По другому пути

И, приняв такое решение, они немного успокоились, и начали обсуждать уже другие темы и строить планы. — Надеюсь, нас будут всё же пускать в Хогсмид, — сказал Тадеуш, — хотел бы я заглянуть в «Сладкое королевство». Там есть всё… Перечные чёртики — от них изо рта пойдёт дым, и большущие шоколадные шарики… и они начинены клубничным муссом, ну или взбитыми сливками. А, ещё есть сахарные перья, которые можно сосать в классе — как будто ты думаешь, что писать дальше, ещё массивные шарики мороженого, и от них поднимаешься на пару дюймов над землёй, и они тают у тебя во рту, а ты в это время летаешь… Хогсмид — и вправду очень интересное место. — Будет классно просто, если нам хоть ненадолго разрешат уйти из школы… и осмотреть его, — сказала Лиззи. — Думаю, что да, — улыбнулся Гарри. — Потом расскажите нам-то, что там, — попросили младшие члены «банды» — которые ходить туда пока не могли. А «Хогвартс-экспресс» держал путь на север — и пейзаж за окном становился всё более диким. А на небе сгущались тучи — вероятно, на выходе из поезда друзей ждала дождливая погода. Днём-то и начался этот самый дождь, оставляя разводы на окне; в коридоре раздались шаги, и у дверей появились те, кого они не жаловали больше всех: Драко Малфой и двое его приятелей — Винсент Крэбб и Грегори Гойл. А Драко Малфой и Гарри враждовали с первого года в Хогвартсе. Малфой — с чьего бледного заострённого лица не сходила презрительная гримаса — был в Доме Слизерина; а Гарри был в Доме Хаффлпафф. Крэбб и Гойл же были как будто бы созданы для сопровождения Малфоя. Оба мальчика были крупны и мускулисты. Крэбб был немного выше ростом, остриженный под горшок — и с весьма толстой шеей. А у Гойла были короткие волосы и длинные — словно у гориллы — руки. — Эй, гляньте, кто тут, — лениво сказал Малфой, растягивая слова в обычной его манере, — да это же Потти-Шмотти и его жиртрест-братец, а с ними вместе чокнутая Лавгуд с долбанутым Криви… да ещё эта Блэк, предательница крови. Короче, компашка из одних ущербных, а я ещё думал, ниже семейки Уизелов-то пасть уже нельзя. Крэбб и Гойл тупо захихикали. — Тадеуш — не жиртрест, ясно тебе?! — вскочил сразу с места Гарри. — Луна и Колин не сумасшедшие, и семья Дины нормальная, а ущербные здесь только вы трое, усёк?! И, если уж на то пошло, Малфой, то прежде чем обзывать кого-то жирным, взгляни на своих дружков, они жрут вообще без остановки! И действительно — даже сейчас Крэбб вытащил из кармана пару пирожных и взглянул на Гойла. Тот тупо и радостно закивал, и эти двое начали жевать. И Малфой не настолько был глуп, чтоб драться втроём против восьмерых. — Идёмте, — буркнул он Крэббу и Гойлу, и все трое скрылись. Гарри потирал руки. — Не, не собираюсь терпеть от Малфоя гадости, — сердито сказал он. — Это уж я вам точно говорю… Если он ещё хоть что-то такое вякнет, то я его… — Гарри сделал решительный жест. — Да не обращай внимания, — сказала Луна. — Он зол из-за того зелья! — Которое он первый мне подлил. — Но, сумасшедшей меня называли не раз. Спасибо хоть, меня Энди и Тадеуш защищают, помогают найти мои вещи, которые от меня… прячут иногда… Ну, я так думаю, некоторым кажется, что это очень смешная шутка… — те последние слова Луна произнесла тоном «ну что с дураков возьмёшь». Дождь усиливался, поезд держал путь всё дальше и дальше на север, а за его окнами стояла непроницаемая, тёмно-серая пелена, становилось темнее… но в коридоре и над багажными полками зажглись лампочки. Поезд дребезжал, дождь барабанил, ветер неистово выл, как оборотень в полнолуние. А когда поезд наконец остановился на станции, ученики задвигались, желая выйти наружу; а их совы ухали, коты и кошки мяукали, жаб Невилла квакал у него где-то под шляпой… На маленькой платформе им стало холодно — дождь превратился в ледяную пелену. — Первокурсники, сюда! — раздавался знакомый голос. Друзья обернулись и заметили огромный силуэт Хагрида, с того конца платформы. Как обычно, он собирал новичков. — Как поживаете — вы там? — крикнул Хагрид через головы толпы. — Дина, а ты давай сюды, к первоклашкам. Остальные побрели за всеми, по грубо мощёной грязной дороге, где их ждало около сотни карет. Только Невилл чуть задержался — Тревор пытался от него опять ускакать… И мальчику пришлось его ловить, а затем чистить мантию. — Ой! — вдруг воскликнула Луна. — Кто это? Похоже на лошадь. — Где? — Да вон же! — Никого я не вижу. Может, гиппогриф пролетел или круторогий храпак. — Круторогие храпаки не летают. Да и никто не пролетал. Он стоит тут, перед нами, на