Кот Грома

В воздухе всё ещё потрескивали молнии. Запах озона и гари щекотал ноздри. Нет. Трещало не в воздухе. Искры бегали по его доспеху, одежде, коже… Вода, в которой он лежал, бурлила от проводимого тока и начинала обжигать. Но он не чувствовал, как райтон жалил его кожу. Как не чувствовал кипящей от высвобожденной им молнии воды. Конечности онемели, потеряв всякую чувствительность. Если бы ему сейчас наживую отсекли ногу или руку, он бы не почувствовал этого. Сенджу покачивался на волнах, не понимая, каким чудом у него осталась чакра, чтобы держаться на плаву, а не камнем идти ко дну. Тяжёлый доспех несомненно затянет его в самую пучину моря. Его финальная атака должна была быть смертельной. И она таковой стала. Сенджу был в должной степени реалистом, чтобы понимать, что его конец вот-вот настанет. Глупые надежды на иной исход он тут же в себе задушил. Чудес не существует. Просто ему выпал шанс ещё раз взглянуть на мир вокруг. Как и подобает шиноби, он умрет на поле боя. Достойная смерть. Никаких сожалений. Тобирама прожил много, по нынешним меркам времен основателей. Его возраст давно перевалил за среднюю продолжительность в эту эпоху. И он отдал свою жизнь ради защиты нового поколения. По всем статьям герой. Не придраться. Он испытал прилив гордости за себя, находясь в шаге от смерти. Убил братьев Гинкаку и Кинкаку, которые владели чакрой девятихвостого демона лиса. Ощущения, словно сразил биджу. Конечно, кумовцы значительно уступали настоящему хвостатому, но их сила и мощь не шла ни в какое сравнение с другими шиноби. А их легендарное оружие… Но все позади. Они больше не представляют собой угрозы для окружающих. Правда, и он туда же. Тобирама расслабился. Чакра, что держала его наплавку, иссякла. Бросив последний взгляд на ясное голубое небо и ослепительно золотое солнце, прикрыл глаза, готовый к своей участи. Миг - и он ушел под воду. Инстинкту самосохранения, который бы точно включился от недостатка кислорода, не суждено было сработать. Его сердце остановилось, милосердно избавив от мук. Мгла, поглотившая его, сменилась на яркий свет, бьющий в глаза. Слуха коснулась какофония уличных звуков. Запах цветущих вишен плотно переплетался с ароматом свежей выпечки и поднимаемой в воздух пыли. И все это ощущалось весьма остро. Сенджу поспешил закрыть глаза, которые нещадно резало от яркого света, плотно смежив веки. Он же умер, так какого… Неужели, все же свершилось чудо? Неужели его спасли, вытащили с опасной грани, на которой он завис в тот момент, качаясь на волнах бурлящего от его молнии моря? Разве такое кому-нибудь по силам? Но мысли прервало рычание. Складывалось впечатление, что рычали прямо в лицо. Громкий лай, последовавший после, ударил по барабанным перепонкам так, словно пёс надрывал глотку аккурат возле уха. Подозрительно странная дрожь овладела его телом, следом страх параличом сковал конечности и поднял каждый волосок на его коже дыбом. Он боялся собаки? Серьезно? Поспешив открыть глаза, чтобы найти источник, по его мнению, мнимого и необоснованного страха, он встретился лицом к лицу с мордой огромной облезлой псиной. Шавка превышала его габариты как минимум втрое. Так вот почему его обуял страх! Мохнатое чудовище, обнажив пожелтевшие острые зубы, скалилось, лаяло и рычало. Иногда пыталось делать это все сразу. Животина не спешила нападать, но определенно точно имела именно такие намерения. Тобирама старался подобраться, боролся с колючим и ледяным страхом, сковывающим тело. Но испуг так глубоко засел под коркой, что он был не в силах совладать с ним. Видимо, ослабевший организм