Повелитель Снов

      Дазай лежал на больничной койке, его грудь спокойно вздымалась и опускалась. Если бы Чуя ничего не знал, он бы решил, что Скумбрия просто мирно спит, перед тем как проснуться и устроить свой обычный шум. Но он знал, и Дазай не собирался просыпаться.       — Чуя-кун. — позвал его Ранпо-нии, но глаза Чуи не отрывались от забинтованного ублюдка. — Чуя-кун, ты должен рассказать мне, что случилось. Йосано сказала, что ты вел себя как-то странно, а потом Дазай тебя оттолкнул. Почему? Я должен знать.       Чуя моргнул. Почему он должен что-то знать?       — Чуя-кун. — рука осторожно взяла его за руку. — Ранпо-куну нужна твоя версия того, что произошло. Так мы сможем поймать того, кто это сделал.       Он снова моргнул, перефокусируя взгляд. Точно. Ублюдок все еще был на свободе.       — Я повернулся, чтобы взять свой телефон и позвонить вам насчет Накамуры-сан. — начал он рассказывать. — Краем глаза я увидел яркий фиолетовый свет и повернулся к нему.       — Свет?       Чуя кивнул.       — Это было странное ощущение. Как будто он предназначался мне. Я не знаю, как еще это объяснить. Я попыталась дотянуться до него, но Дазай оттолкнул меня. Когда я оглянулась, он был окружен им несколько секунд, а потом все исчезло. Он произнес несколько слов и упал. Я пытался искать этого ублюдка везде, где только можно, но в коридоре не было никого подозрительного. А Дазаю нужна была помощь. — он сглотнул. Ему следовало поискать еще.       — Йосано?       — Я не видела никакого света. — сказала она. Чуя нахмурился. — Я видела, как Чуя-кун смотрел на что-то и тянулся за чем-то. Дазай тоже заметил, но он выглядел таким же растерянным, как и я.       — Похоже, только жертва может увидеть, как работает способность. В этот раз Чуя-кун был тем, кто был ему нужен.       Это была вина Чуи. Кто-то, кто был ему дорог, снова погибнет из-за него. Надо было защитить его.       — Я убью его. — он отвел взгляд от тела Дазая и встретился глазами с Ранпо-нии.       — Чуя-кун-       — Мы найдем его. Тогда предоставь его мне. — его глаза были спокойны. — Он мой.       Ранпо-нии кивнул. Чуя снова повернул голову обратно.       — Куникида-кун и Фукудзава-сан опрашивают персонал больницы, а охрана заблокировала больницу сразу после нападения, мы найдем его. — сказала Акико-нии. Почему-то Чуя не был в этом уверен.

***

      Фукудзава-сан не принес никаких хороших новостей.       — Никого подозрительного не заметили. Все сотрудники учтены, а большинство посторонних людей на этаже - члены семей пациентов. Охранник прочесал территорию больницы во время блокировки и обнаружил сломанную служебную дверь возле парковки. Он пришел, подготовившись быстро уйти. Мы его пока не нашли. Мне очень жаль, Чуя-кун. — Чуя промолчал: он не был виноват в том, что Дазая задели. О чем ему сожалеть? — Йосано-кун помогает со вскрытием. Куникида-кун и Ранпо-кун сейчас пересматривают записи с камер. Если на видео что-то есть, они это увидят.       — Хорошо.       — Тебе нужно что-нибудь съесть. Или поспать.       Чуя покачал головой.       — Я в порядке.       — Чуя-кун-       — Я в порядке.       Фукудзава-сан вздохнул.       — Не страшно, если ты не в порядке.       — Я должен быть. Мне нужно поймать этого ублюдка. Все остальное может подождать.       — Чуя-кун-       Фукудзаву-сана прервал звонок телефона. Это была глупая, карикатурная мелодия, которая не принадлежала ни одному из них. Чуя посмотрел на телефон Дазая: номер не был сохранен, и он не был ему знаком. Чуя колебался лишь секунду, прежде чем ответить на звонок.       — Дазай-кун?       — Нет. — осторожно ответил Чуя. Голос показался ему смутно знакомым, но он не мог его узнать. — Кто это?       — О, Чуя-кун, верно? Давненько не виделись.       Он сузил глаза.       — Кто вы такой?       — Я не удивлен, что ты меня не узнал. Это неважно. Я... Друг Дазай-куна. Могу я с ним поговорить?       — Дазай сейчас не может ответить.       — ... Он добрался до него, да?       — Что-       — Дазай-кун сказал мне, что вы ищете Одаренного, убивающего людей в Йокогаме, и рассказал мне подробности о том, как он убивает. Он добрался до него?       — ... Да.       Парень выругался.       — Я надеялся, что успею.       — Вы нашли его?       — Да. Это заняло больше времени, чем я ожидал. Для этого мне пришлось заручиться поддержкой нескольких агентств в США.       — ... Он не Японец?       — Нет. Его зовут Роджер Желязны, и он въехал в Японию неделю назад по туристической визе. Он называет свою способность "Повелитель Снов".       Чуя взглянул на Фукудзаву-сана.       — Мой источник, — продолжил тот. — сказал мне, что он был подозреваемым в ряде дел как в Огайо, так и в Калифорнии. Однако весомых доказательств не было, поэтому полиция так и не смогла его арестовать. Из-за его Дара на него трудно что-то повесить, и они не могут арестовать его, не говоря уже о том, чтобы осудить, только по подозрениям.       — Да, мы заметили. Его способность - чертова сука. Но в этот раз проблем не будет. Поверьте мне.       На несколько мгновений воцарилась тишина.       — Чуя-кун-       — Да?       — ... Ничего. Просто я понял, почему Дазай-кун казался таким обеспокоенным, когда мы разговаривали.       Чуя не знал, как воспринимать его слова. Но он был уверен, что этот парень слишком хорошо знает Дазая для простого информатора.       — Вы знаете, где он сейчас?       — Нет. Он затаился в городе и не появлялся в гостинице, которую изначально забронировал. Я подозреваю, что он снял новый номер под вымышленным именем и пытается скрыться.       — Ничего страшного. Ранпо-нии сможет найти его, когда мы узнаем его личность.       — Я отправлю вашему Президенту все, что у меня есть на него.       — Спасибо-       — Сакагучи Анго. Я встречался с тобой пару раз, но ты вряд ли помнишь меня. Мы не очень долго общались.       Ох.       — Вы были представителем Танеды-сана. — сказал он. — Высокий, в очках, всегда серьезный. Я помню вас. Не думал, что вы окажетесь кем-то, кто общается с Дазаем.       — Мы давно не встречались до этого дела. Я бы хотел, чтобы все сложилось иначе.       — Да. Я тоже.       Сакагучи вздохнул.       — Надеюсь, вы его поймаете.       — Поймаем.       — Хорошо. Я отправлю файл через минуту. Береги себя, Чуя-кун.       Он отключил звонок, прежде чем Чуя успел что-либо ответить. На мгновение он уставился на телефон, а затем положил его обратно на тумбочку рядом с кроватью Дазая. Он по-прежнему дышал ровно, глаза закрыты, кожа бледная. Рука Чуи протянулась к его волосам, но он отдернул ее, не успев коснуться.       Роджер Желязны, - подумал он. Он надеялся, что тот наслаждается своим пребыванием в Йокогаме. Если он умрет до рассвета, то для него все ужасно кончится.

***

      Ранпо-нии вернулся через некоторое время после звонка, Куникида-кун был рядом с ним.       — Мы нашли его! — объявил он.       Он открыл ноутбук и вывел на экран изображение с камеры наблюдения. Оно было слегка размытым, но ублюдка все равно можно было узнать.       — На нем была форма медбрата не того размера, у него не было бейджа, а ботинки были явно не те, что выдают сотрудникам больницы. Вполне приличная маскировка, чтобы пройти перед людьми, которые спешат или не знают, кого опасаться. Кроме того, мы просмотрели видео с камер наблюдения двух других больниц, куда поступили жертвы: он был во всех из них.       — Вероятно, он хотел присутствовать при их смерти. — в голосе Куникиды-куна прозвучал оттенок отвращения.       Фукудзава-сан кивнул.       — Мы получили информацию от источника Дазая. У нас есть его профайл: Роджер Желязны.       Он передал Ранпо-нии свой телефон. Брат изучил открывшийся на нем файл и тихо хмыкнул.       — Иностранец с туристической визой, понятно. — мгновение спустя он щелкнул пальцами и засиял. — Конечно! Куникида-кун! Мне нужна карта Йокогамы!       Куникида-кун быстро повиновался. Прежде чем снова нагнуться над ноутбуком, Ранпо-нии бросил быстрый взгляд на Фукудзаву-сана, и Фукудзава-сан слегка наклонил голову. Чуя сжал пальцы и ничего не сказал по этому поводу.       Ранпо-нии указал на более туристический район.       — Итак, эту часть города мы можем исключить - слишком много людей, слишком много полиции для общественной безопасности. — он передвинул указательный палец. — Здесь территория Портовой Мафии. Он не настолько глуп, чтобы идти туда. — затем он указал на самую дальнюю часть города от того места, где они находились. — Здесь есть несколько отелей, в которых он может остановиться. Они находятся достаточно далеко от полиции в Йокогаме, но при этом достаточно хорошо расположены, чтобы он мог свободно перемещаться.       Фукудзава-сан кивнул. Чуя сглотнул.       — Как ты думаешь, мы сможем свести на нет эту способность, если поймаем его и заставим прикоснуться к Дазаю до того, как...?       Ранпо-нии присел рядом с ним, мрачно глядя на него.       — Вряд ли. То, как ты это описал, то, как он затронул Дазая, хотя он предназначался тебе, и то, что я прочитал в его файле... Я думаю, что эта Способность действует совершенно отдельно от него, после того как она попадает в мир.       Куникида-кун растерянно моргнул.       — Отдельно?       — Она путешествует. Как паразит, она прикрепляется к чьему-то разуму и питается им, пока ничего не останется. Тогда она возвращается к своему хозяину, более сильная, чем прежде. — он вздрогнул. — Эта Способность кажется неправильной. Она больная.       — А что, если убийца умрет первым? — спросил Чуя.       — Я не знаю. — он вздохнул. — Дазай может очнуться. Или сразу умрет. Или он застрянет в Способности до самой смерти, а потом она исчезнет, и его носитель не сможет вернуться. Я не могу быть уверен, слишком много переменных. Мне жаль.       Да, Чуя тоже сожалел.       Рука Фукудзавы-сана поднялась к его плечу и сжала.       — Куникида-кун предупреди полицию, нам нужны ордера на обыск отелей. Мы с тобой встретимся с ними в участке и двинемся дальше. Чуя-кун и Ранпо-кун, дождитесь Йосано-кун и не двигайтесь с места, пока мы не вернемся. Следите за ситуацией здесь, на случай если Желязны вернется.       Куникида-кун не двигался ни секунды. Казалось, он вот-вот спросит Фукудзаву-сана, почему тот пошел сам, а не выбрал рыжего. Его глаза быстро перебегали с Чуи на Дазая, потом обратно, и он замолчал.       Чуя подождал, пока они оба уйдут, и повернулся к Ранпо-нии.       — Где?       Ранпо-нии показал ему гостиницу недалеко от Минато Мирай.       — Будь осторожен.       Чуя насмешливо хмыкнул.       — Я не тот, о ком тебе стоит беспокоиться. — он бросил взгляд на Дазая. — Присмотри за ним, пока меня не будет. Я ненадолго.       Ранпо-нии кивнул. Чуя активировал "Смутную Печаль" и скрылся в ночи.

