По другому пути

Ну а очередное собрание в Выручай-комнате они посвятили следующим трём темам: — Прошлое Волдеморта и что они из него могут почерпнуть; — Что делать с его змеёй — которая, к сожалению, является и домашним питомцем, и хоркруксом сразу; — И не надо ли начинать готовиться опять к этому ритуалу — что избавит Гарри от Волдеморта в голове. — Насчёт ритуала, дело это долгое, я думаю, уже пора начать… — О — вы заметили, как Риддл в том воспоминании… обрадовался, что он волшебник?.. Не по той причине, что я, например, радовался этому, когда письмо получил. Для меня это было, как… ну я магглорождённый, как уже я говорил, и ты, Тадеуш, тоже, ну, для нас это всё было, как… как чудо, как будто в сказку попасть, волшебство, замок, палочки, полёты на метле… — Верно, Колин… Я когда маленький читал книжки — или мне читали — я и представлял себе такие замки… И когда Сириус рассказывал нам про Хогвартс — я почти сразу смог такой замок себе представить. А потом, он оказался даже в чём-то… волшебнее, чем я предполагал… — Но вот для Риддла это как… такой признак превосходства над другими и его права командовать другими по этой причине. Признак того, что он и лучше потому, что он волшебник. — А всё же, змея… — Да, жаль, Лиз у нас не в мангуста… — Да уж, это был бы вариант… но вы знаете, мне нравится и так. Но змею мы придумаем, как убить… Вон, нам на первом курсе Дамблдор говорил про меч Гриффиндора, помните? Что при определённых условиях можно им уничтожить хоркрукс. Что если… если это то условие, чтобы хоркрукс был живым существом? — А кстати, да, вполне возможно… — Ну так что же, ну достанем меч, но к змее-то как подобраться, Волди от себя её не отпускает! — Так, всё же, меня волнует вопрос: если бросить в змею гранатой… — А меня волнует другой — почему о нём ничего не слышно… — Это как раз ясно, Риддл готовится, собирает соратников, свою армию… — Значит, нам надо собрать свою. — Орден и авроры в курсе, они будут готовы, в нужный момент — а планы его мы можем узнавать от Гарри… — Да, кстати, что-то снилось? — Только какой-то коридор, двери… — Так — теперь нам надо понять, что Риддлу там надо. — Поймём, где этот коридор, куда он ведёт, тогда и поймём, что надо… Ты можешь подробнее описать, Гарри? — Я потом даже нарисую, там есть в конце необычное помещение, оно… — Ладно, Гарри, как его нарисуешь — покажем Дамблдору, идёт? — Угу, идёт. А теперь ещё насчёт той змеи — Тадеуш может её… — Как раз-таки, нет… Точнее, мог бы, если бы она не была хоркруксом. Но так, выживет, и максимум, время на самоисцеление змеючка потратит, и восстановление сил, быть может. А в следующую субботу — Дамблдор сказал, что он хотел бы сейчас всем показать ещё одно воспоминание, и на этот раз, это было воспоминание Горация Слагхорна… Он преподавал в Хогвартсе зельеварение, когда там учился Риддл. И, честно говоря, этот самый Слагхорн… ужасно стыдился этого воспоминания, и было почему: именно от него Риддл и узнал о том, что такое хоркруксы. Но Дамблдору всё-таки удалось убедить его отдать воспоминание — объяснив старому приятелю, что это очень нужно всем, для победы над Риддлом. И они начали смотреть… Профессор Слагхорн собирал у себя в кабинете несколько старшекурсников, среди которых был и Том Риддл. — А почему они здесь собрались? — спросил Джереми Селвин — один из немногих — кроме сестёр Гринграсс, слизеринцев, лояльных к магглам и за это принятый в их компанию. Эта самая его лояльность объяснялась в том числе и тем, что Джереми, так уж вышло, вырос только с мамой, а она была магглорождённой. Но отец Джереми был как раз слизеринец, и волшебник чистой крови, но погиб. — О, видите ли, профессор Слагхорн собирал в школе клуб, куда входили талантливые студенты — или те, кто имеет влиятельных родственников. А Слагхорн рассчитывал в будущем воспользоваться… их возможными успехами и славой — получая от них такие преимущества, как, например, бесплатные билеты на квиддичные матчи и возможность давать иногда совет всяким высокопоставленным чиновникам в Министерстве магии… Ведь многие ученики любили своего профессора, ведь