haunted [призрачный]

Сначала Нил почувствовал жар, а затем — острую, разрывающую боль, пронизывающую руки, грудь и лицо. Его кожа словно плавилась, сгорала, пока пламя разъедало её изнутри. Места, где его руки касались оконной рамы, начали быстро нагреваться, превращая боль в невыносимую пытку. Он сдёрнул с себя рубашку и обувь, чтобы они не расплавились и не прилипли к телу, но это едва ли облегчило его страдания. Пламя было повсюду, но Нил ощущал не только его жар. Это было нечто большее, нечто глубокое и непостижимое, сжигающее его душу. Он чувствовал, как старые шрамы снова кровоточат, а едкий запах горящей плоти смешивается с кровью. Его дыхание становилось всё более тяжёлым и прерывистым. Он знал, что не сможет выбраться. Нил кричал до тех пор, пока его нервы не отказали и боль не исчезла. Но даже тогда он ощущал, как плоть сгорает до костей, как горят и тлеют его сухожилия. Он рухнул на пол, охваченный пламенем, и не смог подняться. Тьма окутала его, но не принесла утешения. Он хотел закричать, но голоса у него больше не было. С треском витражное окно над ним разлетелось на осколки. Пространство вокруг заполнил свет, сопровождаемый глубоким гулом, напоминающим далёкий хор. Всё ослепительно сияло. Огонь исчез. Или, может быть, он потерял зрение. И тогда Нил понял, что умер. Как иначе объяснить тот внезапный покой, который его охватил? Он никогда не боялся самой смерти. Он всегда знал, что она придёт за ним. И думал, что это будет одним из самых простых моментов его жизни — просто позволить своему сердцу остановиться. Он верил, что в этом он обретёт покой. Но его пугала не смерть, а её неизбежный приход. Он боялся боли. Боялся, что все его годы бегства окажутся напрасными, что его всё равно настигнут. Он боялся умереть с грузом сожалений. Боялся умереть в одиночестве, незамеченным, никем не любимым. Боялся так и остаться ничем. Но теперь он чувствовал, что смерть была справедливой. Его постигла та же участь, что и его мать. В какой-то степени это даже прозаично. Теперь же он собирался к ней. Только вот… Он снова смог чувствовать свои губы. Затем — глаза. Возвращение органов чувств было настолько неожиданным, что он ахнул. Только потеряв и снова обретя их, он осознал, насколько не ценил это, когда у него была такая возможность. Он почувствовал, как его мышцы и кожа начинают восстанавливаться. Способность чувствовать своё тело возвращалась к нему шаг за шагом. Земля под ним не была холодной, но и не обжигала. Он слабо пошевелил пальцами ног и ощутил почву. Кто-то вынес его наружу. Его лёгкие наполнились свежим воздухом, прохладным и чистым. Запах дыма всё ещё витал в воздухе, но теперь он казался слабым, далёким. Нил оглянулся, ища Эндрю, но не нашёл его. Вместо этого он увидел фигуры, похожие на светящиеся перья. Они окружали его, касаясь мест, где его кожа была полностью обожжена, и восстанавливали её, пока от ожогов не остались лишь блеклые следы. Часть серебристого света вдруг стала золотистой, и его форма начала меняться. Вибрация и яркое сияние заставили землю дрогнуть. Свет был таким ярким, что затмевал солнце. Он проникал глубоко внутрь, согревая и успокаивая, доходя до самых костей. Постепенно свет стал уплотняться, обретая форму, которую Нил сразу узнал. Форму, которую он так любил. Эндрю стоял перед ним, одетый только в белые льняные брюки. Он медленно вдохнул, и его крылья начали разворачиваться. Из основания лопаток вырастали два белых бутона, плавно распускаясь, увеличиваясь в размерах. Они становились всё шире, сильнее, мощнее, расправляясь вверх и в стороны, пока полностью не раскрылись. Нил смотрел на изогнутые кончики крыльев, не в