***

      Чуя нашел ублюдка в комнате на предпоследнем этаже. Он заглянул в окно, стараясь, чтобы не было видно отблеска его Дара, но ему не стоило беспокоиться: Желязны все равно был слишком занят, бормоча что-то в адрес телевизора.       — Черт возьми, ничего!" говорил он. В порыве гнева он швырнул пульт в стену. "Ничего, блядь! Как, блять, обо мне еще никто не написал в гребаных СМИ, гребаный, проклятый город! Столько работы впустую! Я даже взял под контроль одного из их гребаных детективов, чтобы-       Этого было достаточно для Чуи.       Он прикоснулся к окну, и его рука окрасилась в красный цвет. Стекло разлетелось на сотни светящихся осколков, которые он быстро метнул в сторону Желязны.       Тот обладал достаточно хорошими рефлексами, но все же не успел спрятаться за кровать достаточно быстро, чтобы избежать большинства из них. Его болезненные хныканья были музыкой для ушей Чуи.       Он шагнул ближе, и голубые глаза Желязны наполнились страхом. Отлично.       — Какого-       — Надо было бежать. — сказал Чуя, глядя, как мужчина отползает к ближайшей стене. — Серьезно. Я бы, конечно, охотился за тобой, пока не добрался бы до тебя, но у тебя было бы время привести мысли в порядок. Возможно. — он пожал плечами. — Ну и ладно.       — Я... Я не-       — Ты больше ничего не сделаешь. — пообещал Чуя, опускаясь перед ним на колени. — Но тебе повезло, что я тороплюсь и не хочу, чтобы кто-то узнал, что я был здесь. У меня нет времени на тюрьму, я нужен Дазаю. Так что я буду быстр. Я позабочусь о том, чтобы это было больно, просто предупреждаю.       — Ты... Ты никогда не вернешь его, если убьешь меня. Он будет заперт в своем собственном разуме, пока не умрет.       — Он уже в ловушке, пока не умрет.       — Нет! Он еще может выбраться живым! Я могу помочь тебе!       — Ты ни хрена не можешь помочь.       — Я могу отправить к нему! Расскажу, как его вытащить! Это возможно!       Чуя остановил его руку и уставился на него: песочные светлые волосы Желязны были мокрыми от пота, на лице - ужас.       — Ты лжешь!       — Нет! Я могу это сделать!       — Ты не можешь использовать свои способности, пока он жив. — он наклонил голову. — Теперь мы знаем, как она работает. Она привязана к нему, и ты не можешь ничего сделать.       — Только часть! — сказал он, тяжело дыша. — Есть и другие части! Оно никогда не покидает меня полностью, ему нужен якорь, чтобы вернуться! Я не только могу заманить кого-то другого в ловушку, но и отправить его в разум вместе с ним! Для этого нужно меньше! Ты сможешь вернуть его! Обещаю!       Чуя холодно улыбнулся. В конце концов, этот ублюдок сказал ему то, что он хотел знать: у Дазая еще был шанс. Конечно, возможно, он говорил неправду, но Ранпо-нии узнает об этом, как только увидит его. И это было бы очень плохой новостью для Желязны.       Он схватил его за воротник и поднял на ноги.       — Если ты врешь, то сначала я раздавлю тебе связки, и ты не сможешь кричать. — по хныканью, вырвавшемуся у него, Желязны понял, что он говорит серьезно. — Потом все остальное. Это будет больнее, чем ты можешь себе представить, это я тебе обещаю. Ты понял? — мужчина судорожно кивнул. — Хорошо.       Не отпуская его рубашку, Чуя потянул его за собой и выпрыгнул из окна в ночь.

***

      — Мне это не нравится. — Акико-нии металась по комнате, бросая взгляд на Желязны. Они привязали его к стулу и для надежности заперли дверь в комнату. — А что, если он лжет?"       — Он говорит правду. — сказал Ранпо-нии, прислонившись к стене. — Он может это сделать. Но это не без риска, верно? — он наклонил голову. — Если Дазай покончит с собой до того, как Чуя вернет его, они оба умрут, не так ли?       — ... Да.       — Видишь? Он не собирался нам этого говорить! Мы не можем ему доверять!       — Как мне его вернуть?       — Чуя-кун, ты же не хочешь-       — Если я этого не сделаю, Дазай точно умрет. — Акико-нии прикусила губу, но не нашла чем возразить. — Я не позволю этому случиться, если смогу остановить его. Он сделал бы то же самое. Ты же знаешь.       Она знала. Она замолчала.       — Как мне его вернуть? — снова спросил он. Желязны сглотнул.       — "Повелитель снов" делает так, что все воспоминания, которых ты больше всего боишься, те, которые причиняют тебе наибольшую боль, всплывают одно за другим. Как будто разум - это дом, и он заставляет их преследовать тебя, используя все самое худшее, что у него есть. Вот почему я хотел именно тебя, малыш: твое прошлое полно ужасов. — он не смог удержаться от ухмылки. — Его тоже. Даже хуже. Но для меня все сложилось довольно удачно. Моя Способность получает хорошую подпитку, и она будет крепнуть.       Рука Чуи схватила его за волосы и потянула, пока Желязны не пришлось сдержать вопль.       — Я не спрашивал тебя об этом. Я спросил тебя. Как. Его. Вытащить.       — Ты... Ты должен попасть в другие комнаты! — он хныкал, но Чуя не отпускал его пальцы. — Воспоминания... У каждого из них есть свое собственное пространство. Их собственная комната! Ты должен найти ее и добраться до последней, пока он не покончил с собой! Тогда вы сможете выбраться вместе!       — Как?       — Тебе нужно найти фиолетовые двери! Открыв их, ты попадешь в следующую! Последняя дверь вернет вас в реальность!       — Он говорит правду?       Ранпо-нии цокнул       — Да. Но там может быть ловушка.       Чуя потянул сильнее.       — Может?       — Нет! Нет! Клянусь!       — А время ограничено? — Желязны вздрогнул от вопроса Акико-нии. Она сузила глаза, и гнев хлынул из нее, как яд. — Ты сказал, что твоя способность становится сильнее. Ранпо-кун сказал, что это паразитирующая сука. Есть ли срок, чтобы вернуть его?       Желязны сглотнул.       — Ограничений по времени нет. — медленно произнес он. — Но она истощает энергию человека, пока он находится внутри. Чем больше человек находится под воздействием, тем быстрее она оказывает влияние.       — У ослабленного человека меньше шансов продолжать сопротивляться. — кивнул Ранпо-нии. — Легче довести их до нужной точки и убить. А если они этого не сделают, то все равно умрут. Способность выигрывает в любом случае.       — Но это же не ограничение по времени! — в бешенстве повторил Желязны. — Я не лгал!       Чуя потянул его за волосы, пока тот не закричал.       — Я не люблю уловки, ублюдок.       — Это был не уловка! Воспоминания не твои, они не будут влиять на тебя так же сильно! Он питается только реакцией людей на них, их отчаянием, поэтому использует самое худшее, что у них есть! У тебя не будет проблем с выходом!       — Сколько людей вернулось?       — ... Ни один.       — Чертов ублюдок.       — Все в порядке, Акико-нии. — сказал ей Чуя. — Мы будем первыми. — он отпустил его и повернулся к брату и сестре. — Если мы умрем, уничтожьте его.       — Предоставь это мне, Чиби. — взгляд Акико-нии был стальной.       Он посмотрел на Ранпо-нии.       — Если я не вернусь, скажи господину Фукудзаве- — Что? Он задумался. Что он сожалеет? Он не хотел, чтобы его последние слова Фукудзаве-сану были ложью. Спасибо? Фукудзава-сан подарил ему семью. Он подарил ему свою безграничную привязанность, свои наставления, поддержку и доверие. Простая благодарность не могла передать того, что чувствовал Чуя.       — Ты вернешься. — сказал Ранпо-нии. Он выглядел уверенным как никогда. Он притянул Чую к себе и обнял. — Не нужно последних слов, Креветка.       Чуя не смог не улыбнуться, прижавшись к его плечу. Когда он отпустил его, Акико-нии наклонилась и посмотрела ему прямо в глаза.       — Вернись, Чиби. Или я убью тебя.       — Обязательно.       Он повернулся к Желязны.       — Выкинешь какое-нибудь дерьмо, и Ранпо-нии узнает. Не стоит представлять, что они тогда с тобой сделают. — мужчина ничего не ответил, но Чуя заметил, как обильно он вспотел. — Как это сделать?       — Мне нужны руки.       Они развязали руки Желязны, но оставили путы на его туловище и ногах. Он потер сначала запястья, потом ладони, не сводя глаз с Чуи. Затем на его ладонях засиял фиолетовый свет, и Чуя, даже если бы попытался, не смог бы больше ни на что смотреть. Мгновение спустя он уже был вокруг него, клубясь и притягивая к себе. Его глаза закатились, и все вокруг затихло.

