Потерянный в детстве

В мире полно несправедливости. Много жестокости и разочарования. Обид и разлук. Разлук без шансов на новую встречу… Сегодня Эндрю не пришёл. Может, и вчера бы тоже не явился, если б не было дождя. Натаниэль ждал его всё это утро, до последнего надеясь что друг придёт. Но время пролетело быстро, а Эндрю всё не было. Мать увела его с площадки, отвлекая сына разговорами о повседневном и непосредственном, будто её ребенок давно не вырос из этой самой детской непосредственности. Опасения только подтвердились. Отсутствие Эндрю на сегодняшней прогулке могло означать, что связано это с появлением той грубой женщины накануне. Нату она сразу не понравилась. Как и его маме, которая в тот день готова была воспользоваться оружием в случае чего. Конечно, Натаниэль это заметил. Но она ничего с этим не сделала. Не остановила ту женщину, не заступилась за лучшего друга её сына. А обязана ли она была ? ― Нет, её и не должно было интересовать благополучие чужого ребенка, так как есть свой. Такая позиция была у Мэри, и с этим ничего нельзя поделать. Но обида почему-то лежала и на ней тоже. По правде говоря, у Натаниэля все в этой ситуации были виноваты. Незнакомка грубо вела себя с Эндрю и увела его насильно, а мальчик, в свою очередь, не стал активно сопротивляться, дав ей себя увести. А Нат не смог спасти друга, так как его крепко держала собственная мать. И теперь Эндрю не пришёл. А вдруг вообще не придёт? В это не хотелось верить. Дома было не лучше. Отец вернулся раньше обычного. Кажется, сегодня судьба прокляла Натаниэля дважды. Так ещё и настроение у Натана было паршивым ― самое страшное что вообще может произойти. Ну, или исчезновение лучшего друга навсегда, но в этом случае хоть была надежда. Но не было той самой надежды на спокойное завершение и без того испорченного дня. Мясник утащил сына в подвал их дома, заставив делать то, что маленькому ребенку даже видеть не стоит. Всё залито кровью, в помещении стоит отвратительный запах. – Если здесь не будет прибрано к завтрашнему дню, на их месте, – Натан кивнул на своих мёртвых жертв, прикованных наручниками к стенам, – на их месте, шавки, будете вы. Рыкнул прислуге дома Мясник, утащив сына к поджидающей их Лоле. Та натачивала ножи, напевая ведомую только ей песню себе под нос. Увидев обоих Веснински вместе, на её лице появилась мерзкая улыбка. – Приступим? – спросила Лола, смотря сначала на Натана, а после на его будущую копию. Если судьба, конечно, позволит «Младшему» дожить до этого времени. От взгляда её холодных глаз у Натаниэля побежали мурашки, а сердце противно заныло в предчувствии чего-то очень нехорошего. Кинув взгляд ледяных глаз на сына и заметив в них страх, Натан рявкнул с отвращением: – Да. После чего пнул Младшего к Лоле. Женщина противно рассмеялась, кинув нож в похолодевшие руки мальчонки. Захотелось плакать. Нет, нет, только не сейчас, только не при нём. Если он покажет плохой результат в бою, есть вероятность, что ночь эту мальчик не переживёт. А жить-то теперь есть ради чего. Есть за что держаться и за что бороться. Например… Глаза Дрю. Ради того, чтобы снова увидеть в них ту искру, получить обнадёживающую крепость и уверенность. В этих глазах был маленький мир Натаниэля. Он должен был увидеть их вновь, обязан услышать его смех и улыбнуться вместе с ним. Как было всегда. Нат не позволит этому исчезнуть. Бой на ножах вымотал мальчика до предела, заставив задыхаться на полу, сжавшись в комочек и трясясь то ли от изнеможения, то ли от страха. А это была ошибка: проявлять слабость при отце. За эту ошибку пришлось поплатиться. Натан схватил дрожащий комочек за шкирку, поднимая высоко над землей для того, чтобы быть на одном уровне глаз