И смерть

      Сейчас я понимаю, как тебе было страшно.       — Немедленно возвращайся домой. Твой народ ждёт тебя. Я жду тебя… — запись выключается, и коммуникатор гаснет, вновь погружая кабинет во тьму. Чтобы в следующий момент, после нового щелчка, загореться вновь, ярко-рыжим лучом пройдясь по уставшей морде Авокато.       — Или ты возвращаешься домой, или я верну тебя силой.        Главнокомандующий, (не)регент, скривился, и, едва не проткнув экран гаджета когтём, удалил записанное сообщение. Стук в дверь и начинается новый день. Но уже без надежды.       — Главнокомандующий… Регент, владыки милостивые, вы в порядке? Выглядите так, словно…       — Я знаю, как выгляжу, — чуть не проревел тёмношёрстный вентраксианец, устало проведя рукой по морде, даже не глядя на возникшего в проёме Полковника, — что случилось?       — Тревожные вести с фронта.       Коммуникатор ловко скрылся в карманах кителя, а по коридору застучали две пары тяжёлых сапог. Боль пульсировала в висках, но едва ли способная заглушить мысли. И чувство вины. Наверное, за последние несколько дней Авокато поседел так, что стал похож на старого вентраксианского ветерана, которым являлся глубоко в душе уже очень давно.       -… мы вместе с Последним Гвардейцем постарались дать тебе время отдышаться, но такое не подождёт до утра… — Полковник привычно беспокойно бубнил что-то, то ли и впрямь пытаясь поговорить с Главнокомандующим, то ли себе под нос, но как бы то ни было, Авокато его уже не слушал, успокаивая шторм у себя в голове.       Разговоры генералов (скорее крики разгорячённых спорщиков) доносились далеко за пределами Штаба. Надо же, как быстро может собрание умнейших и отважнейших вентраксианцев обратиться в шумную, бестолковую толпу.       Вложив всё накопленное раздражение, напряжение и боль в свои руки, Авокато силой раздвинул металлические двери Штаба, и те с оглушительным лязгом убрались с дороги вентраксианца. Генералы, привыкшие к шуму артиллерии, к запаху горящей плоти, свисту самолётов в затянутых смогом и дымом небесах, даже ушами не повели, продолжив свои споры, готовые вот-вот перерасти в драку.       — Вы что здесь за базар развели?! — привычно громогласный, приказного тона голос Авокато грохоча разлетелся по залу, — здесь решается судьба Вентраксии! Проявите уважение и исчезните, если вы не способны договориться даже со своими товарищами! Сядьте на свои места и успокойтесь.       После такого большая часть командования смолкло, понурив головы опустились на свои места, покраснев от злости и с отдышкой, будто вот-вот лёгкие выплюнут. Но несколько офицеров высшего начальствующего состава вентраксианской армии, лояльной монархии, остались горделиво стоять на своих местах. Словно готовые броситься в бой.       — Прозвучал приказ, вы не услышали?       — У тебя больше нет прав помыкать нами, Главнокомандующий-Не-Регент, — самодовольно, без тени страха произнёс молодой генерал, крепкий и слаженный вентраксианец, родом, кажется, из оккупированных частей планеты, — Твоя власть закончилась тогда, когда ты не смог уследить за королевичем.       Ярость кипела внутри Авокато, переливаясь за край, и лишь чья-то рука, схватившая осторожно плечо, удержала Главнокомандующего от того, чтобы порвать несмышлённого выскочку на месте.       — Катэйто Китнирийский коронован, и он уже ваш король. В его отсутствие…       — То есть в его предательственное бег…       — В его отсутствие я продолжаю занимать должность регента, — несмотря на то, что мятежный генерал попытался перебить Авокато, тот лишь стал говорить громче, настолько, что заглушил голоса всех присутствующих, — Король не предавал нас и скоро вернётся на свою родину.       — Это лидер «потерянного поколения», его зовут Колбамау, — шептал то ли сочувственно, то ли безэмоционально Полковник на ухо Главнокомандующему-Регенту, — десятки лет наплевательского правления предыдущего монарха и четырнадцать долгих лет смуты подкосили веру в королевскую династию. Ты и сам знаешь это чувство — беспорядка, хаоса. Ты помнишь погибшую столицу.       И хотя для большинства это было незаметно, у Авокато от слов Полковника на душе стало ещё неспокойнее. Ещё одна волна тревоги в бушующее море чувств в груди.       — Мы так не думаем, — сложив руки на груди Колбамау надменно приподнял морду, и что-то блеснуло в его глазах, — мы и наши соотечественники совершили ошибку, когда пошли за тобой, Авокато. Ты ведёшь наш народ в бездну, и всё ради безнадёжно устаревших традиций и отпрыска предателей родины. Наши армии, колонии и клики пойдут своим путём. Ты нас не остановишь.       