
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
- Жади... Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя.
Или au, в котором Жади учится думать сердцем.
Примечания
Недавно начала изучать финансовую грамотность, сейчас параллельно смотрю Клон и в голову закралась мысль о холодной, закрытой Жади, которая всегда думает головой. Так и родилась задумка для фанфика, который мне не терпелось написать.
Отдельной моей любовью стала сцена с прочтением стихотворений, потому что я нашла сборник персидской поэзии и я в любви. Как мне кажется, нигде больше это не будет выглядеть настолько гармонично, как в этом фандоме. Читать эти стихотворения в голове голосом Саида просто😍
Джованна Антонелли такая красивая, на неё хочется примерить самые разные образы. Надеюсь, мне хватит сил реализовать все идеи, связанные с ними❤
Посвящение
Комментаторам сериала на ютубе.
Часть 1
25 августа 2023, 02:15
Отец учил Жади жить разумно. С самого детства он закладывал эту мысль в дочь, ожидал, как она разрастётся, подобно дереву, и даст свои плоды. Когда у него родилась любимая дочка, он впервые задумался о том, что жизнь в Марокко сделает её рабыней — в лучшем случае, рабыней своего мужа. Однако даже так его девочке, его Жади, придётся жить так, как захочет семья мужа, придётся постоянно угождать и бояться оступиться, бояться своих желаний и порывов.
Так, мужчина и принял решение незамедлительно уехать из Феса.
Али говорил ему, что он все равно не сможет уберечь дочь от всего: в том числе от её собственных чувств, особенно на Западе, где она не сможет контролировать их. На это мужчина всегда возражал, но это не отменяло и этого страха. В конце концов, мать Жади действительно чувственная и ранимая, и пусть это то, за что он её любит, его дочери может не повезти: любовь настолько же коварна, насколько и сладка.
Все эти страхи штурмом брали его голову. Жади ещё совсем ребёнок, они не в Марокко, она сладко спит в колыбели и можно не думать об этом сейчас, но ему страшно. Страшно всегда, когда в голове нет нужного плана. Его дочь так прекрасна, его малышка заслуживает лучшего, и ему бы хотелось, чтобы она могла о себе позаботиться и никогда не была несчастна.
Жади раскрывалась прекрасным цветочком: она всегда улыбалась, любила танцевать и много разговаривать. Ему бы хотелось оставить всё как есть, пустить на самотёк, но страх, что однажды его дочь примет роковое решение, что его цветочек может пострадать, стать несчастной, а он ничего не сможет с этим сделать, щемило сердце. В один вечер, пока Жади играла в куклы, он сел рядом, позволив дочери поцеловать себя.
— Как поживает моя принцесса?
— Всё хорошо. Я играю. Хочешь со мной?
— Конечно. Что мне нужно делать?
— Моя кукла Роза ищет себе новое платье. Какое тебе больше нравится?
Мужчина улыбнулся.
— Они всё одинаковые.
— Папа! — улыбнулась Жади, — Ты не понимаешь, вот это понаряднее, оно с блёстками…
— Ты бы хотела себе такое платье?
— Конечно! Я бы хотела много таких платьев.
— Моя принцесса… — задумался мужчина, погладив девочку по голове, — Если ты научишься жить разумом, у тебя всегда будет то, что ты хочешь. И ты всегда будешь счастлива.
Жади подняла голову. Она улыбнулась.
— Как это, папа? По разуму?
Он погладил её по голове, поцеловав в лоб.
— Это значит, что сначала ты всегда будешь думать головой.
— А как это?
— Будешь много учиться, узнавать мир, его законы, и принимать решения только разумом. Я обязательно научу тебя всему этому.
Жади улыбнулась и поцеловала отца в щеку.
— Значит, когда я вырасту, я стану такой же богатой и умной как ты?
— Обязательно, моя принцесса. Обязательно.
***
Жади безынтересно оглядывает Фес. Не верится, что её отец и мать выросли здесь, что здесь когда-то родилась она сама и тоже могла стать частью этого чужого, наивного в своей жестокости мира. Кто-то дёрнул её за руку, но она отняла ладонь и пошла следом за Латифой с Зорайде, что не замолкали ни на минуту, говоря о помолвке.
