Другая история

Минёт много лет, Прежде чем мы сможем понять друг друга.

      Долго искать подходящую площадку не пришлось — хороший, пустой участок выжженной пустыни бросился в глаза сам собой. Ичиго небрежно отбросил противника, а сам встал напротив. То, что тот быстро оправился от такого приземления, говорило только об одном: он сам позволил всему произойти. Айзен не меньше Куросаки желал этого сражения. В его фантазиях городом он сможет заняться позже, как только камень в виде капитана пятнадцатого отряда не будет больше мешаться на пути. И Ичиго очевидно, что в это «не мешаться» можно влить только два результата: либо Куросаки перейдет на сторону Айзена, либо будет уничтожен. Третьего не дано.       «Хотел бы я, чтобы действительно нашелся кто-то, кто уничтожит меня», — вскользь подумал Куросаки, но развивать мысль не стал.       Все это не более чем сожаление о некоторых прошлых поступках. Не стоило сильно заострять на них внимание.       Сейчас же он был готов к сражению. Айзен наверняка использует уловки, наверняка постарается сбить былой настрой. Такой уж он был. Но и Куросаки не тот, кто позволит использовать против себя определенную тактику дважды.       Ичиго вновь призвал меч из тени, но не использовал банкай. Он чувствовал, как лениво Суреддо переходила в шикай, и понимал, что не сможет какое-то время применять ее силу. Таков был его зампакто. Она испытывала его, поэтому нередко просто не позволяла использовать себя в полную силу.       — Кажется, ты слишком расслаблен, — не смог не прокомментировать Айзен.       Уж он не упустил бы это. Ичиго в ответ лишь фыркнул.       — Если ты так считаешь, то убеди меня. А до тех пор я не стану сражаться в полную силу, — в определенном смысле это блеф. Но подобная игра определенно затягивала.       — Так тому и быть, — Айзен двинулся вперед.       Куросаки встал в стойку, стараясь выловить подвох. Прямолинейная атака точно не то, с чего начал бы Айзен, поэтому стоило быстро сличить его реальные действия. Сбоку Ичиго заметил шевеление и быстро отпрыгнул. Перед глазами проплыла красная волна. Куросаки мысленно чертыхнулся. Из-за этой атаки он потерял Айзена из виду, не стоило так ошибаться в самом начале. Гибрид неожиданно развернулся и отразил атаку — меч быстро вернулся в форму клинка. Но удерживать напор оказалось не так просто, поэтому Куросаки был отброшен в сторону. Никто не собирался давать ему отдых. Только он успел подняться на ноги, как Айзен вновь оказался прямо перед ним. Ичиго усмехнулся и не стал уворачиваться, позволив прорезать мечом бок.       — Ловушка, значит, — сухо заметил Айзен.       — Не думай, что увернешься, — со стойкой ухмылкой на устах Ичиго активировал протез.       Он изменил форму и, как змея, обвил тело противника, который явно не ожидал подобного.       — Я же говорил. Хадо номер тридцать один. Сяккахо, — выставил прямо перед лицом Айзена руку Ичиго. И только красный шар оглушил противника, он быстро произнес: — Хадо номер восемьдесят восемь. Хирю Гэкизоку Синтэн Райхо.       Огромная синеватая волна снесла их обоих, только каждый из них полетел в свою сторону. Ичиго быстро перегруппировался и спокойно приземлился на ноги, но общий результат атаки его не порадовал. Противника второе кидо практически не зацепило. Стоило догадаться, что не так легко с Айзеном проводить серию подобных атак. Тем более для такого Куросаки слишком медлил. Даже несколько секунд будет достаточно, чтобы оправиться и придумать способ избежать новой атаки. По крайней мере, кому-то вроде Айзена.       Ичиго неожиданно посмотрел в сторону. В отдалении он заметил зрителей: семью в полном составе, Кохуро с отцом. Похоже, они решили убедиться, что их помощи не потребуется. Но даже если это не так, Ичиго совсем не хотел знать причину их появления. Ему было все равно. Его вполне устроит, если они не будут путаться под ногами.       Он вновь перевел взгляд на Айзена. На теле того не осталось и следа их недавней стычки. Куросаки горько усмехнулся. Никто и не говорил, что будет легко. Айзен спокойно стоял на ногах после того, как на него обрушилась сила сильных членов пятнадцатого отряда. Айзен уложил большую часть сил Сейретея. Один Куросаки на фоне всего это огромного баобаба просто тростинка.       — Не боишься растрачивать силы на такую мелочь? Не всегда же будет возможность поглощать силы извне, — заговорил Айзен вновь.       Ичиго мимолетно взглянул на меч. Она все еще не желала использовать банкай, поэтому придется дальше тянуть время. И хоть Куросаки не был уверен, что в банкае был хоть какой-то толк, не использовать его в нынешней ситуации он тоже считал неправильным. Но Суреддо все еще вредничала. Она не желала растрачивать силы на слабых противников, поэтому жаждала лично увидеть, что сейчас ситуация отличается. И такой легкий уход от сильного кидо для нее не аргумент.       «Страх заставляет думать нас, что стоявший напротив враг сильнее нас, держит в рукавах уловки, способные свалить нас. Эти мысли толкают нас вновь и вновь опускать меч в ситуациях, когда мы намного сильнее, опускать головы перед теми, кто этого недостоин. Именно поэтому стоит поднять голову, расправить плечи и идти вперед. Постепенно раскрывать себя, позволив врагу прочувствовать горький вкус поражения», — подобное изречение Куросаки как-то прочитал в одной книге (он уже и не вспомнит сейчас в какой) и почему-то невольно вбил его себе в голову, что немедленно отразилось на мече.       И пусть оно несколько исказилось, теперь он не мог сражаться иначе, как не открывать врагу силу до тех пор, пока он не покажется достойным этого. Поэтому он внушал определенный страх другим. Они видели, как легко он побеждал даже тех, кто казался им сильными. А он просто не спешил. Меч оттягивал битву, да и он все больше и больше поддавался этому, поэтому демонстрировал холодный расчет и хитрость. И, наверное, это нравилось ему.       Но на Айзена это не производило должного впечатления. Он медлил только потому, что считал, что легко переломит Куросаки пополам, только тот позволит вонзить в себя зубы.       Поэтому и атаки его стали вялыми и более предсказуемыми, и оборонялся он достаточно сухо, лишь однажды за их недолгую стычку использовал Данку. И даже тогда, когда он смог схватить Ичиго с помощью явно новой техники, созданной с помощью смешения Рикудзёкоро и Сяккахо, из-за чего Куросаки не мог пошевелиться и одновременно с этим ощущал, как кидо жжет тело, Айзен предпочел не атаковать вновь открывшегося противника, а спросить его:       — Почему ты все это делаешь?       Ичиго странно воззрился на него, стараясь принять более усталый вид, чем у него был на самом деле.       — Я прекрасно вижу, что ты чего-то выжидаешь. И мне интересно знать, что именно ты собираешься предпринять, — он замолчал, но лишь на несколько мгновений. — Мне непонятны причины твоей преданности. У тебя слишком много претензий к шинигами и всей системе в целом, но ты не делаешь ровным счетом ничего. Вместо того чтобы присоединиться ко мне, ты предпочел искать информацию для моих врагов. И поэтому я хотел бы услышать правду.       — Она и так всем известна, — Куросаки сухо посмеялся. — Я никогда не скрывал ее.       Он мельком взглянул на зрителей. Ичиго видел их обеспокоенность, но сейчас он желал понять, насколько хорошо им был слышан разговор. Но, похоже, они были слишком далеко, чтобы уловить хоть что-то. Это немного успокаивало, в некоторых моментах можно было позволить себе ноту искренности.       — Не понимаешь? — Ичиго вновь посмотрел на Айзена. — Я помогаю Сейретею просто потому, что не хочу умереть.       Этот ответ явно не понравился ему. Ичиго и не пытался любезничать. Он даже самым близким не позволял залезть к себе в душу. А уж врагам там точно делать нечего.       — Ты считаешь это плохой причиной? Позволь мне сказать тебе, что ты не понимаешь происходящего вокруг.       Айзен усмехнулся.       — Действительно, это было дерзко. Иного я и не ожидал от кого-то вроде тебя.       Ичиго освободился от кидо, пусть ему и потребовалось некоторое время на это. К новому заклинанию было не так легко адаптироваться.       — Приятно слышать, что ты не возлагал на меня определенные надежды. И, знаешь, я не могу не признать, что мне все равно, если ты уничтожишь Каракуру и создашь ключ Короля. Я с удовольствием бы взглянул на это. Но это не отменяет того, что Каракура — дом не только для людей, но и для необычных существ, которых я защищаю. И я не могу позволить кому-то отобрать его. Или же все это тоже недостаточная причина сражаться сейчас?       Айзен проявил толику любопытства, но быстро отметил:       — Чувствуется в этом неискренность.       — Ты так думаешь? Я не чувствую себя членом Сейретея или полноправным товарищем шинигами, но я — капитан пятнадцатого отряда. И вся его ответственность мне не чужда.       — Не удивительно. Еще не пришло время, когда ты разочаруешься в своих словах. Люди вокруг могут долго и упорно благодарить тебя и благоговеть перед тобой, но за спиной они будут иными, подмечающими каждый твой неверный шаг. И только страх сможет удержать их подальше от объединения и удара из-за спины.       Ичиго вновь прислушался к ощущениям вокруг меча. Их разговоры затягивались, из-за этого он все еще не мог использовать банкай. Стоило скорей сворачивать эту манеру Айзена. Сколько бы он ни говорил, это все равно бесполезно против Куросаки. Но тем временем сам Айзен мог находить слишком много подходящих лазеек для скорого завершения битвы.       — Наверное, мне жизни не хватит, чтобы дождаться этого благоговейного момента. Если ты не забыл, — Ичиго двинулся вперед и атаковал прямолинейно, — мой авторитет и держится на страхе перед моей силой.       Можно ли назвать это «силой» в их понимании? И да, и нет. Он мог и продавить, он мог и уничтожить. И это все знали. Только кто-то вроде Айзена, Ямамото или Такеши пока были ему не по зубам. Но это совершенно не подрывало его авторитета.       — Но ты стоишь на месте, не стремишься распространять свою власть дальше. Ты растрачиваешь свой потенциал впустую, — отметил Айзен вместе с быстрой атакой, которая смогла зацепить плечо Куросаки.       Но он быстро излечил себя.       — Это только твое мнение.       После этого Ичиго выставил руку перед собой, подняв ладонь пальцами вверх, и хоть знал, что прочтение заклинания усилит эффект, но предпочел действовать быстро, поэтому произнес:       — Хадо номер девяносто один. Сэндзю Котэн Тайхо.       Розовые лепестки, образовавшиеся вокруг него быстрыми потоками двинулись в сторону врага в самый центр. Ичиго не стал ждать результата и резко переместился за спину Айзена, но тот быстро увернулся от всех атак и даже ухитрился вынудить отступить. Куросаки встал чуть дальше, но не выдерживал положенного расстояния. В иной ситуации это можно назвать убийственным решением в сражении с сильным противников, но сейчас это именно то, что ему было нужно. Ответной атаки не пришлось долго ждать. Айзен развел руки в стороны, после чего резко свел их, скрестив пальцы, и произнес:       — Бакудо номер девяносто девять. — Ичиго не стал дожидаться опутывания, он отступил назад.       Но только заветное: «Кин» сошло с губ, как вокруг тела обвились темные полосы, которые сразу же обездвижили руки и прижали к земле. Завершилось все белыми выточенными камнями, которые окончательно прижали к земле.       «Он сдвинул кидо дальше, чтобы я наверняка угодил в ловушку. Стоило предугадать это», — вскользь подумал Куросаки и только приготовился использовать протез, чтобы разрушить кидо у основания левой руки, как услышал:       — Хадо номер девяносто. Курохицуги.       Вокруг стало темнеть пространство, постепенно отрезая Куросаки от внешнего мира. И только этот гроб сомкнется, он уничтожит все, что окажется внутри него. Куросаки лениво наблюдал за быстрым продвижением черной стены и думал о том, что этот бой уже начинал раздражать его. Айзен явно не сдерживался, раз стал применять кидо девяностого уровня, но в то же время это слишком слабый способ уничтожить Куросаки.       «Он все еще надеется склонить меня на свою сторону? Разве нельзя считать это наивностью?» — гибрид вздохнул, уложил голову на бок.       Как только он досчитает в уме до трех, ситуация изменится.       