По другому пути

Лиз развернула письмо, которое они получили от Хагрида. Дорогие друзья! Вчера ночью умер Арагог. Это один из моих питомцев. Для меня будет очень много значить, если в четверг вечером вы придёте на похороны. Я собираюсь хоронить его в сумерках, это было его любимое время. Знаю, не положено так поздно выходить, но у вас же мантия. Я б и не просил, но один я этого не вынесу. Хагрид Лиз посмотрела на Тэда. Гарри тоже взглянул на записку и чернильные кляксы на ней. Пергамент явно был залит обильным потоком слёз… – Да уж... это всё грустно, конечно, однако, зная Хагрида, хотелось бы спросить, насколько острые клыки были у этого Арагога. – И какие когти. – И сколько было голов... – Короче, нам надо сходить утешить Хагрида и порыдать над этой милой волосатой зубастой тушей... Хм, или у Арагога была чешуя? – Ладно, сходим... Всё же Хагрид... – Тогда кто пойдёт? Мы выросли, и под мантией теперь уже уместится только два человека. – Или один Тадеуш... – Ну чего он пойдёт туда один... – Ладно, пожалуй, я могу положить Гарри к себе в карман. – Угу. Не забудь только завернуть в платочек, вечером прохладно. – Конечно-конечно, дорогой кузен, и ватой обложу для мягкости. – Да-да, Тэд, ты уж не потеряй Гарри по дороге, а то кто-нибудь в траве не заметит и наступит. – Это кто это на Гарри наступит?! Я сам на него... Близился финальный квиддичный матч, и до четверга ещё у Рейвенкло и Гриффиндора, которые и будут на этот раз играть, предстояло по паре тренировок; погода была хорошая, и они должны были пройти как надо. – Так, репетируем финальный матч следующие полтора часа. – Тадеуш в своём репертуаре. – Кому тут репертуар не нравится? – Ой, Тэд, мы тебя любим. Всё нам нравится, это Линда имела в виду, что ты всегда так говоришь... – Тэдди просто вредничает. – Да не вредничаю, думаете, легко эти тренировки проводить? Ну что, давайте уже начинать. По местам становись! На мётлы, взлетаем по моему свистку. В четверг вечером, в сумерки, кое-как уместившись под одну мантию (ради чего им пришлось хорошенько так скрючиться) кузены и Луна (Лиз осталась повторять с Колином чары исчезновения) пошли к Хагриду. – Пришли, – прохрипел Хагрид. – Да, – подтвердил Гарри, стаскивая мантию-невидимку, – только не все смогли. Под мантию ведь с трудом троих уместишь. Но им очень жаль. – А, неважно… Но его б тронуло, что вы тута, ага… Хагрид громко всхлипнул. Глаза его заплыли, покраснели и опухли. Тэд в знак утешения погладил его чуточку повыше локтя – дальше дотянуться не получалось даже и у него, самого высокого из троих. – Где мы его похороним? – спросил он. – В Лесу? – Не, не, – ответил Хагрид, вытирая потоки слёз подолом рубахи. – Как Арагог помер, другие акромантулы меня близко к своим паутинам не подпустят, вот как, ага. Они, значит, оказывается, только по его приказу меня не съели! Можете поверить, а? Никогда в лесу уголка не было, куда б я не мог пойти! – покачал головой Хагрид. – Нелёгкая задачка-то была тело Арагога оттудова утащить, да… они, понимаешь, своих покойников обычно съедают… Но я же хотел его хорошо похоронить… проводить… Луна пошла к заднему окну хижины Хагрида – там и высился ужасный, огромный мёртвый паук, лежавший с поджатыми и спутанными ногами. – Хагрид, мы похороним его здесь, у тебя в огороде? – Думаю... за тыквенной грядкой, – прерывисто ответил Хагрид. – Я уже вырыл… эт самое… могилу. Подумал, что надобно сказать про него чего-то хорошего… ну… каким он был... не каждый, видите ли, понимает, какие они... ну, акромантулы... на самом-то деле... а величественные создания они, да-да... интереснейшие... Все четверо вышли. Лунные лучи отбрасывали свет от окна Хагрида и освещали тело Арагога, лежащее на краю огромной ямы. – Я ... произнесу речь, – шмыгнул носом Хагрид. – Прощай же, Арагог, король акромантулов, я не забуду нашей долгой и верной дружбы. И пускай же твои потомки процветают вовек, а друзья найдут утешение от понесённой потери. – Замечательно, – улыбнулась Луна, поднимая палочку. И вот все четыре палочки уже были задействованы; куча земли поднялась, затем упала с глухим звуком на мёртвого паука, образовав аккуратный холмик. – А как вы... познакомились? – Я Арагога вооот с такого возраста знаю... знал, – Хагрид показал что-то размером с небольшую собачку. – Сам где-то поймал? – Купил у одного путешественника. Сам тоже ещё в Хогвартсе учился... – А это не его ли часом... – Тадеуш осёкся. Гарри понял, что кузен хотел спросить: не Арагога ли посчитали тогда чудищем, убившим Миртл, из-за чего Хагрида выгнали из школы. Но Тэд, похоже, справедливо счёл, что сейчас спрашивать о подобном было бы неуместным. Хагрид откупорил бутылку вина; они выпили по чуть-чуть за Арагога, за Хогвартс, за Дамблдора... Точнее, по чуть-чуть пили они, а Хагрид