***

      Когда Чуя снова открыл глаза, ему потребовалось время, чтобы все осознать.       Его тело было окружено слабым, почти прозрачным розоватым светом, который, казалось, пульсировал и вихрился вокруг него. Он стоял в маленькой, уродливой на вид комнате. Стены были испачканы влагой, а по телевизору показывали какую-то старую, американскую передачу. Никто не смотрел его с потрепанного дивана, стоящего перед телевизором. В комнате царила жуткая тишина, навевающая мысли об обреченности, и неприятная дрожь пробежала по позвоночнику.       Затем раздался голос.       — Мама?       Чуя обернулся, инстинктивно защищаясь. Сцена, представшая перед ним, остановила его: ребенок, может быть, четырех или пяти лет, все еще в пижаме, смотрел на женщину на полу, ее глаза были пусты. На шее женщины была длинная глубокая рана, кровь запеклась вокруг нее и почти достигла босых ног ребенка. Недалеко от места, где стоял Чуя, был брошен грязный кухонный нож. Медленно он подошел ближе. Маленький Дазай не замечал его, не сводя глаз с матери. Он опустился на колени и потянулся пальцами к ее каштановым волосам, едва замечая кровь, просочившуюся в низ пижамы.       — Да- Дазай?       Мальчик не смотрел на него, не подавал никаких других признаков того, что заметил присутствие Чуи. В его голове мелькнуло, что в этом воспоминании он, скорее всего, похож на призрака, и никто его не увидит и не услышит.       — Мама? — едва слышно прошептал Дазай, крепко сжимая руку матери.       Сглотнув, Чуя снова повернулся в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь ребенку. Только тогда он заметил открытую дверь, ведущую в спальню, и увидел тело мужчины, свисающее на веревке, одежду в красных пятнах, руки безжизненно болтаются по бокам.       Сцена замерцала, и Чуя снова увидел, как маленький Дазай появляется рядом со своей матерью, а его ноги и одежда залиты кровью. Потом он посмотрел в третий раз.       Если это было начало, то он боялся, что будет дальше.       Чуя тряхнул головой и глубоко вдохнул, и призрачный запах железа, пропитавший комнату, словно задержался на его языке. Свет стал еще темнее, теперь он был ближе к бледному лавандовому, чем к розовому.       — Она питается только реакцией людей на них, их отчаянием. — сказал ублюдок. — Вот почему она использует самое худшее, что у них есть!       Когда они с Дазаем выберутся отсюда, Чуя заставит его пожалеть о том, что он вообще перешел ему дорогу.       Он заставил себя отвести взгляд от ребенка. Он не мог ничего для него сделать. Ему нужно было идти дальше, найти своего Дазая и вернуть его домой.       Позади ребенка и его матери находилась дверь: она была фиолетовой и выделялась на фоне остальных приглушенных цветов комнаты.       — Найти двери!       Медленно двигаясь по сцене, которая снова начала проигрываться, он добрался до нее. Прикусив губу, он коснулся ручки: фиолетовый свет вернулся и унес его.

***

      Чуя оказался в кабинете, который, вероятно, был офисом в чертовом доме. Он пару раз моргнул, ошеломленный резкой сменой обстановки. Его ноги почти тонули в винно-красном ковре, который выглядел плюшевым и причудливым, а стены вокруг него от пола до потолка были усеяны книгами. Был даже один из тех гигантских глобусов, которые открывались, чтобы показать коллекцию спиртного, которую он видел только в кино. Где, черт возьми, он сейчас оказался?       Он посмотрел на старика, который сидел за столом и писал черт знает что. В его глазах был очень злой блеск, а ухмылка выглядела жестокой. Дазай молча стоял перед ним: он выглядел ничуть не старше, чем в предыдущей сцене, и был одет в очень формальный и душный наряд. Старик отложил ручку, сложил руки вместе и уставился на Дазая.       — Значит, ты сын Чие. — Дазай кивнул. Мужчина рассмеялся. — Вот проклятая дура. Чертова шлюха, как и ее мать. И умерла так же. Вполне подходящая смерть для нее. — он пристально посмотрел на Дазая. — Ты тоже такой же, как она, мальчик? Или ты такой же, как твой никчемный отец? — он нажал кнопку, и в комнату вошел человек в черном костюме. — Отведите его в новую комнату. Он может подождать там, пока я не решу, что с ним делать. — он пренебрежительно махнул рукой, но Дазай не двинулся с места. Мальчик ничего не говорил, и его кулаки не разжимались, но Чуя видел, как в его глазах горит ненависть. Старик, видимо, тоже заметил это, поскольку усмехнулся.       — А, может, ты все-таки не такой глупый, как твоя мать? Портовая Мафия тебе подойдет, парень.       Он кивнул охраннику: тот опустился на колени и перекинул Дазая через плечо, словно тот ничего не весил. Мальчик начал брыкаться, но хватка охранника оказалась сильнее.       — Отпустите меня! Я не хочу здесь оставаться! Я хочу уйти!       — Добро пожаловать в твой новый дом, Шуджи. — сказал старик и засмеялся, пока Дазая выносили за дверь.       Еще один сбой, и сцена началась заново.       Чуя оторвал взгляд от происходящего и огляделся. На месте окна он увидел дверь, которую искал. Он подошел к ней и, не обращая внимания на крики маленького Дазая, прикоснулся к ней. Фиолетовый свет окутал его, и крики стихли позади него.

***

      Он оказался в помещении, похожем на лазарет. Дазай лежал на кровати, в его левой руке стояла капельница, а руки и голова были плотно забинтованы. На шее виднелись выцветающие синяки, похожие на следы от пальцев, а его единственный видимый глаз уставился в потолок, словно не видя его. На вид ему было лет тринадцать-четырнадцать, и Чуя хотел бы уничтожить того, кто прикоснулся к нему.       Появился врач с планшетом в руках. Он выглядел довольно молодо, и черные волосы длиной до плеч аккуратно обрамляли его лицо.       Чувствовалось, что он не в себе.       Инстинктивно Чуя переместился, чтобы остаться между ним и подростком Дазаем, готовый напасть при первых признаках опасности.       Разумеется, мужчина его не заметил.       Он что-то записал в своих бумагах, а затем уставился на Дазая, как на кусок свежего мяса.       — Цусима Шуджи-кун? — спросил он. Чуя поднял бровь в замешательстве. Дазай позади него молчал.       — Твой телохранитель сказал мне, что тебя нашли в ванной прошлой ночью. Ты потерял много крови. Ты понимаешь, что мог умереть?       Дазай снова ничего не ответил, но Чуя мгновенно замер при этих словах. Доктор придвинул стул к его кровати и сел, глядя на него холодными, как лед, глазами.       — Обычно я предлагаю пройти психиатрическую экспертизу, но не думаю, что твой дедушка оценит это. Что думаешь?       Чуя ожидал продолжения упрямого молчания Дазая, но тот удивил его.       — Можешь спросить у него. — пробормотал он, наконец переведя взгляд на мужчину. — Дай мне знать, если сделаешь это. Я приду на твои похороны. Может быть, у меня появятся какие-нибудь идеи для моих.       Доктор ухмыльнулся. Его взгляд задержался на пострадавшей шее Дазая, словно ему показались забавными исчезающие синяки. Если бы это было возможно, Чуя бы его ударил.       — Твой дедушка - непростой человек...       — Старый чудак спятил. Можешь смело говорить это. Я не настолько заботлив, чтобы доносить на тебя.       — Тем не менее, он Босс преступной организации. Что ты об этом думаешь, Шуджи-кун?       — Мне глубоко наплевать на Портовую Мафию. — сказал он. — Этот ублюдок может сжечь ее дотла, мне все равно.       — Видишь ли, я думаю, он уже это сделал.       — Отлично.       — Тебя не волнует твое наследство?       — Я не думаю, что это твое дело.       — Даже если я помогу тебе получить то, чего ты хочешь больше всего?       — И что же это?       — Безболезненная смерть, конечно же.       Дазай наклонил голову.       — Может, ты и не совсем бесполезен, Мори-сан.       Мужчина - Мори - тихо захихикал.       — Но сначала мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, Шуджи-кун.       Он продолжал говорить, но Чуя не смог бы слушать, даже если бы попытался: его руки сжались в кулаки, а тело дрожало от ярости.       Чуя никогда в жизни не встречал Мори - слышал о нем только из рассказов Акико-нии, когда она была слишком пьяна, чтобы понять, что больше не служит в армии, или из разговоров Фукудзавы-сана, в которых он сожалел о случившемся. Это был человек, который манипулировал его семьей, который манипулировал Дадзаем с юных лет - человек, которого он хотел убить больше всего на свете и которого он не мог тронуть. Фукудзава-сан рассказал ему, что Мори был единственным, кто держал Портовую Мафию в узде, кто не позволял преступникам разрушать город, как это делал его предшественник.       Его предшественник, который, судя по всему, былм Дазаю - Шуджи? - дедушкой. Человек, отдавший приказ убить Овец, был гребаным дедом Дазая.       Какого черта?       Голова болела, и он чувствовал себя немного слабее, а свет вокруг него стал еще темнее, чем раньше. Ему хотелось опереться на стену и сползти на пол, пытаясь впитать в себя то количество информации, которое он только что узнал, но он знал, что не может. Он не мог застрять здесь. Дазай - настоящий Дазай, тот, кому он мог помочь, - нуждался в нем сейчас.       Он бросил последний взгляд на подростка Дазая, на его пустой глаз и темную тень под ним, на его бледную кожу и синяки на шее. Мори вдруг стал похож на упыря, на стервятника, готового наброситься на мертвое животное.       Его свет стал темно-лавандовым, он клубился вокруг него быстрее, чем раньше, как течение горного ручья.       Он не мог помочь этому Дазаю.       Чуя глубоко вздохнул и обернулся. Недалеко от стола Мори находилась фиолетовая дверь. Он почти побежал к ней, мысль о том, что он совершенно бесполезен в этом случае, придала его шагам ускорение. Не оглядываясь, чувствуя себя неудачником, он коснулся ручки и стал ждать, что будет дальше.

