Watercolor heart.

Металлический звук от соприкосновения подноса и стола прошёлся по небольшой полупустой комнате. Входящий не собирался нарушать тишину, стоя все так же около кровати. Казалось, что капитана ничего не смущало, но сам Кейа тяжело сглотнул, сдерживая тошноту от запаха еды. Почему-то несмотря на пустоту в желудке, есть совсем не хотелось. Скорее наоборот, еда отталкивала одним запахом. —Пришли, что бы накормить—легкая пауза и глаза проследовали за звуком, куда-то в пустоту,— или добить?—нервный смешок больно ударился о кирпичные стены, звуча по-особенному: нервно, заинтересовананно и чуть устало. —Все такой же беспомощный.—знакомый бас ударил в голову. Это точно Диллюк. —Когда же я был силен в твоих глазах, м?—колкость на колкость. Их общение только так и держалось. Всяко лучше, чем игнорирование. Для Кейи уж точно. —Когда не боялся показывать слез в детстве, прячась за моей спиной,—звон посуды дал понять, что Диллюк намеревался если уж не накормить сам, то заставить.—Когда выдержал те годы без меня, хотя скучал.—Ложка ударилась о бортик тарелки.— Когда пришел ко мне, намереваясь серьезно поговорить,—губы ощущали тепло от еды. Нос сощурился от тошнотворного запаха, что раньше был привычным.—Когда пережил эту ночь и после пробуждения начал прерикаться. —ложка прижалась к губам, ожидая пока Альберих возьмёт небольшую порцию каши. —Что за чушь? Тебе всегда было плевать на меня.—Диллюк ловко просунул в открытый от возмущения рот ложку с кашей, затем вытаскивая для того, чтобы зачерпнуть новую порцию. —Единственнный, кто несёт сейчас чушь, это ты.—спокойным голосом ответил аловолосый, совсем не смущаясь тем, что ведёт себя с Кейей как с ребенком.—Иначе возился бы сейчас с тобой? —Гордость героя не позволила бросить меня там. Вот и всё.—за новой колкостью пришла новая порция каши и Кейа возмущённо начал жевать, пытаясь проглотить ещё не остывшую массу. Горло неприятно зудело, поэтому каждый глоток ощущался болезненно, будто вместо жижи у него во рту были скобы. —Если бы я правда не хотел этого, тебя не было бы здесь.—все так же спокойно отвечал магнат, вдумчиво прокручивая в руках ложку, которая периодически ударилась об стенки посуды. —Зачем тебе это все, Кейа? Взгляд потянулся к Диллюку. Сейчас он был бы рад увидеть хоть какое-нибудь выражение лица магната. Как он задумчиво хмурит брови, а непослушные пряди щекотят лицо. Или встретиться взглядом с алыми глазами, что прожигали бы изнутри. Увидеть бы хоть что-нибудь, но не пятна. И Кейа начал задумываться. Правду ли сейчас ему говорит Диллюк или он лишь временно хочет побыть хорошим старшим братом? Сейчас он был беспомощен. Было страшно: аловолосый так метко попадал по местам, которые не могли не беспокоить Кейю, что хотелось скрыться от его глаз подальше. Если они не читают мысли, то как Диллюк узнает, что ему сейчас так хочется услышать? Он вновь нагло сломал маленькие стены, что Кейа так аккуратно и трепетно выстраивал, и перевернул всё вверх дном. От этого зубы начали скрипеть. Совсем не по-семейному. Столько лет прошло, а его лишь сейчас стал заботить Альберих. Неужели ему придется каждый раз вытворять что-то подобное, чтобы привлечь внимание Диллюка? —Отнюдь..-синеволосый вздрогнул.—не каждый день тебя увидишь покоцанного как бродячую кошку.—Пауза продлилась не долго, магнат собирался с мыслями.—Я не хотел бы больше видеть такого, Кейа. Тело зудело, сердце бешено колотилось, а руки так и чесались, чтобы врезать аловолосому. О чем он говорит? Как это понимать? Не хочет больше видеть или все же беспокойство? Собравшись с силами, Кейа привстал и принял сидячее положение, опираясь на стену. Мелкие волосы мерзко липли к мокрому от пота лицу, а челка умело скрывала эмоции капитана. Долго думать не приходится, знает он сейчас мало что. Хотелось одновременно потрепать за шиворот Рандвигара, расплакаться и рассмеяться. Действительно сумасшедший. Ненормальный. —Уходи и забери эту дрянь с собой.—хриплый голос был совсем тихим, будто перегрызли глотку, а говорит он из последних сил. —Ты долго спал. Нужно поесть. Барбара будет недовольна.