Три дорогих вещи*

      Всё в этой школе иначе, чем дома. Даже свечи горят по-другому. В Дурмстранге они полыхали опасным пламенем, а здесь сияют звёздами под потолком. Воск капает горячими каплями сверху. А если бы под ними сидели ученики? Но в большом зале пусто, учебный год ещё не начался. Только один человек сидит в углу самого дальнего из четырёх больших столов.       Эльфы Хогвартса заняты подготовкой общежитий для студентов, которые прибудут завтра. Только на одной из многочисленных кроватей уже лежит матрас. Чтобы не смущать девушку, профессор Диппет провёл ей церемонию распределения заочно сегодня утром. Уже завтра она будет сидеть за столом своего нового факультета, а пока флаги не развешаны, она просто нашла угол поближе к преподавательскому столу.       Спешный переезд, невозможность провести в новом доме хотя бы одну ночь и резкое прощание с семьёй заставили девушку понервничать. Она попросила эльфов подать еду, но пока только ковырялась в ней красиво блестящей в иллюминации свечей серебряной вилкой. Гермиона смотрела на пустой зал и пыталась не думать, что завтра здесь будет стоять шум сотен людей. Все будут задавать ей вопросы, на которые она не хочет отвечать.       Она должна была сейчас сидеть на кухне в родительском доме в Дании или паковать чемоданы в Дурмстранг, где завтра её бы ждали друзья, небольшие столы для компаний, а не факультетов, кровать, в которой она спит с сентября по май каждый год. Но вот она здесь, в огромном пустом зале, пускает блики парящих свеч вилкой по стенам. Чужим стенам, в которых она совсем не хочет находиться.       Ею движет жажда академических достижений. Она могла пропустить год в старой школе, а вернуться в следующем сентябре, отсудив себе и матери половину дома, из которого их выгнала беременная любовница отца. Но это будет намного проще сделать потом, с постоянным доходом, огромным в переводе на маггловские деньги, хорошим адвокатом и на холодную голову.       Мать считает её ребёнком, думает, что её не стоит впутывать в выяснение супружеских отношений, лучше будет как можно быстрее отправить её школу, чтобы она отвлеклась от этого всего общением со сверстниками. Но после тяжёлого потрясения, брошенной и выставленной за дверь влиться в новый коллектив — это взрослое задание.       Завтра в зале будет намного больше бликов, гул незнакомых голосов будет перебивать её собственные мысли. А пока что в звенящей тишине пустого помещения от стен отражается только мерзкий скрип вилки о тарелку. Будто играя с каменным садом, Гермиона раскладывала продукты на тарелке в определённом порядке. Помидоры к помидорам. Тринадцать небольших кусочков. На неё одну разрезали целую ягоду. Какая забота. Только вот эти тринадцать кусочков все разного размера, и их даже нельзя разделить на две одинаковые кучки. Округлый край куриного бедра идеально подходил под окружность кромки на тарелке. А спагетти девушка намотала на вилку и аккуратно отцепила от неё ножом, чтобы они лежали идеальной спиралью. Мир вокруг неё вдруг превратился в хаос, но порядок на тарелке позволял верить, что такой же можно навести и в жизни.       Девушка уже собиралась начать есть. Она зацепила несколько ниточек пасты на вилку и поднесла ко рту. За одни ниточки зацепились другие, правильный узор размылся. Заметив это, Гермиона со злостью откинула вилку и ударила освободившейся рукой по столу. Металлический лязг и глухой стук, отразившись от каменных стен, молнией и громом прокатились по всему залу.       Девушка перекинула ноги через неудобную длинную лавку и застучала невысокими каблуками в сторону огромных дубовых дверей. Два старых эльфа остались, ворча, убирать беспорядок.       И кто придумал эти идиотские лестницы? Строители, видимо, решили развлечься за счёт студентов. Гермиона с трудом вспоминала, как добраться до спальни, а тут ещё и непонятно, куда развернулась лестница, когда девушка почти дошла до нужного поворота. Наверняка где-то здесь висят портреты основателей школы. Они потешаются, смеются над застрявшими в этом лимбе учениками.       