Стать Её Мужчиной

— Как тебя зовут, малыш? — Гарри, — сказал он, откидывая мокрые волосы с лица, чтобы лучше видеть рыжеволосую женщину, которая смотрела на него сверху вниз, ту, которая только что спасла его от человека с ножом. — Гарри Поттер. — Приятно познакомиться, Гарри Поттер. Меня зовут Наташа Романофф. — Она протянула ему руку, и, настороженно посмотрев на нее в течение секунды, гадая, не является ли это какой-то уловкой, подобной тем, которые Дадли иногда заставлял детей в школе проделывать с ним, он осторожно пожал ее. — Сколько тебе лет, Гарри? — Он задумался на секунду, потому что его дни рождения никогда не были праздником с Дурслями, но в конце концов он понял. — Десять, — сказал он. — И что делает десятилетний мальчик, бродя по улицам Лондона в полном одиночестве под проливным дождем? — спросила она, наклоняясь, чтобы рассмотреть его поближе. — Где твоя семья? — Она сморщила нос, когда смогла лучше разглядеть его, поглощенного вещами Дадли. — Покупает тебе одежду, которая тебе действительно подходит, я надеюсь? — У меня нет семьи, — сказал он, покачав головой. — Мои родители умерли, когда я был маленьким. — Мне жаль это слышать, — тихо сказала она. — У кого ты остановился? Откуда ты приехал? — Неважно, — пробормотал он, качая головой. — Не вернусь. — Даже если бы он хотел, он сомневался, что дядя Вернон пустит его обратно в дом. Он все еще не знал, почему диван внезапно оторвался от земли и ударил Дадли, когда тот пытался его ударить, но Вернон все равно винил его за это. Раскрасневшаяся тирада дяди была единственной причиной, по которой он выбежал из дома, и он не собирался рисковать, возвращаясь туда. Дядя напугал его так же, как и человек с ножом. — Хм. — Рыжеволосая женщина на мгновение обеспокоенно посмотрела на него, а затем улыбнулась. — Ну, у меня есть временная квартира в городе. Ты можешь остаться у меня, если хочешь. Пока, пока мы не найдем для тебя лучшее место. — Ладно, — сказал он сразу. Он только что встретил эту женщину, но она только что спасла ему жизнь, и она не сказала и не сделала ему ничего плохого. Это одно отличало ее от всех остальных в его жизни. Она взъерошила его мокрые волосы, взяла за руку и повела с улицы в сторону своей квартиры. Восемь лет спустя — Надеюсь, тебе понравилась вечеринка, Гарри. — Было весело, мам, — сказал он. — Спасибо. — В любое время, сынок, — сказала Наташа, улыбаясь ему. То, что начиналось как временное решение, стало более постоянным где-то по пути. Она официально усыновила его более семи лет назад, в основном, чтобы успокоить его и заверить, что она никуда не уйдет и не бросит его, что она все еще хочет, чтобы он был в ее жизни, даже после того, как на них обрушилась бомба, когда Минерва МакГонагалл появилась на пороге с приглашением в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Он беспокоился, что она подумает, что он урод, как Дурсли, но он должен был знать лучше. Она была удивлена, но не так сильно, как среднестатистический «маггл». Концепция магии, возможно, была для нее новой, но, учитывая весь ее непосредственный опыт общения со сверхлюдьми, она восприняла как должное, что ее подопечный — волшебник. Он уехал в Хогвартс, зная, что у него всегда есть дом, ожидающий его. Он изменил жизнь Наташи так же сильно, как она изменила его. Она должна была пробыть в Лондоне всего несколько недель или пару месяцев, когда они впервые встретились, но он сделал так, чтобы она осталась навсегда с ним. Она все еще работала на своего старого босса и время от времени уезжала по делам, но она никогда не отсутствовала долго. Их жизнь была далека от нормальной: он был известным волшебником, за которым охотился Темный Лорд, а она была обученным супершпионом, сражавшимся бок о бок с супергероями и мифическими богами, но это была их жизнь, и они любили ее. Он потерял родителей, а она не могла иметь собственных детей, но они создали свою собственную маленькую семью вместе. Она была самым важным человеком в его жизни, и он знал в своем сердце, что она чувствовала то же самое по отношению к нему. Они дополняли друг друга, заполняли пустоты в жизнях друг друга. Гарри не хотел делать ничего, что могло бы повредить этим незаменимым отношениям, из-за которых последние год или два были для него такими трудными, поскольку он вел войну с самим собой. — Сегодня