после смертельной схватки все решил за него и подчиняться воле Тобирамы не собирался, продолжая цепенеть от страха. Гигантский пёс продолжал наступать. Вязкая слюна капала из его рта, покрытые желтым налетом клыки угрожающе клацнули. Тобирама нервно сглотнул. Эти массивные челюсти если сомкнутся на нем, то с лёгкостью вырвут кусок его бренной плоти. Тобирама лихорадочно думал, как поступить. Он не мог противостоять монстру, будучи максимально ослабленным. А собачьи зубы вот-вот окажуться в его плоти и начнут беспощадно рвать и грызть. Время неумолимо поджимало. — А ну пошел вон, — услышал он тонкий голосок. Рядом что-то глухо стукнуло. Пёс и не подумал отступать. — Эй, псина! — вновь возле него и пса что-то упало. — Оставь его в покое! — строгий приказ звучал смехотворно. Но животное напряжённо замерло, навострив уши. Тобирама попытался открыть рот и предупредить не лезть к монстру превосходящего человека. Но из горла вырвался шипящий звук, категорически не похожи на нормальную речь. Шипение вновь привлекло внимание демона и гигантское животное зарычало, попыталось его укусить. Но в морду облезлой твари угодил камешек. Животное, повернув голову, зарычало на своего обидчика. Тобирама пытался отстраниться от клыкастой напасти, спастись, но тело всё ещё не слушалось. В его распоряжении был только разум. — Ой мамочки! — взвизгнул неизвестный, и его голос от страха и волнения стал настолько высоким и тонким, что Тобирама непроизвольно поморщился. Послышался топот ног. И через мгновение пса откинуло в сторону. Между Тобирамой и монстром стоял… ребенок. Ребенок, которому оказалось по силам справиться с огромной псиной. Видимо, Тобирама моргнул в тот момент, когда все это произошло, из-за чего не смогу увидеть какими такими силами тому удалось оттеснить врага. — Не трожь его! — махал руками-палочками малыш. Сенджу переключил свое внимание, осматривая своего спасителя. Дитя было настолько худеньким, что казалось, словно его конечности сделаны из бамбука. Той адской псине этот ребенок на один укус. Тобирама умирал от бессилия, когда вновь услышал грозное и устрашающее рычание, понимая, к чему приведет столь поразительно глупая храбрость малыша. — Убирайся прочь, — в животину полетело то, что лежало у ребенка под ногами. А лежало не многое. И явно было бесполезно в качестве оружия. Меткость его заступника оставляла желать лучшего. Никакой чакры. Никаких техник. Только бесполезный подручный мусор. Ребенок в качестве защитника Тобирамы был ещё бесполезнее. И грозил стать грузом вины на почве его бездействия из-за ужасающей слабости. Отогнанный пёс раздражался, громко лая. Так обычно дают очень злые собаки. Малыш из поля его зрения пропал. Тобирама вновь попытался издать хоть один звук, но успех обошел его стороной. Из глотки вновь раздалось шипение. Нечто среднее между змеиным и кошачьим. Он изо всех сил старался встать, но конечности не слушались. Услышав возню, Тобирама сконцентрировал все свое внимание на происходящем, бросив никчемные попытки совладать с телом. Перед глазами развернулась максимально странная картина. Пёс, который, казалось, превышал его раза в три, был в раза два меньше ребенка, который встал на его защиту. Что, тут, биджу за хвост дери, происходит? Это клановое дзюцу увеличения роста Акимичи? Сознание цеплялось за эту спасительную мысль. Другие трактовки ситуации в голове не укладывались, ибо выглядели абсурдно. Животное, обезумев, кидалось на ребенка. Но кем бы он ни был, а Тобирама не мог определить мальчик это или девочка, он был юрким. И однозначно везучим. Сомкнись челюсти