Гермиона начинала ненавидеть это место. Она сжала челюсти, чтобы не закричать ненароком матом на эти чёртовы ступени. Студентка перестала понимать, где находится. Она огляделась вверх и вниз. В обе стороны были видны только бесконечно вертящиеся пролёты, закрывающие собой пол и потолок. Она развернулась на той площадке, где оказалась, подошла к стене и выбрала выглядевший наиболее умным портрет.  — Где я? — зло спросила Гермиона старого мужчину, который уже собирался спать.  — Повежливее, юная леди, — возмущённо отозвался старик.  — Где я? — повторила девушка, достав из кармана мантии палочку и приложив её к холсту.  — Не надо меня пугать, дорогая, я живу здесь уже четыре столетия, — он поправил старинный ночной колпак. — Стольких повидал, — он наигранно зевнул. — Я бы с удовольствием помог, но вам не повредит прогуляться и подумать на своим поведением, — мужчина удалился вглубь нарисованной комнаты и пожелал Гермионе спокойной ночи как будто откуда-то издалека.       Миона выругалась про себя и до белых костяшек крепко сжала в руке палочку. Кто-то сильно потерялся И без ужина остался! — понеслось над головой девушки под совершенно не ритмичный звон бубенцов.       Гермиона подняла голову и занесла палочку для атаки на недомузыканта. Надо же! Как же мне страшно! Хочешь попасть в голову, не попав и в башню? — глумился голос.       Студентка всматривалась в движение над собой. Этот урод настолько труслив, что прячется за лестницами. Гермиона прислушивалась к раздражающему звону, сопровождавшему не только слова, но и движения этого придурка. Вдруг прямо из лестницы, пройдя сквозь камень, на девушку налетел полтергейст в шапке с бубенцами.       От неожиданности Гермиона упала на пол и чуть ни перевалилась за край площадки. Но палочку не разжала. Пивз скрылся за одной из стен, а затем возник из противоположной. Не вставая, Гермиона выпалила в него проклятье. Полтергейст упал рядом с ней, будто снова обрёл плоть. Когда девушка встала и снова направила на него палочку, шутник попытался взлететь, но у него ничего не вышло.  — Фините инкантатем, — прозвучало откуда-то сверху. — Но ты получил по заслугам, — назидательно сказал директор вслед сбегающему полтергейсту.       «Из-за вас не получил» — подумала Гермиона, переводя взгляд с соперника на Диппета. Старик убедился, что привидение покинуло помещение и теперь строго смотрел вниз на студентку, наведшую такой беспорядок.  — Мисс Грейнджер? — он наклонил голову в бок. — Я могу вам помочь, надеюсь, — Гермиона слышала издёвку в каждом его слове. Да, разумеется! Мог отказать матери в раннем заезде и дать девочке побыть в новом доме хотя бы одну ночь. Не успела Миона прожужжать и одной молнией чемоданов, как Альберта Грейнджер повелела дочери взять тот, который с вещами первой необходимости, и отправляться в новую школу. Все остальные вещи она обещала присылать по мере того, как будет наводить порядок в старом родительском доме.  — Мисс Грейнджер, вас проводить? — переспросил директор.       Гермиона кивнула, всё ещё со злобой и недовольством глядя в стену, за которой прятался трусливый полтергейст. Девушка дождалась, пока к её площадке развернётся лестница вверх и проследовала за преподавателем. «Идиотизм» — в очередной раз констатировала она, когда они остановились ждать очередной пролёт.       Как можно, спускаясь из общежития по этим лестницам, успевать на уроки вовремя? Когда преподаватели в Дурмстранге запрещали съезжать по перилам, это казалось бредом. Что может случиться, если падает старшекурсник? Существует же куча заклинаний, позволяющих избежать травм. А здесь не то что кататься, ходить не хочется. Скучное место, создающее проблемы даже для посещения занятий. Гермиона даже не хотела думать о том, что придумали основатели, чтобы уроки было так же невыносимо высидеть, как на них прийти.       В старой школе она была круглой отличницей, но стараться для этого нужно было по большей части на младших курсах. Преподаватели ценили её безупречную репутацию. Здесь всё нужно начинать с чистого листа и успеть воссоздать за один год то, что она строила много лет в Дурмстранге. Гермиону не покидала мысль о возможной неудаче. Тогда всё, к чему она так упорно шла все шесть лет учёбы, пойдёт дымом к небу, и от этого Миона только больше ненавидела свою новую школу.       