***

      Следующее воспоминание было очень коротким. Лицо Мори было забрызгано кровью, в руке он держал грязный скальпель. Он не смотрел на старика, которому перерезал горло. Он смотрел на молодого Дазая, который выглядел так же, как и в предыдущем воспоминании. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что здесь произошло.       — Ты свидетель. Понятно? — сказал Мори. Дазай не ответил, да от него это и не требовалось.       Убирая скальпель в карман, Мори подошел ближе и наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу с Дазаем.       — И ты больше не Цусима Шуджи.       Дазай отвернулся, чтобы посмотреть в окно, и пожал плечами.       — Мне все равно.       — Хорошо. А теперь давайте разберемся с теми, кто тебя знал.       Чуя сглотнул. Фиолетовая дверь комнаты была прямо за ним. Не дожидаясь, пока сцена восстановится, он коснулся ручки и понадеялся, что Дазай рядом.

***

      Чуя оказался в высокой большой комнате. В ней было темно, из окон не проникал солнечный свет, но Чуя все равно мог разглядеть двух людей в центре комнаты.       Дазай, выглядевший чуть младше его, держал на руках парня. Чуя смог разглядеть его рыжие волосы, на несколько тонов темнее, чем у него самого, и щетину на подбородке. Ему, вероятно, было около двадцати, и по выражению его лица и отчаянию Дазая они оба поняли, что у него ничего не выйдет. Он говорил низким, едва слышным голосом, и это, вероятно, стоило ему последних сил, но по тому, как он вцепился в пальто Дазая, было видно, насколько они для него важны.       — Послушай, — говорил он. — Ты говорил мне, что если ты окажешься в мире насилия и кровопролития, то сможешь найти причину жить. — Чуя сглотнул: это была такая чертова фраза Дазая, что он ни минуты не сомневался, что она была сказана им. — Ты ее не найдешь. Ты и сам это знаешь. Будь ты на стороне тех, кто забирает жизни, или на стороне тех, кто их спасает, ничего не изменится. Ничто в этом мире не сможет заполнить пустоту твоего одиночества. Ты будешь вечно блуждать во тьме.       Чуя сделал шаг к дуэту, протягивая руку, чтобы коснуться Дазая, сказать ему, что это не правда, - он не мог. И не только потому, что физически не мог до него дотронуться. Он также подумал, что тот не ошибается и что Дазай - тот самый, что закрывал правый глаз повязкой, тот самый, что, вероятно, наслаждался пытками и убийствами, - должен это услышать. Он сжал ладонь в кулак и опустил руку.       — Будь на стороне тех, кто спасает людей. — продолжал говорить парень. — Если обе стороны одинаковы, стань хорошим человеком. Спасай слабых, защищай сирот. Возможно, ты не видишь большой разницы между добром и злом, но... спасать людей - это нечто замечательное.       Парень поднял руку, затем ухватился за бинты на лице Дазая и потянул. Бинты упали на землю. Прошло еще мгновение, и он умер.       — Одасаку...       В комнате произошел сбой.       Чуя ожидал, что сцена повторится и начнет свой бесконечный цикл. Вместо этого он смотрел на то, как меняется все вокруг, и оказался на обочине ничем не примечательной улицы. Должно быть, было холодно, потому что дыхание Дазая вырывалось маленькими белыми клубами. Впрочем, он не обращал на них особого внимания. Ведь прямо перед обезумевшим Дазаем лежало его обмякшее тело: одежда испачкана, на нем нет ни обуви, ни шляпы. Дазай в отчаянии реанимировал его.       — Блять, давай, дыши уже-       Чуя знал, что в декабре прошлого года, когда произошла вся эта история с Кобо, он чуть не умер. Дазай рассказал ему, Акико-нии подтвердила: он потерял контроль над собой и едва не покинул этот жалкий мир, благодаря сочетанию Порчи, наркотиков, которые они ему дали, и тревожно высокой температуры. Но увидеть это... Честно говоря, он не был уверен, что должен чувствовать. Он сглотнул.       — Черт возьми, слизняк, ты не можешь так со мной поступить, дыши-       Вторил Дазай, чередуя массаж сердца и искусственное дыхание, озираясь по сторонам в надежде увидеть приближающуюся помощь-       — Дазай!       — Йосано-сенсей!       Чуя был уверен, что не может представить облегчения в своем голосе и того, как его сердце, казалось, обрели новую силу при звуке голоса сестры.       К ним подбежали Акико-нии и отряд полицейских. Задыхаясь, она почти бросилась на землю рядом с ними, быстро проверяя пульс и зрачки Чуи.       — Он просто перестал дышать! Я пыталась реанимировать его, но я не-       — Оставь его мне. — приказала она, и Дазай тут же убрал руки. Ее способность активировалась, и ее свет почти ослепил глаза Чуи после тусклого воспоминания.       Сцена замерцала, и он снова оказался в комнате с умирающим Одасаку.       Свет вокруг него стал еще темнее, и он почувствовал, как усиливается головная боль. Неужели его дыхание должно было звучать так неровно? Он не был уверен, что это хороший знак.       Но теперь все стало гораздо понятнее. Почему за последние несколько месяцев Дазай стал таким тревожным, таким созависимым. Почему он никогда не оставлял его одного и опекал сильне, чем семья Чуи, справлялся с попытками вернуться к нормальной жизни. Почему он мог нормально спать только тогда, когда они были вместе. Почему тот приходил в те ночи, которые он пытался провести в одиночестве, думая, что Чуя не замечает, как кто-то смотрит на него, пока он спит, проверяя, что он все еще там, в безопасности и дышит. Он не знал, кем был Одасаку для Дазая, не знал его истории, но это и не имело значения, не так ли? Дазай видел, как тот умер у него на руках, и Чуя едва не повторил его судьбу. Черт.       Блять. Блять. Блять. Блять. Блять.       — Забавно, не правда ли? — Чуя мотнул головой. — Как даже эта способность не может разделить эти два воспоминания: смерть моего лучшего друга и то, что Чуя чуть не сделал то же самое. И то и другое из-за меня. — он хихикнул, и в его голосе послышалась пустота. Чуя ненавидел это. — Действительно, смешно.       — Дазай!       Он побежал к нему: Дазай - настоящий Дазай, его Дазай - сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Глаза его были пусты, но улыбка на лице выглядела почти истеричной, а фиолетовый свет Повелителя Снов сиял ярко, почти индиго. Сколько же времени он просидел здесь, наблюдая эти сцены снова и снова? Черт.       Он опустился на колени рядом с ним, внимательно следя за пистолетом, который тот свободно держал в руке.       — Где ты его взял?       — О, это Одасаку. Не ожидал, что смогу до него дотронуться, но, видимо, если что-то смертельно опасно, то я могу. Я подумал, что было бы немного поэтично использовать его, чтобы потом вышибить себе мозги. Я должен был сделать это, когда он умер. Это сэкономило бы нам всем кучу времени и боли. Вместо этого мне пришлось принять его последние слова близко к сердцу и постараться стать лучше. — он фыркнул. — Чертов идиот.       — Дазай-       — Я не заслуживаю быстрой смерти. — сказал Дазай, не сводя глаз с тела Одасаку, пока комната снова не замерцала и они не оказались снаружи. Наконец он повернулся к Чуе. — Но я все равно буду рад. Он закрыл глаза, и казалось, что каждое слово дается ему с трудом. — Я так устал, Чиби. Мир будет намного лучше без меня. Я уже почти забыл, почти начал верить, что могу стать лучше, но это было принятие желаемого за действительное, не так ли? — он вздохнул, слегка наклонив голову. — В конце концов, это хороший способ уйти. Я буду ждать здесь, останусь с тобой и Одасаку. Буду держаться изо всех сил. Надеюсь, вам хватит времени, чтобы поймать того парня. Я не хочу, чтобы другие люди умирали, потому что я слишком эгоистичен и не хочу больше чувствовать боль.       — Дазай-       Дазай моргнул и заправил прядь волос за ухо Чуи.       — Знаешь, я не ожидал, что у этой Способности будет хоть какая-то форма милосердия. Я не ожидал, что она пошлет тебя поговорить со мной, не говоря уже о том, что я смогу прикоснуться к тебе. — он улыбался. Это было так неправильно, — подумал Чуя. — Может быть, это форма пытки. Я бы тоже так поступил, если бы была возможность. Неважно, я рад поговорить с тобой перед смертью.       — Дазай, это действительно я. — он схватил его за запястье. — Я не побочный продукт этой Способности. Это действительно я.       — Конечно. — он вздохнул и слегка потер большим пальцем скулу. — Настоящий Чуя не смог бы быть здесь, даже если бы захотел. Но ты очень реалистичный. Да, наверное, так оно и было бы, если бы в дело вмешались мои воспоминания.       Большой палец замер, и Дазай придвинулся ближе: его нос коснулся щеки Чуи, а губы оказались всего в дюйме от губ Чуи.       Это неправильно, - подумал он. Он слегка откинул голову назад, избегая рта Дазая, когда тот потянулся к нему.       — Фальшивый Чиби действительно жесток. — проскулил он. — Я умираю, а у меня даже нет последнего желания?       Чуя покачал головой и взял его за руку: Глаза Дазая были отчаянными и блестящими, улыбка - немного кривой и неуверенной. Он явно был вне себя от горя и не понимал, что происходит.       Чуя не мог этого вынести.       — Дазай. — он попытался снова. — Мы поймали того парня. Это он отправил меня сюда. Я могу вернуть тебя обратно.       Дазай нахмурил брови.       — Эта версия Чиби менее сообразительна, чем настоящая, уж точно.       — Дазай, — он взял его голову в руки и посмотрел прямо на него. — это я. Меня сюда отправил этот ублюдок.       Дазай схватил его за запястье, глаза угрожающе сузились.       — Я все еще сплю. Пока я здесь, никто не может попасть в ловушку.       — Никто не может быть заперт в собственном разуме, пока ты не видишь сон. — он собрался. — Но это же не мой гребаный разум, верно?       Взгляд Дазая внезапно наполнился страхом.       — Это не смешно. — он сказал. — Не смешно. Ты не заставишь меня убить себя раньше, чем я этого захочу-       — Ты вовсе не убиваешь себя, долбаный придурок! — свободной рукой он сильно ударил его по голове. — Если ты это сделаешь, мы оба умрем! А у нас есть еще кое-какие дела, прежде чем мы сдохнем, так что нам нужно убираться отсюда!       — Чуя не настолько глуп, чтобы так рисковать своей жизнью-       — Очевидно, блять, настолько! Поднимай свою задницу, живо! — он потянул его на себя, пока ему не удалось поставить его на колени, но Скумбрия продолжал сопротивляться.       — О чем ты, блять, думал?! — крикнул он, разозлившись. — Какого хрена ты решил, что это хорошая идея - лезть в мой гребаный разум, когда я - гребаная бомба замедленного действия? Ты что, не замечал, как часто в последние месяцы я говорил о том, как сильно хочу покончить с собой?!       — И в какой гребаной вселенной я бы позволил тебе это сделать? Ты меня знаешь вообще, придурок?!       — Тебя не должно быть здесь! Почему ты- — его глаза расширились настолько, что в другой ситуации это было бы комично.       Чуя сглотнул, но не отпустил его и не опустил глаза.       — Неважно, почему я здесь. — медленно произнес он. — Я не оставлю тебя. Мы уходим. Сейчас.       Дазай повернул голову и посмотрел на сцену перед собой. Когда он снова заговорил, дыхание его дрожало.       — Я не могу.       — Ты обещал Одасаку, что сделаешь что-то хорошее. А ты только начал.       Он покачал головой.       — Это не конец. Еще есть комната. Я знаю, что есть. — он сделал паузу, не встречаясь взглядом с Чуей. — Я не смогу туда войти.       — Что ж, очень жаль. Мы пойдем. Или ты хочешь, чтобы я тоже застрял здесь?       Дазай поморщился.       — Ты можешь идти один. Оставь меня здесь. Я смогу сопротивляться достаточно долго, чтобы Чуя выбрался, а ублюдка заперли там, где он больше не сможет причинить вреда. Иди.       — Какого хрена я должен тебя оставлять после того, как попал сюда?!       — Должно быть, Чуя видел другие воспоминания. Должно быть, он сделал правильные выводы обо мне. Если я умру, моя семья умрет вместе со мной. Так будет лучше для всех.       — Это, блять, не так, долбаный придурок-       — Но это так. Моя семья принесла только боль и тьму. Она должна умереть.       — Я, блять, не хочу этого. Ты не принес мне тьму, долбаный мудак. Ты не... — он остановился и сделал глубокий вдох, наклонившись так, чтобы его лоб коснулся лба Дазая. — Ты сделал мою жизнь лучше, долбаный идиот. Я тебя не оставлю.       — Чуя-       — Если ты останешься, то и я останусь. Посмотрим, что произойдет.       Ему было немного неловко использовать себя таким образом: лицо Дазая сжалось от боли, которая была почти физической. Но это сработало: Дазай закрыл глаза, дрожащими руками схватился за одежду и медленно кивнул. Чуя поднял его на ноги и удержал, когда тот чуть не упал обратно. Черт, он был слаб.       — Пошли.       Еще раз взглянув на двух других людей в комнате, на то, как фальшивый Дазай держится за тело фальшивого Чуи, он потянул его к двери этой комнаты. Покрепче прижав его к себе, он опустил ручку. Засиял свет, и все снова погрузилось в темноту.

