вишни у Колдуньи Марьи. Посадил её на холме близ Конфетного Королевства, а вокруг возвёл Багровый Замок, который скрыл чарами невидимости. Сие древо — как один гигантский магический аккумулятор, впитывало мощь эмоций и переживаний и преобразовывало их в чистую живительную эссенцию. Посаженное на пересечении лей-линий, его мощь укреплялась с каждым Великим событием. Таким, как например — Алый Звездопад. Обратить всю эту мощь на останки человеческого мальчишки, и ничто уже не покажется невозможным. Его душа будет возвращена в той же форме, какой она покинула тело, отбрасывая все сущности своих перерождений. Оставалась ещё одна проблема — плоть. Слёзы циклопа могли исцелять любые ранения, однако лишь только у живых. У него были где-то запрятаны закрома волшебной крем-плоти, кою если нанести на обрубок отрубленной конечности — та сразу вырастала как новенькая. Маршалл потратил много сил, и применил все свои навыки, дабы выпытать у циклопа местонахождение тайника.       План был прост: заманить в Замок сильнейших эмоционально-неустойчивых существ и создать для них среду, в которой те будут подпитывать живое древо своими эмоциями. Радость, веселье, драма, и счастье — вот какими были условия Маршалла. Он не хотел заставлять друзей страдать ради лишней энергии. Их настоящие тела Эш погрузил в искусственную кому, а души преобразовал в плотские проекции, кои не смогут покинуть Багровый Замок.       Всё пошло наперекосяк, когда оба вампира посмотрели на счётчик энергии, и осознали, что веселье не так уж и хорошо подпитывает древо. Маршалл пытался убедить его, что он применит куда больше усилий, что в более радикальных методах нет причин, однако Алый Звездопад приближался, и Эш нарушил условия. Он стал преследовать и пугать гостей. Страх — куда больший источник! Шкала росла как на дрожжах. Плюс кос всему в Замок явился настоящий призрак, а не те игрушечные проекции. Сонни прорвал завесу, и попытался предотвратить планы по своему воскрешению.       Маршалл всё сильнее утопал в отчаянии и сомнениях. Он смотрел через сферу на друзей, коих самолично заточил в этом чёртовом Замке. Всё спрашивал себя, а правильно ли он поступил? Неужели нет иного выхода? Последней каплей стало то, когда он увидел в сфере обезумевшего Гамболла. Жвачного принца охватила тьма — магия древа. Живое… оно точно вампир жаждало эмоций, и высасывало их без остатка.       И охваченный паникой, Маршалл спустился под корни этого древа, где в тайном подземном комплексе лежали останки Сонни. В стеклянной капсуле со специальным раствором, предотвращающим разложение, скелет ждал своего часа. Длинный и широкий саркофаг возвышался на пьедестале подобно музейному экспонату, с подключёнными трубками да проводами от разных платформ и компьютеров. Эш бережно проводил когтистой рукой по гладкой поверхности стекла, и шептал что-то тихо-тихо. На него пустотой взирали провалы глаз серого черепа.       — Это выходит за рамки! — громко заявил вампир. — Я не давал согласия жертвовать своими товарищами ради нашей цели!       — Разве? — обернувшись, спросил Эш. В его серебристых надменных глазах сверкнул хищный блеск. — Твои слова, Маршалл: «Чего бы это ни стоило — клянусь!». Ты дал обещание. Ты отнял жизнь моего брата…       — Знаю! — стискивая челюсть до скрипа зубов, говорил тот. — Но Гамболл… Он не заслужил такого! Если кому и надо расплачиваться за свои прегрешения — так это мне! Позволь мне, Эш!       — Если ты так хочешь — пожалуйста. Садись!       В этом тёмном месте под землёй, где потолки — своды переплетённых корней, где свет исходил лишь от светодиодной аппаратуры. Бледно-голубые тени сливались с чернотой мрачных закоулков лаборатории. Колбочки, пробирки, запах химикатов. Блестели пузыри в той капсуле, напоминая восковые лампы. Эш выдвинул стул для подопытных, усадил на него своего друга, но привязывать не стал. Не было нужды. Придвинул лампу с ультрафиолетом, которая мешала вампирской регенерации, настроил узкие низкочастотные лучи, и навёл их на его запястья. Блеск скальпеля отразил голубое свечение аппаратуры. Два надреза и кровь полилась по желобам в специальный отсек хранилища. Силы постепенно стали покидать Маршалла. А его разум точно маяк — притянул сущность живого древа, дабы стать ему пиршеством эмоций.