Джинни выглядела мило, — сказала она между делом. — Не надо, — сказал он, закатив глаза. Они уже много раз проходили по этой дороге. Влюбленность Джинни в него была очевидна уже много лет, и она только больше кокетничала с ним, когда становилась старше. Как бы она ни старалась, это никогда не срабатывало. — Ладно, ладно, — сказала она. — Я знаю, что Джинни тебе не нравится, по крайней мере, в этом смысле. Но не думаешь ли ты, что пора пригласить девушку на свидание? — Я это сделал, — напомнил он ей. — Или ты забыла, что я встречался с Чжоу Чанг? — Тебе было пятнадцать, — сказала его мама, качая головой. — Это даже не считается. Тебе сейчас восемнадцать, Гарри, и я знаю, что есть много девушек, которые были бы рады, если бы ты пригласил их на свидание. Если ты не хочешь Джинни, что насчет Сьюзен? Она застенчива, но я вижу, как она смотрит на тебя. Или даже Луну. Она немного... эээ... — Странная? — предложил он. Он очень дорожил дружбой Луны Лавгуд, но был уверен, что даже она с радостью согласится с ним. — Конечно, давай так, — сказала Наташа, ухмыляясь. — Она может быть другой, но она милая, она одна из твоих самых близких подруг, и она довольно забавная в своем роде. Вам, ребята, наверняка было бы очень весело вместе. — Мне всегда будет весело рядом с Луной, — сказал он. — Но я не могу встречаться с ней или с кем-то еще. — А почему бы и нет? — спросила она, нахмурившись. — Что-то не так, Гарри? Ты хочешь о чем-то поговорить? — Это не так, — неохотно начал он. Он старался откладывать подобные разговоры как можно дольше, особенно в последний год, когда его чувства стало сложнее игнорировать, но она становилась раздражающе настойчивой в этом. — Просто есть... кто-то другой, кто мне уже нравится. — Есть?! — сказала она. Она взволнованно захлопала в ладоши. — Почему ты сразу не сказал?! Это здорово! — Нет, это не так, — категорически сказал он. — Она мне нравится, но я никогда не смогу с ней быть. — Что? Что заставляет тебя так говорить? — спросила она, нахмурившись. — У нее уже есть парень или что-то в этом роде? — Нет, парня нет. Она вообще ни с кем не встречалась, сколько я ее знаю. Это просто, ну, это невозможно. — Посмотри на нашу жизнь, Гарри. Я отставной шпион, который иногда сражается бок о бок со скандинавскими богами, людьми в летающих доспехах и обычно кротким врачом, который становится очень большим и зеленым, когда злится. Ты можешь летать по воздуху на метле и разговаривать со змеями. Если наша жизнь не является живым доказательством того, что нет ничего невозможного, то я не знаю, что является таковым. — Я бы предпочел еще одну схватку с василиском, чем иметь дело с девушкой на этом этапе, — пошутил он. — Это намного проще. — Даже не шути об этом, — строго сказала она. — Ладно, извини, — сказал он. Знание того, что его заставили убить гигантского василиска в двенадцать лет и он выжил только благодаря счастливой случайности и помощи феникса, все еще было больным местом для Наташи даже спустя много лет. После этого она стала гораздо больше следить за тем, что происходит в волшебном мире, и в Хогвартсе в частности. Она смогла тайно остановить возможное правление террора Долорес Амбридж еще до того, как оно могло начаться. — Серьезно, Гарри, это не похоже на тебя — так бояться рисковать, — сказала она. — Ты, черт возьми, никогда не колебался, подставляя шею и бросаясь на линию огня, когда кто-то пытался убить тебя или твоих друзей. Чего ты так испугался, что даже не хочешь попробовать? Она вообще знает, что она тебе нравится? — Нет, она не знает. — Он покачал головой и невесело усмехнулся, представив, как бы развивался этот разговор, если бы женщина, о которой идет речь, знала о его чувствах. — Тогда скажи ей! — сказала его приемная мать. Она взяла его руки в свои, и он не в первый раз поразился тому, какие они мягкие. У женщины, прожившей такую ​​жизнь, не должно быть таких мягких рук. — Худшее, что может случиться, — она скажет «нет», и вы оба продолжите жить своей жизнью. — Все не так просто, — сказал он. — Если я скажу ей, что чувствую, боюсь, это все разрушит. Я бы не вынес, если бы потерял ее. — Если ты так зациклен на ней, ты, вероятно, потеряешь ее в любом случае, если не заговоришь, — сказала она. Он вздрогнул от этой ужасающей мысли, но она продолжила. — Если то, что у вас уже есть с ней, так