он, что ни говори, добрый человек, и был прекрасным учителем. И поэтому они в качестве благодарности делали для него всё это — а некоторые и до сих пор, нет-нет, да посылали время от времени бывшему преподавателю гостинец. Итак, старшекурсники собирались в кабинете профессора. И профессор Слагхорн организовал всем членам клуба у себя в кабинете ужин. После того же, как ужин закончился, Риддл остался в кабинете профессора, и он стал выспрашивать о хоркруксах. И Гораций, посчитавший этот интерес Риддла чисто научным, дал студенту подробные ответы на те, так сильно волнующие того, вопросы. А Гарри заметил: сработано весьма тонко. Нерешительность, небрежная интонация… тонкая лесть — и ничего сверх меры. Да, Том Риддл и впрямь был мастер в том, чтоб «прощупать» человека, и заставить его сообщить информацию — даже если и не хочет тот её сообщать. Притом без какого-либо применения силы… и вообще, в рамках закона. И, понятно было, что Риддл безумно хотел заполучить эту информацию; да, может быть, Риддл долго шёл к этому моменту, неделю за неделей, а то и дольше… — Итак, что ж, — сказал Слагхорн, не смотря на Риддла — и нервно теребя ленточку на крышке от коробочки с засахаренными ананасами, — что ж, общая… информация — конечно, она не принесёт вреда. Просто чтобы вы поняли, что это… Словом «хоркрукс» называют предмет, в котором… тот, в котором человек, а если точнее, то волшебник, ведь магглам это не под силу, скрыл часть своей души. — Всё же я… не совсем понимаю, как это действует, сэр, — сказал Риддл. И Риддл тщательно следил за своим тоном. Но, всё-таки, в его интонации можно было уловить нетерпение. — В общем, вы… раскалываете свою душу, — пояснил Слагхорн, — и после того, прячете часть её в предмет вне вашего тела — тогда, если даже тело будет… повреждено или уничтожено, вы не умрёте, ибо часть вашей души останется связана с миром, и, таким образом — она не будет повреждена, однако, само собой — существовать в подобной форме… Слагхорн поёжился — и Гарри тут же вспомнил слова, которые он слыхал в одном из своих снов — в котором… Волдеморт рассказывал Каркарову, по-видимому — о той самой ночи: «Я был вырван из собственного тела — я был… меньше чем дух, меньше чем ничтожнейший призрак — однако же я был хотя бы жив». Меж тем Слагхорн говорил: — …немногие хотят этого, Том, очень немногие… Смерть, я так думаю, всё же была бы предпочтительнее. — Я так не считаю, сэр! Хуже смерти нет ничего на свете… — Мой дорогой мальчик, ты не прав, есть вещи гораздо хуже, чем… Но Том Риддл уже не скрывал своей жажды знания — он смотрел жадно, и попросту не мог больше скрывать своего нетерпения. — Так как же расколоть душу, сэр? — Ну, — неловко ответил Слагхорн, — вы должны понимать, что природой подразумевается, что душа остаётся нетронутой и целой. Вот поэтому, её раскалывание — это насилие. Ведь в конце концов, это против природы. — Но всё же, как это делается? — Путём… злодеяния — величайшего злодеяния — совершения убийства… Убийство, совершённое ради самого убийства, всегда рвёт душу на части. Да, волшебник, намеренный создать хоркрукс — наносит вред ради своей выгоды: он заключает ту, отколотую, часть своей души в некий предмет… — Заключает? Но как? — Есть какое-то заклинание, однако, не спрашивайте меня о нём, я его не знаю! — воскликнул Слагхорн, тряся головою, как старый слон, которого одолевали комары. — Разве я похож на того, кто б мог пробовать… разве я похож на убийцу? — Нет, сэр, конечно, нет, — поспешно ответил Риддл. — Простите, сэр, я не хотел вас обидеть… — Нет-нет… я совсем не обиделся! — сердито сказал Слизхорн. — Вполне естественно испытывать некоторое любопытство насчёт таких вещей — да, волшебники определённого рода могут испытывать желание познать эту часть магии… — Да, сэр, — кивнул Риддл. — Я одно только не пойму — просто мне очень любопытно… в общем — много ли от одного хоркрукса будет пользы для его создателя? Можно ли разделить душу несколько раз? То есть — ну, не лучше ли, для большей надёжности, делить душу не на одну, а на больше частей, вот, например, разве семь — это не наиболее сильное магическое число, так что, если её расколоть на целых семь частей… — Мерлин мой, Том! Семь частей! — возопил Слагхорн. — Семь! Да разве убить даже и одного человека — это недостаточное зло? В любом случае, это очень плохо, делить душу, но так, чтоб разорвать её на семь частей… Слагхорн совсем смешался… Он так смотрел на Риддла, словно никогда не видел его раньше как есть — и он явно сожалел, что вообще вступил в этот разговор. — Конечно, — пробормотал он, — всё, что мы здесь обсуждаем, — это ведь предположение? Научный интерес… — Да, сэр — конечно, это всё, чисто… гипотетические измышления на эту тему, — быстро заверил его Риддл. — Но всё-таки, Том — молчите о том, что я сказал… то есть, о том, что мы обсуждали. Ведь вряд ли кому-либо понравится, что мы с вами болтаем о хоркруксах. Эта тема в Хогвартсе, так сказать, запретная… А особенно суров на этот счёт Дамблдор… — Никому не скажу, ни слова, сэр, — сказал Том и ушёл — но Гарри успел бросить взгляд на его лицо, и на нём отразилась та же дикая радость, как и тогда, когда он впервые узнал, что он волшебник — радость, которая не исказила красивых черт Риддла, но всё же сделала их в некотором роде менее человеческими… — Ну, пожалуй, всё, хватит, — сказал Дамблдор. — Я думаю, всё ясно. — Конечно, всё ясно: Риддл обманул учителя, и выманил у него… — Я сейчас не только о том, что Том Риддл в очередной раз втёрся кому-то в доверие и обхитрил его — и я не только о том, что Том Риддл жаждал узнать о хоркруксах — это мы знаем и так, ведь он их создавал. Но вы же заметили, что у Риддла на руке? Да… у него уже был перстень. Тот самый, который был одним из хоркруксов, и Риддл, быть может, уже тогда успел создать первый хоркрукс… и захотел разузнать в подробностях, что будет, если их много… Он просто аккуратно подводил к теме. А быть может — он ещё не создал его, но уже знал: этот будет не единственный. — Да, профессор, и действительно — Риддл уже наверняка знал, что это… он хотел только подробностей… — Ах да… профессор Дамблдор! Мне тут снился один сон… — Так, так… Рассказывай, Гарри. — Ну, и я зарисовал, что там было, — Гарри показал набросок. — Может, и кривовато, сэр, я не художник… — Ну, главное — всё понятно. Вот это круглое помещение — с множеством дверей, ведущих оттуда — очень мне напоминает вход в Отдел Тайн. — Это ведь, самый секретный отдел Министерства? И вы представляете, что будет, если он туда проберётся и станет вынюхивать, и узнает… всё? — Я думаю, Волдеморту нужно там… не всё, а что-то конкретное. И нужно только понять, что он ищет. — Может, хочет ещё хоркрукс? Вдруг он решил, что число… ну, например… двадцать сильнее, чем семь? — Вот этим давайте и займёмся. — Но сейчас пока что, профессор, вы не хотите немного отдохнуть? Здесь, в принципе, всё есть… — Да, я вижу. Диван, кресла, стол… и бассейн есть, смотри-ка! А это что? — Шкаф для хранения еды. С чарами сохранения свежести. И печь, чтобы её готовить. Единственное, саму еду приходится покупать… — Верно… магии Комнаты это не под силу, это противоречит… — …закону трансфигурации, который гласит, что еду нельзя создать. — О, приятно узнать, Рон, что ты таки слушаешь МакГонагалл… — Надо же! И посуда! И даже плед — да тут жить можно… — Если честно, сэр, у нас были такие мысли — использовать Комнату как нашу базу — в случае, если ситуация сложится… совсем уж нехорошо. — Тут даже курица есть! Правда, без одной ножки — её сжевала Лиз. — Ну, проголодалась. Посмотрю я на тебя после того, как убьешь столько сил на высшую трансфигурацию, да ещё и в невербальной форме! — Пожалуй, я не буду выбирать этот предмет на шестом году. — Лиз, не пугай Колина. У него и без тебя СОВы в этом году, и вообще-то, вы б постеснялись при профессоре… — Ничего, ничего, — улыбнулся в усы Дамблдор, — я как раз задумался… и не слишком обращал внимание, что происходило вокруг… Можно, тогда, мне чашечку чаю и бутерброд с… что там, в этой баночке? — Спросите Тадеуша, сэр. Он принёс. — А, это его любимый паштет. — Но я не жадничаю, и вообще — тут всё общее, а паштет и купить можно.