Филигранный.

***

      Новый день начинается с нового плана. После того, как мы с Яковом договорились помогать друг другу и стали своего рода «напарниками», было гораздо удобнее действовать в пределах коллектива. Яков может подстраховать если что, так как для всех остальных я до сих пор являюсь…чужаком? В любом случае, это только то, как я себя чувствую. Мои попытки влиться в труппу были, наверно, удачными, но всё равно я ощущаю себя более далёким от всех их дел, поручений, обязанностей… Даже с моим новым союзником не всё так гладко, как хотелось бы. Наверняка мне не стоило ожидать большего от него, он с самого начала относился ко мне с презрением. Даже сейчас продолжает. Но, несмотря ни на что, нам удалось прийти к общему плану. Наша главная цель — пробраться в запертый кабинет, в котором хранится большинство важных бумаг. Будь то документы, договоры, приказы, досье, записи экспериментов… Среди них может оказаться информация и про меня. Я решительно настроен сопротивляться «опеке» Вагнера, а для этого мне необходимо хотя бы немного знать о своём прошлом, до амнезии. Яков же, полагаю, преследует свои цели. Он предложил караулить дверь от посторонних и объяснил, что я возможно смогу обнаружить какие-то его старые записи, которые ему нужны. На этом мы и сошлись, настало время для выполнения миссии. Главное, чтобы всё прошло успешно. Надеюсь на это…

***

      Я прошёл мелкими, осторожными шагами к нужной двери. На верхней её части есть пустая чёрная табличка, еле поблёскивающая от света люстры. Точно она. Я уловил звонкий звук идущих туфель. Это был Яков.       —Будь тише, иначе нас быстро обнаружат.       —С каких пор ты стал так осторожничать? —Яков перевёл взгляд на меня, поправил маску и стал пытаться рассмотреть что-то через дверной замок, невзирая на темноту—В принципе, возможно, шпион вроде тебя мог бы научить меня красться незаметно.—Он дополнил усмехающимся тоном.—Хотя, шпион из тебя не очень то хороший. Слишком подозрительно себя ведёшь… Только втираться в доверие и умеешь.       Он вновь ухмыльнулся под маской, хоть я и не мог видеть, уверен, что он точно улыбнулся, об этом говорил его всезнающий взгляд. Я молча закатил глаза. Его подозрения даже стали звучать менее обидно, когда мы объединили усилия. Но не могу точно сказать, если он старался так же, как и я.       —Там полным-полно книжных полок и ящиков. Не знаю, как ты собираешься за ограниченное время искать нужную информацию. Тем не менее, остальное оставляю на тебя.—Яков снял маску, видимо убедился в собственной безопасности здесь, а вот меня, напротив, ждали огромные риски. И правда, я ведь совсем не думал о том, где конкретно надо искать, да и возможности узнать это толком не было. Он несколько секунд пристально следил за моей реакцией и, словно отвлёкся, вытащил из кармана связку ключей, украденную у их хозяина, и покрутил на указательном пальце, специально издавая ими громкий характерный звон, и наконец принялся возиться с замком. Через минуту дверь оказалась отперта, а связка без одного ключа оказалась в прежнем кармане. Он приоткрыл дверь и жестом пригласил зайти. Я заколебался. Только сейчас меня пронзила неуверенность в собственных действиях. Если прежде расследуя труднодоступные места я мало об этом задумывался, то сейчас всё немного по-другому. Теперь я действую и рискую не один. По крайней мере, мне хочется думать, что Яков так же рискует, как и я. Поэтому если я накосячу, то отвечать придётся нам обоим. Я бы не беспокоился об этом раньше, но теперь… В конце концов, он доверился мне, а я ему. По этой причине впредь буду внимательнее. Я сделал шаг в тёмную комнату.       —Я же говорил тебе о своих записях, которые тоже требуется найти.—Тот отвёл взгляд куда-то в сторону. Избегает зрительного контакта? —Это должна быть одна тетрадь в кожаной обложке. Как найдёшь, то не читай, сразу дай мне знак, что она у тебя.       —Как я, по-твоему, не читая пойму, что это то, что нужно?       —Она должна пахнуть медикаментами, если запах ещё не выветрился, —он облокотился о дверной проём и скрестил руки на груди.—В общем, ты должен понять, что это она по одному взгляду на неё. Или, раз ты не очень догадливый, в любом случае передавай мне всё, что сочтёшь подходящим под описание.       —Просто скажи, что написано на первых страницах, и у меня будет больше времени.—Моё недоумение нарастало, вместе с тем, я сверлил Якова взглядом, пытаясь прочитать то, о чём он на самом деле думает.       —Я же говорю тебе не читать. Тем более, я сам довольно плохо помню их. Вдруг там будет что-то, что таким шпионам, как тебе, не следует знать? —Он снова победно улыбнулся.—Или подумываешь выкинуть фортель в главном расписочном офисе особняка? Я разочарованно вздохнул.       —Тогда будь готов к тому, что из-за этого условия для поисков понадобится ещё больше времени, чем у нас есть сейчас, —сказал я раздражённо. Его, в свою очередь, видимо, ничуть не смутило ограничение по времени.       Яков не спеша закрыл дверь, повторив напоследок: 《Не смей читать, понял, мистер шпион? 》. Замок повернулся, а я остался в кабинете наедине с тысячами чужих мыслей, отсчётов и неизвестных для меня книг.       Я наступил ногой на какой-то выключатель. Это провод от настольной лампы на рабочем столе. Включив её, я удостоверился, что шторы плотно закрывают окно. Лунный свет лишь слегка проходил сквозь проблески ткани, напоминая своим присутствием о позднем времени суток. Включать свет полностью чересчур опасно, будет слишком ярко и легко заметно. Приглушённое освещение дало хоть небольшое представление о пространстве, в котором я нахожусь.       《Здесь так, как и сказал Яков. Слишком обширный диапазон поиска. Не уверен, что успею за один раз… Скорее всего, придётся потом вернуться. Главное сосредоточиться и не упустить ничего из виду》. Я принялся исследовать данную мне территорию. Лакированный рабочий стол выглядит ничем не примечательно, на нём одиноко расположилась настольная лампа, окружённая скоплением чёрных папок и различных счётов, в которых я мало разбираюсь. Скорее всего, всё самое важное, что касается договоров, медицинских отчетов или документов о перемирии находится в полке под столом. Что гораздо больше интересует—листы-досье о прислуге в особняке и личные бумаги.       Передо мной стояли готовые к обыску высокие стеллажи, наполненные собой расставленными по алфавиту писаниями. Мне предстоит всё это осмотреть… Задача не из лёгких. Я стал выискивать глазами на общем фоне среди тысяч слов, написанных на оборотах, хоть нечто похожее на нужную информацию. Внезапно я и впрямь выследил стопку блокнотов, в которых оказались данные о нескольких неизвестных людях. Но себя я среди них не нашёл. Я начал пальцами аккуратно перебирать корешки книг, заглядывая через них и внимательно читая буквы на блоках.       Вдруг послышался скрип закрывающейся оконной рамы. 《Кто-то до сих пор не спит? 》. Я не на шутку успел перепугаться, но никаких звуков больше не было. 《Слишком много всего. Успею ли я найти хоть что-то? 》—проносилось в голове раз за разом нестройным маршем во время охватившей меня на мгновенье паники. Будто я оказался на пороге чего-то важного, но не мог толком сделать ничего полезного. 《Нужно ускориться, так я ничего не найду…》 Я наконец стал вытаскивать отдельные тетради и листы из полок и выкладывать их на кабинетном ковре. Всё больше книг оказывалось внизу, я же, в свой черёд, поочерёдно открывал их и второпях листал страницы, выслеживая и подмечая отдельные предложения, которые могут иметь отношение к моему прошлому. Хотя бы отдалённо. 《Ничего…опять не то…》       Снова провал. Снова не то. Теперь я оказался у самого низкого стеллажа, опирающегося об пол. Как неожиданно моё внимание привлек один длинный лист бумаги, выбивающийся из общей гармонии идеально и плотно расставленных бумаг. Словно кто-то вытаскивал его недавно и не полностью вложил обратно между записями. Я увидел часть чьего-то лица. Чьего-то… Я рукой аккуратно вытащил лист, задержав остальное на стеллаже второй. Ко мне предстала… Моя фотография. Фотография моего лица. Эти наполненные невинностью и планами на будущее глаза и яркая улыбка с фотокарточки похоже не знали, что будут напечатаны в множественных экземпляров не для благих целей. Сверху красовалась надпись, написанная заглавными буквами. Несмотря на стоящий в комнате общий мрак, она была видна чётко. Даже слишком для меня. «РОЗЫСК». То, что я меньше всего хотел увидеть. 《Розыск? 》 Не хотелось верить своим глазам. Хотелось протереть их и проверить, не помутнилось ли зрение. В горле застрял ком, а сердце заколотилось быстрее. 《Это…это же я, да? 》. Пот подступил и прокатился по вискам. Что-то внутри сжалось до размера молекулы. Стало не по себе, появилась непривычная тревожность. Тревога за свою безопасность. Через, в каком-то смысле давящий, миг уши уловили стучание по твёрдой поверхности. Два стука. Стучал Яков за дверью, они это знак, что нужно подойти. Стуки словно дали мне опомниться от плена напряжённых мыслей, окутавших всё моё дрожащее тело и разум с ног до головы. Я прошагал к входу в комнату. За той стороной раздался знакомый шепчущий голос, спрашивающий, нашёл ли я что-нибудь. На моё отрицательное 《Нет, пока》 Яков ничего не ответил и снова оставил меня в тишине моих собственных переживаний.       Теперь я всерьёз задумался. 《 Главное, чтобы никто это не увидел…》 Я спрятал злосчастный лист бумаги в кармане и попытался отгородиться от беспокойства. 《Отвлечься поисками. Самая лучшая идея. Нужно найти побольше сведений о…моём розыске. Возможно, на той же полке? 