Мир и его законы

      Солнечные дни трудно объяснимы чистотой неброских красок, необыкновенной прозрачностью воздуха. Освещение ясное, будто наступает в том мире, которому ранее неведомо было солнце, чистота и спокойствие. Воздух настолько чист, что подхватывает взгляд, удлиняет, не желая отпускать ни на миг.       Это был обычный день, пускай и в небесных чертогах никогда не было спокойно. Ветер трепетал волосы, а свет солнца заставлял жмуриться глазам, непривыкшим из-за плохого освещение под грудой бумаг, сильнее. Прогулочный шаг богов иногда срывался на бег, стоило им увидеть один из страхов столицы, а стоило им быть в близи - практически падали в обморок. –Быстрее!.. убийца Саньле здесь!..       Их след тут же исчезал, стоило ему пройти мимо, а если тот бросит на них мимолётный взгляд, то считалось что они чем-то насолили ему и скоро их ждёт кара. –Пришёл жестокий бог, берегитесь!..       Тихие крики сопровождали каждые его шаги по столице, твёрдые и уверенные, непоколебимые и точные. Глаза, в которые стоило огромной смелости чтобы посмотреть, играл зимний холод, а иногда презрение ко всему вокруге. Казалось, что только заглянув в них можно умереть. –Владыка на месте? — отточенный веками, такой же ледяной голос как и весь вид небожителя, издал спокойный, но не терпящий долгого ответа вопрос. –Д-да, господин.. у меня дела, извините!.. – девушка тут же убежала от него, а бог войны продолжил идти, остановившись только перед высоким троном властителя столицы.       Небожители вокруг замолкли, а Цзюнь У улыбнулся пришедшему. В воздухе зависло молчание и напряжение. Единственные, кто сейчас спокойно смотрел на это всё, да на друг друга, были два небожителя: Му Цин и Цзюнь У. –Генерал Сюаньчжень, что-то случилось?       Высокий мужчина с длинными, тёмными волосами, собранные в высокий хвост и с холодными, выразительными чёрными глазами, сделал лёгкий поклон в приветствие. Отвечать тот сразу не стал, будто выжидая что-то, а после с раздражённым вздохом сказал: –Владыка, – он поднял голову – Я выполнил ваш приказ и отдал отчёт Лин Вень. Есть что-то ещё что мне нужно сделать?       Стояла полная тишина, вечноразговаривающие о чём-то боги затихли, стоило им только услышать обращение Цзюнь У к небожителю, и пристально смотрели на него. Только на него. Только на "безжалостного бога", ожидая дальнейших действий. Кто-то что-то уронил и это было достаточно громко, но никто не обратил на это внимание, лишь небожитель, что выронил свиток, быстро поднял его и убежал из зала. –Нет, можешь идти.       Му Цин снова поклонился и не сказав ни слова более развернулся и ушёл. Только выйдя от туда, вернулись тихие шепотки, содрагающиеся голоса, кто-то даже упал в обморок, не выдержав страха, охватившее тело.       Его привычный ритм шага был уверенным и быстрым. Никто не мог его останавливать. Никто не осмеливался. Вокруг него постоянно летала атмосфера раздражения и призрения, что даже поднять взгляд без безосновного стыда было очень сложно.       Ходили слухи, что так было с самого начала, но расспрашивать причину у бога никто не спешил, в памяти всё ещё свяжа картина хладнокровного убийства наследного принца Саньле, как окровавленный меч, с абсолютным спокойствием на лице генерала Сюадженя, быстро вошёл прямо в сердце его, в тот последний момент, господина.       Эта картина одновременно была и самой ужасной и самой прекрасной, поэтому даже последователи бога войны юго-запада окрестили его как "Великий Жестокий", иногда изображая его статуи с окровавленным мечом и сердцем в руках. Другой бог войны, Генерал Наньян, по слухам так же был рядом в тот момент, он старался остановить Сюадженя, но напрасно.       С тех пор прошло уже более 800-ста лет, но страх при виде небожителя держится таким же, боясь повторить судьбу наследного принца и безжалостно, долго и болезненно, умереть.       Из-за своего господина слуги и просто рабочие дворца генерала Сюадженя носили тяжёлое бремя одиночества, отражая их как "спокойных демонов Великого Жестокого". Их сторонились и боялись как огня, как неразумных демонов, достойных лишь презрения и страха. Кто-то осмеливался напрямую обратиться к богу, на коленях умоляя их отпустить. Тот их не держал, но будто по проклятью или же, как по слухам говориться, из-за гнева их бывшего хозяина, умирали меньше чем через неделю после увольнения.       Каждый раз его холодный взгляд, после очередной новости о смерти его бывшего рабочего, пугал до чёртиков, и некоторые действительно приравнивали его к непревзойдённому демону, на столько умело скрывающего свою сущность, что даже владыка не мог его раскрыть или противостоять ему.       Но тем не менее Му Цин в действительности редко когда открыто что-то делал или говорил против богов. Иногда, очень редко, можно было увидеть как тот с сарказмом отвечает генералу Наньяну, но быстро прекращает это, будто что-то вспомнив, снова становясь холодной статуей.       