Потерянный в детстве

«Никогда не останавливайся. Беги, не оглядывайся, скрывайcя»… Этот набор слов Натаниэль давно для себя усвоил. Ах, да. Теперь он Стефан. С каждым новым переездом приходилось менять имя и фамилию. Мать теперь тоже зовут не как прежде. И, видимо, всё это никогда не закончится. Шумная одышка, боль в лёгких, головокружение, темнота перед глазами. Нужно сделать шаг. Ещё один, и ещё. Жизнь была несправедлива, никогда не была таковой. Тому, кто родился в семье Мясника, предначертано судьбой всю жизнь скрываться в тени страха. И ничего с этим не поделать. Только бежать от него. Не смотреть назад, всегда быть начеку. Алое солнце скрывалось за горизонтом, прощаясь с путниками красными лучами. Для мальчика в тот день они казались кровавыми. Всё перед глазами было запятнано кровью. Вся его нынешняя жизнь, асфальтовая дорога, синяя куртка и собственная ладонь. Бок кровоточил. Его вновь подстрелили. Ничего, и эту боль он перетерпит. Вытерпит всё для того, чтобы выжить. Чтобы прожить ещё один бесполезный день. Три года в бегах проходили тяжело. И неизвестно сколько ещё придётся убегать. Возможно, всю оставшуюся жизнь. Но Абрам не хотел жить так. Не хотел засыпать в страхе и вечно держать оружие при себе. Не хотел получать пулевые ранения и терпеть адскую боль из-за отсутствия обезболивающего. Ему было тринадцать, а несущественное будущее было единственным, чем приходилось довольствоваться. Каждый прожитый день был чудом. Но паренёк не радовался. Иногда ему хотелось умереть. Просто взять, закрыть глаза и не проснуться. Чтобы больше не чувствовать всего этого. Но одна мысль постоянно перебивала это желание. Обещание, данное Эндрю. Да, Абрам до сих пор помнил этого мальчика с ореховыми глазами и светлыми волосами. Он поклялся никогда его не забывать и мысленно находиться рядом с ним. Иногда это было тяжело, особенно в трудные для Абрама дни, но неизменно каждую ночь перед сном он мысленно с ним разговаривал, стараясь представить, как тот сейчас выглядит. Та же у него улыбка, а какие глаза?.. Паренёк надеялся, что та искра в них разожглась вновь и друг попал к хорошей приёмной семье. В любом случае Абраму было интересно узнать, как всё-таки сложилась судьба Эндрю. И, конечно, он мечтал с ним увидеться. Мальчишка по прежнему верил в их встречу, хоть это и было глупо с его стороны. Он был уверен ― рано или поздно это случится, и вопрос лишь заключается в продолжительности жизни Абрама в бегах. Может быть, когда-нибудь это закончится. И тогда… Мать через какое-то время после побега всё-таки рассказала сыну о плане Мориям и отца. О том, что Натаниэлю Веснински в будущем суждено было стать «Вороном» ― игроком университета Эдгара Аллана, а прежде расти вместе с Кевином и Рико. Но было одно условие: если на просмотре Мориямы посчитают Ната бесполезным для них, то его ждёт неминуемая смерть. И отец был совсем не против этой сделки. Мальчик был шокирован ― та игра с крутыми ребятами оказалась оценивающим просмотром, от которого буквально зависела его жизнь. А последующая должна была окончательно решить его и без того нелёгкую судьбу. И решила бы, если б не мать, которая узнала об этой сделке совершенно случайно и в скором порядке придумала план побега. Тянуть больше было нельзя, Натан совсем сойдёт с ума и неизвестно, что тогда будет. А если Абрама заберут у неё? В замок Эвермор, где нет солнечного света, сплошной мрак и жестокие Мориямы? Там не будет никого, кто смог бы защитить её мальчика. Поэтому она не хотела ни одной, ни другой участи для сына. Был третий и единственный верный вариант ― бежать. Так быстро, как только возможно. Скрываться и жить в том же страхе, но только теперь на свободе. Спать с оружием под подушкой и просыпаться от малейшего шороха. Крепко держать сына за руку в моменты, когда за ними начиналась погоня, самостоятельно вытаскивать пули из измученного тела Абрама, вынуждено причинять ему такую ужасающую боль. Обезболивающего, как и других медикаментов, у них почти никогда не было, так как у Мэри развилась паранойя по поводу всего на свете, в том числе и на счёт лекарств в аптеках. Вдруг кто-то продаст им отраву? Или фармацевт окажется подкупным и убьёт их? Доходило даже до того, что женщине было сложно купить продукты