Трон, выстроенный Авокато для принца из мечей и орудий, начал рассыпаться и терзать и без того израненную Вентраксию. Сегодня, вентраксианцы раскололись ещё на десяток независимых группировок — но удавка на их шее только начинала затягиваться.       Авокато молчаливым, но красноречивым взглядом проводил уходящую из Штаба немалую часть генералов, чья изначально мятежная и отчаянная натура рвалась к восстанию, и тех генералов, ранее не решавшихся покинуть Авокато из страха, но нашедших свои силы в Колбамау, чтобы бросить вызов авторитету Главнокомандующего.       — Сегодня мы избавились от крыс, которые в любой момент были готовы ударить нам в спину, — Авокато уловил понимающие и одобряющие кивки некоторых оставшихся штабистов и в том числе Последнего Королевского Гвардейца, — наша сила никогда не была в числе, но в единстве. Опирающиеся не упадут.       Штаб выразил одобрение молча, запуганный или уставший от вечных споров. А Авокато сам не верил в то, что говорит, но пытался не терять и без того подорванное уважение и послушание своих подчинённых, с горечью наблюдая пустующие места некогда лояльных и сильных союзников. Вспоминал, с каким усердием объединял горящую Вентраксию. Сколько крови было пролито? И одна ошибка стоила им четверти, быть может и трети всех имеющихся сил.       — Теперь мы можем перейти к насущным проблемам, — поднялся с места Последний Гвардеец, с его привычно механическим голосом и движениями он дотянулся до проектора в центре треугольного стола Штаба, после чего включил объёмную интерактивную карту всего сектора вокруг планеты Вентраксии. Ярко-оранжевые границы контролируемых планет и систем лояльными монархии войсками вентраксианцев тускнели, мерцали как истончившаяся свеча на ветру, тонули в себе, уменьшаясь, сужаясь, окружённые бордовыми тривуулианскими границами, зелёно-чёрными границами группировки Лорда Коммандера, и серыми границами нейтрального Союза Независимых Систем.       — После исчезновения Короля Вентраксии, вражеские группировки террористов и тривуулиан активизировались и начали полномасштабное наступление практически со всех сторон, — продолжал Гвардеец, — часть некогда лояльных колоний откололась — большая часть объявила независимость и их статус не подтверждён, часть была уничтожена Тривуулианами, или силой подчинена Лордом Коммандером, другая же часть из безысходности или же по своему желанию присоединилась к знамени Терра-Кон Прайма. Кроме того, тривуулианская группа войск Вентраксии также продолжила ведение боевых действий и достигла некоторых успехов: захватила руины нашей прошлой столицы и движется по направлению к Форту Демилоны, отделяющему Вентралону от фронта…       Перечислялись численности войск сторон, результаты пограничных сражений, ведущихся прямо сейчас. И пускай многие бы державы мира сего уже бежали бы в отчаянии писать договоры о мире, вентраксианцы привыкли к вечной войне и самым жутким потерям. Более того, они выигрывали и в куда более плачевных положениях, а многие короли и королевы древности параллельно с ведением междоусобных войн и войн с чудовищно сильными противниками, как тривуулиане или многие тирании минувших тысячелетий, умудрялись захватывать и новые владения, удобряя почвы кровью рабов под звон их цепей.       Но тогда вентраксианцы верили в себя. Сейчас настало воистину тяжёлое время для всей их нации… но что самое худшее, Авокато не мог сосредоточиться. Его мысли метались из стороны в сторону, обращаясь то к небесам и космическим далям, то к давним полям сражений…       -… И сейчас нам надо определить, куда направить наши резервы, и выставить приоритеты обороны колониальных владений…       — Мы применим тактику… тактику «нападения с отскоком», — слегка растерянно проговорил Главнокомандующий-Регент, мучаясь от боли и пытаясь хоть как-то собраться, — да, мы заведём противников в засаду, обставив всё так, что покидаем свои колонии, а на деле разберём укрепления и саботируем работу систем жизнеобеспечения, наши солдаты с лёгкостью выбьют их из капканов, но убежать не дадут — так мы снизим концентрацию… врага на фронте, что даст нам время для… создания новых резервов из… А тем временем, мы отобьём руины старой столицы и вновь опрокинем врага назад, как делали сотни раз до этого.       Генералы молча переглядывались меж собой, но никто не прокомментировал вслух разбитое состояние Авокато. Последний Гвардеец же лишь согласно кивнул, переняв на себя командование и отдав конкретные приказы собравшимся штабистам. А в голове вертелось лишь одно:       «Когда ты вернёшься?»