Генерал Сюаджень редко покидает столицу, иногда живя в ней несколько десятилетий, а после спускается к людям, делая тяжёлые запросы его последователей, и вновь возвращается на небеса. —Господин, с возвращением. — перед Му Цином встал высокий юноша с довольно светлыми для людей и богов в округе волосами. Он - наверное единственный из его слуг и рабочих кто может говорить связанно в присутствии генерала Сюадженя, хоть и никогда не поднимает на того взгляд. — К вам пришёл генерал Наньян, он.. —Пусть идёт к чёрту, я занят. —Он так же просил передать если вы так ответите: "я уже у тебя в гостях". —Ц, тогда просто гоните его. — Му Цин развернулся, заходя в дворец и уходя в даль.       Зайдя в кабинет и закрыв дверь он оглянулся, тут же сталкиваясь со взглядом янтарных глаз. —Му Цин, тебе следует поливать цветы, хоть иногда. — спокойный и ровный голос с ноткой веселья разрушил тишину. — Если ты так занят, то я могу иногда приходить к тебе и поливать их. —Справлюсь без тебя. — раздражённо махнул Сюаджень, тут же отдёрнув себя. Почему рядом с этим богом он не может контролировать свой сарказм? — Генерал Наньян, для чего вы сюда пришли? —Тебя проведать. Ты же не пришёл ко мне, я начал переживать о принцессе.       На последних словах Му Цин нахмурился. Вот снова! С самого начала, сколько они знакомы, он всегда ищет на что надавить! Пускай он не помнит всего, что было с ними после "последнего дня юношества", но они точно не настолько близки. —Генерал Наньян, я не помню чтобы давал согласие прийти к вам в следующий раз. —Да, ты промолчал. — как само-собой разумеющееся подтвердил Фэн Синь и легко усмехнулся. —Вы довольны визитом? Теперь можете валить отсюда. —Я ещё не насмотрелся на тебя. —Поздравляю, но ничем помочь не могу. — он раздражённо подошёл и поставил руки на стол, нависая над сидевшим Фэн Синем — Я полон работы, генерал Наньян, свалите с моего сиденья, а лучше с моего дворца, и занимайтесь своими делами. —И снова ты меня прогоняешь.. — бог войны напротив легко улыбнулся, немного прикрывая глаза. — Хорошо, я пойду. Не перетруждайся. И цветочки полей. — он встал, последний раз окинув Му Цина понятным лишь для него взглядом и ушёл, закрыв за собой дверь.       Бог войны выдохнул, стоило только тому уйти. Он обошёл стол и сел на стул, откидывая голову назад. Раздражает. Хорошо что чёртов Фэн Синь снова не начал свою шарманку про их связь. Чувствуеться, долго отвечать бы Му Цин ему не смог, просто взял бы да и ударил.       От накатившихся воспоминания его "последнего дня юношества" он нахмурился. Последний день юношества - последний день, что он помнит про своё прошлое. Он - его единственный намёк на то, что он хотя бы жил. Этот день, потом совершенно ничего, а после его вознесение и жизнь как бог.       Что он сделал и за что его ненавидят, он не помнит. Пустота. Его обволакивает неизвестность. Нет, это не страшно, Му Цин знает что он живой и что жил и до этого. Он уверен что то, что он не помнит - не важно. И его действительно это не волнует.       Порой, конечно, его интересует: слухи про него правда, преувеличение или ложь? Но он не знает кому довериться и задать этот вопрос. Генералу Наньяну? Нет. Этот сумасшедший всё перевернёт как очередной "бульк" Му Цина.       Видимо, они плотно общались, но с его характером Му Цин сомниваться что захотел бы с ним хотя бы знакомиться, но "последний день юношества" говорит об обратном. А можно ли вообще доверять этому воспоминанию?       Сюаджень тряхнул головой. Что за вздор? Этот Наньян снова заставил его углубиться в мысли! Да пошёл он к чёрту! •°•°•°•°•°•°       Стрелка вправо - стрелка влево. Тик-так, так-тик. Не, он вряд-ли похож на тактика. Затоп снизу - затоп сверху.. Так! Затоп бывает только снизу, сверху - это уже дождь. Стульчик вниз - стульчик вверх.. так, хватит!       Сюаджень вздохнул. Он пришёл на собрание как всегда пораньше и постепенно подходили другие боги, садясь в дали от него - не удивительно ни капли - и смотрели куда угодно, но только не на него - как обычно.       Время неумолимо шло. Зачем он вообще ходит на собрания, если всё равно ничего не делает и не говорит, получая лишь пугливые взгляды? Но принцип - есть принцип. Он просто сидит, закрывает глаза, краем уха слушая что там говорят, и иногда засыпает.       В такие моменты, что удивительно, на него мало обращают внимания, будто забывая про его существование. Может, Небожители уже привыкли к его молчаливой компании, а может и что-то другое, но к нему никогда не обращаются напрямую, а далее уже зависит от него: говорить что-то или нет, ведь никто настаивать не будет. —Му Цин, ты пришёл. — рядом с ним сел Наньян, усмехнувшись. Сюаджень без особого интереса открыл глаза и посмотрел на него. —Как всегда. — ровным тоном отозвался тот, заставив парочку небожителей напротив дрогнуть. —Ну да.. о чём это я.. — после этих слов бог войны замолк, а Му Цин посчитав это концом разговора снова закрыл глаза.       Настроение было "к чёрту", если он скажет что-либо далее, то просто от злости что-нибудь разнесёт. Может, дабы этого не произошло, просто уснуть? Прек-рас-на-я идея!