***

      Фионна и Кейк стояли напротив призрака позади жвачного принца. Его спина в это время — такая прямая и уверенная, ничуть не дрогнула от общения с этим пугающим мальчишкой.       — Тогда кто же он тебе? И кого мы должны тогда остановить? — решительно спрашивал Гамболл.       — Маршалл он… Он тот, кто убил меня, — признался Сонни. И все в этот миг застыли точно соляные столбы. Сердце пропустило удар, и звуки вокруг померкли в вакууме.       Маршалл убил кого-то. Ребёнка. Факт этого никак не укладывался в голове с тем образом смешливого неотёсанного панка. Нет. Он просто не мог! Не мог! Однако невзирая на желание отрицать, сказать «нет» этим отрытым широким глазам невозможно! Мальчик вновь мило улыбнулся, но вышло это как-то жутко. И мурашки пробежались по спине.       — За что? — выдавил из себя Гамболл.       — Я его попросил.       — И он вот так просто согласился?!       — Согласился, но «просто» ему не было. Я загубил Маршалла из-за своей слабости. Нанёс ему непоправимую травму, и за этот грех мне пришлось расплачиваться в Царстве Мёртвых.       — И как же так вышло, что ты здесь, а не там?       — Время Комет уже настало. Мой брат желает воскресить меня, и Маршалл ему помогает. Но он не знает, что Эш хочет сделать потом!       — Эш? — повторила это имя Фионна. — Тот самый Эш?       — А-а-а, всё теперь сходится, — добавила Кейк. — Барон Прах — это Эш. Ашез-Эш. Умно! Очень умно.       — Сонни, что ты имел ввиду, сказав, что Маршалл не знает, чего Эш хочет на самом деле? — поинтересовался жвачный. Призрак опустил голову, и его призрачные волосы скрыли взгляд.       — Эш всё ещё одержим тем пророчеством. Он хочет воскресить меня лишь за тем, чтобы снова убить, и заполучить мои силы. С ними мой брат надеется возродить Двор Вампиров и завоевать УУУ. Вы обязаны остановить его!       — Не лучше ли сделать это после того как тебя вернут к жизни? — предположила девушка, на что призрак внезапно рассмеялся.       — Я не жалею о своей смерти. Моё время давно прошло. И Эшу, и Маршаллу пора бы уже отпустить меня. Жить дальше. Но они не могут. Рана всё ещё глубока.       — Тогда почему ты не явился ему и не попросил об этом? Зачем было подбивать нас сражаться за тебя? — разозлился Гамболл, сжимая кулаки. Одержимость сущностью пропала, однако эмоции ПЖ больше не намеревался так тщательно контролировать.       — Он бы не послушал…       — Ложь! Тебе просто стыдно! Стыдно и страшно! Ты — трус, Сонни! — упрекал его Гамболл.       — Я? Т-трус?       — Да. Прекращай строить из себя мученика, хренов призрак! Сожми яйца в кулак и дуй к своему брату! Скажи ему всё как есть, или Глобом клянусь, если мы здесь погибнем, я найду тебя в любом из миров и так отделаю, мама родная не узнает!       — Его глаза случаем не налились той тьмой? — с опаской спрашивала Кейк. Фионна взглянула на принца и покачала головой.       — Я в полном порядке, девочки! Теперь нам надо придумать способ, как разбудить наши настоящие тела, и выбраться из этого проклятого Замка.       — Есть один способ, — вставила Ириска. Все уставились на неё выжидающе. — Если вам каким-то образом удастся развеять несущую оболочку, душа автоматически вернётся в тело.       — Почему ты раньше об этом не сказала? — возмущался Гамболл.       — Потому что это неприятно, и чревато нежелательными последствиями, мой принц.       — Какими последствиями?       — Вы можете не проснуться и остаться в коме, или вернуться не в своё тело. Ещё есть риск, что это не сработает, и вы просто умрёте.       — Кто не рискует, Ириска…       — Но… Принц Гамболл, а как же Империя Сласти? Как же переворот, как же ваш народ? — удивлялась дворецкая.       — Всё на тебе, дорогая. Я более чем уверен, что ты не хуже меня справишься с государственными делами. Переворот — это один из знаковых событий, намекающий на то, что монарху пора передать бразды правления новому поколению. Слишком долго я опекал своих созданий и грел своим седалищем трон. Это сделало меня тщеславным и… жестоким. Странно, ведь я всегда считал себя одним из самых милосердных принцев УУУ, а на деле… не доверял никому, и из-за этого мои конфеты страдали.       — Мой принц… — восхищённо краснея, пролепетала Ириска.       — Ну! Давай Фионна: доставай свой меч и руби с плеча! Когда я проснусь, то вытащу вас из той комы и мы вместе спасём Маршалла!       — Ты уверен? — робко спросила девушка.       — Более чем. Я… я люблю этого засранца! И не дам ему потонуть во тьме этого проклятого места! Моя решимость не даст мне умереть! Я обязательно проснусь, вот увидите!       Сиреневые глаза сияли уверенностью. Жвачный аж пылал аурой своей мотивации. Вот так просто он был готов поставить на кон свою жизнь! Так просто признавался в своих чувствах! Это одновременно восхищало и пугало Фионну. Вытащив меч, она одобрительно кивнула, направила его на Гамболла, затем размахнулась, и срубила тому голову. Оболочка тут же растворилась в воздухе дымкой. И когда жвачный окончательно исчез, девушки поняли, что и призрак Сонни тоже пропал. Им оставалось лишь надеяться, что Принц Конфетного Королевства проснётся от комы, и вытащит их отсюда.       Ириска развернулась в сторону выхода, и сказала им напоследок:       — Если всё получится, не дайте Гамболлу вновь закрыться, хорошо? Когда он месяцы напролёт проводил в своих покоях, я не смогла заставить себя всё ему высказать. Мне за это стыдно.       — Мы позаботимся о нём! — показав большой палец, уверяла Фионна.

***

      Тьма окутала Гамболла. Он вновь очутился в том самом месте. Тревога расцвела в страх, и панически оглядываясь, жвачный искал фигуру в плаще.       — ЗрЯ тЫ вСё ЭтО зАтЕяЛ, гАмБоЛл. ТеБе МеНя Не ОдОлЕтЬ!       — Я знаю кто ты! Ты — это дерево! И это ты боишься меня! — голословно заявил жвачный, тыкнув пальцем в пустоту. На том месте и возникла фигура в плаще с лицом Гамболла. Он маниакально улыбался, сверля безумием демонических глаз.       — в СаМоМ дЕлЕ? гЛяНь-Ка СюДа, — доппельгангер простёр дланью, и когда тьма развеялась, Гамболл узрел чужие кошмары.       Картинки повторялись циклично: Маршалл перерезает горло Сонни, плачет в голос, и просит у пустоты прощения. Кровь снова и снова заливала его детское личико. Сие представление разрывало сердце Гамболла, и наполняло до краёв отчаянием!       — Я знаю, чего ты хочешь! Хочешь моих эмоций! Ты как паразит — питаешься страданиями!       — ВсЁ вЕрНо! ВаШи ПеРеЖиВаНиЯ, вАшИ чУвСтВа, ВсЁ-вСё-ВсЁ эТо — МоЙ пИр! И вЫ сЫтНо-СыТнО кОрМиТе МеНя! О дА! — налившись экстазом, доппельгангер утрированно-эротично простонал. Засунул пальцы себе в рот, и стал облизывать их, точно они были вымазаны мёдом. — хОчУ еЩё…       — Неужели я так же выгляжу, когда Маршалл… — смущаясь, предположил Гамболл. — Какая пошлость! Бесстыдник!       Тем временем воспоминания снова повторялись:       — Я люблю тебя, Сонни! Ты всегда был и будешь моим лучшим другом! — шмыгая носом, утверждал Маршалл из кошмара. Жгучие слёзы не давали ему разлепить веки. Пальцы, челюсть, плечи — всё дрожало. Парень, стискивая зубы, крепче прижал к себе Сонни в объятьях, уткнулся подбородком ему в макушку, после чего быстро надавил лезвием и взмахнул им поперёк тонкой детской шейки.       