силах отвести взгляд, с трудом сдерживая желание дотронуться до них. Эти крылья… Он помнил их. Мягкие, почти шелковистые, скользящие между его пальцами. Это ощущение было одновременно знакомым и новым. Воспоминания вспыхнули в его сознании: он и Эндрю бегут по траве, смеются над чем-то, чего Нил уже не может вспомнить. Разрозненные фрагменты, словно осколки мозаики сна, от которого он никогда не хотел бы проснуться. Но сейчас эти воспоминания оживали, требуя, чтобы их признали. Нил посмотрел в глаза Эндрю. Тот плакал. Эндрю поднял Нила на руки, и его крылья сомкнулись вокруг, укрывая от всего мира. Нил обнял его в ответ изо всех сил, что у него остались, позволяя слезам Эндрю намочить своё плечо и шею. Тело Эндрю содрогалось от рыданий. Нил даже не заметил, как крылья исчезли, пока не почувствовал под ногами песок вместо земли. Он начал оглядываться, охваченный паникой, но Эндрю мягко взял его лицо в ладони, заставляя остановиться. — Нат, — прошептал он, и Нил вздрогнул. Имя не звучало неправильным в устах Эндрю — произнесённое с такой преданностью, почти благоговением. Но всё же оно напоминало о его отце. Когда Эндрю снова зашептал, его голос был тихим, но таким уверенным, что Нил почувствовал, как внутри всё становится на свои места. — Абрам. Это я, — отвечало его сердце. — Это то, кто я есть. На осознание этого потребовалась секунда. Эндрю, похоже, заметил его растерянность, потому что слабая улыбка тронула его губы, несмотря на слёзы. — Это было твоё первое имя, — сказал он. — До того, как ты стал Натаниэлем. Нил кивнул. — Натаниэль больше не моё имя. — Не твоё, — согласился Эндрю. Его лицо снова изменилось, наполнилось глубокой болью, отчаянием. Его прикосновение было настолько нежным, бережным, что это почти причиняло Нилу боль. Для его бренного сердца этого было слишком много, чтобы выдержать. Хриплый голос, казалось, издалека, напомнил ему дышать, но Нил не мог. Он пытался взять себя в руки, но, прежде чем понял, что делает, уже стоял на коленях на песке. Постепенно шок от всего произошедшего начал угасать. Осознание того, что он жив, накрыло его с головой, и он больше не мог сдерживать всё накопившееся внутри. Эндрю держал его, нежно гладя по спине, убирая прилипшие ко лбу влажные волосы. Нил сплюнул на песок, пытаясь избавиться от горького привкуса во рту. Эндрю тяжело вздохнул за его спиной, прижав лоб к его затылку. Нил никогда не был так близок к смерти, как сегодня. Её вкус всё ещё оставался у него во рту, раздирая горло. Эндрю чуть не потерял его. Опять. Нил закрыл глаза, его тело содрогалось от спазмов. Близость Эндрю была тихим напоминанием о том, что он не один, даже если страх потерять всё снова продолжал пожирать его изнутри. Тепло руки Эндрю на его спине стало его единственным якорем в этом бурном море страха и боли. Он хотел что-то сказать, но ещё не успевшее полностью восстановиться горло позволило ему лишь короткие, неровные вдохи. Эндрю не отпускал его, но и не пытался удерживать. Он просто ждал. Нил не знал, какой звук он издал, но почувствовал, как пальцы Эндрю осторожно коснулись его затылка. Всё изменилось. Сегодня он всё ещё был тем же мальчишкой, но чувствовал, что стал на полвека старше. Теперь он наконец понял. Он был ошибкой человеческой природы. Живым доказательством того, что природа нарушила свои законы и испугалась своего творения. Теперь он был готов сделать то, о чём, возможно, пожалеет. Но впервые ему было всё равно. Больше никакой мягкости. Больше никакой нерешительности. Нил больше ничего не боялся. Его будущее обещало хаос. Он закопал и похоронил Натаниэля в песке, рядом с матерью, оставив своё прошлое позади.