***

      — Когда ты вернёшься?       — Вернусь ли я, кто знает? Перезвони через десять часов. Буп.       Квинн от раздражения чуть коммуникатор об стенку не разбила. Собрание коммандеров Стражи Бесконечности начиналось через десять минут, а этот Триборя опять мается хернёй! Как только он мог достигнуть такой высокой должности? Хотя, кажется, это не такое уж и достижение теперь, во времена когда Стража Бесконечности больше напоминает балаган, чем защитников галактики.       Квинн пригласить «забыли», но её и звать не надо — она мониторит деятельность высшего командования ежечасно, всё-таки, долг призывает. Наконец, она встала у дверей конференц-зала в штаб-квартире Стражи на Земле. Глубокий вдох, выдох.       «Ты Эргон, в конце-то концов! Ты сможешь. У тебя есть доказательства. Ты всё подробно изучила. У тебя получится.»        За окном медленно плывут облака. Светит солнце. Вдалеке поднимаются Нью-Йоркские белоснежные прямоугольные мегабашни, пронзающие небеса. Эра процветания и мира наступила на родине людей, а в скором времени, быть может, она станет родиной для всех народов галактики? Но на душе не спокойно — в последние дни началось что-то… странное.       — Темой сегодняшнего собрания объявляется дефицит средств на покрытие всех военных нужд, заданных нашим военным советом на сессии от 9 числа августа этого года…       — Кхм-кхм, Куратор Минчжу Ван…       — Да-да? — молодая девушка, одетая в синий официальный костюм, крайне выделяющийся среди голубо-белых офицерских нарядов, и держащая в руках планшетку с, казалось, мириадами чисел от которых закружилась бы голова у всех, кроме разве что Эргон, отвернулась от голопроекции статистики расходов и доходов Стражи Бесконечности и улыбнувшись взглянула на Квинн.       — Я была бы очень рада обсудить финансовые вопросы, но позже, — слегка нетерпеливо, может быть даже надменно проговорила Квинн, чем вызвала недовольный ропот среди десятка других лидеров Стражи, — у меня дело чрезвычайной важности, требующее немедленного рассмотрения.       — Оу, ну, я…       — Квинн Эргон, имейте уважение к правилам и порядку заседаний командования Стражи Бесконечности, — прозвучал суровый, не терпящий возражений холодный голос коммандера Стоуна, такого правильного блюстителя законов и бюрократии, что аж тошно, — Все вопросы, рассматриваемые нами, имеют одинаковую степень важности. Если вы желаете провести собеседование по определённой теме, оставьте заявку на рассмотрение администрации Штаб-квартир.       — Я боюсь, он прав, простите, коммандер Эргон… — грустно ответила куратор       — Да это же бессмыслица! — Квинн резко подалась вперёд, вглубь зала и ударила по столу, за которым заседали лидеры, кулаком от негодования, — прямо сейчас я исследую целый ряд происшествий, которые ставят под сомнение безопасность прокладки космических маршрутов через Солнечную Систему, а вы спорите о том, как сэкономить на социальных льготах, чтобы докупить лишний лазер нашим Ястребам!       — Квинн Эргон! — Стоун поднялся с места, взглядом выжигая выскочку, впрочем, та ничуть не смутилась его жуткого вида, который он принимал в моменты праведного гнева, — Без порядка наша галактика сейчас бы погрязла в пучине хаоса, войны и анархия захлестнули бы все обитаемые миры! Ставя под сомнение деятельность Стражей Бесконечности, вы ставите под сомнение саму борьбу за жизнь во вселенной! У вас, как и у всех членов высшего командующего состава Стражи Бесконечности есть право на созыв экстренного собрания, но вы его, боюсь, уже использовали!       