Переживать это вновь и вновь должно быть невыносимо. Гамболл не знал о том, что на момент убийства Маршалл был столь юным. Не удивительно, что после этого вампир стал таким грубым, замкнутым и отталкивающим. То была его сформированная броня.       — Пора это прекращать! — решительно заявил Гамболл, после чего схватился за пустоту.       — ЧтО тЫ нАмЕрЕвАеШьСя ДеЛаТь?       — Проснуться!       — Ты Не СмОжЕшЬ! сИлЁнОк Не ХвАтИт…       — Не говори, чего я могу, а чего не могу! Я — Принц Конфетного Королевства! Воплощение Стихии Сласти! Я — тот, кто спасёт этого придурка от него самого! А ещё, я — тот надерёт тебе зад, ты, чёртово дерево! Не смей меня недооценивать!       Раскричавшись, Гамболл сильнее впивался ногтями в пространство. Это не на шутку встревожило доппельгангера, и тот попытался было остановить жвачного, однако было уже поздно. Принц разорвал ткань этого сна, и вытолкнул своё сознание в реальность.

***

      Трубка в горле сдавила диафрагму, и Гамболл резко открывший глаза сразу же вытащил её изо рта. Кашель больно царапал по горлу, звон вставший в ушах долбил по вискам. Всё перед глазами двоилось. Мигрень постепенно умолкала. Жвачный свалившись с деревянного стола сплетённого из корней вишни, попытался встать на ноги. Получалось это у него с трудом. Рядом на таких же столах лежали Фионна, Кейк, Лорд Монохром и Принц Пупырка. Все с трубками во ртах, погружённые в кому. За колонной лилось мягкое голубое свечение аппаратуры. Жвачный осторожно заглянул туда и увидел, как высокий белокурый вампир работает за компьютером. Там же недалеко от него спиной к Гамболлу сидел на стуле Маршалл. Эту тёмную растрёпанную макушку жвачный всегда мог распознать из тысячи.       Второпях Гамболл разбудил остальных. Фионна отходила дольше, ибо её горло не такое упругое как у принца-жвачки, полиморфа-Кейк или у Пупырчатого.       — Все целы? — спрашивал он их тихим шёпотом.       — А почему это мы шепчем? — в ответ поинтересовался Пупырчик.       — Потому что мы в логове врага, — ответила Фионна.       Лорд Монохром что-то недовольно протоптал на азбуке Морзе, и Кейк попыталась оправдаться:       — Нет, мы просто не думали, что ты застрянешь на конюшне.       — Так народ! ППК, Монохром — попытайтесь отыскать отсюда выход. Фионна и Кейк — на вас Барон Эш. А я постараюсь достучаться до Маршалла, — раздал команды Гамболл. Девушка довольно стукнула кулаком о ладонь, а затем вытащив меч — бросилась в зал с криками.       — Время надирать задницы!       — Да!       Эш, не ожидавший атаки, среагировал не сразу. Еле увернулся от меча, после чего зашипел и клацнул челюстью полной острых клыков. У Фионны было два оружия: в одной руке меч, во второй Кейк, которая превратилась в палицу. Пупырчик панически бежал по кругу и истерически кричал, размахивая руками. Чёрный конь тем временем послушно исполнял приказ принца: обнюхивая каждый угол на предмет тайного выхода.       Гамболл подскочил к Маршаллу, сидевшем на стуле. Из рук вампира неостановимо текла кровь, стекая по желобам в специальный отсек для хранения. Его раны не заживали из-за того, что прямо на запястья светила ультрафиолетовая полоска. Чёрные глаза — пустые, почти безжизненные, прямо как у куклы. И лишь жвачный знал, что на самом деле Маршалл сейчас был погружён во тьму, где его снова и снова подвергали ментальной пытке.       