животного на его руке или ноге, прокусили бы насквозь. Бой был однозначно неравным. А Тобирама невероятно бессильным. Он силой воли заставлял себя следить за ним, хотя мысль "что за чертовщина тут творится?" намеревалась полностью завладеть вниманием. Акимичи отродясь не были тонкими как стебли бамбука - настойчиво твердила логика. Но победил настырный и упрямый ребенок. Пнув пару раз пса, тот поумерил свой пыл. И, в конце концов, повесив уши, жалобно заскулил после особо сильного пинка и убежал прочь, поджав хвост. Тонкие руки его спасителя были расцарапаны. Одежда испорчена. Но ребенок не расстраивался. Улыбался во весь рот, сверкая торжественной улыбкой с отсутствующим правым нижним клыком. От чувства собственного превосходства малыш приосанился, гордо выпячивая грудь и важно задирая подбородок. — Вот и все, тебе больше ничего не угрожает, киса, — присев возле Тобирамы на корточки, этот несомненно глупое чадо протянуло к нему руку. Размер ребенка оставался прежним. Точно не Акимичи. Киса? Тобирама недоуменно моргнул. Какая, к огненным ёкаям, киса? — Испугался этого злобного пса, бедняжка, — тонкие детские пальчики коснулись его, погладив. К сожалению, желание увернуться от пальцев не помогло ему сдвинуться с места. — У тебя есть хозяин? — непринужденно беседовала с ним девочка. Да. Определенно девочка. Мозг Тобирамы упрямо отрицал "киса", и полностью сосредоточился на ребенке, изучая пристальным взглядом свою заступницу. Выгоревшие на солнце светлые волосы взлохмаченные и абы как подстрижены, из-за чего стояли торчком. Большие глаза были настолько пронзительно голубого цвета, что могли соперничать своей ясностью с кристальной чистотой безоблачного неба. Помимо редких веснушек, рассыпавшихся темно-бежевым бисером на лице, ее щеки украшали полосы то ли шрамов, то ли родинок. А может и клановой татуировки. По три полосы на каждой щеке. Тобирама сердился от того, что не понимал происходящего. Напряжение вызывали не столько тысяча вопросов, обрушившихся на сознание, но и то, что девчушка зарывалась пальцами в его… Мех? Шерсть? Возмутительно! — Котик, да ты, похоже, ранен, — испуганно прошептала она, отнимая руку от его тела. Ее пальцев он почти не чувствовал. Онемение было вызвано, видимо, не страхом, а ранением. Собственные умозаключения подтвердил мельком брошенный взгляд на ее руку. Пальцы ее оказались в крови. — Что же делать, даттебайо? — нервно запричитала она. Глаза ее заблестели. Голос дрожал. Ее "котик" резало его живьём и ранило в самое сердце. В груди разгоралось несогласие с ее заключениями. — Не умирай, слышишь. Только не умирай, даттебайо! Я что-нибудь придумаю, — жалость в глазах девочки переросла в панику. — Мяу, — возмущённо высказался он, отрицая все и сразу. — Мяу! — он честно пытался сказать «нет», но… — Мя-у-у-у! — издевательски продолжало вырываться из собственного рта. — Тебе больно? — крупные слезинки собрались в уголках ее глаз и сорвались на щеки, прочерчивая влажные дорожки на чумазом лице. — Мяу!!! — больно ли ему? Нет, ему не больно. Ни капли не больно. Разве может быть больно от мысли, что он каким-то образом стал животным? Это явно не боль. Чувство, которое его накрыло, пугало своей всепоглощающей неизвестностью. То, что с ним сейчас происходило, описанию не поддавалось — Эй, чудовище, а ну отошла от него! — возле них появилось трое, спрыгивая с крыши. — Мы нашли его, — отрапортовал самый долговязый мальчишка из новоприбывших, проговорив эту информацию в странную черную штучку, которая крепилась у него на воротнике. Тобирама таких устройств ещё ни разу не видел. Девчонка, громко