или новую одежду из-за своего недоверия к людям. И сына она учила тому же ― никому, не при каких-либо обстоятельствах не доверять. Любой друг может оказаться врагом. И, хоть мальчик и пытался заводить друзей на очередном новом месте, подолгу их удержать возле себя не получалось. Либо же Абрам, который Стефан, Джеймс, Стэнли, Крис , не вызывал у них особого интереса и доверия. Дело в том, что после инцидента с Эндрю, мальчик стал меньше говорить и тянуться к людям. Из-за жизни в бегах приходилось много врать, но делать это на постоянной основе с каждым месяцем становилось всё невыносимее. Хотелось бы больше открыться людям, но Абрам не мог, да и нельзя было. Поэтому для всех людей он был не более чем серой массой, человеком-невидимкой, которым мало кто интересовался. Со временем это стало даже удобно. Паренёк перестал пытаться завести друзей. Из штата в штат, из страны в страну. Сплошные перелёты и головная боль. Бег стал привычкой, тем, что Абрам отработал до совершенства. Помимо этого он знал несколько языков, мог примерить на себя новую внешность и сменить имя, поменять возраст и собственные документы тогда, когда на новой «стоянке» оставаться было небезопасно. И так из раза в раз, изо дня в день, из года в год. Люди отца могли быть везде: в Англии, Франции, Германии, во всех штатах Северной Америки и за их пределами тоже. Они гнались за ними по всей Европе, не оставляя шансов на мирное существование даже в маленьком городе в Финляндии. И отовсюду приходилось бежать, бежать бежать… Новые шрамы с каждым годом появлялись на и без того измученном теле Абрама и выглядели они ужасно, жутко, и, мягко говоря, противно. Самому пареньку было мерзко смотреть на себя, поэтому он стал всячески избегать зеркал и своего отражения на любых поверхностях. Даже если уродства были скрыты под плотным слоем ткани — всё равно Абрам не мог на себя смотреть. В какой-то момент ему стало плевать на то, как он выглядит и какой цвет волос или глаз у него сейчас. Он настолько отвык от своего первоначального вида, что полностью потерялся в новых образах и личностях. Голова шла кругом, такими темпами можно без всяких проблем сойти с ума. А время всё шло и шло, штаты, страны, имена, внешности неизменно менялись, а страх оставался прежним. Это никогда не закончится — в этом был убеждён сам Абрам. Вот ему уже восемнадцать лет. Он и мать ненадолго остановились в Сиэтле, но и этого времени хватило на произошедшую там беду. Одной темной ночью их настиг Натан с его помощниками, которые взяли беглецов в некое кольцо, окружив со всех сторон. Вариантов почти не оставалось. Кроме одного — бег через лесостепь к трассе, где можно было бы поймать попутку. Но для этого нужно было хоть как-то отбиться от Веснински. С помощью силовых приёмов, женщина выбила оружие у нескольких людей, приказав Абраму защищаться так, как она его учила. С помощью хитростей и особых приёмов, молодой парень разделался ещё с четырьмя нападающими, выиграв время. Отец тем временем пытался схватить Мэри, метая в неё острые ножи с далёкого расстояния — вновь забавлялся с ней, пока что не пуская в дело огнестрельное оружие. Но та ловко уворачивалась от всех ударов, не упуская возможности выстрелить в мужа. Но тот тоже был не прост, отчего шансов уничтожить заклятого врага становилось всё меньше и меньше. Плюсом у него было большое преимущество в виде своих подчиненных. Вдруг один из верзил Натана схватил железную трубу и замахнулся ею на обезоруженную в эту секунду женщину. Удар пришёлся на живот. Боль пронзила внутренности, не такая как обычно, слишком глубокая, вышибающая весь воздух из легких. Шевелиться стало крайне сложно. Сейчас Балтиморский Мясник мог без проблем разделаться со своей желанной жертвой. Он уже достал свой пистолет, наводя прицел на женщину. Но на помощь вдруг является Абрам, выскочив буквально из ниоткуда. И как он только научился так незаметно подбираться? А сам парень времени зря не терял. Из 40 S&W калибра, отобранного у одного из нападавших, он сделал несколько точных выстрелов. Первый пришёлся на правую кисть Натана, обезоружив его. Второй, такой же молниеносный, пришёлся на предплечье левой руки, следующие два в оба бедра отца, сделав его беспомощным на какое-то время. Дуло уже