》. Дальнейшее расследование изрядно затянулось. Пол был усеян всевозможными бумагами, а я даже не особо задумывался, как потом собираюсь убирать весь беспорядок. И не до этого сейчас. Нужна информация. Жизненно необходима. Хоть что-то об этом… Хоть какая-то зацепка… Ниточка, за которую можно потянуть и вывести себя к правде… С страхом и переполохом в разуме, исследование стало проходить заметно быстрее. Не терпится узнать истину, скрывающуюся за этой единичной ничтожной уликой. В пике моей расследовательской деятельности здесь я заприметил среди хоровода тетрадей, чьих-то записей и дневников особенную обложку. Кожаная, слегка обшарпанная, с обуглившимися краями, неприметная и неаккуратная. Я по новой привычке неосознанно взял эту тетрадь в руки и, как все остальные, принялся торопливо листать страницы, глазами бегая по строчкам. Между ними нашлись ключевые слова. Такие заметные и желанные. 《Тот парень, должно быть, будет разыскиваться. Хотя, это довольно удивительно… И даже своего рода похвально. Он, вроде как, практически мой ровесник, и вот так вот стать целью обеих сторон, я бы счёл это обманом. Хотя, вдруг это и в самом деле может оказаться простой игрой потехи ради, чтобы потрепать знати нервишки? 》       《Разыскиваться…》. Быть может, этих нескольких слов я дожидался всё это непродолжительное время поисков. Они засели… Нет, застряли у меня в голове сразу после того, как я их прочитал и переварил. Я уже пролистал эту страницу, прежде чем успел понять. Вернувшись на неё, я снова перечитал это, дабы вновь убедиться. Это ли та зацепка? И вдруг это осознание также заставило меня опомниться. Что именно я держу в руках? Указательным и большим пальцем я придержал нужную страницу, чтобы не потерять, и закрыл тетрадь для рассмотрения лицевой части. Эта обложка. 《Точно… Не это ли та тетрадь, которая нужна Якову? Но…если здесь написано про меня…》 Мне пришла мысль. 《Не он ли вёл эти записи? 》 Я перевернул на первую страницу. Я сотни раз видел, как Яков подписывает поддельные бланки. Почерк весьма схож. Что там говорил Яков, не его ли записи требуется найти? Я с корнем забыл о его «просьбе» не читать писания. Любопытство было резвее и охотнее вело меня приоткрыть завесу маленькой тайны, что для меня могла стать решающей. Если я верну это ему, не знаю, смогу ли получить обратно. Яков захочет утаить её и не даст просто прочесть содержимое… Сейчас может быть единственный шанс, единственная надежда докопаться до истинного значения этой листовки.       Я последний раз посмотрел на карман, в котором мирно лежал документ о моём линчевании, и перевёл взгляд на тайник с надеждой на хоть что-то. Впрочем, я до сих пор помню, что времени в обрез. Стоит лишь пролистнуть пару раз до момента, где пишется о разыскиваемом парне. Бумага представила следующее:       Все так спешат раскупить эти газеты… Будто новости и правда важные. Даже если всем и кажется, что скоро начнётся общественный переворот, мне в это верится с трудом. Кто бы что не говорил, я не верю, что этот инженю способен поменять мировоззрение целого населения.       Однако мне интересно посмотреть, к чему это может в конечном итоге привести. Что насчёт моего личного мнения… Я нахожу странным то, что многие взрослые, как я слышал, готовы довериться ему. Никто не знает его лица или даже имени, но, по удачным обстоятельствам, он предоставляет народу огромные обещания и надежды на светлое будущее. Заявляет всем то, что все хотят услышать. Когда в конце концов это окажется пустым звуком… Все вокруг только больше обозлятся. Даже сотрудники училища… Поверить не могу. Даже для них это теперь главная тема для обсуждения. А потом начнут своим воспитанникам обещать, не так ли? В моё время там было слишком иначе, чтобы они сейчас вдалбливали абсолютно противоположное. А ведь меня с гордо поднятой головой назидали, что я слишком мал для чего-то по настоящему серьёзного… Да и сейчас так считают, даже после выпуска, издевательство. А это всё—бессмыслица…       Когда я читал предложение за предложением, у меня всё больше появлялось плохое предчувствие. Как если человек, который писал всё это, был раздражён или презирал всё происходившее с ним в то время. Напоминает чем-то отвержение Якова. Его вечное отрицание всего вокруг и неприязнь к нынешним событиям и любым моим действиям в том числе. Затем подступило кое-что другое. Неуверенность. Точно ли это связано с тем, что я ищу? Здесь идёт речь о гражданских переворотах и общественных волнениях… Разве я могу быть причастен к этому? Что уж говорить о том, что человек в записях сам положил начало. В самом деле, бессмыслица. Ничего не складывается. 