Пока паспорт у неё в руках, у Жади есть шанс развернуться и уйти. И именно так говорит сделать разум во избежании проблем.
» — Жади, — отец берёт её руку, и девушка понимает: сейчас будут его последние слова, — Прости меня. Мне не стоило душить тебя своей заботой.
— О чём ты, папа? — всхлипывает Жади, — Ты сделал всё, чтобы я могла о себе позаботиться.
— Жади… Разум дан человеку, чтобы он понял: нельзя жить одним разумом. Прости… прости что не научил тебя этому, подавляя твои чувства… я… я не заметил, как отдалил тебя от счастья, в попытках сделать тебя счастливой.
— Папа…
— Я люблю тебя, моя принцесса, Жади… »
— Жади! — девушка кивает и целует руку.
Али выражает соболезнования о смерти отца и матери. Жади поверхностно говорит о том, что отец не выдержал такого удара и ушёл вслед. Али, конечно же, возражает, говоря о том, что на всё воля Аллаха, и Жади, понимая, что какие-либо доводы разума бесполезны, кивает и уходит к себе.
— Брак это самое лучшее, что может случиться в женщиной, Жади! — Латифа кружит в воздухе, обнимает Зорайде и радостно танцует.
Жади смотрит на кузину с упоением, пытаясь вспомнить, когда она последний раз испытывала что-то подобное. Воодушевление, радость, хотя впереди лишь свадьба — особенно с незнакомым мужчиной.
— Ты счастлива, Латифа?
Она подходит ближе, завязывает платок и улыбается.
— Счастлива ли я? Да ты шутишь, Жади! Конечно, я счастлива!
Всё кажется таким простым и элементарным.
***
— Это всё лара Назира!
Латифа едва ли не плачет: у них с Саидом одна кормилица. Жади говорит, что, может, всё к лучшему, но Латифа слишком упоена своим горем, чтобы подумать и понять, что не так уж всё плохо. Но этим они с кузиной и отличаются: Латифа такая же чувственная и страстная, какой когда-то была её мама.
***
Карима забегает в комнату и просит их спуститься. Латифа, уже смирившись с потерей жениха, улыбается, увидев его вновь.
— Поскольку Латифа и Саид не могут быть вместе из-за общей кормилицы, то мы решили, что Жади выйдет за Саида, а Латифа за Мохамеда.
Жади оглядывает Саида. Он замирает, смотря на неё.
Отец часто брал её собой на совещания и деловые сделки, показывал людей и объяснял их психологию. Типаж Саида её отец отнёс бы к самому опасному — к дуракам, которые не думают головой.
«От таких людей никогда не знаешь чего ожидать, Жади. Никогда не выбирай таких людей в своё окружение, если хочешь покой на душе».
Перед глазами вновь мелькает Латифа и её весёлый образ, сменяющийся грустным. Жади хотелось бы чувствовать себя также. Хотя бы почувствовать, что на чувства какие-то она способна. Отец учил её брать уроки у мастеров. И подобные дураки в чувствах — лучшие из лучших.
Она улыбнулась.
***
Саид целует её. Жади чувствует мурашки и страх, но вместе с тем возбуждается от новых ощущений, чужих касаний по оголённой коже. До этой свадьбы Жади не особенно интересовали мужчины: к ним у неё не было ни страсти, ни нежности. Сейчас, от каждого поцелуя её тело ломится, так как организм жаждал этого. Саид улыбается, убирает пряди со лба и смотрит Жади в глаза.
— Я благодарю Аллаха за эту ночь и за то, что подарил мне тебя.
Жади смотрит на полный влюблённости взгляд и выдавливает улыбку.
Может, и она научиться быть влюблённой.
***
— Я принёс тебе золото.
Жади оглядывает новое ожерелье. Саид ожидает похвалы, но вызывает в жене только укол раздражения.
— Ты хочешь быть самым богатым человеком Феса?