ценно, я уверена, она захочет сохранить это, даже если не ответит тебе взаимностью. И просто для протокола: если она не ответит тебе взаимностью, она идиотка. Просто говорю. — Она не такая, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Она действительно, действительно не такая. Она гениальна. — Скажи ей это, — сказала Наташа. — Дай ей знать. По крайней мере, дай ей возможность выбора. — Он попытался отвести взгляд, но она не желала этого. — Гарри, посмотри на меня. — В ее голосе звучала властность, которую он никогда не мог отрицать. Он посмотрел в ее зеленые глаза и вздрогнул от интенсивности, которую он там увидел. — Жизнь слишком коротка, чтобы не стремиться к тому, чего хочешь. Если ты хочешь ее, сделай шаг. Если ты будешь молчать и пытаться все это запереть внутри себя, ты будешь жалеть об этом вечно. Слушать, как эта женщина, которую он любил больше всего на свете, говорит с ним так искренне, и видеть теплоту, сострадание и любовь к нему, мерцающие в ее прекрасных глазах, было больше, чем Гарри мог вынести. Она была права: если он не рискнет, он пожалеет об этом. Даже если это ударит ему в лицо, даже если все будет уже не так, он должен был пройти через это. Он любил ее слишком сильно, чтобы не попробовать. Наташа сначала усмехнулась; она, должно быть, увидела новообретенную решимость на его лице и поняла, что он принял ее совет близко к сердцу. Затем ее глаза расширились, когда он наклонил голову к ней. Ему больше не нужно было смотреть на нее снизу вверх; теперь они были одного роста. Еще одно доказательство того, что он больше не тот юноша, которого она вырастила. Теперь он был настоящим мужчиной. Он редко видел, как невозмутимая Наташа Романофф отступает, но она застыла на месте, словно ее мозг не мог осознать, что юная сирота, которую она взяла под опеку в десятилетнем возрасте, наклонилась, чтобы поцеловать ее. Она не была жесткой как доска ни в одном из снов, которые он видел об этом моменте, но, по крайней мере, это означало, что она не сопротивлялась, и он действительно мог пройти через это. Гарри воспользовался этой возможностью, прижавшись своими губами к ее губам. Ее губы имели слабый привкус вишни от блеска для губ, который она использовала на его дне рождения, и он тут же решил, что теперь вишня — его любимый фрукт. Он просто хотел, чтобы она тоже пошевелила губами. Прижаться своими губами к ее губам было приятно, но было бы намного лучше, если бы она была активным участником поцелуя, а не просто получала ласки. Через несколько блаженных секунд Наташа положила руку на грудь приемного сына и толкнула его в грудь. Силы было недостаточно, чтобы назвать это толчком, но это создало некоторое пространство между их телами. Гарри отчаянно хотелось закрыть это пространство, взять ее за руку и снова поцеловать, но он понимал, что это будет рискованным решением. Он почти сделал это, все еще чувствуя себя воодушевленным ее язвительными словами ободрения и вкусом ее вишневых губ, но она покачала головой. — Гарри, - прошептала она. — Что? Почему... почему ты...? — Было так странно видеть, как его сильная, уверенная в себе мать теряет дар речи, но он понял. Он знал, что только что потряс ее. Он только что перевернул ее жизнь, обе их жизни, простым поцелуем. Ему хотелось сделать что-нибудь, чтобы успокоить ее, даже если это означало бы отменить то, что он только что сделал. Но он не только знал, что это невозможно, но и не стал бы этого делать, даже если бы мог. Что сделано, то сделано. Она знала, что он чувствует сейчас, как и раньше, когда еще не знала, что он говорит именно о ней. Впрочем, это было не совсем так. Он поцеловал ее, правда, но не выразил свои чувства словами. Пора это исправить. — Я люблю тебя, — сказал он. Это было простое заявление, но эти три слова, несмотря на их простоту, изменили жизнь. Теперь пути назад не было. — Но Гарри, я... мы... — Вот почему я сказал, что это невозможно. Но потом ты сказала мне, что нет ничего невозможного. — Она подскочила, как будто он физически ударил ее, вернув ей ее же слова. — Гарри, мы не можем... — Все так, как ты сказала, мама... Нет, Наташа, жизнь слишком коротка, и я устал скрывать свои чувства. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. — Гарри, - хныкала она. — Пожалуйста. — Он знал, чего она хочет, чего она хочет от него. — Я не могу, - сказал он. — Я не могу забыть. Я не могу притвориться, что не чувствую этого. Поверь мне, я пытался. Я пытался заставить себя влюбиться в других девушек, девушек моего возраста. Но ни одна из них не могла сравниться с тобой. Ты прекрасна, я люблю тебя и хочу тебя. Она открыла рот, чтобы попытаться что-то сказать, но ничего не вышло. Он прервал ее разговор, и она была шокирована. Гарри решил воспользоваться этим. Возможно, это его единственный шанс воплотить свою несбыточную фантазию в реальность, сейчас, пока она все еще пытается понять, что делать и что думать. — Позволь мне любить тебя, пожалуйста, - умолял он. — Только сегодня. - Он сократил расстояние между ними и обхватил ее тело руками. Она выглядела испуганной и неуверенной в себе, но не пыталась снова оттолкнуть его. — Если после сегодняшнего дня ты больше никогда не захочешь этого делать, если ты захочешь снова стать матерью и сыном, я сделаю все возможное, чтобы жить дальше, - сказал он. — Но дай мне сегодняшнюю ночь. Пожалуйста. Она не сопротивлялась, когда он снова поцеловал ее. Сначала она молчала, но через несколько секунд начала целовать его в ответ. Сначала это было медленно и неуверенно, словно она все еще не была уверена, стоит ли ей это делать, но в конце концов она преодолела свою нерешительность и приложила больше усилий к поцелую. Это сразу же заставило его застонать. Именно так и должен был выглядеть поцелуй! Поцелуй самой важной женщины в его жизни и ее ответный поцелуй были такими же потрясающими, как он всегда мечтал, но теперь, когда момент настал, Гарри не мог довольствоваться одними поцелуями. Он провел руками по ее спине, пробежался по футболке, в которую она переоделась после вечеринки, и ухватился за ее задницу через шорты. Он столько раз втайне любовался этой задницей, особенно в последние пару лет. Он всегда держался на расстоянии и наблюдал за ней со спины, но сейчас он был намерен подойти к ней вплотную. Она издала милый писк, когда он сжал и размял ее половинки, а затем ее руки, которые безвольно повисли на боку, поднялись, чтобы взъерошить его волосы, как она делала слишком много раз за последние восемь лет. Гарри был уверен, что может сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз он это делал, и все же он был здесь, в очень знакомых объятиях, и делал это. Он перешел от сжимания ее попы через шорты к стягиванию шорт и трусиков с ее ног, но она ничего не сказала, чтобы поощрить или отговорить его. Он застонал, когда посмотрел вниз и увидел ее совершенно голую киску, и тут же протянул руку и коснулся ее пальцем. Ее тело немного отреагировало, когда он провел указательным пальцем по ее внешним губам, а затем он заставил их обоих застонать, просунув палец внутрь нее. Его палец внезапно окутало тугое, влажное тепло, поэтому он последовал своим инстинктам и пошевелил им внутри нее. Когда его исследования в конце концов перешли к чему-то более напоминающему трах пальцами, она вскрикнула и вцепилась в его руку обеими руками. Ее сильные руки удержали его руку на месте и не дали ему продвинуть палец дальше. — Остановись, Гарри, - прошипела она. — Я еще не готова к такому. — Прости, прости! - сказал он. — Я не знаю, что делаю. - С момента их первого поцелуя он чувствовал себя довольно уверенно, но сейчас ему было немного стыдно. Не имея почти никакого опыта, сможет ли он доставить удовольствие такой замечательной женщине, как его приемная мама? Все, чем они с Чо занимались, - это поцелуи и небольшие ласки поверх одежды. У его мамы не было никаких отношений с тех пор, как он с ней познакомился, но, очевидно, у нее было гораздо больше опыта, чем у него. — Все в порядке, Гарри, - сказала она, ее голос был нежным и успокаивающим, и совсем не недовольным. — Я научу тебя всему, что тебе нужно знать. Почувствовав, что этот момент прошел, Гарри осторожно вытащил палец из объятий своей приемной матери и ждал, чтобы увидеть, что она задумала, чему она собирается его учить. Первое, что она сделала, это подняла свою футболку и перекинула ее через голову, оставив себя в одном черном бюстгальтере. — В конце концов, я научу тебя, как расстегнуть бюстгальтер у женщины, — сказала она. — Но боюсь, ты сейчас слишком взволнован для этого, поэтому мы вернемся к этому уроку в другой раз. Она потянулась за спину, расстегнула