《Я только зря трачу время на этот дневник неизвестного автора, который может оказаться недостоверным информатором. И каким годом это вообще датируется? Ровесник автора записей устроил революцию, и правда бессмыслица… И…Яков же тоже почти мой…ровесник? Если эта тетрадь принадлежит ему, то…》 Я могу оказаться бывшим революционером. Но… Почему меня не опознали? Тем более, всё выглядело так, что листовку с моим розыском кто-то недавно доставал… Кто-то знает, что я разыскиваюсь? Ещё больше догадок и звучащих в моей голове бессмысленных теорий. Дыхание сбилось, сердце опять начало биться быстрее, будто предвкушая увидеть одну из сотен вероятностей. Хочется скрыться от всего, что застряло в голове, если продолжу читать текст в тетради. 《Если автор заметок на тот момент выпустился из училища недавно, то сейчас он как раз почти мой ровесник… Вероятность выше. Нужно прочесть про события до этого, если там будет выпускной, то мои догадки могут стать ещё более вероятными.》 Я глубоко вдохнул. Воздух пронизывал лёгкие и очищал мысли. Я пришёл в себя и выдохнул. То ли от облегчения, то ли чтобы не накручивать себя больше, а искать. Протерев лоб от подступившего пота, я аккуратно перелистнул на несколько страниц назад и принялся читать шёпотом, чтобы лучше воспринимать информацию на слух.       Последние дни оказались самыми бесполезными. Если они считают меня и всех остальных отстранённых петлёй на шее, то пусть позволят себе проявить милосердие к нам и выпустить в новый свет пораньше. Нет смысла церемониться, а нам—никакой пользы. Мы уже продумали план дальнейших действий, держа нас здесь, воспитатели тратят время попусту. Будь они рациональнее, могли бы давно избавиться от нас или отпустить по домам. Хотя, не думаю, что меня в моём хоть кто-то ждёт.       Читая чужие переживания, я каждый раз съеживался. Хочется питать хоть немного эмпатии к автору, в чью аккуратно записанную жизнь я вторгаюсь. В какой-то момент меня всё же начала беспокоить совесть, но я быстро опомнился, ведь я нуждаюсь в информации. 《Благодаря этому, теперь я могу подтвердить, что революционер—мой ровесник. И автор…почти мой ровесник. А кто подразумевается под «ними»? Союзники этого графомана? 》 Стоило мне перевернуть страницу, как я глазами наткнулся на кое-что, что поставило точку в висящем над головой вопросе. Сердце бешено забилось, как само не своё. Должно быть, я никогда не чувствовал чего-то подобного прежде. Внутри смешались привкусы горечи и чего-то истинно неприятного, что я стал испытывать к себе, где-то в подсознании. Единственной их просьбой, к моему искреннему удивлению, было лишь подписать эту тетрадь, чтобы не путаться в случае чего. Они наивно полагают, что она будет хранится среди остальных. Сколько бы я не повторял, что эти отсчёты о пройденных днях принадлежат мне и не станут «достоянием общественности», все всё равно стремятся ради забавы украсть их. Как когда ночью неприятным сюрпризом оказались зелёные испуганные глаза, смотревшие из темноты. В тот раз моя бессонница даже сыграла на руку. Будто я собирался красивым стройным почерком специально для них, как для ежедневных бланков и объяснительных, выписывать чёрным по белому Собственность Якова. Для их удобства, конечно.       Теперь уже всё стало предельно ясно. Как же неприятно оказалось осознавать, что ты как раз таки влез в чужие, непредназначенные для чужих глаз размышления. Я совсем забыл, что за дверью стоит он. В его жизнь я влез, так бесцеремонно и неудачно для него же. 《Он же совсем перестанет доверять мне после этого, да? Но почему меня это так сильно волнует… Будто я многое теряю. Или, в самом деле… Потеряю и больше не верну. Вряд ли в этой жизни.》       Голова больше совсем не работала. Любопытство до сих пор подгоняло меня читать дальше, узнать всё, что я могу. Будто он мне в этой жизни рассказал бы, что выпустился из училища. Рассказал бы, что ведёт «отчёт о своей жизни». Рассказал бы, что дома его никто не ждёт… А может, это его ловушка? Чтобы проверить мою преданность. В любом случае, впиваясь взглядом в дневник, я уже не прошёл это испытание. Кажется, я начинаю мыслить как он, подозревать в жульничестве, как он меня. Захотелось посмеяться (возможно, над собственной беспомощностью), но я был больше не в силах делать что-либо, кроме как беспорядочно читать записи. Я перевернул страницу.       Каждый учебный день новые объяснительные. Я, кажется, уже начинаю писать их на автомате, даже не вдумываясь в прочитанное. Ничего нового ожидать не стоит. Зато, судя по всему, я стал лучше оформлять и вести отчёты. Не думаю, что это из-за ведения тетради, всё-таки никакой действительной пользы она не приносит. Записи в некоторые промежутки времени отсутствуют насовсем.       