Улыбка становится признаком неловкости.
— Что?
— По словам своей сестры, ты тратишь последние деньги на украшения и платки. Судя по всему, твои дела на фабрике довольно не стабильны, но тебе необходимы деньги, чтобы расширять свои возможности.
Саид улыбается шире.
— Что?
— Деньги не водятся у тех, кто не умеет ими пользоваться, кто не умеет умножать своё богатство и заставлять его работать на себя.
— Жади… я хотел порадовать тебя, — расстроенно произнёс Саид, — Не думай о моих деньгах… к тому же, разговаривать с женщинами о делах — дурной тон…
Жади улыбнулась. Лицо Саида, его наивность и смущение слегка повеселили её.
— Я закончила финансовую школу в Рио и долгое время занималась с отцом его бизнесом, — Саид раскрыл глаза от удивления, — Дядя Али не стал говорить об этом, чтобы дядя Абдул не отправил меня в пламя ада раньше судного дня, — она усмехнулась.
— Жади…
К примеси удивления прибавилась нота восторга.
— Я… я могу позаботиться о нас… дела…
— Я знаю, Саид, знаю, — она склонила голову набок, — Но если позволишь помочь, дела пойдут лучше и быстрее.
Жади сказала это так просто, словно ей это ничего не стоило.
— Но… Жади… я же твой муж… — растерянно сказал Саид.
— А я твоя жена, — пожала плечами Жади, — Мне несложно научить тебя паре хитростей, — она слабо улыбнулась.
— Ну… хорошо… может…
***
— Ты копишь, но не вкладываешь, — говорит Жади, делая глоток чая, — На бразильском рынке множество перспективных акций, причём таких, на которых вполне хватит твоих сбережений. И если тебе нравится золото, — она слегка улыбнулась, — Лучше вкладываться в слитки.
Саид хлопал глазами, слушая свою жену. Спокойствие, с которым она описывает основные законы финансов, поражают его.
— Жади, — прерывает её Саид.
Она переводит на него взгляд.
— Ты потрясающая женщина, — она протягивает ей ладонь.
Жади аккуратно вкладывает свою ладонь, ощущая его тепло. Он целует её ладонь и улыбается.
Сердце Жади бьётся чуть быстрее.
***
— Жади, ты счастлива?
Девушка отрывается от книги и переводит взгляд на дядю.
— Не знаю, — отвечает она, поглаживая корешок.
Али усмехается.
— Женщина рождается похожей на мать, но ты, Жади, похожа на своего отца. Ты столь же холодна и всегда руководствуешься только разумом.
— Я знаю.
Дядя от такого ответа смеётся сильнее.
***
— Мои дела пошли в гору. У меня много удачных сделок, идут деньги от акций, а сам я решил заняться гостиничным бизнесом.
— Тоже по совету Жади?
— Да. Это невероятно, дядя Али, у Жади столько идей!
Али улыбнулся.
— Жади образованная девушка, Саид. Начитанная. Помимо этого хорошо знающая Коран. С ней есть о чём поговорить.
— Мне невероятно повезло дядя, и я люблю её, но…
Саид замялся. Али отложил кальян и взглянул на него.
— Я не знаю, любит ли она меня. Иногда мне кажется, что её сердце оттаяло, она смотрит на меня с нежностью, но через несколько секунд её лицо снова становится холодным и отчуждённым.
— Чужая душа — потёмки, Саид, — улыбнулся Али, — В случае Жади лучше смотреть на то, что она делает, чем на её лицо. Поверь мне, её действия скажут больше, чем ты думаешь.
— Спасибо, дядя, — выдохнул Саид.
***
Жади подаёт баранину. Саид улыбается: она очень вкусно готовит.
— Кто научил тебя так готовить?
— Ничего сложного, — спокойно ответила Жади, — Какое-то время я занималась химией, хотела поступать на врача, и лучшим способом применить свои знания как раз и была готовка.
Саид улыбнулся.
— Ты бы всё ещё хотела стать врачом?
— Нет. Пока нет.