Квинн сжала кулаки от злобы и негодования.       — Неужели ни один идиот не может меня просто выслушать?! Вы все просто одна большая кучка лентяев и болванов! Идите в бездну, все, вы! Я сама с этим разберусь!       Ещё б немного и пар из ушей пошёл. Развернувшись на каблуках сапог, Квинн уверенно и быстро поспешила покинуть конференц-зал, под общий неодобрительный гомон коммандеров многих рас и наций, и под навернувшиеся слёзы Куратора.       — Просто кучка идиотов… — ворчала под нос Квинн, испытывая лишь толику вины за то, что обидела Минчжу.       Должность Куратора была введена после снятия с поста Руководящего Коммандера Эргон — матери Квинн. Её обвинили в превышении полномочий, а на всю галактику разлетелись скандальные новости о военных преступлениях Стражи Галактики. Проведённый после этого международной галактической референдум народов-участников организации Стражей Бесконечности решил взять курс на демилитаризацию и демократизацию Стражей. Планировалось, что теперь они будут «настоящими миротворцами, а не просто военными наёмниками, которыми крутят как хотят алчные Руководящие Коммандеры и прочие главы». А чтобы главы не удумали вновь затеять страшные коррупционные схемы и нарушения, за деятельностью организации поставили следить и направлять Куратора — гражданская должность, выбираемая международным галактическим собранием народов-участников Стражей Бесконечности. А начиналось так красиво.       Если честно, по мнению Квинн это был просто цирк. Стражи Бесконечности теперь стали больше напоминать бестолковых клоунов, только и способных что воевать на сессиях бесконечных собраний, законодательных органов, судов и прочих местах, в общем, везде, но не на фронте. Но, пускай офицерка и думала, что Стража прогнила, стоило признать, что гнить она начинала только с головы. Именно благодаря всем этим изменениям Галактика, ну, или контролируемая Стражами Бесконечности её часть начала по-настоящему процветать. Гуманитарная помощь в бедные миры. Бесплатная медицина. Гарантия соблюдения всех Основных Прав Разумных и Живых Существ правительствами всех миров, находящихся под юрисдикцией Стражей Бесконечности. Равенство и миротворческая деятельность. Люди, быть может, уже не с таким уважением смотрели на Стражей, но точно не могли отрицать их вклада в становление Галактики лучшей версии себя.       Но всё же, почему же тогда такой жизненно важный вопрос никто не хочет поднимать? Цепочка странных летно-космических происшествий и катастроф, унёсших жизни уже сотен, если не тысяч рядовых и офицеров и гражданских лиц. Здесь точно что-то было нечисто, и Квинн намеревалась в этом разобраться…       — Как это доступ воспрещён?! — Эргон ударила кулаками по экрану электронного архива протоколов, приказов и всевозможных сведений, хранимых Стражами Бесконечности, — я Коммандер, твою ж… станок, железяка ты нерабочая, а!       Пара пинков не помогла также. ИИ-помощник библиотекарь всё также показывал белую надпись на голубом экране: «Доступ разрешён для ограниченного круга лиц».       — Я К-в-и-н-н Э-р-г-о-н, — по буквам, максимально чётко проговорила солдатка, — Я коммандер! Ни у кого нет доступа выше!       — Доступ разрешён для ограниченного круга…       — Да подавись ты своей геометрией ограниченный ты кусок железа! — ярость, подстёгивающая девушку, загнала её в тупик — ни туда не продвинуться, ни оставить это дело. Нет, она конечно могла обо всём забыть — но это было не в её стиле. Отчаяние её довело до предела.       — Триборя… ты что, опять копаешься в моих вещах?       — Копаюсь ли я в вещах? Нет, с чего ты решила… — Триборя ответил моментально, несмотря на то, что просил перезвонить позже. Его ветреная натура была страшнее смерча.       — Мне нужна помощь.       — Мне определённо надо помочь тебе, да…       — Ты часто находишься рядом с другими коммандерами.       — Правда? О да, ещё как. Однажды я стал крёстным одного из ста восьмидесяти сыновей коммандера Ли’Гвааанла. Ста восьмидесяти? Именно сто восьмидесятого.       — Да-да, Триборя, ты бы мог оформить мне электронный пропуск одного из товарищей коммандера Стоу… Как ты так быстро?..       — Я умею слушать. Много слушаю, да-а-а!       «А по тебе и не скажешь» — подумала Квинн, тяжело и устало вздохнув — но в этом вздохе было и облегчение. Наконец-то, путь к зацепке.       — Спасибо, Триборя, и, пожалуйста, не копайся в нижнем белье!       — Не буду ли я копаться в нижнем белье? Конечно, конечно нет, — сказал Триборя, обвязавшись лифчиком как шарфом.       Со вздохом возмущения и раздражения Квинн отключила звонок, и тут же начала вводить в электронную-библиотечную систему чужие данные. Даже смогла сымитировать нужный голос с помощью своего коммуникатора.       «Доступ разрешён. Ли’Гвааанла, добро пожаловать.»       Теперь дело оставалось за малым — Квинн нужно было узнать и скачать все данные, которые только могли бы ей понадобиться.       Она заглядывала всё глубже. И с каждым прочитанным файлом, прокрученной видеозаписью чёрных ящиков шаттлов, скопированными аудио и видеодневниками, лицо её мрачнело всё сильнее. Под конец она уже начала озираться настороженно, на каждый шум, волнение и страх подступали, сжимая горло и сердце. Если раньше Квинн думала, что проблема с падающими спутниками и шаттлами состоит в нарушении работы навигационных систем, или, быть может, неизвестном саботаже — то нет, о нет, как же она глубоко ошибалась! Беда обстояла куда, куда хуже.       Скачав данные на коммуникатор, Квинн уже глубокой ночью покинула Архивы Стражей, словно какой-то преступник, прячась по углам и в тенях от проходящей охраны, ожидая какого-то удара. Теперь она знала — от неё хотели скрыть что-то. Что-то, что подвергает угрозе жизни миллиардов обитателей Земли. И теперь она знала, что за ней придут, если она не поспешит.

***

      Война… она меняется. А вентраксианцы — нет. Уже и не сосчитать того, сколько городов было отстроено и потеряно вновь… но никогда вентраксианцы не были близки к поражению, как сейчас, когда тривуулиане заняли руины прежней столицы.       Карту региона, да и карту самого, некогда, широчайшего города Вентраксии, Авокато знал как все свои когти. И чёрт возьми он знал чем грозит потеря этого опорного пункта сейчас. Сколько путей, сколько линий снабжения открывается для тривуулиан и закрывается для вентраксианцев! Сколько городов и промышленных центров подвергается угрозе захвата и разорения погаными пурпурнокровыми заклятыми врагами!       И хотя Авокато обещал себе больше никогда не возвращаться к месту его величайшей победы и страшнейшего поражения, он снова здесь, среди руин древнего мегаполиса, который несмотря на десятилетия бомбардировок до сих пор не превратился в пустошь. Главнокомандующий одетый в бронекостюм, смотрел из иллюминатора на рвущиеся в бой войска, бегущие где-то там, внизу, сопровождаемые скоростными танками, смотрел на сотни, может быть тысячи самолётов и бомбардировщиков, разрезавших небеса и окрашивавших их в оранжево-чёрные тона, столь привычные для Вентраксии. Бесконечный бой, длившийся на руинах древнего города, обратил весь регион в кровоточащую песчаную язву на теле Вентраксии, и где-то там, вдали, поднималась ввысь песчаная буря — как страшная стена мрака, готовая накрыть всю столицу в один миг.       