шмыгнув, испуганно попятилась. — Юки ранен, — возле него присела девочка постарше. Где-то лет тринадцати-четырнадцати. На ее лбу, отображая лучи солнца, был повязан протектор Листа. Он в Конохе. Только полная сосредоточенность на анализе окружающих вещей не давала ему сорваться в развернувшуюся под ним пропасть абсолютного непонимания происходящего. — Вот же дрянь! Ничего святого! Над животными ещё издевается, — сжал кулаки мальчишка пониже и раза в два шире светловолосой девочки, спасшей его. Этим мальчишка не ограничился и пошел вперёд. Тобирама понимал: сейчас будет драка. И мальчишке плевать, что светловолосая девчонка куда слабее его. И если бы мальчишка ограничился только кулаками… Увидев, что златовласка упрямо стоит на месте, сжимая кулаки и сцепив зубы, намереваясь принять бой, тот достал кунай. Злость и недовольство на чумазом детском личике сменились испугом. Его спасительница попятилась от враждебно настроенного генина. В ясных голубых глазах плескалась паника. — Эй, ты чего творишь? — одернула мальчишку с кунаем девчонка генин. Тобирама за происходящим наблюдал уже с высоты ее роста. Та прижимала его к себе и словно старалась спрятать от происходящего. С таким положением вещей он был не согласен. Да со всем, что происходило тут, он был не согласен. Начиная от собственной участи, заканчивая тем, что подросток без совести и чести нападает на безоружного ребенка! — Я только припугну это отродье, — мерзко осклаблился мальчишка, наслаждаясь страхом младшей девочки. — Поделом ей будет, если он ее ранит, — усмехнулся долговязый, не без удовольствия наблюдая за творящимся в этом темном проулке бесчинством. Вывернуться из крепкой хватки девочки он не мог. По двум причинам: первая, и самая важная - он не мог совладать с телом. Вторая - ранение. После того, как пёс убежал и страх отступил, нервов коснулась ранее гасимая боль, а мышцы налились тяжестью усталости. О боги! Он кот! КОТ! Осознание собственной участи, которую он от себя так старательно отгонял, акцентируя внимание на чем угодно, только не на этой мысли, все же завладело им. Тобирама Сенджу - кот! Отсюда вытекало, что он совершенно ничего не мог сделать! Пухлый мальчишка замахнулся, зажав светловолосую девчонку в угол. Тобирама забился в руках генина сильнее, каким-то чудом выпустив когти. Держащая его девочка-подросток зашипела от боли, стиснув в своих объятиях сильнее, чуть не раздавив. Он зубами вцепился в ее кисть, добиваясь собственной свободы тем, что теперь у него было. — И что тут у нас происходит? — из тени отделилась темная фигура, источая подавляющую ауру. Трое подростков встрепенулись и замерли. Светловолосая, закрыв ладошками лицо, резко села на корточки и лопатками сильнее вжалась в угол. — Нападение на безоружное гражданское лицо, — меланхолично проговорил мужчина, оценивая ситуацию. — Не по кодексу, — покачал он головой, полностью отделяясь от тени. Тобирама сконцентрировал свое внимание на нем, разжал челюсти, перестав кусать девчонку. А вот когти убрать не смог, банально не понимая, как это сделать. — Она… она… — заикаясь, начал долговязый мальчишка, с ужасом смотря на бело-красную маску собаки и серый жилет вышедшего из тени члена АНБУ. Тобирама мог сделать лишь один вывод: шиноби вызывал страх у юного поколения одной только формой. Девчонка, держащая его, задрожала, стоило незнакомцу приблизиться. — Ранила кота, — спрятал за спину кунай пухляш, оправдывая свои действия. — Ты это видел? — глухо поинтересовался мужчина в маске. Генин отрицательно замотал головой. — Тогда с чего такие выводы? — сложно было