Один… Протез быстро выскочил из действия кидо, и с его помощью Куросаки освободил вторую руку. Два… В незавершенных частях кидо виднелись очень заметные бреши. Но было бы глупо надеяться выбраться незаметно. Вокруг чистое поле, поэтому спрятаться не получится. Тогда осталось только… Три… Куросаки вцепился в закрывающуюся брешь перед собой рукой-протезом и резко махнул ей вперед, зачерпывая части чужого заклинания, как кусочки хрупкого стекла.       Кидо разрушилось, его части стали медленно осыпаться вокруг. Айзен с изумлением смотрел в сторону Куросаки, но тот не спешил что-то говорить. Он почувствовал знакомое покалывание в правой руке. Это означало только одно — Суреддо готова была сражаться в полную силу.       — Кажется, ты сказал, что я чего-то выжидаю. В этом есть определенный смысл, но не тот, на который ты рассчитывал. На самом деле, моя Суреддо достаточно капризный зампакто. Она не любит использовать свои силы против слабых противников. Поэтому уж извини, пришлось ждать ее оценки. Теперь же я готов, — Куросаки опустил клинок лезвием вниз и схватился за руку в районе локтя. — Банкай. Суреддо но Джоо.       Этот призыв скрыл белой пеленой не только клинок, но и самого Куросаки. Но прошло мгновение, и все спало, привнеся некоторые изменения в общую картину: меч полностью исчез, а за спиной Куросаки появилась массивная конструкция, состоящая из шести похожих на его протез рук, по три с каждой стороны. Сам он ощущал небольшую тяжесть, но в целом чувствовал себя нормально.       — Значит, таков твой банкай, — лишь вымолвил Айзен.       В его голосе невозможно было сличить, доволен он увиденным или нет, но Куросаки не сомневался, что Соуске выжидал. Прежде стоило увидеть его в действии. А это уж Ичиго продемонстрирует с лихвой — он впервые использовал банкай против реального противника. Прежде он активировал его только во время тренировок.       — И, похоже, такая конструкция сильно замедляет тебя, — вновь заговорил Айзен.       — Я понимаю, это слишком бросается в глаза, но не сомневайся, я все просчитал.       Айзен улыбнулся лишь уголками рта. Куросаки же окинул взглядом площадку вокруг него. Станет ли он перемещаться или?..       Одна из рук резко выдвинулась вперед и бросилась в цель, вынудив Айзен отступить немного дальше. Вторая же сделала дугу и вынудила противника сместиться в бок. Именно туда, где можно быстро соорудить ловушку, закрепив часть нитей в каменистой земле.       Айзен не сразу заметил, что за его головой возникли три руки. Одна удерживала невидимые нити прямо над головой, другие две контролировали руки и ноги со своей стороны. Стягивание произошло быстро, и противник ощутил в полной мере холод чужой способности, окутывающей с ног до головы.       — Ничем не отличается от того, что ты проделываешь в шикае. Таким меня… — договорить он не успел.       Пальцы одной рук зашевелились, вынудив его сдвинуть руку с зампакто так, что лезвие оказалось прямо у обнаженного горла.       — Даже если и так, банкай позволяет мне полностью сконцентрироваться на цели и уничтожить ее до того, как она в полной мере это осознает.       Чужая рука вновь сместилась, пальцы точно изменили угол лезвия, который острием вошел прямо в шею. Остановилась рука только тогда, когда меч прошел насквозь, вызвав скрипучий хрип.       «Похоже, решил использовать меч. И где же он теперь?» — Куросаки прислушался к ощущениям.       Но было очевидно, что Кёко Суйгецу активировано, поэтому все чувства теперь бесполезны. Глаза не увидят, ухо не различит звук, и даже ощущение реацу подсказывало, что атака прошла удачно. Но это было бы слишком легко, и Ичиго это прекрасно понимал.       — Ичиго, сзади! — прорезал несколько затянувшуюся тишину крик Кохуро.       Но вместе с ним возникла боль. Ичиго медленно опустил голову вниз — на его животе зияла огромная дыра. Колени стали медленно тянуть к земле, в глаза несколько помутнело. Ведь так он должен себя чувствовать?       Его лицо окрасила неприятная усмешка.       — Я пошутил, — произнес он и тут же растворил пострадавшего клона.       Айзен с плохо скрываемым изумлением смотрел в сторону копии и не мог ничего различить, пока рядом не появился еще один Куросаки, вполне невредимый.       — Что ж, если бы не Кохуро, я не успел активировать этот трюк, — произнес Куросаки злорадно.       — Трюк?       — Знаешь, почему банкай замедляет меня? Моя скорость поглощается этими руками. Это позволяет использовать ее для быстрого плетения новых нитей. А их я уже могу использовать по своему усмотрению. Например, наложить на них свое лицо.       Похоже, такое откровение не впечатлило Айзена. И хоть он был готов к новым уловкам, явно надеялся быстрее разрешить бой. Но чем сильнее затягивалось их сражение, тем дольше им приходилось растрачивать силы друг на друга. Но только так они могли все разрешить. Медленно пожирать друг друга, в попытках разузнать, у кого получится быстрей дойти до костей.       Ичиго вновь активировал руки, которые с заметным скрежетом стали перемещаться к врагу: три по прямой, удлиняясь на ходу, три через черные прорези-порталы, которые возникали за спинами Куросаки и Айзена. Это вынуждало последнего постоянно перемещаться, чтобы вновь не загнать себя в ловушку. И хоть Кёко Суйгецу был активирован, Айзен не спешил использовать его вновь. А Куросаки следил за ним и понимал, что сил его одного даже с таким банкаем просто не хватит.       — Что ж, надо вновь затормозить тебя, так? — произнес он негромко, не рассчитывая довести свои рассуждения до противника.       После этого Ичиго вернул две руки назад. Они быстро засеменили пальцами рядом с ним, создавая все больше и больше нитей. Айзен остановился, явно желая понять, что же задумал противник.       Возле Куросаки возникли три новых клона с парой рук за спинами. Они переместились так, чтобы охватить врага полукольцом. И только в этот момент до Айзена дошло, что эти клоны нужны были не только для того, чтобы использовать их вместо себя. Руки за их спинами также зашевелились, и если Куросаки использовал принцип три прямо, три через порталы, то они — только по одному. Но этого было достаточно, чтобы снова захватить Айзен.       Куросаки остановился, стал всматриваться в его черты. Точно ли он настоящий? Гибрид настолько привык сомневаться во всем, когда дело касалось Айзена, что вновь поддался этому чувству, хотя прекрасно понимал, что загнал того в ловушку. И пора было заканчивать.       Одна из рук за его спиной стала медленно продвигаться к Айзену, схватила за голову.       — Вот теперь все, — сухо заметил Куросаки. — Сейацу.       Это последнее, что он смог бы сделать с помощью банкая. Но чувствовал, что на полное завершение техники ему не хватало реацу. Он стал с остервенением поглощать ее вокруг, но даже этого казалось мало. Проснулся какой-то небывалый аппетит, примешанный со стойким желанием победить. Но все это медленно отдалялось, и казалось, он никогда не достигнет своих целей.       Клоны вместе с частью рук обсыпались неожиданно. Куросаки даже не смог осознать в полной мере, что его обжег столь знакомый огонь, примешанный в реацу Айзена. Его больше волновало, что тот смог нанести столько разрушений одной только силой воли. Оставалось только чертыхнуться, чувствуя, как медленно распадались руки, слетал банкай, который он еще не научился удерживать в полуразрушенной форме.       Похоже, даже самая сильная карта не сыграла, как надо. А он ведь так хотел ограничиться только этим. Куросаки вздохнул. Пусть он не желал делать нечто подобное на глазах матери, но иного выбора не было. Он стремительно бросился вперед, и после неудачной попытки зацепиться за одежду противника, перегруппировался, и вновь попытался наскочить. Но получал только порезы. Неглубокие, едва кровоточащие, но вполне способные вызвать неприятные ощущения. Как только кровь приметными дорожками окрасила его открытые участки тела, Куросаки уже не делал вид, что не может ухватиться за противника. Он легко оказался рядом и вновь провернул трюк с обхватыванием протеза. И хоть Айзен видел это прежде, но вновь оказался в ловушке.       — Твои потуги все больше и больше отдают отчаяньем. Не пора ли сдаться? — спокойно произнес Соуске. Похоже, положение совсем его не волновало.       — Если ты не понимаешь, то тем лучше для меня, — ухмыльнулся Куросаки. — Прорезь крика в тишине захватила ум услышавших. Тьма сгустилась все больше и явила свету новое существо. Поступь в темноте. Движение тьмы. Отзвук тишины, — услышанное изменило выражение на лице Айзена. Он явно осознал серьезность ситуации, но у него не хватит время что-либо предпринять. — Шуккетсу.       