земле — вот он. — Здесь стоят только кареты. Кареты, решил Гарри, были волшебные и могли ехать сами: ведь в них никто и не был запряжен. — Да-да — я про них! — сказала Луна. — Про тех, кто запряжен в кареты. — В них никто не запряжен, и наверное, они сами поедут, по волшебству. — Да ладно ж вам спорить, — подошел наконец Невилл, — Гарри, ты просто не видишь тестралов. — Чего? Кого? — Тестралов — редчайших магических созданий, напоминающих коней — но с крыльями. Хотя по поверьям тестралы и приносят несчастье, — сказал Нев, — но этот предрассудок выводят из того, что могут их видеть лишь те, кто видел и осознал чью-нибудь смерть. А у меня на глазах умер мой дедушка. А у Луны, у неё погибла мама. — Но у меня тоже погибли родители… И мама точно была в той же комнате. — Верно — но тогда ты ведь ничего не понимал ещё и не осознал это… Видел ты, но не понял, что именно видишь. — И вот — под этой мрачной оболочкой прячется интеллигентная натура. — Ты можешь смеяться, Тадеуш. Но да, тестралы очень умные. И — если ты не такой, как все, это не делает тебя хуже, так ведь, скажи? — Нет, не делает… Да, я ведь и сам для многих «не такой» — я сын магглов… Когда их карета ехала через шикарные ворота — из кованого железа — и мимо каменных колонн по сторонам с двумя крылатыми вепрями наверху, Тадеуш и заметил двух высоких очень странных незнакомцев, те были одеты в плащи с капюшонами, прячущими лицо… Вдруг мальчику почему-то стало не по себе, и он поёжился. Тут в его голову полезли мрачные мысли. Но он скоро их сумел от себя отогнать. Карета уже поехала по дороге к замку; Тадеуш выглянул в маленькое окошко, наблюдая за приближением его башен и башенок… Вот уже карета наконец-то остановилась, они вышли и всемером присоединились к толпе — и подошли к огромному старинному замку, где их школа размещалась — и прошли через огромные дубовые двери в гигантский вестибюль, освещённый факелами; а с ним рядом великолепная лестница из белого мрамора — что вела на верхние этажи. О, Тадеушу очень нравился этот замок. Здесь у него были ассоциации с чем-то… он ещё до своего поступления сюда очень любил почитать истории о волшебниках, и о загадочных местах и о том, сколь многого можно добиться, особенно если ты не один. Вот с чем-то подобным этому и был связан у него в голове Хогвартс. Отчасти как раз из-за тех книг Тадеуш решил изучать руны — и получше познакомиться и с разными магическими расами. И Тадеуш сильно подозревал, что эльфы на свете есть и правда не только домовые, да и гномы далеко не всегда — всего лишь мелкие садовые вредители. А в Большом зале все шушукались — и обсуждали Руквуда. — Да говорят, и школу тоже дементоры будут охранять, — сказала им Сюзи из Хаффлпаффа. Точнее, девочек с таким именем там было две — и это говорила старшая из них, Сэлмон. — Как вообще все значимые магические места. — Дементоры — это жуть, но а вдруг он сюда заявится? — Если он сюда заявится, то я дедушке сразу по камину позвоню. — С каких пор твой дедушка аврор? — Ни с каких, но зато он учил стрелять меня и Гарри. — Стрелять — это как? — Сначала я лучше объясню, что такое маггловское оружие… Да, Селинджеры сумели через Сириуса добиться, чтобы оба их дома всё-таки подключили к каминной сети, хотя и с ограничениями — пообщаться по ним с кем-то было можно, но перемещаться по этим каминам было нельзя. Но разговоры стихли, когда появилась профессор МакГонагалл — а она была и заместителем директора, и деканом Дома Гриффиндор… и их профессором трансфигурации сразу. Сортировка уже началась. Это был неизменный ритуал, через него проходили все первогодки, со времён основания Хогвартса. Эта идея — распределять учеников по Домам — пришла в голову, говорят, аж самому Годрику Гриффиндору. И тогда Основатель заколдовал его шляпу. Да-да, эту самую Шляпу, что и по сей день сообщала новичкам, где будет учиться кто из них. А сама Шляпа всегда перед Сортировкой пела песни, где шла речь о том, как тысячу лет назад основали школу Хогвартс — и как происходит эта Сортировка — и куда можно и с каким характером попасть, порой призывая к дружбе и сотрудничеству между всеми четырьмя школьными Домами. И вот, профессор МакГонагалл начала, как и всегда, вызывать новичков — по алфавиту. Наконец к табурету, третьей из первогодок, пошла Дина. — ГРИФФИНДОР! — вынесла вердикт в конце концов Шляпа. — Вторая в семье Блэков, — прошептал Тадеуш кузену, — первым был Сириус. И вот, после окончания их Сортировки, профессор МакГонагалл пошла к себе на свободное место — за учительским столом. А