—ровный тон голоса. Кажется, его вовсе не задело это. Рука Альбериха резко оттолкнула новую порцию каши. Она разлетелась по одеялу, противно прилипая и пропитывая его. Неожиданно голос сорвался на крик. —Я ЖЕ СКАЗАЛ УБИРАТЬСЯ ОТСЮДА!— Новый удар пришелся по груди Диллюка, намереваясь столкнуть с кровати. Для него же это ничего не значило. Что может сделать больной, которому и телом управлять тяжело? Но Кейа не останавливался, продолжая наносить новые удары по груди, пока силы не покинули его руки. Слабость тут же окутала всё тело, не давая и шанса. Грудь тяжело и резко вздымалась, сам Кейа полетел обратно к стене, ударившись лопатками. Тишина поглотила помещение на долгие минуты. Чертовски больно и холодно. Прикрыв глаз, синеволосый начал восстанавливать дыхание, стараясь ни о чем не думать. Однако воспоминания из детства сами собой вбирались корнями в мысли Кейи. Послышалось копошение и вновь звон посуды. На руку Кейи легла чужая, теплая, придерживая. Другая с остывшей кашей направилась прямо ко рту капитана. Пробрало на смех. Сначала сумасшедший, затем более спокойный, звонкий. —Дурак дураком. Ничего не изменилось.—Рука перед лицом чуть вздрогнула, но все же приблизилась к губам. Альберих устало вздохнул и съел очередную порцию. Мерзко. Действительно мерзко. Будто и не ел ее когда был кадетом. Каждый день в семь часов, после.. —После тренировки на плаце. Чай тогда ещё был очень сладкий, с лимоном. И солнце, кажется, светило ярче.—так нагло перебил мысли Кейи, что тот не смог сдержать усмешки. Действительно ничего не изменилось.—Кейа. Не уходи. Холод отчётливо прошёлся по спине, хотя окна и двери закрыты. Лёгкая улыбка тут же спала с лица, а задумчивый взгляд смотрел куда-то в руки. Кейа не может. Не может оставаться здесь, рядом с Диллюком. Возможно будь у него чуть больше времени, он бы неприметно встал на ноги и начал настойчиво приходить к магнату чаще, иногда даже домой. Попробовал бы поговорить ещё раз, рассказать всё о том дне и его "предательстве". Рассказать о чувствах, что заполняли его все эти годы. Но времени нет. Проклятье вот-вот затронет его душу, пожирая тело и окружение. Оно уже начало попытки его убить, а значит ему стоит выдвигаться сразу, как сможет ходить. Заметив вдумчивость Кейи, Диллюк прокашлялся, привлекая внимание. —Я понимаю, что в последние годы наши взаимоотношения...были натянутыми,— мягко говоря.—Но я.. —Никаких "но", Диллюк.—резко отрубил Кейа. Взгляд был прикован куда-то к рукам.—С меня этого хватит. Я не хочу решать проблемы.—маленькая пауза. Сказать другому то, за что себя же хочется ударить по лицу, тяжело.—Я не настолько дорожу нашим прошлым, чтобы заботиться о будущем. Кейа чувствовал это. Недоумение на лице Диллюка, которое сменилось гневом и разбитым об стену стеклом, затем осознанием сделанного и отрешением. Никто не хочет быть ответственным за свои поступки, поэтому Магнату ничего не помешало быстро покинуть комнату, оставив Альбериха одного. Стакан не заслужил такого отношения к себе, в отличае от Кейи. И осознал сказанное он лишь когда дверь захлопнулась за Магнатом, а ком в горле застрял намертво. Привычно видеть пустую комнату, привычно ненавидеть себя. Непривычно лишь то, что он смог соврать настолько сильно, чтобы поверить на секунду самому. И страшно думать "что если?". Ему просто нельзя. Устал от проблем, пустоты внутри себя и слов, что остаются в воздухе, не доходя до душ других людей. Какое право он имеет думать о том, как бы действительно восстановить отношения с братом? Он не тот, кто выбирает. И пока за окном осень сменялась зимой, дождь усиливался в преддверии первого снега, Кейа мечтал тихо скрыться под его шумом. *** —Судя по внешнему виду ран и стихии, скорее всего на капитана напал Крио Маг Бездны и скорее всего не один. Поскольку у них одна стихия, было ожидаемо, что человек после такого боя цел не останется.—не зная языка Кейа подумал бы, что девушка рассказывает о том, как провела день или что было на завтрак, но вовсе не о его собственных ранах и беспомощности. —Ясно. Спасибо, Барбара. Я могу с ним поговорить?—знакомый голос Джинн заставил привстать в кровати. Они вдвоем за дверью. —Если он не спит, конечно же. Спустя пару секунд дверь открылась и магистр вошла в комнату. Свеча блекло горела где-то на столе возле окна, поэтому под ночной скатертью выражение лица Гуннхильдр было трудно разобрать. —Рад тебя видеть. —страшно было начинать, но страшнее было то, что молчание предвещало собой. —Я тоже рада, что мне принесли друга, а не труп.