Watercolor heart.

Счастье надолго не задерживается и Альбериху это известно лучше всех. Отношения с друзьями наладились и тот правда стал чуть более открытым, хоть и подобное разрезало его изнутри. Было сложно: будто он каждую минуту на грани чего-то. Будь то мост или тонкое лезвие, оно давило, разрезая те убеждения, которым он следовал почти всю жизнь, а воздух казался тяжелее, отчего томный вздох при взгляде на беспокоющихся друзей, был глубже и громче. Впрочем, так оно почти и было: новая волна приступов проклятья не стала ждать. Ощущение приближающейся смерти давило на пятки, будто напоминая капитану его место. И всё ещё было не особо ясно что с этим делать. Куда идти и стоит ли оно вообще того? Каков шанс, что он такими темпами куда-либо дойдет? На размышления было ещё меньше времени, потому он решил, что стоит закончить с делом в Инадзуме, а там уже как повезет: может найдется какой-нибудь остров без людей, где он и сможет остаться. На подобное заявление Джинн с Лизой отреагировали довольно резко: им не нравилось то, как Кейа легко сдался и тем более то, что он идёт в такое опасное для него путешествие один. Поэтому обе решили поручить сопровождение капитана Диллюку. Зачем тогда вообще отправлять Кейю, если винодел смог освободить время и сопроводить его? Если честно, он не особо имел мыслей на эту тему. Понимал лишь, что девушки так заботятся о нем и возможно имели желание сблизить двоих осознавая, что они ничего сделать не могут, а им двоим действительно стоило бы наладить общение. «Хотя бы напоследок..» По затылку прошелся лёгкий удар, отшибая мысль. —Эй, ты чего? Хочешь чтобы я совсем без мозгов остался?—Диллюк чаще стал оказываться рядом, особенно в моменты подобных мыслей и, на удивление, также вовремя вытаскивал из них. Будь это подобные действия или перевод темы. —Если продолжишь пялиться на пустую бутылку со взглядом вселенского понимания, тебя сочтут сумасшедшим.—спокойно протирая бокалы, Диллюк оглядел наполовину полную таверну, радуясь небольшому количеству работы. В последнее время он стал уставать, что было несвойственно. С чем это было связано он ещё не понял, но это было не так важно, когда это не особо мешало его жизни. —Думаешь им не все равно на очередные выходки капитана-пьяницы?—пройдясь по краю бокала указательным пальцем, парень подвинул его вперёд для добавки. От чего-то хотелось напиться до состояния, когда сознанию будет не до странных мыслей. Хотелось почувствовать лёгкую свободу в голове, хоть тело и будет тяжёлым. Нет, он не пьяница, он просто болен в душе. И каким бы оправданием это не выглядело, он редко пил до состояния, когда не мог себя контролировать и в целом делал это гораздо реже своего окружения. Сколько бы бокалов не было в счёте, они были почти безалкогольными, поэтому и дорогими—настолько сложны в приготовлении. Из оглашения чека, где была только сумма, у людей и складывалось мнение о не совсем правильном образе жизни капитана кавалерии. Но не ему ли должно быть все равно? Работу он выполнял стабильно и далеко не хуже других, а значит... —Ты тоже достоин отдыха, Кейа. Чурл его. Когда-нибудь Диллюк перестанет так пугать Кейю, доводя до преждевременной остановки сердца. —Раньше мастер Крепус говорил, что умеет читать мысли. Думаешь смог перенять и это у него?— изогнутая бровь заставила слегка вздрогнуть. Длинный его язык. —Думаешь плохо?—но кажется тот совсем не злился или, ко крайней мере, старался, заинтересовываясь. —То, что ты лезешь в мои мысли или то, что ты чем-то даже пошел в Мастера?—за последние три часа у них мало шла беседа, поэтому даже если тема и касалась прошлого винодельного мастера, продолжить ее хотелось. Это ведь с Диллюком —Оба варианта. Заставил задуматься. Смотря в оставшийся глоток алкоголя в стакане, Альберих погрузился в воспоминания. *** Поместье Рандвигаров. Совсем юный мальчик семи лет направлялся к густым виноградникам, ловя взглядом кристаллических бабочек, что были жителями этого места. Каждое порхание крыльями и лёгкая пыльца небесного цвета, которую разносили эти прекрасные крылья, заставляли восторженно раскрывать рот, завораживая. Кажется мальчик и вовсе забыл зачем сюда пришел: насколько он любил эти необычайные существа. Если для жителей поместья было секретом его внимание к бабочкам, то сам Кейа предпочитал молчать о своем происхождении и месте, где даже люди умирают, не говоря о других живых существах. В свою очередь окружение не настаивало на разговоры с вечно молчаливым ребенком, дабы сильнее не вбить его в угол. Так кристальные бабочки привели его к цели. Белый виноград, гроздья которого в этом месте были ниже всего, что позволяло Кейе собирать его самому, красовались в тени листьев. Разумеется Крепус в курсе и приказал Аделинде