Лестница в очередной раз сменила направление. Миона потеряла равновесие и вцепилась обеими руками в перила. Профессор Диппет попытался взять её под локоть, чтобы помочь избежать падения, но студентка раздражённо одёрнула руку, давая понять, что любое нарушение её воображаемых границ неприемлемо.  — Вы можете попросить лестницу отнести вас в нужную сторону, — подсказал профессор. — Вам лишь нужно подумать о месте, куда вы хотите попасть и стать на первую ступеньку. Попробуйте, — предложил он и повёл рукой в сторону вновь прибывшего пролёта, приглашая Гермиону идти первой. — Неплохо, мисс Грейнджер, — заметил учитель, когда лестница стала поворачиваться в нужную сторону.       Когда двое добрались до последнего этажа основного здания, движущиеся лестницы остались только внизу. В другом конце узкого коридора, вмещавшего в себя всего по два кабинета с каждой стороны, была огромная винтовая лестница, ведущая в нужную Гермионе башню.  — Спасибо, сэр, — девушка вежливо откланялась и пошла намного быстрее директора, чтобы как можно скорее отделаться от его общества.       Стук каблуков будил портреты на стенах. Масляные люди возмущались, что-то бурчали про невоспитанность молодого поколения и засыпали обратно. Гермионе было без разницы на них. Ритмичность звука шагов успокаивала. Она их считала. Возле двери она остановилась на триста пятом шаге на левую ногу. Перед тем как постучать, она зачем-то топнула правой ногой. Количество шагов на каждую ногу уравнялось, и девушка собралась с мыслями, чтобы отвечать на вопрос.       Что угасает, не горя, и возрождается, от одной искры?  — Надежда, — ответила Гермиона после недолгих раздумий. Двери распахнулись, впуская девушку в пустую комнату.       Из окна открывался вид почти как в старой школе: величественные горы, зеркало почти чёрной после заката солнца воды и бескрайний лес, отрезавший Хогвартс от остального мира. Но это не дом. Дома на острых верхушках каменных великанов лежал снег, а сосновые лапы были одеты в блестящие серебром и бриллиантами белые перчатки. Снег сиял так, что ночь над Дурмстрангом почти никогда не наступала. Лунный свет всегда отражался и усиливался маленькими льдинками. А Хогвартс ночью освещают лишь две луны.       Гермиона смотрела на водную гладь, по которой пробегала крупная, заметная даже из башни Когтеврана рябь. Ветер задувал и в щели оконной рамы.  — Инцендио, — она подожгла дрова в камине и села в кресло рядом с ним. Сверху на неё смотрела статуя Кандиды Когтевран. — Скучно здесь, наверное, одной целое лето? — девушка спросила поразительно детальное изваяние.  — Есть время подумать в тишине, — из-за спины Гермионы возник призрак девушки и подлетел к статуе. — Ты ведь тоже не спешишь ложиться спать, — девушка обернулась к Гермионе. — Мысли не дадут тебе заснуть, — голос призрака отразился приятной, нежной мелодией от каменных стен, а сама девушка исчезла так же внезапно, как и появилась.       Кем бы ни была эта поздняя гостья, она была права. Гермиона за весь день так и не достала из чемодана пижаму. Она собиралась, но первым, что она увидела, расстегнув замок, был Канинхен — плюшевый кролик, которого отец подарил ей на пятилетие. Миона даже не помнила, как он оказался среди вещей в «важном» чемоданчике. Она не собиралась его брать, и никогда раньше не брала игрушки в школу. Первым, что она хотела сделать с этим подарком, когда только собирала вещи в Дании — это сжечь или просто выкинуть. Но кролик почему-то попал вместе с ней в новую школу.       Сейчас выпала прекрасная возможность бросить его в камин, но Гермиона этого не сделала, даже не стала трогать кролика или перекладывать его, чтобы достать одежду. Это всегда успеется, а в эту минуту ей хотелось сидеть в полученной этим утром чёрно-синей форме и считать искры над танцующими языками пламени.       Иногда она произносила числа вслух. Звук собственного голоса вырывал её из полудрёмы, а мерный треск дров затягивал обратно. Елена, наблюдавшая эту картину с высоты общежития, вздрагивала, когда Гермиона подавала голос, это казалось ей бессмысленным. Она никак не могла понять, что считает девушка. А каменный взгляд статуи, устремлённый прямиком в окно, казалось, перемещался под счёт с одной звезды на другую.