нацелилось на лоб мужчины, как вдруг рука дрогнула. Он, Абрам, Натаниэль, и другие двадцать имён убьют своего отца? Вот так просто, спустя столько лет страданий по его милости? Это казалось совсем невозможным, несбыточным. Страх перед ним вновь парализовал Младшего Веснински, хотя в этот редкий момент именно он имел власть над «Старшим». Но именно сейчас его рука дрогнула, и этого хватило, чтобы Ромеро — брат Лолы, — умело выбил пистолет у него из рук, преградив путь к Натану. Поняв, что жизнь сейчас в ещё более опасной ситуации, парень схватил мать за руку, оторвав от земли, и с силой утащил за собой, параллельно пытаясь отбиться от оставшихся врагов. Ромеро и ещё несколько близких подчинённых окружили пострадавшего босса, оставив судьбы Мэри и Натаниэля в руки двум мужчинам, у которых, как назло, как раз не оказалось оружия. Счастливая случайность, но именно она помогла выиграть Абраму больше времени. А позже, вытащив из жилетки менее действенный и простой пистолет, стал отстреливаться, параллельно помогая матери идти. Та, через боль, быстро шла, давая наставления сыну. Это была тяжёлая ночь. Но всё семейство, к счастью, или к сожалению, её пережила. Ближе к четырём часам ночи после пары важных звонков Мэри привела сына к их новой машине. Чья она была — не имело значения, парень также перестал задавать подобные вопросы. Всё равно ответа он никогда не получит. Мать кинула ему ключи, приказав сесть за руль и вести их вдоль тихоокеанского побережья Калифорнии. Тот беспрекословно подчинился, сел на место водителя и закинул свою единственную сумку на заднее сидение — она неизменно была с ним. Везде. В ней хранилось слишком много важного для парня. И Абрам ни за что не даст этому исчезнуть. Дорога длилась два часа, и Алекс (Абрам) стал замечать, что мать всё больше и больше бледнеет, а её дыхание учащается. – Мам? Что случилось? Тебе плохо? – обеспокоено спросил парень. – Езжай. Не отвлекайся от дороги, – прохрипела Мэри, даже не смотря в сторону сына. В её груди заселился звериный страх за их с Абрамом судьбы. Она умирает. Прямо сейчас, и это не преувеличение. Сын не знает. И пусть будет в неведении до тех пор, пока ситуация не станет ещё серьёзнее. Пусть не знает до последнего. Через ещё полчаса поездки скрывать своё состояние стало невозможным. Абрам, испугавшись за жизнь матери, в скором порядке остановил машину недалеко от берега океана. – Мам… – Абрам, слушай внимательно. Что бы ни случилось — пообещай мне. Никогда не останавливайся в одном месте надолго, всегда будь бдительным, не дай им себя поймать. Ты меня понял? – перебила Мэри, наконец взглянув бледным лицом на сына. Парень растерянно глядел ей в глаза, нарастающая паника стала всё четче и яснее проявляться в его глазах. Он понял, что происходит. И осознавать это было больнее всего на свете. – Мам… ты не… – Пообещай. Абрам судорожно вздохнул. – Хорошо. Мама, только не надо, только не… Мэри слабо улыбнулась ему. Так, как не делала последние восемь лет. С нежностью и материнской любовью, хоть она и не проявляла этого в последние годы своей жизни. И теперь, наверное, жалела об этом. А сейчас нужно попрощаться. Остаться у сына в памяти чем-то хорошим. Это единственное, что она могла сделать. А после Мэри Хэтворд закрыла глаза. Улыбка продолжала оставаться на её белеющем лице. Больше она не дышала. Абрам не мог поверить — не хотел осознавать произошедшее. К горлу подступил удушающий ком, перед глазами стало плыть. «Мама… мама умерла. Её больше нет. Она погибла у меня на глазах, её убил я. Как… я не смог достаточно её защитить…» — судорожно стал думать парень, а паническая атака настигла его врасплох. Неизвестно, сколько он так просидел. Но, когда чувства отпустили его, парень отвёз машину ближе к воде, а после оставил её там. Взял сумку с заднего сидения, достал оттуда спички. Вытащил из багажника канистру с бензином и вылил содержимое на капот и крышу. А потом, не давая отчет своим действиям, кинул разожжённую спичку к машине. Огонь тут же заполонил всю её поверхность, вспыхнув алым пламенем. Абрам не боялся обжечься. Он ничего в этот момент не боялся. В последний раз взглянув на улыбку матери, парень отошёл подальше, смотря на разворачивающееся зрелище пустыми глазами. Машина горит, а