Свобода на кончиках крыльев

По комнате разбросаны игрушки, а некоторые, самые большие, сидят в ряд, словно зрители, а на кровати стоит маленькая девочка и в импровизированный, с помощью игрушки, микрофон, поëт для своего брата. Тот с блеском в своих золотых глазах наблюдает за ней похлопывая в ладоши. После, эта девушка станет великой певицей известной на всю вселенную. Но как бы Зарянка не была счастлива на первый взгляд, за исполнение своей мечты она поплатилась свободой. Еë гиперопекающий брат вечно приставлял охрану, строго ограничивал еë круг общения и следил за каждым еë шагом. На такую жертву ей пришлось пойти ещё в самом начале карьеры, когда она была ещё очень молода, а Воскресенье ещё не занял пост главы Семьи. Да, тот день, когда решилась еë судьба... — Брат, я хочу петь, не просто как артистка клана Ирисов, я хочу петь так, что бы моя песнь гармонии разносилась по всей вселенной, и каждый смог почувствовать снисхождение нашего эона! — Девушка упëрто стояла на своëм, и в этот раз с абсолютной уверенностью не собиралась покидать кабинет, пока не получит своего. Еë брат же спокойно листал документы, иногда прерываясь, чтобы поправить очки. Когда она договорила он поднял глаза. Совсем не те, которые она когда-то видела в детстве, нет, это был другой взгляд. Не было больше тех искр и золотого свечения в них, что смотрели на неë как на сошедшую с небес Шипе. Теперь это был холодный расчëтливый взгляд. — Тебя не устраивает нынешнее место работы? — Воскресенье отложил документы и смотрел в глаза своей сестре. Нежно зелëные, прямо как у их матери, не то что его золотые, которые остались от отца. Он завидовал ей. За то, сколько внимание их матери она получала, за то, что еë не заставляли всë детство сидеть за книгами, но так же он и любил еë. Любил больше всех на этом давно прогнившем свете. Она была его музой, его белым лотосом, который он бережно хранит, что бы тот не окрасился в ужасные краски этого мира. Красный ковëр под ногами Зарянки струился словно кровавая река, в этой темноте лишь небольшой отблеск очков еë брата помогал прийти в себя. Эта аура, этот кабинет — всë напоминало ей отца. Она перевела взгляд на тумбочку на которой стояли цветы. Цветы в белой вазе. Девушка отчëтливо помнила, как решив удивить отца своим пение заскочила в этот кабинет без разрешения ещё в детстве, подскользнулась на этом красном ковре и разбила вазу. Отец негодовал. Он заставил еë собственными руками собрать осколки и склеить. Все еë руки покрылись царапинами, а застывшая кровь всë ещё была видна не которых местах этой вазы. Со вздохом Зарянка отпустила эти воспоминания и предпочла вернуться в настоящее. Еë брат никакой не тиран, он не даст еë в обиду... Ей просто надо быть чуть более настойчивой. — Меня устраивает работа в клане Ирисов, но я чувствую, что этого мало. Я хочу большего и я могу намного больше. Недавно один человек пригласил меня в агентство, если ты не про... — Нет, — Девушку резко прервали. Холодным эхом разнëсся ответ еë брата по комнате. К горлу подступил комок, который не давал ей вздохнуть. И снова, снова эта обжигающая сердце боль. Она больше не могла находиться в этом месте ни секунды. И развернувшись выбежала, даже не закрыв за собой дверь. Ей повезло, что сегодня не было концерта, поэтому она надела обувь без каблуков и пробежка по зданию далась ей легко. Она сама и не осознавала куда бежит, пока не остановилась у двери в здание, которым их семья уже не пользуется. Раздался скрип двери, крылышки девушки подрагивали, передавая еë напряжение, но стоило ей рассмотреть комнату, как она сразу еë узнала. Это была еë детская. Видимо по старой памяти ноги сами принесли Зарянку сюда. Каждый раз выбегая в слезах из кабинета отца она направлялась в единственное место где ей было разрешено плакать — в свою комнату. По ней разбросаны игрушки разных размеров, но у