бюстгальтер и позволила ему упасть на пол кухни. — Вау, - сказал он, потрясенный видом двух обнаженных грудей перед ним. Они были идеальны: круглые, упругие и такие точеные. Он так растерялся, что схватил их и сжал, стараясь не переборщить. Она захихикала и положила свои руки поверх его, присоединившись к нему, пока он разминал ее груди в своих ладонях. Он хотел бы продолжать делать это часами и попробовать их на вкус, но она вскоре отстранила его руки и опустилась так, что ее колени ударились о кафельный пол перед ним. Она приподняла одну бровь, взяв его в руки, и начала медленно поглаживать. — Ого, кто бы мог подумать, что ты такой большой? Мой сын стал настоящим мужчиной, не так ли? - К тому времени, как она взяла его в руки, он уже вышел из того возраста, когда маме было бы уместно видеть его член. Теперь она видела его впервые, и выражение искреннего одобрения на ее лице, когда она увидела его и взялась за него рукой, придало его мужскому самолюбию немалый импульс. Затем она поднесла его член к своему рту и провела языком по чувствительной головке, и его мужское эго поднялось на новую высоту. Ничто из того, что происходило в его жизни, не могло сравниться с тем, чтобы посмотреть вниз и увидеть свою великолепную рыжеволосую приемную мать, обнаженную и стоящую перед ним на коленях, которая провела своим талантливым языком по головке его члена, а затем отправилась дальше и провела языком по остальной части его члена. Она не встречалась ни с кем за те восемь лет, что растила его, но ему было очевидно, что она делает это не в первый раз. Она точно знала, что делает, точно знала, что будет для него самым приятным, и дала ему это. Он все еще не знал, приняла ли она его чувства или просто шла на поводу и давала ему ту ночь, о которой он просил. Она ритмично двигала головой вверх-вниз по его члену, не проявляя рвотного рефлекса, и все глубже погружала его в рот и в горло. Она не впервые сосала член, но Гарри не мог заставить себя расстроиться или ревновать по этому поводу, когда она угощала его чем-то столь удивительным, обладая необходимыми знаниями и опытом. Это было потрясающе - чувствовать, как ее пухлые губы скользят вверх и вниз по его члену, пока она сосет его с таким мастерством, какого девушки его возраста и не надеялись достичь. И это было еще лучше, потому что он мог смотреть вниз и видеть знакомое красивое лицо, с удовольствием посасывающее его член. Её глаза, так похожие на его собственные, хотя они и не были биологически связаны, смотрели на него, не стесняясь, пока она ласкала его член, напоминая ему, что это не сон и что это не Джинни Уизли, Сьюзен Боунс, Чо Чанг или любая другая девушка с его членом во рту. Эти девушки, какими бы красивыми они ни были, никогда не смогут сравниться с его матерью. Он и раньше так считал, но теперь, когда он почувствовал вкус... ну, её вкус, он убедился в этом ещё больше. Она была для него единственной женщиной, которую он хотел видеть в своей жизни и в своей постели, и теперь ему нужно было убедить ее в этом. Более того, ему нужно было доказать ей свою правоту. Сейчас она все еще чувствовала, что пытается заботиться о нем, пытается каким-то странным образом стать его матерью, но он уже не был ребенком, и ему не нужно было, чтобы она защищала его. Ему нужно было показать ей, что он достоин её и способен дать ей то, что ей нужно. Он не мог просто стоять и позволять ей обо всем заботиться; пришло время показать, что он настоящий мужчина. Он внезапно подался бедрами вперед, застигнув ее врасплох, и еще глубже вогнал свой член ей в рот. Она была удивлена и немного шокирована, у нее вырвался кляп, и они некоторое время просто смотрели друг на друга, словно пытаясь понять, что делать дальше. Но она, похоже, не возражала, и он продолжил, схватив ее за волосы и притянув к себе. Он схватил длинные рыжие локоны Наташи, собрал их в две руки и с их помощью оттягивал ее голову назад и вперед, одновременно двигая бедрами и заставляя ее глубоко вбирать его член. То, что началось с легкого рукоблудия под присмотром его приемной матери, превратилось для него в возможность проявить свою доминантную сторону и устроить грубый и готовый трах. Он был очень рад этому. Его мама, возможно, и любила сосать члены и даже делать глубокий минет, но это не означало, что у нее не будет рвотных