Я всё ещё не люблю комнаты заключения, как, наверно, и любой воспитанник, когда-либо оказывавшийся тут хоть раз. Действия максимально ограничены, так ещё и нет желанного спокойствия среди остальных отстранённых, которых привозят откуда только можно. Мне пришлось привыкнуть к тем, кто появляются чаще всего. Как-никак, именно из-за одного из них(отстранённого псевдописателя и любителя романов)все здесь начали вести свои тетради. Хотя, я бы и не сказал, что сильно доволен этим. Ко всему прочему, попасть сюда очень легко. Любое проявление абберации, как ты сразу же оказываешься объектом всеобщей ненависти.       《Так значит Якова часто наказывали в училище? Не то что бы я был сильно этому удивлён... Понять бы, откуда у всего этого истоки...》 Я взял тетрадь покрепче, опустил голову пониже к листам и вернулся практически в начало записей. Приглушённый свет освещал только с одной стороны, но я читал сквозь полуночную темноту, не в угоду собственному зрению. Настолько я погрузился в весь тот мир, в котором он жил.       Видимо, родители так и не собираются меня навещать здесь. Должно быть, они стыдятся, что их единственный, к тому же одарённый сын с неудобным характером становится непринятым чудаком в первые же дни обучения. С другой стороны, не вижу, чтобы они возлагали на меня больших надежд или чтобы им вообще было большое до меня дело. А ведь перед переводом сюда сотрудники хотели внушить им, что это учреждение для одарённых. Их безразличие, скорее всего, не очень впечатлило воспитателей. Я уже вижу, что нам с училищем не сойтись взглядами.       Перелистнул. Никто не был готов к моим экспериментам. Что я создаю новые знаки в алхимии. Все остальные привыкли мыслить стандартами, написанными в учебниках. Вам не нравятся научные открытия, которые я в состоянии совершить в будущем, поэтому вы каждый раз запираете меня в комнате заключения? Что за чушь. Их даже комнатами назвать толком нельзя. Пыль и решётки, кого они пытаются обмануть?... Они, надо полагать, хотят заставить меня бросить свои свершения. Загубить мой труд и талант. Коли вы не были готовы к юному гению, то ради чего я стараюсь?       Перелистнул, не дочитав прошлую страницу.       Я бы мог помочь медицине, если бы они дали мне продолжить. Хотя, чего я от них добьюсь? Они строят всё вокруг с помощью обмана. Все отстранённые в западне. И это повторяется каждый раз. Учителя говорят, что запрещают мне работать в целях безопасности.       Следующее предложение он приписал, по-видимому, преисполненный неуверенности в собственных высказываниях. Хотя держать своих же воспитанников здесь небезопасно. Раз вы наставники, то назидайте правильно. Объясните, как правила сохраняют дисциплину. Хотя вы сами за спиной говорите, что мои опыты и работы филигранны. Не помню, чтобы мои стремления хоть раз поощряли напрямую. Неужели у них так много гордости? Они только и делают, что настраивают остальных против меня, ведь распространяют конформность среди людей. Теперь, благодаря их усилиям, я чувствую себя чужаком среди обычных учащихся. Они совсем не считают меня за "своего" человека, поэтому сдают каждый раз. Я уже пытался влиться в коллектив и подстраиваться под "их хотелки", но, судя по всему, не быть мне полноправным членом общества. Чем я, интересно, заслужил такое? Разве я не заслуживаю чего-то большего, банальной похвалы к примеру? Я ведь стараюсь ради развития этой сферы. Ради лечения больных в конце-концов. Они не ценят мои старания для всех, даже попытки скрасить их рутинные дни дружелюбием и помощью не увенчались успехом.       После прочтения у меня начало непривычно колоть сердце. Как будто это было чем-то мне знакомым, чем-то, что относилось бы ко мне тоже. Но это не зацепка или подсказка, а мои личные ощущения. Чувствует себя чужаком в коллективе, да? Кажется, к несчастью, я понимаю это чувство. Чувство отвержения, как будто не в своей тарелке. Хотя и стараешься быть таким же, как все, но понимаешь, что у них всё ещё будет много секретов от тебя. И только после слов о лечении я почувствовал лёгкий, почти пропавший запах каких-то знакомых препаратов. Как он и говорил. В голове крутилось множество мыслей, домыслов, словно в сознании поочерёдно выстраивался тщательно продуманный механизм, который я с таким усердием игнорировал, даже не осознавая этого. Я удручённо вздохнул и продолжил.       Хотя, важнее всего, что я сам знаю себе цену.       Я закатил глаза, как бы почувствовав, как Яков ухмылялся во время написания этих строк. Все вокруг самонадеянно считают, что мне льстит их внимание. Хотя, мне стоит, возможно, радоваться тому, что они не принимают меня за обычного ученика. Ведь, по крайней мере, это всяко лучше равнодушия родителей. Даже когда все остальные взрослые приписывали меня к рядам "гениев", они всё равно остались хладнокровными. Что, спрашивается, могло вселить в них хоть капельку заинтересованности в том, что я делаю, и моём мнении? Быть может, я и вообще не хотел здесь быть. Хотя уже поздно гадать. Постараюсь по крайней мере здесь добиться чего-то, пока не стало поздно, хоть и не уверен, что старания хотя бы как-то окупятся. Если не получится объединиться даже с такими же отвергнутыми, как я, то они сами останутся виноваты, что упустили возможность. Да ведь?       