— Я сделаю всё, что ты захочешь, Жади, особенно сейчас, когда ты помогла мне. У меня есть деньги на путешествие в другую страну. Выбирай любую: Францию, Италию, Португалию, Германию…
— Я была там, Саид.
Саид обескураженно замирает.
— Может, тебе бы хотелось побывать где-то снова?
Жади задумывается.
— В Италии. Хочу в Венецию, там очень красиво.
Саид садится на колени и берёт её руки в свои, целует их.
— Это будет незабываемая поездка, — он кладёт голову на её колени.
Жади проводит ладонью по его волосам, слегка улыбаясь. Странное желание обнять, прижаться к Саиду, треплет что-то в сознании.
***
Жади улыбается, вспоминая, как когда-то была здесь с родителями. Она была совсем маленькой, но ей так запомнилась красота и уют этих мест, что однажды она пообещала себе вернуться сюда.
— Ты счастлива? — спросил Саид, когда они вернулись в отель.
— Это была красивая прогулка по морю.
Жади снимает платок и оборачивается. Саид оказывается рядом, мягко проводит по волосам и касается затылка. Она вздрагивает, но ничего не отвечает.
— Я люблю тебя, Жади.
— Я знаю, Саид.
Саид улыбается.
Может, однажды, её ответ будет другим.
— Ты была здесь с семьёй?
— Да, ещё совсем ребёнком. Здесь очень вкусное мороженое.
Жади вспоминает, как отец водил их по ресторанам, а после они брали сладости и возвращались в номер, где отец рассказывал им с мамой что-нибудь интересное. Они всегда внимательно слушали, а после мама смеялась и говорила, что она может рассказать только сказки, которые в своё время слышала от служанок. Сказки часто повторялись, но они с отцом любили её голос, который так успокаивал.
— Жади?
Она снова взглянула на Саида.
— Что такое? — он вытер её слезу большим пальцем, — Я что-то не то сказал?
— Нет. Я просто вспомнила нашу семейную поездку. Скучаю по своей семье, — её голос дрогнул.
— Жади, — Саид обнял её, прижав к себе, — Теперь я твоя семья. И я обещаю любить тебя не меньше твоих родителей.
Жади улыбнулась, прижавшись носом в грудь Саида.
***
Саид перебирает волосы жены и вдыхает её запах. Жади спокойно спит, но чуть поодаль от него.
Кожа Саида горячая, и это он понимает, стоит коснуться Жади. Её кожа прохладна, как и она сама. И даже в этом они разные.
Она читает много книг, знает гораздо больше него, добра к нему, но он не знает, любит ли она его на самом деле. Что может её привлекать, если ей не нужно золото, на которое она вполне могла бы заработать сама, а в разговоре с ним она всегда сдержана.
Он улыбается.
Его жена — загадка, но он любит её.
Настолько, что готов разгадывать её всю жизнь.
***
— Жади.
Она отрывается от книги и смотрит на мужа, что, улыбаясь, положил на стол коробку с тортом. Жади приглядывается и слегка улыбается.
— Тирамису?
Саид кивает и улыбается в ответ. Жади откладывает книгу и смотрит на коробку.
— Где ты достал тирамису в Фесе?
— Я заметил, что когда мы были в Италии, тебе понравился этот торт. Решил привезти рецепт, недостающие ингредиенты и попросил служанок научиться его готовить.
— Саид… — продолжала улыбаться она.
— Я уже сказал служанкам заварить чай.
Жади кивнула.
— Тебе стоило сразу сказать мне, что ты любишь этот торт. Мне не составило бы труда придумать что-нибудь, чтобы ты порадовалась.
Она улыбнулась, вспомнив, что когда-то отец говорил ей тоже самое. Она быстро вытерла подступившую слезу.
— А что ты читаешь?
— Решила перечитать некоторые персидские стихотворения о любви.
— Персидские? Ты знаешь персидский язык?
Жади улыбнулась.
— Нет. После завоевания арабов многие персидские поэты писали на арабском.
— Какое твоё любимое?
— Сложно сказать. Но мне нравилось, когда мама читала мне это.