позывов, когда он так грубо трахал ее лицо. Его яйца отскакивали от ее подбородка каждый раз, когда он подавал бедра вперед и притягивал ее голову к себе за волосы. Он стал удерживать ее все дольше и дольше, каждый раз проникая в ее горло, еще крепче сжимая ее волосы, чтобы она не могла пошевелиться. Она глотала рвотные массы и слюни вокруг его толстого члена, а ее подбородок становился все суше и суше. Он превращал свою красивую маму в развалину своим членом и не мог насытиться. Он жалел только о том, что она уже смыла макияж, который наносила на вечеринку, потому что был уверен, что он бы уже размазался, и это только дополнило бы непристойную картину, на которую она теперь походила, с ним и его членом в качестве художника. Несмотря на то, что он был физически крепким юношей, не раз сражавшимся с темными волшебниками, он знал, что при желании она может легко выйти из положения и повалить его на спину. Его палочка была вне пределов досягаемости, и она наверняка знала не меньше дюжины приемов, которые можно было использовать, находясь в таком положении, и которые помогли бы ей выпутаться в считанные секунды. Но она не сделала ни одной попытки освободиться от его натиска. Она так и осталась стоять на коленях на кафеле собственной кухни и позволила ему, своему приемному сыну, продолжать трахать ее лицо. Гарри взял себя в руки, чтобы доказать, что ему не нужно, чтобы она водила его за нос (или за член, как он полагал, в данном случае). Он хотел доказать, что он мужчина, и не понимал, как после этого она может снова совершить такую ошибку. Он снова и снова подавался вперед и набивал ее горло своим членом, удерживая ее на себе так долго, как ему казалось возможным, не подвергая ее реальной опасности. Это было потенциально опасное балансирование, но слышать, как она отчаянно кляпает его член, и наблюдать за слюной, стекающей по ее подбородку и дальше на шею, стоило того. Ему снилось слишком много снов, в которых мать стояла перед ним на коленях, и он много-много раз мастурбировал, представляя, как вот так трахает ее лицо. Но реальность превзошла его фантазии во всех отношениях. Это был момент, который он никогда не сможет пережить, и он был уверен, что трах матери в лицо на их кухне станет новым воспоминанием, которое он будет использовать для призыва своего Патронуса с этого дня. Каким бы невероятным и неправдоподобным ни был этот момент, он не мог длиться вечно. Он впервые видел обнаженную женщину, не говоря уже о том, чтобы ему сосали член. То, что он продержался так долго, особенно с тем жестоким темпом, который он взял, как только решил доказать ей свою силу, было свидетельством его силы, а также его силы воли. Однако он мог сопротивляться ещё немного, и теперь перед ним встал вопрос: куда кончать? Он даже не подумал предупредить ее о приближении оргазма или дать ей возможность выбрать, куда ему кончить. Это лишило бы его всякого смысла брать все в свои руки. Нет, он собирался принять это решение сам, а она должна была просто принять его. Мысль о том, что он кончит ей в рот, возьмет ее за волосы и заставит проглотить все это, была очень привлекательной. Но ему оставалось только надеяться, что это не на один раз и у него будет шанс заставить ее проглотить его сперму в другой раз, потому что он решил, что сейчас хочет закончить только одним способом. Она задыхалась, когда он отпустил ее волосы и вытащил член изо рта, но через несколько секунд она задыхалась уже по другой причине. Он взял свой член в руки и направил его прямо ей в лицо, быстро поглаживая, пока не достиг своей конечной точки. Первая порция спермы попала ей в нос, следующие несколько - в щеки, а одну он направил прямо в ее открытый, задыхающийся рот, попав точно в цель и выплеснув ее на язык. Последняя, меньшая порция попала ей на подбородок, и сперма смешалась с ее слюной, отчего ее лицо стало выглядеть еще более беспорядочным. — Хахх... Хахх... - Его мать задыхалась, хрипела и смотрела на него с лицом, превратившимся в липкое, покрытое спермой и слюной месиво, и смотрела на него совсем не так, как раньше. Было ли это вновь обретенное уважение или, возможно, похоть? — Ты... серьезно? - спросила она. Вопрос был задан потому, что его член снова стал твердым, прежде чем она успела перевести дыхание. Он ничего не мог с собой поделать: смотреть на ее покрытое