с сыном. – Повторяй. Я — слабак и ничтожество, – выплюнул эти унижения в лицо мальчика, заставляя унижать себя самостоятельно перед ним. Натаниэль не знал как поступить. Если он сейчас признает, что слабак и ничтожество, то для отца он может стать абсолютно бесполезным и жизнь его оборвётся прямо сейчас. Но если он будет спорить, то исход может быть не лучше. – Я не слабак и ты не растишь во мне его. И я докажу это, – совсем по-взрослому ответил Нат, подняв глаза цвета льда на отца, в которых был тот стержень, который никому ещё не удалось сломать. Этот стержень Натаниэль держал изо всех сил, до последнего. И он не хотел ломаться сейчас, потому что был слишком молод для этого. Мясник холодно улыбнулся, обнажив пожелтевшие клыки. Взгляд прожигал уверенные глаза сына, будто пытаясь таким образом его истребить. Но что-то его остановило от воплощения своих мыслей. Этот стержень в его сыне. В нём когда-то был такой же. Его будет интересно ломать. Это когда-нибудь обязательно случится, Натан постарается. И тогда уже можно будет взрастить куклу без чувств и сердца, воспитать в нём наследника. Решив что-то для себя, Мясник откинул мальчика к стене, придавив грудь ногой. – Я сломаю тебя. И когда это произойдет, тогда мы поговорим о том, кого я вырастил. После чего надавил на рану на животе, полученную в схватке с Лолой, и ушёл восвояси, оставив сына в гниющем смертью подвале. *** Нат плакал. Тихо, осторожно, горько. Его хотят сломать, уже ломают, а впереди только мрак и смертоносная тень навеки. Чем он заслужил это? Хрусталь внутри него дал трещины, хрупкое состояние готово проломиться в любой момент. «Я тебя сломаю» …. – Сломаю, сломаю, СЛОМАЮ, РАЗОБЬЮ ТЕБЯ! – шептал Натаниэль, переходя на истерический крик. Всё равно его никто не услышит. Тело стало трястись ещё сильнее, к горлу подступал тошнотворный ком. Попытавшись подняться, мальчика всё-таки вывернуло наизнанку. В горле сразу появился горький привкус. Смесь боли, унижения и отчаяния. Ему всего шесть, а жизнь уже казалась самым ужасным подарком судьбы. Единственные просветы в ней ― мама и Эндрю. *** На следующее утро Эндрю тоже не было. Нат не знал что делать, как с ним связаться и найти его. Он был абсолютно беспомощным. Страх за друга убивал ровно также, как и взгляд отца. Мальчик сидел на бортике песочницы и преданно ждал Эндрю, смотря в ту сторону, откуда он обычно приходил. Но прошло десять минут, двадцать, сорок… Его всё не было. Натаниэль опустил голову, рассматривая песок под ногами. Он судорожно думал о том, что же могло произойти, и ничего хорошего на ум не проходило. Вдруг Нат почувствовал шевеление неподалеку от себя, исходящее с той стороны, куда он беспрерывно смотрел пару минут назад. Он не мог поверить глазам – Эндрю! Дрю, это ты, ты пришёл! – восторженно воскликнул Нат, подбегая к застывшему у входа на площадку другу. Тот и бровью не повёл, лишь поджал пересохшие губы. Выглядел он не как всегда. Кожа бледнее обычного, слишком мешковатая одежда, скрывающая большую часть маленького тела, синяки под глазами, запуганный взгляд. Что-то явно произошло… – Дрю, эй, где ты был вчера? – спросил Нат, делая шаг ближе к Эндрю, но тот вдруг отшатнулся, выставив руки вперёд себя. Взгляд стал ещё запуганней. Нат не понял, в чём дело и что происходит. Как вернуть прежнего Эндрю? Тот лишь сильнее поджал губы, замотав головой. – Не… не подходи, – прохрипел он совсем чужим голосом. Натаниэль испугался за друга ещё больше. Он выставил руки вперёд себя в пригласительном жесте, пытаясь показать, что ничего плохого он ему не сделает. Он же пока не стал как его отец. Но Эндрю стоял всё также неподвижно, выставив руки между ним и Натаниэлем, будто ограждаясь от него. – Что