профессор Дамблдор встал из-за стола, чтобы произнести речь. Да, профессор Дамблдор был весьма, весьма стар — но притом необычайно энергичен. У их директора были седые длинные волосы и борода, он носил на его очень кривом носу очки — в форме полумесяцев. Да, и его часто называли величайшим магом эпохи. — Всем — добро пожаловать! — сказал с широкой улыбкой директор. — Добро пожаловать в Хогвартс, мои дорогие, в новом учебном году! Мне надо кое-что сказать вам всем, в том числе и очень, очень серьёзные вещи. Он откашлялся и затем продолжил: — Увы, так получилось, что нашу школу сейчас охраняют дементоры Азкабана, они находятся здесь по важным делам Министерства магии. Тут он замолчал, и Гарри вспомнил это самое письмо от родителей Невилла. — Они будут дежурить у каждого входа на территорию школы, — продолжал в то же время Дамблдор, — и покуда они находятся здесь — никому из учеников не покидать школу без разрешения. Но это временные трудности. Когда наша проблема будет решена, то их… отсюда уберут. И дементоров не проведёшь ни хитростью, ни маскировкой, ни даже и накидкой-невидимкой, — тихо добавил он — Гарри с друзьями переглянулись. — А я надеялся, — так, чтобы слышали только свои, хихикнул Гарри. — А мольбы и оправдания дементорам непонятны. Потому я и предупреждаю всех и каждого — не давайте им повод причинить вам вред. Попрошу старост Домов, а также старост школы, строго следить за тем, чтоб ни один ученик не вступал в конфликт с дементорами. Дамблдор опять помолчал; и он обвёл зал весьма серьёзным взглядом, и при этом никто не шевельнулся, и не издал более ни звука. Гарри поёжился; кузен его вцепился в скатерть изо всех сил. — Теперь переходим к более приятным новостям, — продолжил директор, — я счастлив принять в этом учебном году новых учителей. Во-первых, профессор Снейп теперь уж больше не будет у нас преподавать… Зелья теперь постоянно будет вести профессор Лили Поттер. Раздались аплодисменты. — Ещё мы поприветствуем профессора Ремуса Люпина, который вам любезно согласился преподавать здесь… новый предмет: изучение магических рас. Опять послышались аплодисменты. Но по сравнению с другими учителями, видно, надевшими к празднику лучшие мантии, профессор Люпин был одет не слишком, мягко говоря, богато. На его рукаве виднелась заплатка. На самом-то деле кузены знали: дядя Ремус таки надел свою лучшую мантию… Всё дело в том, что оборотни — каковым он был с детства — часто не могут найти себе хорошую, денежную работу. До своего назначения в Хогвартс Рем был неким магическим аналогом разнорабочего. — Ну, наконец — что касается третьего назначения, — продолжил директор — только аплодисменты для профессора Люпина стихли, — то старик профессор Кеттлбёрн, который вёл УЗМС, ушёл на пенсию — в конце прошлого учебного года. Однако рад сообщить сейчас, что его место займёт не кто иной как… как Рубеус Хагрид, который согласился на работу профессором, дополнительно к его обязанностям школьного лесника. И Гарри с друзьями переглянулись — и после этого присоединились к бурным аплодисментам. А Гарри даже чуточку привстал — чтобы получше разглядеть за учительским столом Хагрида. Тот, в свою очередь, тепло им улыбнулся. — Вроде всё важное я вам сообщил, не так ли? — сказал Дамблдор. — Да, мне остаётся сказать только одну вещь. Да начнётся пир! Золотые блюда и кубки на столе тут же наполнились едой и напитками… Гарри положил себе в тарелку всё понемногу и начал есть. И пир был прекрасен; и в зале повсюду слышались разговоры и смех — и стук ножей, ложек и вилок. Однако друзья с нетерпением ждали конца пира: им не терплелось переговорить с Хагридом. Они знали, как много значила для него работа профессором. Ведь Хагрид был исключен из Хогвартса на его третьем году обучения в школе. Выгнали же из школы Хагрида за преступление — что он и не совершал… Однако в прошлом учебном году как раз Гарри и Тадеуш с друзьями вернули Хагриду доброе имя, и дали ему возможность хоть в школе доучиться, сдав все экзамены. Разные предметы Хагрид в результате сдал на разные оценки, но его высший балл по УЗМС как раз и позволил ему… стать в итоге преподавателем этого предмета. Но вот наконец, когда последние куски пирога исчезли с золотых подносов, а Дамблдор сообщил, что пора им пойти спать, они подошли к нему. — Поздравляем, Хагрид! — выкрикнула в его адрес весело Дина. — Привет вам, — сказал Хагрид. — Аж и не верится! Дамблдор пошёл ко мне —прямо в хижину — и… предложил вести этот предмет. А ведь, я-то этого всегда хотел, согласился, конечно…