спермой лицо было так же возбуждающе, как и любое приворотное зелье, придуманное в его мире. Вместо того чтобы ответить ей, он просто протянул ей руку. Она взяла ее и позволила ему поднять ее на ноги, но тут же вскрикнула, когда он перегнул ее через кухонный стол так, что ее прекрасная круглая попка выпятилась ему навстречу. Он провел пальцем между ее ног и обнаружил, что она гораздо более влажная, чем в первый раз, когда он к ней прикоснулся. Значит, ее возбудил его грубый трах. Это было прекрасно, и не только потому, что ей понравилась его новая, более грубая сторона. Это было прекрасно еще и потому, что ему не нужно было ничего делать, чтобы подготовить ее к тому, что будет дальше. Если она была мокрой, а его член уже был твердым и готовым к новым ощущениям, не было причин медлить дальше. Он провел головкой по ней всего на мгновение, а затем скользнул внутрь. Она вскрикнула от проникновения, и он тоже. Если он думал, что она чувствует себя тугой и прекрасной, когда в ней был только его палец, то с удовольствием обнаружил, что она чувствует себя намного лучше, когда в ней находится его член. Она чувствовала себя так, словно идеально подходила ему, и это было как нельзя кстати. Как они завершали жизнь друг друга и заполняли пробелы, так и их тела должны быть способны быть именно тем, что нужно другому. — Боже, какой большой! - стонала Наташа. — Тебе так хорошо во мне! Он не мог не согласиться с этим, поэтому его руки легли на ее бедра, и он начал насаживаться. Он был рад, что в молодости у нее были другие мужчины. Это означало, что ему не нужно беспокоиться о том, что он причинит ей боль. Он мог просто поддаться своим желаниям и трахать ее с такой силой и скоростью, на какую только был способен. И, как оказалось, он мог сделать и то, и другое. Возможно, это был его первый раз, но Гарри трахал ее со свирепостью, которой могла бы гордиться порнозвезда. Его бедра ударялись о ее задницу, заставляя эти идеальные бледные полушария содрогаться при каждом толчке в нее. Она крепко держалась за край стола, пока он трахал ее изо всех сил, и по тому, как она стонала, он понял, что она нуждалась в этом так же сильно, как и он. Насколько он знал, она уже много лет не была с мужчиной, так что ее потребности, вероятно, слишком долго оставались без внимания. Но теперь уже нет. Если она позволит ему, он будет удовлетворять все ее потребности и желания каждый день. Однако сейчас было не время думать о будущем. Настало время навсегда распрощаться с девственностью и наслаждаться тем, что он делает это с самой прекрасной женщиной, которую когда-либо знал. Он не мог поверить, как хорошо она чувствует себя, обхватив его член, и все, чего он хотел, - это просто продолжать раскачивать бедрами и наслаждаться тем, как он толкается в её невероятную плотность. — Боже! Боже, Гарри, как хорошо! Продолжай! Он не знал, что такое возможно, но в ответ на ее крик он начал еще быстрее двигать бедрами. Он никогда не мог отказать ей ни в чем, когда она просила его так честно и открыто. Она хотела этого траха так же сильно, как и он. Шлепанье бедер о задницу было сравнимо только с интенсивностью ее стонов, когда он впивался в ее совершенное тело сзади, пока она перегибалась через кухонный стол - тот самый стол, за которым они столько раз ужинали на протяжении многих лет. Он знал, что никогда больше не сможет смотреть на этот стол, не вспоминая, как нагибал ее и трахал её. Эта мысль ничуть не беспокоила его. Все мальчики в Хогвартсе хвастались сексом и девушками, с которыми они встречались. Даже если бы половина их рассказов была правдой (а это не так), он все равно каждый раз выбирал бы это. Годы, в течение которых он упускал все возможности, стоили того, потому что ничто и никогда не сравнится с этим, с ней. Ее киска так крепко сжимала его на каждом шагу во время его грубого траха, доставляя ему удовольствие, подобного которому он никогда не мог себе представить. Это было оно. Это было то, чего он так долго ждал. Он ждал этого, ждал ее, ждал возможности подарить ей свою девственность и по-настоящему отпраздновать становление мужчиной, ее мужчиной. Гарри был настолько захвачен наслаждением этим моментом осуществления несбыточных мечтаний, что его оргазм застал врасплох даже его самого. Опустившись на ее дно в последний раз, он хрюкнул и начал