случилось? Дрю, расскажи, пожалуйста! – продолжал спрашивать Натаниэль, всё-таки делая небольшой шажок в сторону мальчишки, но тут же останавливаясь. Друг вдруг тихонечко заскулил, спрятав уши в ладонях, и будто сжался в клубок прямо на месте. – Не говори, нет, не говори это, – начал бормотать он, жмурясь. Нат теперь точно ничего не понимал. – Что не говорить? Эй, Эндрю, что с тобой? Дрю… Он подошел ближе, так как увидел состояние друга. Он уже было протянул руку, но одернул её, вдруг предположив, что Эндрю может быть больно от прикосновений. Нату тоже бывает больно, когда к нему прикасаются после побоев. Может быть, друг подвергся тому же. Эндрю перестал жмуриться, смотря на Ната другими глазами. Запуганными, угасшими, полными того же отчаяния как и у Натаниэля вчера. Что же с ним произошло? – «Пожалуйста»… не говори больше это. И не прикасайся ко мне, – блондин одёрнулся от руки друга, поёжившись. Нат уже боялся спрашивать, почему, поэтому покорно отошёл, спрятав руки за спиной. – Дрю, расскажи, куда ты пропал? Я могу тебе помочь? – осторожно вновь спросил он. – Я никогда не спрашивал у тебя про твои синяки и раны, так что не спрашивай про мои, – отрезал Эндрю. – Ты ничем мне не поможешь, Абрам. Нижняя губа обиженно дёрнулась, Натаниэль не узнавал своего друга. Что с ним происходит? Почему он так с ним себя ведёт? – Ты не хочешь со мной больше дружить? Я тебя чем-то обидел? – тихо спрашивал Нат, не хотя верить в происходящее. Эндрю молчал. С минуту, пожалуй. А потом попытался ответить. – Нет, я, я… хочу. Просто… не могу. Возможно, я не вернусь. Я пришёл сказать тебе это. Так надо, Принц… ты не виноват. Я просто не могу, прости, – запинаясь объяснял Эндрю, стараясь больше не смотреть другу в глаза своими растерянными и запуганными. После чего попытался развернуться и убежать, но Нат успел остановить его, ухватив за рукав. Глаза растерянно бегали, пальцы крепче сжались на рукаве кофты Эндрю, не желая больше отпускать. Тот едва вздрогнул, застыв на месте. – Дрю, нет! Не уходи, пож… – мальчик опомнился, – я не могу, понимаешь? Я… Я не хочу без тебя. В больших и таких голубых глазах стояли слёзы, аккуратненький носик покраснел. Эндрю развернулся, но не мог это видеть. Нижняя губа предательски дёрнулась, мальчик всхлипнул. – Я не хочу тебя бросать, честно! Я… Меня… – запинаясь, пытался объясниться Эндрю, но не смог рассказать, что произошло. Натаниэль больше не мог держать слёзы. Он сильный, да. Он маленький, крепкий духом мальчик, в нём есть и будет твёрдый стержень, но сейчас… Эндрю был для него первым и самым лучшим другом, его поддержкой и опорой вне дома. Он был тем, кто его понимает. А сейчас и это счастье у Ната отнимают. Как понравившуюся, но чужую игрушку. И он не готов был его отпустить. Натаниэль, Абрам, Принц стояли перед Эндрю, крепко держа за рукав и плакали. В судорожном страхе и отчаянии в глазах. И Эндрю не мог больше терпеть. Он вырвал руку, в последний раз взглянув на лучшего в его жизни человека. – Меня забирают обратно в приют, я не смогу больше ходить сюда. Мы встретимся, обещаю, встретимся. И… И мне пора, прости! – тихонечко пробормотал он, а глаза орехового цвета блестели от слёз. А потом он рванул что есть силы обратно, вытирая ладошкой мокрые глаза. Нат увидел как тот хромал, но всё равно бежал от него так быстро, как только мог в своём состоянии. Маленький Принц смотрел вслед, слёзы же всё катились и катились, а образ лучшего и, наверное, последнего друга в его короткой жизни расплывался перед помутневшими от слёз глазами. *** «И когда ты утешишься (в конце концов, всегда утешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом.» Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».