Раньше Авокато бодрил своих солдат перед боем. Общался, внушал надежду, вдохновлял своей храбростью. Но сейчас он сидел в самом дальнем углу, как мрачная тень самого себя, отталкивающую даже самых смелых воинов, что летели вместе с ним на десантном шаттле. И в оглушающем шуме летящего шаттла пытался записать сообщение, снова.       — Пожалуйста, вернись домой, я тебя очень прошу. Что тебе не хватало? Я дал тебе всё, что мог. Разве ты не видишь, что я сделал для тебя? Для тебя…       Заново.       — Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Я мог быть груб, я был груб, признаю, я… я много натворил. Мне надо было поступить иначе, я бы поступил иначе если бы…       Ещё раз.       — Это моя вина, что ты зол на меня, я не должен был давить на тебя. Ты простишь меня?       Авокато стало мерзко от самого себя. Какое-то чувство не покидало его — буквально, он не мог его выразить. Слова звучали неискренне, жалко, глупо. Не то чтобы Главнокомандующий не был способен на эмоции — но, казалось, за это время он отвык от того, чтобы нормально их выражать. Когда в последний раз ему было радостно?       Наверное, каждый раз, когда он видел своего сына.       Резкий толчок, и возникшая разгерметизация впоследствии мощного взрыва от артиллерийского снаряда, поразившего боевой транспортник, выкинула в открытое воздушное плавание Авокато. Давление и резкая нагрузка чуть не разорвала его, но благо костюмы элитных солдат Вентраксии предусмотрены для такого резкого скачка давления и тяжёлых перегрузок, поэтому, не считая потерянного сознания на несколько секунд, Авокато и многие другие солдаты были готовы к бою. Однако, только сейчас Авокато понял, как недооценил противника.       Город был захвачен целиком лишь пару дней назад, но сейчас он обратился в укреплённую вражескую, с позициями для ПТО, ПВО и ПРО, с возведёнными редутами и стенами, ощетинившись бордовыми артиллерийскими орудиями и танками.       Включив реактивные ранцы, вентраксианцы бросились в бой, и уже в воздухе им пришлось бороться за жизнь. Пулемётные очереди, взрывы и песчаная буря превратила высадку в побоище. Авокато метало из стороны в сторону, чудом не попадая под пули, другим везло меньше. Что творилось с сухопутной частью войск и представить страшно. оказавшись на земле, Главнокомандующий обнаружил себя в окружении целого отряда тривуулиан. Но было в них что-то не так. Авокато знал злейшего врага своего народа чуть ли не лучше самого себя, и сразу определил разницу в их поведении от их прошлого. Но его интуиция не могла подсказать, в чём именно дело?       Нырнул вбок, использовал тривуулиана как живой щит, его же пулемёт направил в его сородичей, запрыгнул на укрепление, взорвал боезапас артиллерийской установки вместе с ней и десятком механиков, отскочил в последний миг, прошмыгнул через поток пулемётной очереди тривуулианского солдата. Отточенные до автоматизма движения даже не требовали какого-то мысленного напряжения. Авокато давно не чувствовал такой свободы — и вновь возникшего липкого и мерзкого чувства, когда его обагрённые пурпурной кровью руки вновь держали в руках лазерный карабин. Авокато ненавидел войну, но видят предки, он был в ней лучше всех.