выплескивать в нее свою сперму. На мгновение он запаниковал и подумал о том, чтобы попытаться вырваться, но потом вспомнил, что она стерильна благодаря тому, что с ней сделали в Красной комнате. Поэтому он остался на месте, прижав яйца к ее заднице и засунув член в нее так глубоко, как только мог, и выплеснул всю сперму, которую могло произвести его тело, прямо в ее киску. Он чувствовал себя так, словно метил свою территорию и утверждал, что она принадлежит ему. Он мог только надеяться, что она чувствует то же самое. — Черт... - пробормотала она. — Боже, мне это было очень нужно. - Казалось, что после того, как он вышел, у нее подкосились ноги, но он поймал ее и поднял на руки. – Это действительно был твой первый раз? — Конечно! - сказал он почти с возмущением. — Я бы не отдал свою девственность кому попало! — Льстец, - сказала она, устало усмехаясь. — У тебя талант. - Она зевнула, и глаза ее закрылись, пока он нес ее вверх по лестнице, в ее комнату. Он уложил ее в постель, но вместо того, чтобы отправиться в свою комнату и в свою постель, забрался к ней и прижался к ней сзади. Если этой ночи суждено было стать единственной и неповторимой, он не собирался проводить ее нигде, кроме как в ее постели. *** Bonus — Прости, Джинни, но я не смогу прийти сегодня в Нору. - Пауза. — Нет, и завтра тоже. - Гарри пришлось слегка отодвинуть телефон от уха из-за крика Джинни. Обычно его раздражало, как мало его чистокровные друзья понимают в немагических технологиях, но сейчас это было как нельзя кстати. Незнание Джинни позволило ему легко избежать очень громких и очень явных хлюпающих звуков, сопровождавшие грязный минет, который его мать, ставшая любовницей, делала ему в своей (уже их ) постели. — Что? Нет, это просто звуковые помехи, - утверждал он. — Я уже объяснял тебе это, помнишь? - Плечи Наташи дрогнули, и у него возникло ощущение, что она смеется над оправданиями, которые он придумывает в угоду своему другу. Ее смех не мешал ей качать головой из стороны в сторону и теребить его яйца, и ему пришлось зажать рот рукой. Джинни, может, и не знает многого о "феллитоне", но у него было ощущение, что даже она может понять, что что-то не так, если он будет стонать прямо в телефон. — Да, я обязательно приду на твой день рождения, - заверил он ее. — Что? Миссис Уизли хочет знать, будет ли там Наташа? - Он взглянул на женщину, которая, не отрываясь, смотрела на него. — Это 11-е число, - прошептал он ей, понимая, что, вероятно, не помнит дни рождения своих друзей. Она замерла на мгновение, рот все еще был полон члена, а затем кивнула.— Да, Джинни, я думаю, она сможет... кончить! Глаза собеседницы заплясали от непреднамеренного двойного смысла его слов. Продолжая разговаривать по телефону со своей подругой, он кончил в рот своей любовнице. Не отрывая от него головы, она массировала его яйца, словно пытаясь выдавить из него всю сперму себе в рот. Гарри только и мог, что не кричать о своем удовольствии на весь мир, но он сомневался, что это будет хорошо воспринято. А вот его маму это позабавило бы безмерно. Она оказалась очень игривой и озорной любовницей, поэтому и ждала, пока он заговорит, прежде чем начать сосать. — Что? - пробормотал он, когда Джинни закричала в трубку еще громче, чем обычно. — О, да, прости. Конечно, я бы хотел, чтобы она приготовила пирог с патокой, - сказал он, тряся головой в попытке очистить ее от послеоргазменной дымки. — Да, звучит неплохо. Джинни продолжала болтать о предстоящем последнем годе обучения в Хогвартсе, но внимание Гарри было приковано к Наташе. Даже оторвав рот от его члена, она по-прежнему выглядела игриво, и Гарри стало интересно, чем она сейчас занимается. Ответ не заставил себя долго ждать. Она переползла на кровать и села рядом с ним, наклонила голову так, что ее рот оказался рядом с телефоном, и... ГУЛП. — Что? Н-нет, Джинни, это, наверное, с твоей стороны. Может, попросить папу еще раз взглянуть на телефон, а? Да, я уверен, что он сможет все исправить. Ладно, тогда увидимся. До свидания. — Сейчас ты это получишь, - сказал он, бросая трубку и бросаясь к Наташе. Он обхватил ее за ноги, а его рука шлепнула ее по голой попке. — Это я должна тебя шлепать, Гарри! - запротестовала она, но по мере того, как шлепки продолжались, ее жалобы перешли в хихиканье, а затем в долгие, громкие стоны.