Следующий "отчёт" будто бы написан спустя большое количество времени после предыдущего. Чернила другие, а записи неаккуратны и будто написаны в спешке или волнении. В некоторых местах, на и так тонкой бумаге, растеклись чернила, как от впитавшихся капель, остались огромные кляксы, закрывающие некоторые слова в тексте, делающие его не до конца ясным. Я провёл пальцем по потёртой дешёвой бумаге. Только сейчас я понял, насколько красивым и чутким был рукописный почерк на прошлых страницах. Старательно и щепетильно вырисована каждая буковка. Яков и правда ювелирно относится к всякому делу, за которое берётся. Но следующие предложения... Написаны словно дрожащей неопытной рукой. Меня насторожило это и особенно привлекло внимание. Я начал прочтение:       Все снова остались недовольны, кто бы ожидал иного исхода. Я придумал идеальный продуманный до мельчайших подробностей план побега. С путями отступления, с планом помещения, с мелкими нюансами и расписанием дежурства охранников, чтобы все могли втайне сбегать из комнат заключения, когда попадают в них. Но как только что-то пошло не так, то крайним оказался я. Винили бы лучше свою нерасторопность и невнимательность. Пусть ещё кто задумает втереться мне в доверие, я-       Я остановился на полуслове. Погано читать всё это. Так ещё и это неприятное чувство присутствия кого-то рядом. Точно кто-то опустил голову возле уха или наблюдает за мной. Внезапно, чья-то рука и впрямь опустилась на открытую тетрадь откуда-то слева. Тут я понял, что попался с поличным, так ещё и вину скинуть не на кого. Ведь сам Яков маячит прямо надо мной. Его рука в перчатке стала бесшумно поддевать тетрадь снизу, но я, среагировав, выхватил предмет интереса быстрее.

***

      Я вскочил на ноги, сделал пару шагов назад, наплевав на возможность того, что я мог наступить на важные данные, лежащие на полу. Теперь тетрадь оказалась за моей спиной, я крепко сжимаю её в руках, будто хватаясь последними силами за то, что мне дорого. Хотя прекрасно понимаю, что поступаю неправильно. Мы стоим лицом к лицу, он давит на меня своим глубоким чёрным взглядом, а я не могу ничего сделать, кроме как сглотнуть и натянуть улыбку. Я прервал эту убийственную тишину:       —Я-Яков? Как долго ты здесь?...       —Достаточно, чтобы увидеть, чем ты тут занимаешься. Дал тебе карт-бланш, так ты сразу этим воспользовался.       —Ты же должен был стоять на стрёме! Почему ты вообще зашёл?       —Как бы я не стучал, ты совершенно никак не реагировал, поэтому я решил проверить...и не зря. И вообще, мне кажется, что вопросы должен задавать я, мистер шпион. Или лучше "мистер предатель"?       Ладони и впрямь предательски запотели, пульс участился, я отступил на шаг назад, то и дело оглядываясь, пытаясь найти путь к отступлению.       —Я тебя не предавал. Я просто искал информацию про себя, это всё.       —Да неужели? Может прекратишь притворяться невинным дурачком? Я же предупреждал не читать то, что для тебя не предназначено. Или у шпиона другое мнение на этот счёт?       —Я правда прочитал в этих записях зацепку, которая может привести к моему прошлому. К тому же, откуда мне было знать, что это твоя тетрадь?       —Я вижу твою неумелую ложь насквозь. И твои оправдания бессмысленны. Ты же сам понимаешь, что вскрывать чужие письма или подслушивать те же разговоры невежливо и грубо? Или тебе неизвестны даже базовые правила этикета?—Он вопросительно выгнул бровь и стал как ни в чём не бывало поправлять сползающую перчатку.       —Я бы не стал на твоём месте говорить о вежливости, сейчас мы оба роемся в чужом кабинете, и никто разрешения на это нам не давал. Так что, мы оба в какой-то мере виноваты.       —Не переводи тему,—он вновь перевёл взгляд на меня.—Я сейчас говорю о своей отобранной некогда тетради, которую ты держишь за спиной. И долго ты будешь её "прятать"?       —...Я ещё не получил достаточно сведений из неё, и- Ты потерял её потому что она хранилась отдельно от остальны-?       —Так ты ещё и отдавать обратно отказываешься?—Я почувствовал раздражение в его тоне. Хотя если бы я молча отдал тетрадь, всё бы мирно закончилось, но я не хочу оставлять всё так, как есть. Внутреннее предчувствие подсказывало мне это.       —Мне кажется важным понять твои тогдашние переживания.—Я прочитал его недоумённое выражение лица. 《С неправильной я ноты начал...》.—То есть, когда я "влез в твои мысли", то смог ощутить на своей шкуре то же, что и ты тогда. В данный момент я тоже зачастую ощущаю себя чужим для всех остальных членов труппы.       —Ничего удивительного, некий подозрительный "новенький" свалился к нам как снег на голову.       —..И я тоже стремлюсь стать частью вашего коллектива, даже если порой это бывает трудно.       —Нашёл время когда и с кем откровеничать. Думаешь, что раздобришь меня своим нелепым "признанием"?       —Сейчас я не пытаюсь оправдаться перед тобой или раздобрить тебя, я лишь говорю, что думаю. И я думаю, что понимаю ту сторону тебя, что ты, возможно...пытался скрыть...? Я понимаю, что ты, несмотря ни на что, не можешь доверять мне полностью. (Особенно после того, как я прочитал то, что не следовало). Поэтому сейчас я будто бы держусь за что-то, что могу с уверенностью назвать твоими истинными мыслями, переживаниями и намерениями.       —И почему это ты думаешь, что то, что я писал туда,—он показал на тетради сзади меня пальцем,—истиной в последней инстанции?       —Я просто почувствовал что-то отзывающееся в тех твоих заметках, если по правде, этому нет внятной причины,—я натянул напряжённую ухмылку и даже уже перестал быть так уверен в собственных словах.       —Оказывается тебя так просто обвести вокруг пальца, не так ли? Веришь своей "интуиции детектива", не пытаясь воедино сопоставить факты?       —Но я в любом случае не думаю, что твои записанные размышления ненастоящие. Иначе говоря, ну, они логически следуют друг за другом как последствия всех тех неприятных событий.       —Ты же сам неуверен в том, что я тогда писал правду.—Он ухмыльнулся, словно снова обыграл меня в своей очередной выдуманной игре.       —Поэтому правду мне можешь рассказать только ты.—Я наконец собрался с мыслями и привёл себя к внутреннему спокойствию. Нужно говорить прямо и...искренне, полагаю, чтобы слова подействовали на Якова сильнее. Чтобы чётче выразить то, что я хочу сказать.       Я выпрямил руки вдоль туловища, взяв тетрадь в одну из рук. Неловко и стыдно приносить извинения, злосчастные слова никак не получалось выговорить, даже прокрутить в голове. Особенно, когда извиняешься перед ним. Какая-то часть меня просит не продолжать эту нелепость и позор, ведь такой человек, как Яков, скорее всего засмеёт меня за излишнюю смелость в высказываниях. Но другая желает его доверия, даже по неясной мне причине. Хочется сбежать, провалиться под землю и спрятать своё "виноватое лицо" от этого давящего, ожидающего взгляда. Но теперь, собрав мысли в кучу, я осознал, что, имея нужную информацию при себе, я должен сделать первый шаг. Я впервые за весь разговор посмотрел на него.       —Прости, что влез в твоё прошлое и личную жизнь. Кажется, это прозвучит глупо или будто "шпион хочет втереться к тебе в доверие"(что может отчасти оказаться правдой, смотря кем я был раньше), но меня по-настоящему коснулось твоё то волнение об отвержении коллективом. После всего того, что у тебя было, очевидно, что ты можешь параноить по мелочам, относиться ко всему с подозрением и не доверять. К тому же, не доверять мне. Я бы и не узнал об училище, об отстранённых, о твоих отношениях с родителями, ты бы не доверил мне подобное, я и это понимаю.       —Возможно, и доверил бы через время, если бы ты относился к моим словам со всей серьёзностью, господин Немо.       —Да, и это я понимаю. Я влез не в своё дело и поступил подозрительно. И по этой причине я хочу попросить тебя...Делиться своими чувствами. Мне, в отличие от тебя, трудно даётся читать эмоции людей. Но, быть может, если бы ты ослабил свою защитную реакцию подозрениями или, местами, агрессией, то мы бы могли прийти к общему взаимопонимаю.       —Ты просишь у меня доверия?       —Мне кажется, я стал лучше тебя понимать.       —Ты же всё равно понимаешь, что мы слишком разные, чтобы ты так дерзко просил меня о чём-то подобном,—он слегка улыбнулся.—Ты бы мог и сам догадаться, что я чувствую.       —Ты видишь, к чему мои догадки о твоей тетради привели.—Я нервно улыбнулся, а он, видимо, оценив шутку, улыбнулся в ответ.—Ко всему прочему, не такие уж мы и разные, только сейчас это заметил. Оба своего рода отверженные, даже одинокие в каком-то роде. Только ты требуешь больше внимания(к деталям) и похвалы.       —Какой же ты проницательный.       —Я не чувствую в твоих словах искренности.       —Ты и не должен был.       Яков не спеша подошёл ко мне и жестом стал "выпрашивать" отдать дневник.       —Ты так и не ответил на мою просьбу.—Я не стал пятиться и стоял на месте.       —Вот как значит.—Он подошёл ещё на два шага вперёд и приблизил(даже неприлично близко...) свою голову к моей. Я почувствовал, мои как щёки зарделись, то ли от стыда за свой поступок, то ли от его излишней близости. Он же, ничуть не смутившись, продолжил.