кровати лежали самые большие. Именно их она когда-то использовала как зрителей на своëм домашнем шоу. Эта сцена проносилась у неë в голове снова и снова. То как она пела своему ещё доброму и наивному брату, которого ещё не испортил отец. Слëзы сами выступили. Она никогда не плакала на людях, но только в этом месте давала волю своим чувствам. После смерти отца она и брат переехали в основное здание и были приняты как наследники. Точнее только еë брат, но он не мог бросить Зарянку, поэтому и она отправилась с ним. После того как она оставила эту комнату, она больше никогда не плакала. Всë перед глазами размылось, а щëки почувствовали обжигающие горячие дорожки слëз. Девушка подошла к одной из игрушек и провела по ней пальцем. Она была вся в пыли, но еë это не остановило, Зарянка обняла плюшевого кролика и вытерла об него свои слëзы. В детстве песни всегда успокаивали еë, сейчас же, когда это стало еë работой, они не приносили той же радости. Она пела как хотели, когда хотели, и что хотели другие люди, но не она. Отпустив игрушку из своих крепких объятий она поставила еë перед кроватью, и как когда-то в детстве, сняв обувь, она забралась на неë. Они уезжали отсюда в спешке и даже постельное бельё осталось тем же, что вызвало у Зарянки лëгкую улыбку. Неуверенно, слегка приоткрыв рот, девушка никак не могла решиться, но мягкие, пусть и пыльные простыни успокаивали еë, а милые зверушки разбросанные вокруг напоминали как когда-то она мечтала о той жизни, которая сейчас есть у неë. Открывать рот, уже с лëгкой улыбкой девушка запела. В песне она несла все скрытые чувства: обиду, боль и слëзы. Пела она тихо, что бы никто не услышал, а слова подбирала иногда наугад. Впервые за долгое время девушка смогла по настоящему петь, а не плясать под дудку начальства. Но не успела она закончить песню как раздался скрип. Еë меланхоличный нежный голос перестал звучать, и в комнате повисла тишина. — Зарянка... Перед девушкой стоял еë брат. Он уже снял очки, а в глазах вместо привычного холода мелькала беспокойство. Теперь, когда они покинули кабинет и остались в этом наполненным самыми нежными детскими воспоминаниями месте, атмосфера была совсем другой. — Брат, я, — девушка запнулась и с виноватым видом отвела взгляд. Возможно она действительно просила слишком много. — Нет, нет! — Воскресенье подошёл к Зарянке, которая всë ещё стояла на кровати и была выше его. Он нежно взял еë руки в свои и погладил их. Белые, словно фарфоровые, как у куклы. Больше всего на свете он боялся что что-то случится с его сестрой. Он так старался занять место наследника, и стал похожим на их отца лишь ради того, что бы защитить еë. Его драгоценный белый лотос. — Прости меня, я хотел лишь защитить тебя от того злого мира. Я всë ещё не стал главой Семьи и у меня не достаточно влияния, что бы обеспечить тебе безопасность за границей Пенаконии, пообещай мне, что будешь очень аккуратна. — Значит ты согласен? — На лице девушки появляется улыбка. Вместе с поплывшим из-за слëз макияжем она выглядела мило и смешно. — Конечно, — Воскресенье нежно поцеловал руку своей сестры, после чего помог ей спуститься с кровати и вытер еë уже испорченный макияж. — Ты всë что у меня есть, прошу не покидай меня, — парень обнял Зарянку крепко и тепло. — Обещаю брат, я не оставлю тебя. Это было так давно, что она уже и не помнила всех подробностей, но это было первое, что пришло ей в голову. Наверное потому, что она собиралась нарушить это обещание. Прошло много лет, и она приняла решение упорхнуть из этой клетки. Комната погрузившаяся в тишину, и блеск луны отражавшейся в металле. Мужчина, который скорее всего являлся грабителем, что случайно перепутал комнаты, и девушка которая сидя на полу вцепилась в его штаны. Всë это — невероятная случайность изменившая жизнь обоих. — Прошу, заберите меня! — Ты предлагаешь мне похитить тебя, пташка?