***

      Сцена, которая предстала перед ним, была совсем не такой, как ожидал Чуя.       Это был день после его последнего дня рождения, всего за несколько недель до этого. Он узнал его, потому что Дазай смотрел на него взглядом, который убил бы любого, рассказывая, как он надел подарок только потому, что он подходил к его одежде.       Чуя почувствовал, как настоящий Дазай застыл рядом с ним, когда его двойник увидел, как Чуя насмехается и уходит в кабинет Фукудзавы-сана. Вскоре после этого Ранпо-нии подошел к нему сзади.       — Ах, Дазай. Такой наивный~       Фальшивый Дазай покраснел, глаза его расширились, пока они не уставились ни на что конкретное, затем он прислушался к тому, как остальные смеются над ним, и слегка подпрыгнул, когда фальшивый Чуя окликнул его снаружи офиса. Он подбежал к нему и, схватившись за край его кожаной куртки, последовал за ним к лифту, все еще немного смущаясь. Сбой, и сцена началась заново.       — Я не понимаю. — сказал Чуя в замешательстве. — Почему это плохое воспоминание?       Дазай сделал очень дрожащий, очень долгий вдох.       — Потому что в тот момент я понял, что влюблен в тебя, и обрек нас обоих на гибель.       Драматичный засранец.       Прежде чем Чуя успел что-то сказать, Дазай схватил его за запястье и повел их к последней двери, слегка спотыкаясь. Свет вокруг был таким темным, что Чуя даже удивился, как он вообще может ходить.       — Увидимся на другой стороне, Чуя.       Он прикоснулся к нему, и фиолетовый свет окутал их в последний раз.

***

      Чуя моргнул и откинул голову на подушку. На соседней кровати Дазай сделал то же самое.       — Чуя-кун!       В его глазах появилось обеспокоенное лицо Акико-нии. Она посветила ему в глаза, проверяя зрачки, а затем принялась за остальное.       — Я в порядке. Проверь Дазая. Он уже несколько часов в отключке.       — Ты тоже. Ты был там шесть часов, Чиби. Давай я тебя проверю.       — Шесть...?       Ранпо-нии, стоявший позади нее, кивнул.       — Время - забавная штука, когда ты заперт в этой Способности.       Чуя схватил Акико-нии за запястье.       — Дазай. Сейчас. Он пробыл там дольше, и это было ужасно.       Акико-нии остановилась, кивнула и повернулась к Дазаю, чтобы осмотреть его.       — Этот ублюдок в ванной, связан и с завязанными глазами. — сказал ему Ранпо-нии, усаживаясь рядом с кроватью. — На случай, если ты все еще хочешь разбить ему лицо и превратить его в кашу.       — Не думаю, что смогу сделать это прямо сейчас. — ответил он. — А вот наблюдать за тем, как он гниет в тюрьме, мне будет приятно.       Фукудзава-сан, сидевший рядом с его кроватью, кивнул, на его лице появилась мягкая улыбка, словно он с самого начала знал, что Чуя не пойдет на хладнокровное убийство. У него не хватало духу сказать ему, как близок он был к тому, чтобы ошибиться в этом. Он все еще не был до конца уверен, что в конце концов не убьет его. Но сейчас он слишком устал для этого.       Куникида-кун был рядом с Дазаем, похлопывая его по плечу, когда Акико-нии сочла себя удовлетворенной его состоянием. Чуя мог поклясться, что в его глазах появились слезы облегчения.       Дазай позволил Акико-нии осмотреть его, словно куклу. Он молчал, ни на кого не смотрел - меньше всего на Чую. Казалось, он все еще заперт в своем сознании, все еще переживает свои самые страшные кошмары. Чуя хотел подойти к нему и отвести в тихое место, где он мог бы отдохнуть, поспать и просто обнять его.       Акико-нии ворвалась в его сознание, и в ее глазах застыл мрачный взгляд, который говорил ему, что он и пальцем не пошевелит, пока она не скажет.       Позже, - подумал Чуя. Он придет к нему позже. Сейчас у них было время.