Шкала над капсулой с останками Сонни уже почти заполнилась энергией. И битва между Эшем и девчонками сему только поспособствовала. Древо сытно питалось азартом их сражения.       Гамболл торопливо выключил лампу, но раны так и не зажили на запястьях вампира. Что-то блокировало его регенерацию. Жвачный поднял обессиленную ладонь, и весь запачкался. Кровь продолжала течь, обагряя всё до чего коснётся.       — Маршалл! — попытался он воззвать к нему. — Услышь меня! Прошу тебя, Марш…       Такой бледный, хрупкий, почти на издыхании. Жизнь утекала из вампира капля за каплей. Он не слышал его. Не смотрел на него, хотя веки были открыты. Фионна и Кейк тем временем устраивали в лаборатории хаос: рушили мебель, портили аппаратуру, разбивали колбочки с химикатами. Эш запаниковал, и закричал в голос:       — Хватит! Вы только всё портите! Сдохните-сдохните-сдохните! Все вы!       Пол под ногами затрясся от неистового сражения. Звук битого стекла резал по ушам. Гамболл прильнул к Маршаллу вплотную, коснулся его лица, прижался лбом, и зашептал тому на ухо:       — Ну же, милый! Возвращайся ко мне! Пожалуйста, Маршалл. Ты мне нужен!       Веки предательски намокли, и с глаз ручьями потекли сахарные слёзы. Маршалл по-прежнему никак не реагировал. Это резало по сердцу без ножа. Жвачному показалось, будто уже нет на свете столь же острого отчаяния, которое охватило его в этот миг. Он был готов всё отдать, лишь бы ещё хоть раз увидеть улыбку на любимом лице. Мысли затопило тьмой, однако… крошечный проблеск света — надежда, всё ещё теплилась там в глубине. Мелодия пришла сама по себе, срываясь с розовых губ. И песня родилась посреди битвы:

Кабы у Глоба мог любое пожелать Я бы, наверное, ничего б и не желал Ведь мне с тобою не о чем мечтать! Всю жизнь я только этого и ждал! Тебя! Наш дом! Поляну в полночь! И цветы! Рука в руке! И я, и ты! Мне больше не о чем просить! Тебя любить! Тебя любить! Вот и всё! Мне большего не надо! Лишь с тобою мне… быть рядом…

      В горле ком, голос дрожал, шмыгал носом, но продолжал петь! Искра от столкновения когтей и лезвия меча Фионны попало на химикаты, и внезапно начался пожар! Рыжие языки пламени поползли вверх по плетённым колоннам. Облизали своды, и вниз попадали обугленные сучья.

Когда в глаза твои смотрю — хочу летать! Меня с собою всякий раз ты звал, И нам под силу было с неба звёзд достать! Не знаешь может, ты — мой идеал. Да, ты! Наш дом! Поляна в полночь! И цветы! Рука в руке! Поцелуи темноты! Мне больше не о чем просить! Тобою мне любимым быть! Ну вот и всё! Больше не надо! Лишь с тобою мне… быть рядом… Быть рядом… Быть рядом… Быть…

      Крепко-крепко прижимал его к себе. Рыдая, пел до охрипшего голоса, на высочайшей октаве! И тут вдруг почувствовал руки у себя на лопатках. Дрожащие, слабые, еле-еле ощутимые. Гамболл резко отстранился, дабы удостовериться, что ему не почудилось, и увидел перед собой счастливое улыбающееся лицо Маршалла.       — Я и не подозревал, что ты можешь быть таким чувствительным, — сипло прокомментировал тот.       — Ах ты! — захлёбываясь в слезах, Гамболл тут же рванул к нему и сорвал с потрескавшихся губ долгожданный поцелуй.       