решил, похоже, напиться с горя. По его лицу снова покатились крупные слёзы; он схватил руку Гарри и пожал её. – А я помню, как узнал про это... что с твоими папой и мамой случилось тогда... так же мне печально было... ох, лучшие ведьма и ведьмак своих лет… ужас… ужас… да, эт хорошо, что они щас опять тута. Семья – знаешь ли, очень важно... Вон моя маманя нас бросила, ушла, уж не знаю, чего с ей там теперь, а как папа помер, я ещё мальчишкой был моложе вас... Да, от оно как в жизни-то бывает, – всхлипнул Хагрид; вскоре он уронил большую лохматую голову на руки и заснул с громким храпом. А друзья тихонько вышли из хижины. Лучше всего было попросту дать Хагриду проспаться после тяжёлого вечера. Небо над замком становилось ярко-синего цвета всё чаще, как признак приближающегося лета. И признак, увы, приближающегося дня, когда Волдеморт пойдёт на Отдел Тайн. Хотя на улице было порою зябко – всё-таки это север Шотландии – и друзья, бывало, даже грелись у огня. Тот огонь они уже умели создавать сами. И этот волшебный огонь грел, но совсем не обжигал. И, что тоже было важно, не выходил за пределы очерченных заклинанием границ. А зато сосиски, хлеб, зефирки и тому подобные вещи на нём поджарить было вполне возможно, чем друзья частенько и пользовались. – Тэд, подвинься-ка немножко. Во-первых, мне так удобнее колбаски жарить, во-вторых, ты у нас можешь зимой на снегу спать. – Угу... И зачем мы вообще греемся у огня? У нас ведь есть прекрасный Тадеуш для этого. – Гарри, твоего любимого кузена во все поля эксплуатируют, а ты и ухом не ведёшь. – Ой, ладно, так и быть, после того как в следующий раз поставишь на мне очередные опыты, замолвлю за тебя словечко. – Высокие отношения. – Да-да... – Ну, ты ведь понимаешь, Ромильда, что это мы так. – Да я в курсе, что на самом деле вы друг за друга... знаете, и родные братья не всегда настолько... – Это, думаю, потому, что мы вместе росли примерно лет с полутора. – А я ещё и помладше, помельче, да и к тому же остался без родителей, поэтому у Тэда проявился инстинкт старшего брата. – Да, это тоже. А когда я анимагию освоил, тут уж... понял, как сильно я хочу защитить... но вот это касается всех, не только Гарри... – Да-да, вот он, наш Тадеуш. Одной рукой он обнимает друзей, другой отстреливается от Пожирателей... – Ага... это будет на родовом гербе Селинджеров где-то рядом с китом и зельем, кипящим на огне... – И театром. – Угу. А на родовом гербе Поттеров тогда будут Гарри и Луна, гоняющие мозгошмыгов, олень, метла и шрам в виде молнии. – Ну, тогда тебе на гербе надо будет отстреливаться от Пожирателей на пару с Лиззи. Или пускай она кидает в них гранаты... Дамблдора, конечно, предупредили о вражеских планах; но тот, похоже, ожидал чего-то такого, потому что у него был уже план действий. Замок, и без того защищённый заклятиями, теперь будет защищён ещё сильнее. Количество авроров, что охраняют территорию возле замка и Хогсмид, увеличат вдвое. На входе и выходе всех будут проверять, нет ли у кого чего-нибудь незаконного. Проходы в замке, в том числе даже с первого взгляда не действующие, тоже будут охранять (о некоторых Дамблдору сообщил Джеймс). Те проходы, что ведут в Хогсмид, – включая тот, что в Выручай-комнате и тот, что через Исчезающий шкаф – будут охранять вдвойне (по сравнению со старым режимом – вчетверо) сильнее. – Да, ребят... эээ... я тут думаю, вот мы тут такие со своим этим, как мы, мол, покажем этим Пожиранцам. А мы не станем от этого... такими же? Я читал, что зло порождает зло, и... – Ты о том парадоксе про убийство убийцы? Ну, во-первых, они делают это, потому что могут. Потому что... им так хочется. А мы защищаемся, Тэд. И защищаем своих. И да, если убить убийцу, не знаю насчёт убийц, но убитых точно будет меньше. Чего ты вообще поднял этот вопрос? – Не знаю... Расту, наверное. И да, я не оставил идею насчёт той штуки с, как мы тогда это назвали, чернухой. Я только отложил её. До победы над Волди. Потому что, ну, показывать чернуху в театре после того, как её ликвидировали в жизни, я полагаю, можно и даже надо, потому что кто-то да и задаст себе вопрос, почему эта чернуха происходила и что надо сделать, чтобы она не произошла в следующий раз. Так, ладно, я пошёл. – Куда? – Мы ведь едем в Италию. – Это в июле. – Ага, а зелья мы с собой берём? На все случаи, которые могут быть в поездке. Некоторые надо начинать уже сейчас. Что у нас там по списку? Зелье от простуды... – Там жарко. – А если сквозняком продует? Зелье от синяков и ссадин, а ещё зелье от ожогов, зелье от морской болезни... на меня так точно... – Ты ж спокойно летаешь на метле. – У меня хорошая метла, она летает ровненько, её не качает и не бросает из стороны в сторону... – Да уж, хорошо быть зельеваром. К чему угодно можно быть готовым.