***

      Через два дня их выписали из больницы под присмотром Акико-нии. Большую часть времени Дазай находился под действием успокоительного, когда врачи поняли, что вырубить его - единственный способ заставить его выспаться и восстановить силы. Чуя в это время впитывал в себя все, что произошло, а остальные сотрудники Агентства, которым начальник полиции разрешил оставаться в нерабочее время, составляли им компанию.       Когда они наконец вернулись в общежитие Агентства, была уже ночь.       Дазай сразу же отправился в свою комнату, даже не оглянувшись на Чую. Куникида-кун, прилипший к нему как клей с первого момента возвращения, последовал за ним, прежде чем он успел закрыть за собой дверь. Чуя был благодарен ему за это: Куникида-кун действительно был хорошим человеком, и им повезло, что он у них есть.       — Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? — спросила Акико-нии, закрывая за собой дверь.       — Да, все хорошо. Просто устал.       Она не выглядела убежденной.       — Что-то случилось, когда ты был в его голове?       Чуя обдумывал, что сказать: Прошлое Дазая принадлежало ему, и он не собирался никому его раскрывать. Даже если бы собеседником была его очень обеспокоенная сестра, это было бы слишком похоже на сплетни.       Он пожал плечами.       — Со мной все будет в порядке.       Акико-нии сделала шаг к нему и коснулась его руки в немом вопросе.       — ... Я смогу заснуть самостоятельно. Иди в свою комнату, Акико-нии. Я в порядке.       — Как скажешь. — она двинулась обратно к двери. — Если передумаешь, ты знаешь, где я. Я оставлю дверь незапертой, на всякий случай.       — Это совсем не обязательно.       — Я знаю, у тебя другие планы на вечер.       — Какого-       — А что, разве ты не думал об этом?       — ... Ты действительно ведьма.       Акико-нии усмехнулась.       — До завтра, Чууя-кун!       И она ушла, оставив Чую стоять на кухне, не имея ни малейшего представления о том, как он собирается сделать то, что должен.

***

      Дазай сидел на кухонной стойке, повернув голову к единственному в комнате окну. Убедить Куникуда-куна уйти было нелегко: пришлось притвориться, что он выпил снотворное и заснул, прежде чем он это сделал. Он надеялся, что после этого и выключения света люди оставят его в покое. Ему следовало бы догадаться.       Он услышал, как щелкнул замок входной двери, и в комнату вошел Чуя.       — Вижу, ты решил сделать что-то из моих задумок. — сказал он. Его голос был пустым, он не думал, что Чуя оценит его притворство.       Мужчина оставил обувь рядом с дверью и начал медленно идти к нему, щурясь в темноте, чтобы не споткнуться о хаос, царивший на полу.       — Ты такой драматичный засранец. — сказал он. — Ты умрешь, если включишь чертов свет?       — Если бы это произошло, я бы с радостью это сделал.       Чуя нахмурился.       — Прекрати.       — Почему? Это правда.       — Мне не нравится, что ты так говоришь.       — Чуя очень чувствителен.       — Конечно, чувствителен, придурок!       Улыбка Дазая была пустой.       — Тебе действительно не стоит меня жалеть.       — Я много что не должен. — он пожал плечами. Его глаза были скрыты темнотой комнаты, но Дазай мог видеть их в своем воображении: сосредоточенные, серьезные, сверлящие дыры в его голове силой своего пристального взгляда. — Это не меняет того, что я хочу.       Лицо Дазая исказилось при этих словах.       — Ты должен быть осторожен в выражениях, Слизняк. Можно подумать, что ты говоришь о чем-то другом.       Чуя выглядел так, словно ему было совершенно наплевать на мнение Дазая.       — А что, если так и есть? — он подходил все ближе и ближе, пока не оказался в нескольких сантиметрах от его коленей. Медленно положив на них руки, он наклонился.       — Тогда ты сумасшедший ублюдок, Шляпная вешалка. После того, что ты увидел в моей голове, тебе следует бежать в горы.       — Тц, столько драмы. Думаешь, только у тебя такое поганое прошлое?       — Чуя-       — Я очнулся в семь лет в кратере, образовавшемся в результате взрыва. — он увидел, как адамово яблоко Чуи подрагивает, пока тот сглатывает. — Я ничего не помню о том, что было до этого, но ты и так это знаешь. — он сделал секундную паузу, прежде чем продолжить: — Я был тем, кто вызвал взрыв, который уничтожил все, что было до этого, и создал город Сурибачи. Мне было семь лет, и я был правительственным экспериментом. — глаза Дазая расширились, и он так сильно прикусил губу, что его удивило то, что у него не пошла кровь. — Я даже не уверен, что я человек.       Рука Дазая медленно поднялась и коснулась его щеки.       — Чуя - самый человечный человек из всех, кого я встречал.       — Мы никогда не узнаем наверняка. Все в порядке. Меня это не так уж сильно беспокоит.       — Думаю, так и есть.       — Но дело не в этом. Суть в том, что ты не единственный, кто испорчен. Меняет ли моя история то, как ты меня воспринимаешь?       — Это не то же-       — Но это так. У каждого из нас есть что-то, что мы скрываем. Что-то, что причиняет нам боль, что-то, чего мы стыдимся. Я могу быть клоном, Дазай. Реального человека, которого потом убили. Возможно, мои руки были испачканы его кровью еще до того, как я стал разумным, и я никогда не узнаю этого наверняка. — он сделал паузу. — Но я знаю, что для тебя это не имеет значения. Откуда ты родом, для меня тоже не имеет значения. Я знаю, чего хочу. И никакие драматические, самоуничижительные, половинчатые аргументы этого не изменят.       — Но это должно изменить.       Рука Чуя сжала запястье Дазая, а взляд, когда он нашел его, были мягкими.       — Ты не называешь меня "Чиби". Обычно ты и двух предложений не пропускаешь без этого. Почему?       — Я не думаю, что должен.       — Почему? — он наклонил голову и медленно погладил ладонь. Сердце Дазая болезненно сжалось. — Мне нравится.       — Чуя-       — Ты пытался поцеловать меня. — сказал он, прижимаясь к его ладони. — Ты сказал, что любишь меня.       Дазай сглотнул и попытался убрать руку. Чуя остановил его. Он схватил его за оба запястья и потянул за них, пока руки Дазая не сомкнулись вокруг его талии, а их лица не оказались так близко, что он почувствовал запах мятной зубной пасты. Чуя наклонился еще ближе, положил руку ему на щеку, наклонил голову, слегка приоткрыл рот-       Дазай соскочил с гарнитура и принялся в бешенстве метаться по комнате.       — Блять. Блять, блять, блять-       — Дазай-       — Все должно было пойти не так. Блядь.       — О чем ты?       Он закрыл глаза, провел рукой по волосам.       Ему следовало уйти в тот момент, когда он понял, что чувствует. По крайней мере, он должен был сбежать в тот момент, когда начал подозревать, что Чуя тоже к нему неравнодушен. Но он был слишком эгоистичен для этого. Слишком слабым. Идея вернуться к тому, чтобы не знать этого слизняка, не проводить с ним время, не находиться все время рядом, была нелепой.       — Я надеялся, что ты никогда не поймешь, что вообще что-то ко мне чувствуешь. — признался он. — В крайнем случае, ты сочтешь это глупым временным влечением и не станешь действовать. Просто глупая, ничего не значащая влюбленность, которая исчезнет, как только ты найдешь кого-то нового, кого-то получше. Мы могли бы остаться друзьями. Меня бы это устроило. Но я никогда бы не подумал, что ты рискнешь своей гребаной жизнью ради меня. Это ужасно.       — И все же ты все еще здесь.       — Похоже, я слишком жалок, чтобы оставить Чую. — сказал он. — Если бы у меня был хоть какой-то стержень, я бы сбежал, когда услышал твой разговор с Йосано-сенсей в больнице, и никогда бы не вернулся.       — И тогда я был бы мертв.       — Чуя сильнее меня. Он бы выбрался живым.       — Я не уверен. — сказал он. — Не знаю, догадался бы я о дверях и о том, что с ними делать, чтобы вытащить себя. Достаточно раз показать мне уничтожение Овец, и я знаю, что сделаю это. Я не перестал ненавидеть себя за то, что выжил, Дазай. Какая-то часть меня до сих пор считает, что я не должен был этого делать.       Руки Дазая судорожно сжались.       — Не говори так.       — Тогда перестань драматизировать ситуацию.       — Я не драматизирую, ты не должен-       — Если ты еще хоть раз скажешь мне, что я должен или не должен делать, клянусь, я врежу тебе по твоей тупой морде!       — Ты хоть представляешь, какая у меня темная кровь? Мне нравилось мучить людей, Чуя! Мне нравилось разрушать чужие жизни! Не зря я был так хорош в этом! И не просто так ничего из этого не было в моем личном аду!       — Мори-       — Мори-сан не говорил мне наслаждаться этим! Я сам это делал! Может, он и подарил мне мой первый скальпель, но мне это нравилось!       — Тебе было, блять, пятнадцать-       — Если бы Одасаку не умер, я бы все еще был там. — дыхание стало прерывистым, глаза - безумными. Он думал о своем друге, о том, что его дыхание замедляется, пока не останавливается в его объятиях. Он посмотрел на свои руки и увидел, что на них еще осталась его кровь. — Как, блять, ты можешь смотреть на меня, когда я должен был потерять своего лучшего друга, чтобы даже подумать о том, чтобы покинуть Портовую Мафию?       Чуя шагнул вперед.       — Дазай-       — Не трогай меня! — Рука Чуи остановилась прежде, чем он смог дотянуться до него. — Не надо... Мои руки в крови. Моя собственная чертова кровь - черная кровь Мафии. Это в моей ДНК. Ничто не может этого изменить. Мори-сан увидел меня и понял это с первого взгляда. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Я вообще не хочу, чтобы ты приближался ко мне.       — Слишком поздно. — сказал он. Дазай услышал в его голосе гнев. Может быть, этого будет достаточно, чтобы Чуя оставил его в покое. — В следующий раз не влезай в мою жизнь, если не хочешь, чтобы я влюбился в тебя!       Удар в живот был бы менее болезненным.       — Мне действительно следовало просто покончить с собой, перед тем как попасть в Агентство. — он пробормотал, впиваясь ногтями в свои щеки до боли. — Это избавило бы тебя от такой боли.       — Единственная боль, которую я испытываю, - это боль от твоих гребаных слов, ты, долбаный мудак! Прекрати говорить о самоубийстве! Ты этого не заслуживаешь. Хватит.       Он был прав. Дазай заслуживал худшего. Он разрушил жизнь Чуи одним своим существованием. Он ворвался в дом, брал, брал и брал у него, у его открытости и доброты. Он грелся в его тепле, в его свете. Чуя был ярко-рыжим, энергичным и ярким. Возможно, часть его надеялась, что он укроет его своим светом и сделает лучше. Но это было глупо. Он просто испачкал бы его, пропитал кровью своих рук и испортил. Ему не следовало приходить.       И все же какая-то его часть хотела. Отвратительная, эгоистичная часть, которая смотрела в глаза Чуи и видела его решимость и огонь. Она хотела, чтобы он обволакивал его, пока он не станет единственным, что он мог чувствовать в своем разуме, в своих венах, в своих костях. Хотелось верить, что, возможно, Чуя не ошибается и ему еще не поздно стать достаточно хорошим, чтобы заслужить хоть крупицу его любви. Он смотрел на Чую и чувствовал, как рушится его решимость поступить правильно.       Одасаку будет стыдно за него.       — Ты заслуживаешь кого-то получше.       — Возможно. Но я не хочу кого-то другого. — он осторожно коснулся своего запястья. Когда Дазай не отстранился, он потянул его за руки и позволил им упасть по бокам, держа его за щеки, словно Дазай был чем-то ценным. — Я хочу тебя, гребаный идиот. Вот и все.       — Я-       — Просто... Заткнись, мать твою. — прежде чем Дазай успел отодвинуться, он обхватил его за шею, притянул к себе и поцеловал. Медленно, почти нежно, лишь скользнув губами по его губам, но дыхание перехватило, а пальцы все равно сжались. — Заткнись. Заткнись. — пробормотал он в губы, а затем прислонился лбом ко лбу Дазая. — Ты слишком много болтаешь, дерьмовая Скумбрия.       Медленно, с трудом дыша, Дазай поднял руки и обхватил лицо Чуи. Оно было нежным, хрупким. Но он-то знал, что Чуя совсем не такой. Хрупким был он сам, и так было всегда. Чуя был сильным, непоколебимым. Он был бурным морем, и Дазай был слишком пуглив, чтобы прыгнуть в него, но и слишком труслив, чтобы уйти и оставить его позади.       Он провел пальцами по скулам Чуи, вгляделся в его глаза и губы. Чуя всегда был храбрым в их отношениях. Он заслуживал большего. Кого-то полноценного, сильного, самоотверженного и человечного - всего того, кем не был Дазай. И все же, по воле судьбы, ему нужен был именно он. Дазай действительно был счастливым ублюдком.       Без предупреждения он поцеловал его. Он прикусил губу, одной рукой ухватившись за бедро Чиби, а другой потянув за рубашку с новой силой, проглатывая стоны и поскуливания Чуи. Когда тот подпрыгнул, чтобы обхватить его ногами за талию, Дазай в попятился к кровати.       Дазай нырнул в бурные воды и позволил себе утонуть.