в ней тлеет тело его матери. Единственного родного человека, который был с ним до последних дней его жизни. Того, кто защищал его, по своему любил, оберегал от любой возможной опасности. Да, её паранойя стала слишком настойчивой и даже опасной, парень ни раз мог получить от неё по лицу из-за совершённых «глупых» ошибок молодости, но это всё равно делалось в его благо. А сейчас никакой заботы, даже такой, не будет. Мать мертва. Её с ним больше нет. Абрам всё смотрел и смотрел, умостившись на ещё не прогретом калифорнийским солнцем песке. Небесное светило только начинало подниматься, создавая некое подобие сумерек. Сидя в полутьме, парень наблюдал за горящей машиной, а из глаз одна за другой стекали слёзы. Абрам не контролировал это, он ничего не мог держать под контролем на данный момент. Он был полностью раздавлен и убит горем от такой неожиданной потери. В воздухе стоял неприятный запах горелой плоти. Парень достал из сумки сигареты, которые он так тщательно прятал от Мэри, и закурил одну. Впервые он делает это в открытую, не боясь последовавшей кары от мамы за этот поступок. Он вдыхал сигаретный дым и он заполнял его легкие, приятно и легко оставаясь на них. Это было лучшим утешением. *** Сигарета дотлела до фильтра — Нил Джостен не сделал ни одной затяжки. Он нуждался не в никотине, а в едком дыме, который напоминал о матери. Если вдыхать медленно, почти ощущаешь запах бензина и гари. Смесь вызывала отвращение и удовольствие одновременно; по позвоночнику пробежала колкая дрожь. Болезненная волна докатилась до кончиков пальцев и столкнула вниз комочек пепла. Он упал под ноги Нилу, на трибуны, и тут же исчез, подхваченный ветром. С момента смерти Мэри Хэтфорд прошло чуть меньше года, и за этот промежуток времени Абрам самостоятельно сумел сменить документы и стать неким Нилом Джостеном, который также ненадолго задержится в его арсенале личностей и имён. Неплохая набирается коллекция. Это всего-лишь очередной этап его жизни. В маленьком городе – Милпорте, штат Аризона. Только вот было одно значимое различие. Экси. Тот самый вид спорта, который заставлял кровь бурлить в жилах, подгонял невероятное желание вновь взяться за клюшку и сыграть в долгожданную игру, получить желаемую эйфорию от процесса. Это неизменно оставалось слабостью и страстью Абрама. И мать знала это, поэтому всячески огораживала сына от проклятого экси. Оно ведь, как-никак, но связывало их и Мориям. Но, несмотря на все запреты, парню всё равно хотелось сыграть. Его всегда притягивали опасные игры. И вот сейчас, когда пристального взгляда матери больше не было, Абрам решил попробовать. Он стал Нилом Джостеном, и играл в линии нападения в местной школьной команде. Милпорт принял его вполне дружелюбно — здесь было спокойно и тихо, мафия нескоро доберётся досюда. За это время можно передохнуть и набраться сил для следующего рывка. Может, в Европу, к дяде, а может на другой конец Америки. Парень ещё не решил. Сейчас его волнует проигрыш их команды в полуфинале. Было невероятно обидно, ведь столько сил было потрачено на игру, и всё равно противник оказался сильнее. Парень давно перерос сокомандников по уровню. Сидя на лавочке трибун в полном одиночестве, Нил и не сразу заметил, что рядом появился ещё один человек. Тренер Эрнандес. Вполне спокойный мужик, не лезет в чужое дело, хоть периодически и задает один и тот же вопрос о родителях. Как и в этот раз. Что-ж, парень мог ответить только ложью. – Они в отъезде. Слишком заняты. Этот ответ тренера явно не устроил, но он вдруг сменил тему. К нему кто-то пришёл. Сердце пропустило разряд тока. Кто пришёл? Отец, его подчинённые, Мориямы? Нил испуганно посмотрел на Эрнандеса. Рядом с ним появился ещё один мужчина – крупный и высокий, в майке-алкоголичке он выглядел устрашающе и вовсе недружелюбно. Татуировки в виде завитков пламени покрывали накаченные руки, карие глаза внимательно оглядывали парня. Нил его не узнал, а значит, мужчина был не местным. Ну вот, очередной посыльной верзила, которому было наказано его убить. Иначе, зачем этому мужчине здесь появляться ? Не иначе как смерть с косой пришла за ним. – Я вас не знаю, – констатировал Нил. – Он из университета, – пояснил Эрнандес. – Приехал посмотреть, как ты играешь. – Бред. Кому