***

      — «Коммандер Квинн Эргон, собрание Коммандеров Стражи Бесконечности обвиняет вас в превышении собственных полномочий, краже летательного судна, краже данных галактической важности, краже личности и идентификационных документов. С согласия Куратора, вас приказано доставить на Землю для дальнейшего суда. Сопротивле…»       — Назовитесь.       — Эм, ну, это капитан крейсера Светоч-2 класса Империум Чак Артон...       — Чак — иди к чёрту, — Квинн нажала на кнопку отключения связи раз десять, однако вдруг всё перестало работать.       — Она что, послала его?       — Молчать! — всё самообладание капитана крейсера-преследователя класса Империум тотчас рухнуло, — Ты думаешь сможешь уйти от нас?!        Содрогнулся гиперпространственный коридор, в который вошёл Ястреб, угнанный Квинн, и появился незваный гость — самый надёжный, самый проверенный звездолет Стражи Бесконечности. Ну, чего у них не отнять, так это мастерства строить превосходные космические шаттлы.       — Чёрт тебя дери, челнок недоделанный! — Квинн попыталась вырулить захватывающий луч, но манёвры в гиперпространстве рисковали разорвать шаттл на мириады осколков.       — Сэр, вы плачете?..        — Нет! Просто космическая пыль в глаз попала… поднимайте её на борт и на мостик, живо! Нужно поговорить.       Квинн благоразумно сдала оружие и прекратила сопротивление сразу же, как её судно подняли на борт. Да, у неё имеется опыт в ведении боевых действий как солдатом, так и генералом, но она не какой-нибудь суперсолдат, чтобы разобраться со всем крейсером в одиночку.        — Вы все совершаете большую ошибку! — Квинн сразу напала на Чака и офицеров мостика с обвинениями, — как вы не понимаете? Я пытаюсь разобраться в том что происходит, но меня будто удерживают от правды!        — Да-да, одна ты хорошая, спёрла из-под носа у нас, своих же товарищей, Ястреб, да ещё и взломала архивы! — обиженно проговорил капитан Чак, дуясь, словно ребёнок малый, — думаю, можешь попрощаться со своим званием, как только ступишь на Землю. Так, выходите из гиперкоридора, меняем курс обратно, на Землю…       — Сэр, что-то нарушает целостность коридора, — вдруг взволнованно заговорил один из пилотов, а второй добавил, — гравитационные возмущения выталкивают нас!       — Ну так сделайте что-нибудь! Разве крейсера не могут дать по тормозам и развернуться?       — Слишком поздно.        С пугающим осознанием надвигающейся беды, Квинн медленно двинулась в противоположную сторону от края мостика в его начало, там, где находились спасательные шлюпки. Шаттл вдруг тряхнуло, на миг даже накрылась вся электроника, чтобы в следующий миг крейсер на ошеломительной скорости, чуть не развалившись (только крейсера Стражей Бесконечности могут пережить такую жуткую встряску), вылетел из гиперкоридора навстречу… чему-то.       — Что это?..       Ошеломлённый экипаж, да что уж там, даже Квинн с искренним удивлением смотрела на огромный, мерцающий «разрыв» на космическом полотне. С каждой секундой становящийся лишь больше.       — Оно становится больше… ещё больше… Намного больше!       — Мы потеряли управление! — вдруг закричали пилоты, — гиперпространственный движок ещё не остыл, а обычной скорости нам не хватит! Нас утягивает в…       В следующий миг уже треснувшая обшивка корабля не выдержала невероятно мощного давления космической аномалии и разорвалась на кусочки, вызвав разгерметизацию на мостике. Большая часть экипажа сразу улетела в космос, а остальная попыталась добраться до спасательных капсул. Кое-как, в наручниках, борясь с невероятными перегрузками и болью, Квинн хваталась за каждый выступ мостового покрытия, чтобы дотянуться до заветной спасательной капсулы. И когда шаттл уже прямым курсом направлялся точно в бездну, а кроме Квинн в живых не осталось почти никого, она наконец села в тесную кабинку экстренной шлюпки и нажала кнопку вылета.       Свист воздуха и треск могучего корабля до сих пор оглушительным звоном стоял в ушах. Лёгкие жгло от недостатка кислорода, а голова и всё тело болело от перенесённых нагрузок. Крейсеру точно конец, но Квинн ещё только предстояло осознать то, какая угроза висит над всей Землёю и Солнечной Системой. А пока, ей нужно было выжить самой.       — Мэйдей-мэйдей, говорит Коммандер Квинн Эргон, мне нужна помощь! — надрываясь кричала Квинн в передатчик сигнала, но оглушённая она даже не слышала, что говорила, пока её полуживую капсулу уносило далеко в космос, — мы столкнулись с гравитационной аномалией в Солнечной Системе, крейсер Стражей Бесконечности уничтожен, повторяю, нужна помощь!