***

      — Я мог бы привыкнуть к этому. — прошептал Дазай, прижимаясь к коже Чуи, а его пальцы нежно гладили его спутанные волосы.       — Тогда тебе придется перестать говорить всякую чушь. — Дазай поднял глаза и опустил подбородок на его грудь. — Мне не нравится, что меня ассоциируют с идиотами.       — Чуя так хорошо подбирает выражения. — сказал он. Снаружи проникал свет, отчего глаза Дазая стали цвета его любимого красного вина. — Так романтично.       — Как будто ты заслуживаешь романтики после этой драматической сцены? — он потрепал его по голове, но Дазай только улыбнулся, голова все еще кружилась от блаженства. Его все устраивало. Чуя почувствовал, как его щеки разгорелись от этого вида, и ему пришлось откинуть голову на подушку и прикрыть лицо рукой, пытаясь сохранить хоть немного достоинства, прежде чем он ляпнул что-то совсем уж отстойное. — Черт возьми. — пробормотал он вместо этого.       — Чуя наконец-то пришел в себя? — спросил Дазай, стараясь казаться более непринужденным, чем был на самом деле.       — Ух, какой же ты невыносимый. — Он вздохнул и снова посмотрел на него: щеки Скумбрии все еще были раскрасневшимися, а на губах застыла грустная гримаса. Чуя хотел лишь поцеловать его. Вместо этого он провел по губам большим пальцем. — Просто... Все должно было произойти не так, понимаешь?       — Оу? — пробормотал Дазай, прикусив палец, отчего тот зашипел. Чуя почувствовал, подступающее возбуждение, и ему пришлось сдерживаться, чтобы сразу же не броситься обратно. Скумбрия отпустил его и поцеловал костяшку пальца. — Что же тогда должно было произойти?       — Не знаю. Наверное, что-то приятное. Не то чтобы у меня были планы, но я об этом думал, знаешь ли.       — А сейчас?       — Я ни на секунду не верю, что ты этого не делал. — отчеканил он, разглядывая лицо. — Ты постоянно был рядом. Ты вообще не был тактичен. Единственная причина, по которой я не сделал шаг раньше, заключается в том, что я был почти уверен, что ты не знал, что происходит. А еще я не хотел, чтобы у тебя случился сердечный приступ. Но теперь, я знаю, ты думал об этом. Часто.       — Не могу сказать, что не думал. — это признание, казалось, причинило ему боль. — Я не хотел, но все равно думал.       Чуя не смог удержаться от того, чтобы не закатить глаза.       — Ты никого не убивал, Дазай. Думать о таком - нормально.       — Это не помогло мне держать дистанцию...       — Какую дистанцию? Черт возьми, мы буквально спим вместе уже несколько месяцев.       — Я знаю. — он смочил губы, стараясь тщательно подбирать слова. Его щеки были розовыми. — Я не совсем дурак. Я... Подозревал, что ты ко мне не... равнодушен, скажем так. Но... Ты заслуживаешь гораздо большего. И я не хотел тянуть тебя за собой...       — Боже, какой же ты тупой, черт возьми. — прищурился он. — Тебе чертовски повезло, что я все равно тебя люблю.       — Да, это так. Но я не уверен в обратном: нелегко быть любимым мной, Чиби. Не думаю, что ты действительно понимаешь, во что ввязываешься.       Чуя почувствовал, как потеплели его щеки: Дазай смотрел на него так, словно хотел съесть его целиком, глаза его впились в него и остановились на чокере, все еще надетом на его шею. Его пальцы пробрались под кожаный ремешок и потянули его на себя. От этого Чуя почувствовал, как в нижней части живота начинает скапливаться возбуждение, и инстинктивно передвинул ноги, чтобы обхватить тело Скумбрии. Он сделал долгий, успокаивающий вдох, чтобы успокоиться и попытаться снова прийти в себя.       — Не знаю? — сказал он, слегка запыхавшись. — Единственное, что с тобой легко, - это головные боли, ублюдок.       — С этим я могу согласиться. — он погладил руку Чуи, которая теперь лежала на его лице. Он нахмурился. — Я даже не признался как следует.       — Не думай, что я это забуду. Тебе придется исправиться.       — Я знаю. — он поцеловал ладонь Чуи. — Есть много вещей, которые я должен исправить.       Чуя вскинул брови, смутившись.       — Например?       — Например, то, что я не рассказал тебе о своей семье.       Чуя отнял руку и почесал ногтями кожу головы Дазая.       — А, это? Все в порядке.       — Нет. Это важно. Учитывая твою историю, я должен был признаться еще несколько месяцев назад. Просто... — его рука подсознательно легла на перевязанную шею, глаза закрылись. Что бы он ни вспоминал в этот момент, Чуя был уверен, что ему это ни капельки не понравилось.       — Твой дед был чертовым ублюдком. — сказал он, когда собеседник не продолжил. — Я бы тоже не хотел о нем говорить, будь я на твоем месте. Убрать его, возможно, было единственным достойным поступком гребаного Мори за всю его никчемную жизнь.       Он сделал паузу и погладил Скумбрию по щеке.       — Для меня это не имеет значения. Неважно, как тебя зовут, кем был твой дед, сколько жизней ты сломал. Этот чертов старик и Портовая Мафия многого лишили тебя, Дазай. Но меня они не отнимут, это я могу тебе пообещать. — он посмотрел на собеседника прямо в глаза, а затем добавил: — И мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это дерьмо в одиночку.       Дазай прочистил горло, и его голос стал совсем тихим, когда он снова заговорил.       — Одасаку помог. Ты бы ему понравился, знаешь ли.       — Конечно, понравился бы. Я же классный.       Это вызвало у Дазая легкое хихиканье, и, по правде говоря, это не должно было заставить Чую так гордиться собой, но все равно заставило.       — Такой скромный... — вздохнул он и продолжил: — И все же я должен был сказать тебе. Я бы понял, если бы ты разозлился.       — Я вовсе не злюсь. — он вздохнул. — Зачем бы я тогда трахался с тобой, если бы это было так?       — Не знаю. Управление гневом?       Чуя шлепнул его.       — Не испытывай мое терпение.       — Это вполне реальный способ справляться с гневом. Нужно попробовать в следующий раз, когда я тебя разозлю.       Чуя закатил глаза, но при этом улыбался.       — Такой самоотверженный.       — Никогда не утверждал, что это так. Если бы я был таким, я бы оставил тебя в покое. Но, видимо, это не одно из моих лучших качеств.       — Повезло мне...       — Чуя должен помнить, что я сейчас очень ранимый.       — Да, в тебе бурлит ненависть к себе и хаос. — он поймал прядь волос и накрутил на палец. — Но это ничего. У тебя есть я.       Дазай все еще смотрел на него, изучая его, словно хотел понять, что делать с его словами. Чуя подумал, что он снова начнет винить себя или напомнит ему, что без него ему будет лучше. Вместо этого он стал осыпать поцелуями его грудь, посасывая и покусывая кожу, заставив Чую застонать и опуститься обратно на подушку. Рука Дазая двинулась по коже, провела по ребрам, сжала бок и легла на правое бедро. Он поднял голову, глядя на темный синяк, оставленный им прямо под ключицей Чуи, и снова поцеловал его. Ощущение было такое, будто он только что отметил его как своего, ертов придурок-собственник, и, наверное, это было не то, от чего должно было так перехватить дыхание.       Но, в конце концов, Чуя был таким же.       Он обхватил его ногами и притянул ближе, глаза потемнели, когда он уставился на Дазая. Он не собирался отпускать его, даже если это убьет его. И неважно, сколько раз Дазай будет твердить ему, что он ни черта не достоин, что Чуе будет лучше без него.       