нужно набирать игроков из Милпорта? Люди элементарно не знают где это. – Есть такая вещь, называется «карта», – подал голос незнакомец. – Может, слышал? Тренер бросил на Нила предостерегающий взгляд и наконец объяснил: – Этот человек приехал сюда, потому что я написал ему о тебе. В его команде проблема с нападающими, вот я и решил, что стоит тебя показать. Тебе говорить не стал, чтобы не обнадёживать раньше времени. Нил вытаращился на мужчин, не понимая, что те хотят ему донести. Новая команда, перевод в университет? Это не входило в его планы. – Пожалуйста, уходите, – выдавил Нил. – Понимаю, всё это немного неожиданно, но имей в виду, ответ мне нужен сегодня. После того как Джейни упекли в психушку, комитет с меня не слезает. Сердце Нила ухнуло. Он оторвал взгляд от вручённой ему папки и посмотрел на чужака. – «Лисы». Университет Пальметто. Мужчина, — Нил уже догадался, что это тренер «лисов» Дэвид Ваймак, — заметно удивился его сообразительности. – Новости, как вижу, смотришь. Да, всё так. Так ты будешь подписывать? «Лисы» из университета Пальметто представляли собой сборище талантливых отбросов и беспризорников: Ваймак комплектовал свою команду исключительно выходцами из неблагополучных семей с тяжёлыми судьбами и тёмными историями. Его намерение сделать из «Лисьей норы» некое подобие реабилитационного центра в теории выглядело замечательно, однако на деле подопечные Ваймака представляли собой группку изломанных жизнью одиночек, не способных сплотиться даже на время игры. Глупая и провальная идея, думал Нил, но кое-что настораживало его больше всего, чем смутный фанатик добрых дел из Южной Каролины. Кевин Дэй — нападающий Лисов с недавних пор. Он перевёлся к «Лисам» из команды университета Эдгара Аллана «Воронов» по неизвестным прессе причинам. Как он вообще вернулся обратно в спорт после полученной травмы руки? Насколько же сильно нужно было любить этот вид спорта, чтобы идти на такие жертвы? Сын экси, великий номер два, неизменный напарник и брат Рико Мориямы, тот самый мальчик, с кем Нил играл восемь лет назад в Малой лиге. Сейчас же давний знакомый находится в той команде, куда его заманивает этот мужчина. Нет, он не может согласиться. Если Кевин его узнает, то обязательно доложит об этом Мориямам, и тогда конец жизни беглеца-Натаниэля Веснински наступит слишком стремительно. А парень этого не хотел, поэтому, взглянув на папку с документами, которые нужно заполнить, а потом на Ваймака, он резко качнул головой, вскакивая с места. Потом рванул к раздевалке, в голове уже перечисляя все пути отступления и побега из этого города. Здесь теперь не безопасно. Но вдруг путь ему преградила клюшка жёлтого цвета, — стоявший замахнулся, — а затормозить Нил уже не успевал. Деревянная рукоять ударила ему под рёбра, едва не вдавив лёгкие в позвоночник. Боль пронзила внутренности. Ну вот, люди отца уже поджидали его в раздевалке и расправятся с ним также, как и его матерью. Скрючившись на полу и судорожно пытаясь сделать вздох, Нил не сразу поднял взгляд на нападавшего. На удивление, им не был громила с ножами и револьверами за спиной. Совсем невысокий, даже, честно сказать, низкий блондин. На лице расплылась безумная ухмылка, в руках лежала увесистая клюшка. На миг Нилу померещился образ из детства. Маленький блондин, мягкая улыбка, тихий голос. Глаза орехового цвета. Может, при плохом освещении и расползавшейся по животу боли, Нил мог себе надумать, но он разглядел в этом парне те самые карие глаза. Образы потерянного друга из детства стали всплывать перед глазами, кажется, мозг сошёл с орбит. Не понимая что делает, Нил тихо произносит, смотря снизу вверх на напавшего. – Дрю? Блондин едва заметно дрогнул, услышав это прозвище. Он незамедлительно опустился на колени перед лежавшим Нилом, внимательнее присматриваясь к нему. Вдруг в его голове что-то щелкнуло, парень взял лицо Джостена в ладони, притянув поближе, чтобы убедиться в своих догадках. Это точно были его глаза. Орехового оттенка, когда-то блестящие и живые, а сейчас угасшие и будто пустые. Но они что-то искали, и в конце концов нашли. – Принц… – прошептал Эндрю Миньярд. *** «Если идти всё прямо да прямо, далеко не уйдёшь.» Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».