Die Schweigereltern

      Ацуши всегда казалось, что он просто не способен отоспаться настолько, чтобы не дремать на солнце или у батарей, но сейчас он уверен, что нескольких недель бесперебойной лени всё же достаточно. В последние дни без Поля совсем уж скучно, и это вместе с приливами энергии почти сводит с ума. Ему позволяют высунуть нос из квартиры только тогда, когда выражение «устал отдыхать» перестаёт быть шуткой.       Конвой из Гин и Рюноске обеспечивает ему полупешую прогулку до Мафии, на протяжение которой оба умудряются трижды переругаться по пустякам, а поскольку препираются они исключительно шипением, Ацуши предпочитает не обращать на них внимания, просто глазея по сторонам и наслаждаясь тем, что его наконец-то выпустили на волю.       В кабинете главы Мафии сухо, светло и тихо. Тихо ровно до их прихода, потому что брат и сестра явно не впечатлены присутствием тётки и деда, потому что не сворачивают свою оживлённую беседу до тех пор, пока Ринтаро-сан, осматривающий вполне живого Ацуши на предмет бледности или температуры не оборачивается к ним с вкрадчивым:       — Молодые люди, мы вам не мешаем?       Оба умолкают тут же, и Ацуши искренне рад, что его очень скоро выпускают в коридор, где он бесцельно бродит в ожидании своих сопровождающих, хотя обратно домой совсем не хочется.       Минут через десять Ацуши присаживается в кресло в одном из коридоров и наблюдает, как под дверью кабинета Чуи-сана начинают собираться Ящерицы. Вскоре к ним, подмигнув Ацуши, присоединяется Гин. Рюноске так и не появляется.       — Эй, Тигр! — ухмыльнувшись, окликает заметивший его Тачихара. — Пойдём, приласкаю…       Гин сильно бьёт его под колено, и он со стоном приседает ближе к полу.       — Я сам его приласкаю, — припечатывает вышедший из кабинета Чуя-сан, пока Гин брезгливо отходит в сторону. — Исчезни, пустолайка.       — Ну вот, все сладости начальству… — тихо фыркает парень, даже не обратив внимания, как его напарница закатывает глаза. Она ещё что-то говорит ему, толкнув локтём, но Ацуши уже не вслушивается.       Чуя-сан, которому Ацуши поднимается навстречу, зажимает подмышкой папку с бумагами и, грубовато дёрнув его за плечо, на грани слышимости шепчет:       — Не обращай внимания, потом его убью.       Ацуши равнодушно пожимает плечами. Ему нет никакого дела до Тачихары или до Ящериц. Единственное: ему жаль Гин, ведь она почти постоянно работает с кем-то подобным. Ацуши, правда, не понимает, откуда в их семействе такая стойкая негласная неприязнь именно к Тачихаре, потому что в нём нет почти ничего особенно противного — он просто не очень умно шутит и слишком высокого мнения о себе… Чуя-сан обычно даже не смотрит в сторону таких, но конкретно Тачихара, кажется, нервирует его одним лишь своим присутствием.       — Какой он противный! — не выдерживает Ацуши, скрестив руки на груди, когда его бесцеремонно выталкивают из лифта на этаж Коё. Чуя цепляет по дороге пластиковый стаканчик с водой и отпивает, отмахнувшись.       — Дурень просто, не загоняйся. Он умный парень, но в каких-то вещах дальше своего носа не видит.       — Гин говорила, — бурчит Ацуши. Он полностью разделяет мнение девушки об этом парне… Противный. У Рю хотя бы просто характер ужасный, а этот ещё и шуточки плоские шутит… И Рю красивый. Поэтому Рю не противный. Ну это так, если кто-то задавался вопросом.       В привычном кабинете, заваленном книгами, приглушённый свет и парочка коробок ещё с тех времён, когда Ацуши помогал хозяйке здесь прибираться. И Осаму-сан. Не с тех времён, конечно, но он здесь.       — Сударыня, как вы сегодня прекрасны! — мурчит он, растягивая гласные, стоит Накахаре показаться в проёме дверей. А потом, заметив за его спиной Ацуши, коротко подмигивает.       — У вас что, массовое обострение? — бубнит себе под нос Чуя-сан. Осаму-сан, даже не обратив на его слова внимание, с ухмылкой продолжает:       — Мне уже можно вставать на колени?       Ацуши замечает по лицу Чуи-сана, что что-то не так, ровно за секунду до тог, как вода из стаканчика струйкой льётся развалившемуся в кресле Осаму-сану на брюки. Уголки губ у него опускаются, и улыбка скисает.       — Я привёл тебе ребёнка, — ровно и без эмоций, что выдаёт высшую степень раздражения, сообщает старший омега. Поджимает губы. — Займи его чем-нибудь. И себя заодно. Меня и без тебя все достали.       С этими словами он разворачивается на пятках и направляется обратно к двери. Под ошеломлённым взглядом Ацуши, который тот переводит с одного мужчины на другого, Осаму-сан кричит ему вслед:       — Чу-уя! Кто это ещё тебя там бесит? Я ревную! — Чуя-сан оглушительно хлопает дверью. Вздохнув, наставник чуть улыбается Ацуши и невинно уточняет: — Салфеточки не найдётся?       Ацуши только часто хлопает светлыми ресницами.