Всё рушилось. Огонь дошёл до капсулы, и Эш в остервенелой панике пытался всё спасти. Лорд Монохром громко прозвенел стуком копыт о том, что нашёл выход, и все побежали в ту сторону. Естественно Эш и не подумал их отпускать, ибо шкала над капсулой уже полностью заполнилась. Он подбежал к Маршаллу, цепко схватил его за плечи, затряс, и безумно затараторил:       — У нас получилось! Получилось! Давай же, Маршалл, скорее! Неси крем-плоть! Где она? Где-где-где? Сонни надо…       — Всё кончено, Эш! — устало осадил его Король Вампиров. — Я рад, что мы попробовали. Иначе я бы себя не простил, если б не попытался…       — Что ты такое говоришь? Древо напиталось энергией! Оно готово отдавать! Нам нужно лишь…       «Бабах!», взрыв прогремел столь оглушительно, что чуть не лишил слуха всех присутствующих. Пупырчик, Лорд Монохром, Фионна и Кейк — все уже скрылись за проходом, лишь девушка окликнула оставшихся, но трое всё ещё вели свои разборки.       — Это дерево — зло воплоти! Оно не воскресит Сонни в его первоначальном облике, Эш. Мне очень жаль…       — Хах! Что? Ты вот так просто сдашься? Когда мы уже на пороге? Не смеши меня!       Эш выпустил когти, и попытался напасть на Маршалла! Реакции Гамболла позволили ему действовать автоматически: жвачный загородил собой ослабленного вампира, после чего вдарил по Эшу с ноги. Каблук по солнечному сплетению, не дюжая сила, и безумец-вампир отлетел от них на приличное расстояние. Сквозь треск пламени и хруст стекла оба услышали хлюпанье рваной плоти. Эш спиной налетел на торчащие из обломков сучья, кои пронзили вампира в самое сердце. Шок в серебристых глазах смешивался с диким ужасом! Кол в сердце! Кол в самое сердце! И не какой-то там, а от той самой вишни, которою Эш выращивал с бережной любовью и надеждой!       — Эш! — закричал Маршалл, и было порвался к нему, однако сильные руки Гамболла потянули его в сторону выхода. — Отпусти!       — Мы умрём тут! Или ты не понимаешь?       — Тогда уходи сам!       — Без тебя не уйду! — упрямо вцепившись в его рукав, заявил жвачный. В его сиреневых глазах ныне сверкала решимость, хоть и щёки зарделись. Он не мог не покорить Маршалла своей преданностью. Посему бросив последний взгляд на Эша, вампир сказал печально:       — Прости, Эш! Я выбираю жить будущим, а не прошлым!       Они ушли. И пламя, словно время подгадав, заслонило собой единственный выход. Стекло саркофага треснуло, наружу просочилась огнеопасная жидкость, из-за чего разрушения приняли смертельные обороты. Эш лежал на обломках, дотронулся до торчащего из груди сучья. И ладони его окрасились алым. Дышать стало больно, в голове всё гудело, а перед глазами меркла картинка. Но тут… чьи-то нежные холодные пальцы коснулись скул. Эш разлепил веки. Родное лицо побудило губы растянуться в довольной улыбке.       — Я скучал по тебе… Сонни…       — Я тоже, брат. Я тоже скучал, — ласково прошептав, призрак одарил умирающего вампира поцелуем в лоб.       Вся компашка благополучно выбралась из Багрового Замка. Они встали недалеко оттуда, и глядели на то, как эта обитель зла утопала в ярком огне. С неба срывались алые кометы, светила полная луна, воздух пропитался едким дымом. Прозвучало несколько мощных взрывов, и все те вычурные дорогие постройки обратились в руины: рухнули башни, обвалились стены, полопались витражи. Толстенный столб дыма практически заслонил ночное небо. Его чёрные клубы были прекрасны, ибо их освещало пламя, переходя от почти белого ослепляющего оттенка, до багряно-красного.       — Эх, сколько зефирок можно было б пожарить на таком костре, — заметила Фионна.       — Тебе лишь бы пожрать, — заметила Кейк.       — Ладно, народ. Пора возвращаться в Конфетное Королевство! — приказывал Гамболл, поддерживая всё ещё слабого Маршалла своим плечом.       — А его разве не захватила Королева УУУ? — заметила Кейк.       — Ох, чёрт!