понять, на что смотрит явившийся из тени мужчина. Но его внимание проникало под кожу нервирующей сознание Ки. Тобираме тоже было не по себе от ауры незнакомца. Команда генинов так же ощущала себя не в своей тарелке. Привлечь к себе внимание АНБУ так себе перспектива. При жизни, Тобирама и Хаширама отбирали туда сильнейших, и отчасти беспринципных, готовых на все ради селения. Обычно, члены этой организации не вмешивались в дела насущные, но видимо, и во времена Тобирама попал другие. — Ну… — мальчишка, на котором сосредоточил все свое внимание мужчина в маске, стушевался. Скукожился. И будто бы сбросил сразу с десяток килограмм. — Ну? — выпытывал из него ответ старший ниндзя, давая понять, что без разъяснения ситуации дети отсюда не уйдут. — Не видел, — мальчишка опустил взгляд, сжимаясь ещё сильнее. Шиноби в маске подошёл к девчонке и, бесцеремонно схватив Тобираму за шкирку, вырвал из ее рук. Кошачьи когти на руках девчонки оставили длинные глубокие полосы. На ее глаза навернулись слезы боли вперемешку с обидой. Тобирама опасно сузил глаза, испытав концентрированный гнев. Невозможность дать отпор и повлиять на происходящее вызывала глубокое раздражение и бессильную ярость. Сильные и грубые пальцы закопались в белой шерсти, нащупывая рану под густым мехом. Из его горла в ответ на манипуляции мужчины вырывались рычаще-шипящие звуки. — Его покусала собака, — вынес вердикт неизвестный и так же за шкирку отшвырнул маленькую кошачью тушку Тобирамы назад девчонке, которая едва сумела среагировать. — Так при чем тут она? — кивнул ниндзя головой на притихшую и явно мечтающую слиться со стеной светловолосую девочку. — Это… Это была ее собака, — неуверенно и тихо прошептал генин, обращаясь к мыскам своих сандалий. Смелости поднять голову и посмотреть на шиноби в маске у него не хватало. — Это была ваша некомпетенция, как и применение оружия против гражданских, — холодный голос резал детскую психику наживую. Девчонка уже откровенно давилась слезами, уткнув свой нос в его шерсть. — С завтрашнего дня вы отправитесь в академию и дальше зубрить устав, раз забыли правила. — Она не гражданский, — зло выплюнул долговязый, пытаясь вывезти ситуацию из тупика. — Монстр, чудовище, она… — договорить он не успел. Прикусил язык. Шиноби в маске собаки в мгновение ока оказался рядом, дав тому затрещину. Тобирама, насколько позволяло ему положение, попытался ещё раз глянуть на забившегося в угол ребенка. В каком это месте она монстр? Хоть Тобирама и знал, что мир шиноби не так уж и прост, и иногда ребенок может оказаться хуже демона, но… Откровенная несправедливость должна быть наказуема. Даже если этот ребенок монстр, сейчас девочка безоружна и явно сильно напугана. Вероятнее всего, клеймо чудовища она могла получить за уникальные способности клана. Которые, судя по всему, никак не проявлялись. — Я доложу Хокаге-сама о вашей беспрецедентной некомпетенции и грубом нарушении устава и правил. А теперь вон. Мадам Шиджими ждёт своего кота, — сказал, как отрезал АНБУ. Дети удручённо переглянулись. На пухляша его сокомандники смотрели взглядом полным бурлящей ненависти и злобы. Произвол одного утянул на дно и других. Справедливость восторжествовала. — Идём, — всхлипнув, сказала девочка, отворачиваясь. Тобирама волшебным образом извернулся в крепкой хватке, вцепился когтями за ее плечо и подтянулся, смотря на светловолосую девочку. Шиноби в маске присел возле нее, полностью загородив собой обзор. — Наруто, ты в порядке? — только и услышал он, прежде чем троица генинов покинула темный переулок, где он очнулся после своей смерти.