уведомить прислугу о том, что ругать мальчика не нужно, поэтому тот мог в свободное время спокойно пробегать и собрать пару веточек. Диллюк был занят учебой и должен вскоре закончить, поэтому Кейа начал торопиться. Он и так проспал половину книги, что читал старший, а обрадовать его свежим виноградным соком очень хотелось. Конечно старший ему нравился. Он был таким открытым и комфортным, что в какой-то момент синеволосый начал привыкать к этому месту и людям. Его не оставляли надолго одного, относились терпеливо и не настойчиво, не принуждая ни к чему. Жизнь правда казалась сказкой на фоне настоящей семьи, что была до этого. Остановившись, Альберих оглядел горку винограда в маленькой корзине. —Надеюсь я ему тоже нравлюсь и он выпьет сок..—легкий румянец коснулся пухлых щек мальчика. Мысль о его друге часто вгоняла в краску—настолько он был рад. Разговаривая так с самим собой он стал лучше разговаривать на местном языке, но все ещё со стеснением отказывался говорить. Хотелось неожиданно поздравить Диллюка на предстоящем дне рождении личным поздравлением, а не тем же молчаливым подарком, что и в прошлом году. Вспоминая Кейа не понимал о чем думал, когда решил подарить тому Лилии Калла, что не подходили ему совсем, но тот, вроде, был рад. Значит и Кейа счастлив. Развернувшись на пяточках к выходу, он начал торопливо идти между рядов. Поместье медленно приближалось, поэтому он ускорил шаг. В момент, когда нога коснулась тропинки к дому, он перестал чувствовать землю. За шиворот его притормозили, отдергивая в сторону. Открыв глаза лёжа на земле, Кейа посмотрел на рассыпанный виноград у ног, грязный в земле. По коже прошелся холод и на глазах начали наворачиваться слезы. Со злостью во взгляде он повернул голову вбок, откуда и выскочила рука. На удивление там оказался осунувшийся старик, что с недовольством смотрел на ребенка. —Ты ещё кто такой, а? И что это ты делал в виноградниках, хулиганил?!—рука снова потянулась к Кейе, тот закрыл голову, нечайно отбивая по чужой руке. Старик лишь сильнее разозлился, хватая уже за ухо, отдергивая и таща в сторону конюшни. Синеволосый крикнул, хватаясь за ноющее ухо, стараясь отвернуться, но было лишь больнее. —Пустите, пожалуйста!—голос стал хрипеть, моля. Ему было страшно. Что этот старик сделает с ним? —Еще чего, воришка! Ты извинишься перед господином Крепусом и..!—звонкий детский голос прервал его. —Отпустите его, сейчас же! Это мой брат!—Диллюк, растрепанный и испуганный не меньше Кейи, бежал в их сторону, махая рукой. Старик от неожиданности отпустил синеволосого, отходя на пару шагов назад. —Молодой господин...—Диллюк схватил Кейю за запястье, уводя его к дому.—Но он же совсем не похож на Рандвигаров... Краем уха Альберих поймал слова, которые он предпочел бы забыть навсегда. Но они его не отпускали до конца. Он думал об этом пока Диллюк успокаивал его, обрабатывал раны, которые сам мальчик не заметил и принес чая, сидя рядом молча ещё пару часов, пока Аделина не позвала на ужин. Идти никуда не хотелось и его желание приняли, оставив одного. Спустившись с кровати, Кейа вышел в коридор к кладовке, открывая деревянную дверь. Взяв красное ведро, он побежал в комнату, стараясь быстро и незаметно проскочить. Усаживаясь на стул, он открыл крышку, смотря в красную жидкость внутри. В отражении блеснуло его лицо, а волосы были алыми. Медленно поднимая ведро вверх, он уверенно разлил жидкость на голову. Не выдержав его веса, случайно уронил в бок, смотря на лужу у ног. С головы капала красная жидкость, что впитывалась в волосы, окрашивая. На шум прибежал Крепус, появляясь в проеме двери. Кинувшись в ноги Кейе, он схватил тряпку для фужеров, что висела на поясе, протирая волосы. Мягкая ткань приятно щекотала лоб, пока слезы наворачивались на глазах. —Зачем ты это сделал?—голос был все такии же низким, но уже более мягким.—закончив, мужчина взгятнул на мокрые глаза ребенка, обнимая.—Тебе не нужно быть похожим на нас, чтобы быть частью нашей семьи, запомни это. И Кейа позорно разрыдался, срывая голос. Диллюк тут же отреагировал, поднимаясь по лестнице и пробегая по коридору к комнате. Взгляд тут же прошёлся по комнате понимая происходящее. —Кей..прости, я не углядел..—винодел дал проход сыну, отходя в сторону, чтобы аловолосый обнял Кейю.—Я буду рядом всегда, хорошо? Чтобы больше никто не посмел говорить, что мы не семья. *** —Было время, когда Крепус понимал больше, чем я. Если он и имел способность читать мысли, я бы хотел вернуться в то время и обладать ей с самого начала, что-бы исправить то, что не смог предотвратить.—проверив чистоту бокала, поставил на поднос, который убрал под стол. Он видел искренность в его глазах. «Спасибо, но я предпочел бы больше никогда не вернуться назад.»