— Прочти его.
Она удивлённо посмотрела на Саида.
— Прочти. Я хочу знать, что тебе нравится и послушать твой голос.
— Хорошо.
Она снова открыла книгу.
— «Я — живописец. Образ твой творю я каждый миг!
Мне кажется, что я в него до глубины проник.
Я сотни обликов создал — и всем я душу дал,
Но всех бросаю я в огонь, лишь твой увижу лик.
О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино? Самум ли, против снов моих идущий напрямик?
Душа тобой напоена, пропитана тобой, Пронизана, растворена и стала как двойник.
И капля каждая в крови, гудящей о тебе, Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник.
Вот тело бренное мое: лишь глина да вода… Но ты со мной — и я звеню, как сказочный родник!«
Жади посмотрела на Саида, что улыбался. Она почувствовала, как сердце забилось сильнее и отвела взгляд.
— Моя мама читала их красивей. В её интерпретации звучало лучше.
Она снова посмотрела на его улыбку и покрылась румянцем.
— Почитаешь их для меня?
Саид моргнул, вырываясь из мыслей, и кивнул.
— Конечно.
— Любые, какие понравятся.
Он кивнул и начал листать. Какая-то лирика была смутно знакома, но в основном было много нового. На полях карандашом сделаны заметки, и Саид невольно касается их пальцами, словно пытается стать ближе к той, что оставила их. Книга выглядела потрепанной, и Саид понял, что Жади читала её ещё плохо зная арабский.
Саид решил начать с первой закладки.
— «К твоим ланитам нежно кудри льнут,
Себе успокоенья не найдут.
Пред розой красоты, как я, склонились,
С одним различьем — их шипы не жгут!
Твои уста — клад пламенных рубинов,
Мои глаза — жемчужных слёз сосуд».
Она улыбнулась.
— У тебя очень красиво получилось.
Саид улыбнулся в ответ.
— «Я терпение утратил, страсть меня с ума свела —
Твой лучистый лик не видя, я забросил все дела.
И тоска меня сдавила тяжелее Каф-горы,
У тебя в груди не сердце, а гранитная скала»
Жади вытерла слезы.
— Всё хорошо? Я хотел порадовать тебя…
— Всё хорошо, все очень хорошо, — она всхлипнула, — Я просто вспомнила вечера, когда мы также читали стихотворения. У тебя очень хорошо получается. Пожалуйста, продолжай.
— Если тебе это нравится, — улыбнулся он.
«О вы, рабы прелестных жен! Я уж давно влюблен!
В любовный сон я погружен. Я уж давно влюблен.
Еще курилось бытие, еще слагался мир,
А я, друзья, уж был влюблен! Я уж давно влюблен.
Семь тысяч лет из года в год лепили облик мой —
И вот я ими закален: я уж давно влюблен.
Едва спросил аллах людей: «Не я ли ваш господь?» —
Я вмиг постиг его закон! Я уж давно влюблен.
О ангелы, на раменах держащие миры, Вздымайте ввысь познанья трои! Я уж давно влюблен.
Скажите Солнцу моему: «Руми пришел в Тебриз!
Руми любовью опален!» Я уж давно влюблен.
Но кто же тот, кого зову «Тебризским Солнцем» я?
Не светоч истины ли он? Я уж давно влюблен».
Жади улыбалась, смотря на него. Он оторвался от книги и взглянул ей в глаза. Мягко вытерев пальцем мокрую дорожку, он приблизился, коснувшись её губ. Она ответила нежным поцелуем, положив свою ладонь поверх его.
***
Жади надевает наряд для танцев и пытается вспомнить то, чему её учила мама. Сначала у неё получалось, но потом она потеряла к танцам всякий интерес. Она говорила об этом Саиду, и он принял это.
Однако недавно, когда они гуляли с Зорайде по Медине, она нашла ей красивый красный наряд, и что-то внутри полыхнуло попробовать станцевать снова.