—А если я скажу, что если бы у двух отвергнутых изгоев, которые прямо сейчас нарушают правило, была возможность сбежать, я бы позвал тебя. У нас было бы куча времени укрепить доверие и узнать друг друга получше. К сожалению, сбегать отсюда некуда, поэтому придётся принять твою просьбу. И только попробуй сказать, что и сейчас не понял, что я имею в виду.       —В общем и целом, думаю, что понял.       —Молодец.       Тот вальяжно забрал у меня дневник, отдалился и, должно быть, хотел уже идти назад, но я взял его за руку и остановил.       —Мы будем честны друг с другом, верно?—Я смотрел на Якова пристальнее обычного, невзирая на то, что на мне всё ещё был алый румянец и осадок-сияж после его слов.       —Будем, если ты больше не будешь тайком делать подозрительные вещи, Немо.       Я сам не заметил, как обнял его, хотя сначала помедлил. Он же не сопротивился и не окинул меня своим нервозным подозревающим взглядом, как сделал бы некогда в иной обстановке. Слегка сжав его в объятьях, я почувствовал, как на душе стало легче. Вероятно, я сбросил тот груз, что тянул меня остерегаться даже тех, с кем я по одну сторону баррикад. Темнота в комнате и приглушённый свет теперь имеют иной смысл, возможно именно такая обстановка в комнате и подбивает на откровенности. Стало гораздо уютнее. А тёмные, как смола, глаза Якова немного блестели от света лампы, как и его небрежно уложенные волосы. Я представил, как бы это выглядело при ярком лунном освещении. Всё вокруг, в этом сумбурном и нарушенном кабинете теперь восстановило гармонию в моём подсознании, хоть её и нет в самой комнате.       —Мне, даже в голову не приходило, что ты такой...филигранный.       —Филигранный?...—Он помолчал несколько секунд.—Это слово не употребляется в отношении людей. Тебе бы стоило сперва удостовериться, прежде чем выпаливать нечто подобное.       —А вот мне и кажется, ты представляешь собой "филигранную работу". Которая нуждается во внимании и понимании.       —Я меньше всего хотел этого понимания от тебя,—он, будто опомнившись, добавил.—Мало ли что шпион сделает с этой информацией, поэтому я настоял на твоём "нечтении" тетради. Но теперь уже неважно, ведь раз у тебя есть компромат на меня, то у меня тоже есть компромат в виде этой твоей бравадной выходки.       —Ты про объятья?       —Я про твою неосторожность и наивность.       Спустя несколько секунд, Яков отстранился первым и устремил взгляд на пол, показательно сделав недовольное лицо. Я повторил за ним. Моему взору и правда предстала неприятная картина. Документы, чьи-то заметки и блокноты, которые я поочерёдно неосознанно доставал из шкафов, оказались разбросаны по всему ковру. На каких-то даже остались следы от подошвы, видимо, я(или Яков тоже) по неосторожности наступил на них. 《Забылся не то слово. Придётся в спешке убирать беспорядок и...》       —Мы потеряли слишком много времени на антимонию. Ты ничего про себя так и не отыскал.       —На самом деле, я нашёл парочку записей у тебя в дневнике, которые возможно относятся ко мне, но больше ничего про меня не было,—я разочарованно вздохнул. Сами поиски насмарку.—Может продолжим если что в следующий раз?       —Стоило бы.       —Однако, мне кажется, я нашёл кое-что, что искал. Более чем.       —...Во всяком случае, ничего полезного, кроме дневника.       —А как же ты?—В моём голосе было больше шутливости, но спрашивал я всерьёз. Яков только отмахнулся и проследовал к выходу, перебирая несчастный ключ в руках и рассматривая его блеск при свете лампы.       Я быстро, даже немного неаккуратно собрал, сложил всё по стеллажам в нужные места и прошагал за ним. Найдя провод с выключателем, я нажал на него, оставив комнату в манящем мраке, пока ключ, в свою очередь, отпер дверной замок. Мы вышли из обстановки. Яков вновь посмотрел на меня, но как-то иначе.       —И как нас только не услышали и не застукали за нарушением,—я протёр пот со лба краем рукава, задаваясь этим риторическим вопросом.       —Всему виной твоя удача, которая каждый раз не даёт быть тебе пойманным на шпионстве.       —Но ты же меня рассекретил. И вообще, ты должен был следить. Это и правда чудо, что нас не поймали, ты так шумел по началу.       —Нас бы не поймали.       —И откуда в тебе столько уверенности...—Я как обычно закатил глаза и напоследок посмотрел в тьму комнаты, способной поставить наши жизни в невыгодное положение. Значит, в другой раз.       —Откуда ты взял манеру использовать редкоиспользуемые слова?—Голос Якова перешёл на шёпот.       —Ну ты же ими постоянно разбрасываешься.       —Так я их говорю, когда они уместны и подходят по смыслу. Но "филигранный человек"...Впервые такое слышу.       —Но тебе подходит.       Мы вдвоём не спеша зашагали по коридору особняка, хотя до этого и забыли истинную суть плана. И правда удачно, что никто не прервал меня во время поисков моего...и его, наверное, тоже "истинного я".