***

      Лёгкие жгло от бешеного темпа боя, пульсирующая боль, словно яд распространялась по телу с каждым новым движением, но остановиться Авокато не мог. Охрипнув, бросил боевой клич, повёл за собой сотни солдат на штурм вражеского редута, держа в руке голографическое знамя Вентраксии. Прикрылся щитом от пулемётной очереди — не все успели среагировать. Пройдясь по телам, двинулись вперёд, гранатомётом разбили укрепления и ворвались во вражеские ряды. Кровь двух народов полилась рекой, смешиваясь в грязный тёмно-розовый цвет. Авокато налетел на целый отряд тривуулиан: острым концом знамени-копья пробил нагрудник одного, раскроил череп другого плазменным ножом, сломал руку-пулемёт другому, расстрелял тех, кто ещё не успел среагировать…       Мир вдруг потускнел, а по затылку побежали тёплые ручейки крови, оставлявшие неприятные мокрые чёрно-бордовые дорожки на тёмно-синей шерсти. Недобитый тривуулиан со сломанной рукой, разъярённый гибелью товарищей, вдруг накинулся на Авокато и мощным ударом приложил меньшего по размерам вентраксианца об стену. Красные, светло-рыжие, тёмно-синие краски закружились в причудливом вихре, а вся рухнувшая столица вдруг затихла, оставив после себя лишь белый шум. Всё тело чуть онемело, но требовалась лишь секунда, чтобы мироощущение восстановилось достаточно для отскока Главнокомандующего от смертельного удара сапогом мощного тривуулианского солдата. Авокато поднялся на ноги, слегка пошатываясь, всё вокруг кружилось и плыло, но красный бронескафандр, маячивший перед ним и что-то кричащий на своём языке, он различал. Враг рванул на него, но вентраксианский воин успел отскочить. Затем ещё один рывок, но в этот раз в здоровой руке тривуулиана холодно блеснул металл армейского ножа. Авокато отскочил и в этот раз, но в последнюю секунду нож прошёлся по руке, разрезав лёгкую броню и пронзив плоть. Теперь рука Авокато почти не слушалась его, но контроль над остальным телом понемногу возвращался. Тривуулиан решил протаранить Авокато ещё раз, размахивая перед собой ножом, но прямо перед тем, как этот громила добрался бы до лучшего воина Вентраксии, последний вдруг прыгнул выше себя и приземлился на плечи солдата в красном. Тот зарычал, пытаясь столкнуть с себя назойливого кота, крепко вонзившего когти в бреши брони, и стойко вынося бесчисленный удары ножом, из которых малая, но всё ещё значительная часть смогла пробить броню и вонзиться в тело. Авокато тем временем нашёл открывающий механизм и замкнул его, открывая шлем тривуулиана. Вентраксианец со всей силы начал рвать зубами открывшуюся плоть пришельца, а когтями расцарапал его глаза. Когда же тривуулиан окончательно ослеп, исколотый Авокато слез с него, и уже не опасаясь удара нашёл свой лазерный карабин, в пылу боя выпавший с него, и произвёл добивающий выстрел по обезумевшему врагу.       Главнокомандующий уже двигался тяжело, израненный и истощённый. Рукою достал всё ещё работающее голографическое знамя из груди убитого тривуулиана, вставил копьё-знамя на землю, чтобы опереться на него. Но осмотревшись, он лишь увидел сотни трупов своих подчинённых — атака захлебнулась в крови. Их тела смешались в единую жуткую кашу с трупами захватчиков, образуя кошмарный союз смерти двух народов. А вокруг Авокато уже смыкалось кольцо, казалось, бесконечных врагов. Один из тривуулиан, явно разозлённый реющим знаменем Вентраксии, произвёл выстрел из гранатомёта. Взрыв, раздавшийся в непосредственной близости от Авокато, раздробил копьё-знамя и завершил его работу, а знаменосца отбросил в сторону.        Уже контуженный, Авокато не мог стоять, лишь сел на колени обессиленно. Не осталось ничего — только коммуникатор, чудом уцелевший на поясе.       — Като. Ты был для меня… всем. Но я хочу, чтобы, кха, ты знал. Ты сам выбираешь свою судьбу, я не должен был… заставлять. Я не хочу тебя отпускать, но, видимо, так надо. Где бы ты ни был, я верю, никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. Я люблю тебя.       И мир быстро угас во всепожирающем пламени бушующего боя, оставив за собой лишь ярко-оранжевую вспышку коммуникатора во тьме.