Ей нравилось то, как она выглядит. Она начала двигаться, но движения выходили топорными — не такими, как у мамы. Она пыталась быть более плавной, но тогда танец терял резкость, так как Жади приходилось медлить. Выдохнув, она села на кровать, посмотрев на себя в зеркало.
Она выглядела хорошо, но в ней не было той игривости, что была в других танцовщицах. Этой игривости не было в её улыбке, движениях и, самое главное — в её душе. Она обняла себя и выдавила улыбку.
Не то что бы это было необходимо — но иногда ей хотелось бы быть такой же страстной и живой, подобно женщинам Феса.
Дверь в спальню открылась. Саид оглядел жену и сел рядом, обняв.
— Всё хорошо?
— Почти. Иногда жалею, что так и не научилась танцевать.
— Не говори так. Ты можешь все, — он поцеловал её в щёку.
Она слегка улыбнулась.
— Моя мама красиво танцевала. Она пыталась научить меня, но меня всегда привлекал бег.
— Бег?
— Да. У меня где-то была медаль за марафон, но затерялась.
— Жади, — засмеялся Саид, — Ты невероятная, — он поцеловал её в щеку.
Она положила голову ему на грудь,
— Станцуй. Станцуй как можешь. Можешь быть уверена, что мне понравится.
— Саид…
Она встаёт и, видя его улыбку, улыбается в ответ. Она вспоминает всё, чему её учила мама, чувствует, что движения выходят не такими, какими бы хотелось, но всё равно радуется, так как Саид улыбается шире и смотрит заваражённо. Жади делает резкий поворот и падает, но он успевает поймать.
— Ты очень красиво танцуешь, Жади, — он поцеловал её.
Жади улыбнулась и поцеловала его в ответ.
***
— Латифа беремена?
— Да! Слава Аллаху!
Жади улыбнулась. Зорайде угостила её сладким, но она отказалась.
— Совсем исхудала. Тебе нужно больше есть, чтобы Аллах и тебе ребёнка послал.
Она закрывает глаза, вспоминая, как они сидели всей семьёй за столом, как мама готовила лучшую баранину в мире, потом они читали с отцом стихотворения. Она вспоминала мамины сказки, папины рассказы, как они праздновали Рождество, ездили отдыхать.
Ей бы хотелось познакомить отца с Саидом. Несмотря на то, что Саид больше напоминал ей маму за большую приверженность традициям, чувственность и искренность, ей казалось, что и с отцом у них было что-то общее.
Жади интересно, каким будет их ребёнок. Ей бы не хотелось, чтобы он унаследовал её излишнюю холодность и расчетливость. Лучше улыбку и душу Саида.
Они бы также собирались вместе каждый вечер и разговаривали. Она бы прижимала ребёнка к себе, целовала его и рассказывала любимые сюжеты. Они бы вместе путешествовали, чтобы показать ему мир…
— Жади, ты что, плачешь?
Она рассмеялась, вытерев слёзы.
— Это странно, Зорайде, но в последнее время я часто плачу… хотя это и не похоже на меня.
Зорайде слегка улыбнулась.
***
Жади обнимала себя, улыбаясь. Назира без умолку говорила о том, что никто не хочет её счастья, иначе давно нашли бы ей жениха, на что она автоматично отвечает, что ещё раз поговорит с Саидом. Очередные слова проходят мимо.
Саид должен вернуться сегодня с месячной командировки, в которую не взял Жади из-за плохого самочувствия. Недавно Жади выяснила причину, и ей не терпелось поделиться ею с мужем.
Не терпелось прижаться к нему и испытать тепло его кожи. Услышать голос и поцеловать, обнять крепко и больше не отпускать.
И даже ожидание было сладостным.
— …Думаешь, наверное, о том, как обобрать моего брата, да? Все вы, одалиски, одинаковые…
Открывается дверь. Заходит Саид, и Жади встаёт, подходит. Он улыбается, и она улыбается в ответ, обнимает.
— Всё хорошо, Жади? — удивляется он, гладит её по голове.
— Да, Саид, — она обнимает его, — Всё просто отлично.
Она целует его и улыбается, прижимаясь своей щекой к его груди.