Как будто Чуя мог смириться с тем, что Дазай оставил его, теперь, когда он знал его. Как будто Чуя заботился о гипотетическом, огромном счастье, когда у него уже было то, чего он хотел, прямо здесь, в его руках, прижатый к нему и запечатленный в его гребаной душе.       Судя по вспыхнувшему в его глазах свету, Дазай тоже его понимал.       — Иди сюда, идиот. — прошептал Чуя и притянул его к себе, чтобы снова поцеловать. Рука Дазая сжалась на бедре Чуи, и он сдвинул ноги, прижав их бедра друг к другу. Пальцы Чуи запутались в его волосах, и он застонал в поцелуе. Свободной рукой он провел по боку Дазая, лаская его спину и крепко прижимаясь к нему. Мгновение спустя Чуя перевернул их, на его лице появилась ухмылка, а бедра лениво покачивались в медленном, устойчивом ритме. Дазай откинул голову на подушку и удовлетворенно застонал, глаза его были закрыты, рот слегка приоткрыт, он дрожал под ладонью Чуи, спускавшейся по его животу. Его волосы были в беспорядке, губы красные и опухшие, а на коже, не прикрытой бинтами, виднелись следы, оставленные самим Чуей. Он наклонился, чтобы поцеловать его в уголок рта.       — Невероятный.       — Чиби заставляет меня краснеть... — пробормотал он, пытаясь проглотить хныканье.       Он сильно прикусил губу, когда пальцы Чуи потянулись к нижней части его живота и взяли в руку его член. Дазай потянулся к его предплечью, сжимая его, а свободная рука двинулась к его лицу. Чуя едва начал, а тот уже выглядел разбитым: дыхание сбилось, пальцы ног изгибались, щеки разгорелись, он прикусил запястье, чтобы сдержать стон, похожий на имя Чуи. Каждое прикосновение Чуи ощущалось одновременно и излишним, и недостаточным: Дазай извивался под ним, пытаясь вжаться в Чую и все равно теряясь.       Он был прекрасен. Чуя любил его так чертовски сильно.       Им еще нужно было о многом поговорить. Столько всего из прошлого Дазая им нужно было распутать. Чуя хотел знать все о нем, о его работе в Портовой Мафии, об Одасаку. Дазай никогда не упоминал о нем раньше, держа его под замком в той части своего сознания, которая охраняла его прошлое, как бездомный пес кость, которая готова была пойти на все, чтобы люди не увидели этого, не увидели его. Он все еще верил, что его прошлое не делает его достойным новой жизни.       Он еще не понимал, что Чуя хочет всего этого. Хотел узнать его самые темные оттенки, его самые страшные поступки, его самые грязные секреты. Хотел узнать тот единственный свет, который делал его жизнь чуть более терпимой, чуть менее мрачной, пока он не встретил его.       Чуя наклонился, чтобы поцеловать ключицу, прикусывая косточку и облизывая ее. Он прошелся губами по груди Дазая, целуя его живот, дошел до впадины бедер, провел языком по тазу, а затем опустился еще ниже и добился от него очередного придушенного звука. Это пронзило Чую до дрожи в позвоночнике и заставило его захотеть услышать это снова, чтобы разрушить Дазая еще больше, пока он не потеряет остатки контроля, и не станет сияющим и умиротворенным.       Локоть Дазая согнулся на матрасе, когда он приподнялся, чтобы посмотреть на него сверху вниз, а свободная рука зарылась в волосы Чуи, чтобы потянуть за них, извлекая из него стон, который, казалось, чувствовался глубоко в его костях и заставлял его дрожать в его рту.       Наблюдая за тем, как глаза Дазая во второй раз за ночь стекленеют, слушая, как перехватывает дыхание в груди, как имя Чуи срывается с губ, а тело замирает, Чуя понял, что нет ничего более желанного, чем разделить с ним свой мир. Чтобы окутать его радостью, теплом, любовью, которые сделали Чую тем, кем он был, чтобы он лег под его солнцем и наконец отдохнул.       Дазаю хватило тьмы на всю жизнь, пришло время греться в лучах света. Чуя позаботится об этом.

Кода

      Чуя не был хакером, но, к счастью для него, в Агентстве недавно появился такой человек.       Выяснить, где находится тюрьма строгого режима, в которой был заперт Желязны, прежде чем его отправили в Мерсо, было проще простого. Отключить камеры слежения и заставить Катая проигрывать охранникам несколько секунд один и тот же ролик - тоже. Проникнуть внутрь так, чтобы никто не догадался, было немного сложнее, но не невозможно.       Желязны был привязан к стулу, его руки находились на большом расстоянии друг от друга, а на голове красовался металлический шлем, закрывающий глаза. Чуя подошел ближе, бесшумно, как кошка, пока не оказался в нескольких сантиметрах от мужчины.       — Бу.       Желязны отпрянул назад настолько, насколько ему позволяли путы, и из его рта вырвался сдавленный звук.       — Что-       — Я же говорил тебе, что надо было бежать. — сказал он, наклоняясь, чтобы оказаться лицом к лицу с собеседником. Судя по тому, как исказилось лицо Желязны, он точно знал, кто это. — Теперь, наверное, уже поздно.       — Нельзя-       — Быть здесь? — он фыркнул. — Полагаю, ты прав. Но что поделаешь: тюрьмы строгого режима, видимо, не стоят своей репутации.       — Ты сказал, что не убьешь меня, если я помогу тебе! Ты сказал-       — Вообще-то, я ничего не говорил. Что, ты решил, что это потому, что я один из "хороших парней"? — Желязны нервно сглотнул, когда Чуя хихикнул. — Да, так не бывает. Я, видишь ли, не полицейский. И ты тронул не того человека.       — Ты бы не-       — О, я бы это сделал. — ответил он, коснувшись пальцем щеки Желязны. Мужчина вздрогнул, его лоб уже покрылся испариной, а тело дрожало.       Чуя смотрел на него и думал о семьях, которые он разрушил, о детях, которым придется расти без родителей, о женщине, которая умерла в ужасе и полном одиночестве.       Он думал о Дазае, о месяцах прогресса, которые пошли прахом из-за этого ублюдка. О том, как он пытался продолжать жить, как ни в чем не бывало в течение дня, но каждую ночь его мучили кошмары. Он часами не мог заснуть, даже когда Чуя обнимал его и шептал на ухо ободряющие слова. Иногда он был настолько выбит из колеи, что до него ничего не могло дойти, глаза были пустыми, а ногти впивались в ладони, раздирая кожу. Когда-нибудь, думал он, он позаботится о Мори. Но теперь настало время Желязны.       Он наклонился еще ближе к его уху, чтобы он мог почувствовать его дыхание на своей коже.       — Я бы не хотел ничего, кроме как раздавить тебя и заставить страдать больше, чем ты можешь себе представить. — он улыбнулся. — Но я этого не сделаю. — он сделал паузу, и Желязны облегченно вздохнул. Слишком рано. — Пока. — добавил он. Другой мужчина громко заскулил, и улыбка Чуи только усилилась. — Это было бы слишком просто. Слишком милосердно для такого мерзавца, как ты. Но однажды я это сделаю. И я хочу, чтобы ты продолжал жить, зная, что каждый день может стать тем самым днем, когда я вернусь. То, что я проник сюда невредимым означает, что я могу проникнуть в твою следующую тюрьму. И в следующую. И после нее. Я не потеряю тебя ни на минуту. И однажды я приду к тебе, и обещаю, что заставлю тебя пожалеть о том, что ты не умер. Желаю удачи, чтобы знать, какой день станет для тебя последним, чертов ублюдок.       И, не обращая внимания на вопль Желязны, Чуя ушел так же быстро, как и появился, исчез в ночном небе Йокогамы.