—совесть кольнуло. Джинн беспокоилась и это очевидно. Как очевидно и то, что Кейа повел себя как настоящая мразь, которой плевать на чувства окружающих его людей. И стало мерзко. —Сейчас ведь все в порядке. Поручения выполнены поэтому уже через пару дней, как встану на ноги, я отправлюсь в свой законный отпуск. —девушка приблизилась к кровати, из-за лёгкой волны ветра свеча вздрогнула и Альберих увидел ту боль в глазах, которую прежде не видел в глазах девушки никогда. —Кейа. Я могу тебя кое о чем попросить?—голос чуть дрожал, но уверенно шел вперёд. —Конечно, мы ведь старые Друзья! —Кейа. Не уходи,—пауза, за которым был вздох, совсем как всхлип— пожалуйста. —Мне жаль,—рука девушки тут же метнулась ко рту, прикрывая его. Глаза блестели в тени, отражая свечу, а тень странно колосилась сзади. —Это не желание, а необходимость. Джинн быстро покинула комнату, забрав с собой тарелки с почти нетронутой едой. Кажется, сегодня она будет не особо настроена на разговор. И завтра...кажется, и послезавтра. И стыдно. Ведь он не просто так сидит сейчас в комнате. Ему действительно стыдно. И чертовски больно все это говорить. Будь то Диллюк или Джинн. Это первые и последние люди, которых он хотел и мог бы разочаровать и сделал это. Не хватает только... —Братик Кейа, это Кли!— и сердце пропустило, казалось бы, последний удар. Слуховые галлюцинации или действительно эта маленькая взрывная девочка? Оба варианта не радовали Кейю совсем. Повернув голову он заметил еще два силуэта, стоящие за закрывающейся дверью. Они не доверяют Кли или ему? —Я немного приболел, ты уж прости, что без сладостей. Девочка приблизилась к кровати, складывая на них маленькие обертки со сладостями. —Ничего страшно! Теперь моя очередь приносить братику сладости.—она начала медленно завороженно раскладывать конфеты завёрнутые в разные яркие обертки, пока не сложилась маленькая радуга прямо на одеяле Кейи.—Братик,ты не уходи. —улыбка не собиралась сходить с лица девочки. Казалось будто она не знает значение слов, что сейчас сказала. Будто ее попросили лишь повторить.— Я буду просить тебе сладостей столько, сколько захочешь. —Кли, о чем это ты?—и страшно было услышать ответ. Любой ответ. —Хотя иногда кажется, что братик в порядке, но он выглядит несчастнее, чем кто-либо другой.—руки снова потянулись к конфетам, делая из них замысловатую фигуру.—А иногда ты в опасности и бежишь так, будто собираешься вообще исчезнуть. Бросить Кли совсем одну.— голос совсем не дрожал. Скорее наоборот, говорил четко и уверенно.—Моя мама ведь не бросала меня, она просто занята..—наконец руки остановились. Чуть повернув голову Кейа прочитал "Семья".—Так почему ты не можешь остаться? Как она поняла, что он хотел сбежать? Кейа думал, что скрывал это до конца от всех. Даже для Джинн и Диллюка это было неочевидно. —О чем это ты? Как я могу бросить тебя и уйти куда-то? Малышка Кли..я просто немного устал, мне нужен отпуск. —Давай мы просто уйдем вместе?—внимание глаз с конфет перешло к Кейе. Отчего то стало страшно. —Кли..так нельзя. Твой дом, он здесь. К тебе придет мама, она будет скучать и.. —Твой дом тоже здесь. Но ты хочешь уйти и не вернуться, не так ли? Даже несмотря на то, что все будут скучать. Я, сестрёнка Джинн, братик Диллюк.—голова повернулась чуть набок.—Ты так легко нас бросишь? Сердце бешено заколотилось и Альберих машинально схватился за него правой рукой, левой держась за голову у глаза. Кажется, что голова взорвется вместе с тем, как сердце выпрыгнет из груди. Было страшно от неизвестности. Что сейчас с ним, когда он проснется от долго кошмара? Хотелось плакать, истерить, обнять всех троих и сказать, как он их любит и что никуда он не хочет уходить. Скорее наоборот — всадиться корнями и никогда не отпускать землю. И он проснулся. В холодном поту, лёжа лицом к столу, на которой догоревшая свеча. Было темно и неясно: день или ночь. Подноса не было, значит разговор с Джинн был, но что с Кли? Это было сном или реальностью? Чему сейчас вообще может доверять Кейа?