Их обоих окутал красный свет. Свидетели битвы отнеслись к увиденному по-разному, но каждый из них был по-своему взволнован.       — Это слишком опасная техника, чтобы использовать ее так бездумно, — негромко произнес Ишшин, будто сам себе, прекрасно понимая, что его слова растворяться вместе с разгоряченным ветром, поднявшимся от волн, исходящих от битвы.       — Что это вообще такое? — спросил его Кохуро.       Он и без того с определенным беспокойством следил за битвой и все меньше и меньше надеялся на ее благополучный исход для Куросаки. Но не мог все это время не восхищаться стойкостью товарища. В каком-то смысле Кохуро не узнавал Ичиго. Он всегда казался ему иным, более расслабленным и отстраненным. Но теперь в нем чувствовался стержень, та сталь, на котором держался не только позвоночник, но и все те трудности, которые он взвалил на себя. Поэтому не удивительно, что ни его братья, ни родители не предпринимали попыток вмешаться, даже если один или несколько раз для них открывалась подобная возможность. Да и сам Атанабаши совсем не хотел мешать, иного он уж точно предложить не мог.       Он видел только одно — огромную пропасть между ними. Что же произошло за такой, казалось бы, небольшой срок? Кохуро раньше не думал, что каких-то несколько лет достаточно, чтобы продвинуться так далеко. Но теперь он видел это воочию. И это больше напрягало, чем вызывало тихую радость за чужие успехи.       — Запрещенная техника, — буркнул Ишшин через некоторое время молчания. — Ее запретили из-за слишком высокого риска умереть.       — И, по сравнению с девяносто шестым хадо, ее даже в перечень кидо вносить не стали, — заговорил рядом стоящий Бенджиро. И хоть Кохуро не совсем его понимал, но не стал перебивать и что-то спрашивать. — Ее, насколько мне известно, вообще практиковал только один клан. И теперь мне даже интересно, где Ичиго успел ее освоить…       Больше никто не сказал ни слова. Все устремили взор к облачку пыли, которое медленно рассеивалось, открывая картину двух противников. Каждый из них был в значительной степени потрепан. Часть нового одеяния Айзена изодралось и небрежно повисло на теле, одна из его рук оказалась обожжена, а волосы значительно укоротились. Ичиго же тоже потерял часть одежды: его левая рука открылась полностью до основания груди, оголилась правая нога. И во всей этой картине не хватало только его правой руки, которая медленно восстанавливалась под гнетом его пожирательной способности использовать для этого реацу, вычлененную из окружающей рейши.       И хоть все полученные ранения были излечены, они продолжали вызывать неприятный зуд, мешающий в известной степени четко фокусироваться на противнике. Но Ичиго старался не замечать этого.       — И это все? — Айзен поправил залезшие на лицо волосы, откинул их назад. — Последний отчаянный шаг, который только слегка потрепал меня.       Ичиго и сам не заметил, как рассмеялся. Только его противник не понимал, что все пока идет по плану и ни разу не сбилось с намеченного пути. Тем лучше.       — Не припомню, чтобы сказал что-то смешное, — грубо бросил на этот жест Соуске.       Он явно все меньше и меньше понимал Куросаки. И того это вполне устраивало. Гибрид глянул на свою правую руку, пошевелил пальцами. Она вполне восстановилась, теперь не было нужды лечить себя. Осталось только продвинуться к последней ступени.       Куросаки призвал меч и двинулся вперед, на что Айзен со вздохом отбил его прямолинейную атаку. Так они и остановились, глядя друг на друга.       — Смотреть на это зрелище утомительно, — лишь мог поддеть Соуске.       Но Куросаки не поддавался. Он аккуратно сдвигал меч противника вниз, чтобы открыть для себя его область груди, из которой виднелась столь знакомая сфера. Еще чуть ниже. Совсем чуть-чуть.       Как только нужная зона оказалась обнажена, Ичиго не стал медлить. Он оттолкнул противника и, воспользовавшись рукой-протезом, проткнул его, постаравшись остановиться где-то на середине, ближе к отстукивающему сердцу. Айзен хоть опустил меч и прохрипел, желая дополнить это каким-нибудь саркастичным замечанием, но времени ему никто не дал. Куросаки отбросил зампакто в сторону и проткнул противника и другой рукой, постаравшись расположить правую ладонь поближе к левой.       «Это очень опасно, но я постараюсь это пережить», — мелькнуло в его голове, но он и сам бы предпочел посмеяться над этой мыслью.       С чего он вообще решил, что подобная ерунда способна убить его? И это совсем не то, о чем он должен думать.       — Хенрей, — произнес он, отчеканивая каждый слог.       Реацу вокруг заискрилась и стала огромными потоками двигаться внутрь тела, заполоняя собой все пространство, каждый незащищенный участок.       Кохуро не мог понять, в чем смысл происходящего, но реакция Масаки вскоре дала ему нужный ответ. Она неожиданно дернулась и со словами: «Да что он делает?» — хотела переместиться к сыну, но Рюу остановил ее, обхватив за спиной.       — Не держи меня, Рюу-кун. Ты не меньше моего знаешь, как опасна Хенрей, — попыталась она вырваться, но ее сил для этого явно было недостаточно.       — Ты же знаешь, Масаки, что если она активирована, ты уже ничего не сможешь сделать. Разрыв связи убьет его, — не глядя на нее, медленно произнес Урахара.       В его голосе Кохуро расслышал ноты беспокойства, но Масаки явно была не согласна с ним.       — Ты знал, что он собирается использовать ее? Почему ты не остановил его? — она вырвалась из хватки Рюу, но более не пыталась уйти.       — Это была часть плана. И только Ичиго мог воплотить ее, — Урахара взглянул на Масаки, но даже во взгляде ощущалось что-то несвойственное его натуре.       Что-то несколько грустное, отдающее странным отчаяньем. Для того, кто мог просчитать многое, он выглядел совсем неважно. И даже Масаки, готовая рвать и метать, почувствовала это. Ее настрой быстро сошел на нет, но злоба продолжала мелькать в карих глазах.       — Ты ведешь себя так, будто у тебя есть запасные сыновья, — буркнула она, скрестив руки на груди.       Урахара ответил не сразу.       — Я просто верю в него. Он тренировал Хенрей с тех пор, как мы решили применить ее. Я уверен, что с ним все будет в порядке.       Масаки лишь цокнула, но больше ничего не сказала. Кохуро же решил воспользоваться тем, что их спор постепенно угас, и разрешить для себя давно возникший вопрос:       — А что это вообще такое? Тоже запрещенное кидо?       — Нет, — Рюу взглянул на Кохуро достаточно рассеянно. — Хенрей используют только гибриды.       — Суть ее в том, чтобы стать проводником силы между передающей и принимающей сторонами, — продолжил вместо брата Бенджиро. — Грубо говоря, сейчас Ичиго вместо того, чтобы поглотить и подчинить себе окружающую реацу, перенаправляет ее в тело Айзена.       — Это фактически помощь ему, — грубо бросил Ишшин.       — Нет. Смысл ее не передавать силу, а передать ее настолько много, что врага фактически должно разорвать изнутри, — спокойно пояснил Бенджиро. — Но чем дольше ты используешь себя в качестве проводника, тем велик шанс, что твое тело не выдержит этого, — заметив недобрый взгляд Масаки, Урахара несколько занервничал и сбивчиво добавил: — Но за счет быстрой регенерации Ичиго проще адаптироваться к большим потокам реацу. Он наверняка справится без серьезных последствий для себя.       Вспышка света, скрывшая противников от глаза окружающих, стала сильнее и постепенно подняла не только сильный ветер, но и шум, чем-то напомнивший взрыв. Но Кохуро не стал делать поспешных выводов. Он прищурился и старался не упускать из виду ни одной детали. Картина возвращалась постепенно, будто все это время она была сокрыта непроницаемой стеной, не позволяющей разглядеть происходящее внутри. Но когда глаз смог четко видеть, стало немного не по себе. Айзен хоть и выглядел прежним (от его преображения не осталось и следа, лишь изодранная одежда, небрежно висевшая на теле, напоминала об этом), но достаточно крепко стоял на ногах. И хоть его взгляд не был сфокусирован, видно было, что он почти оправился от произошедшего. Ичиго же находился в худшем состоянии. Со своего места Кохуро было плохо видно, но точно он определил для себя несколько вещей: Ичиго лежал на животе на достаточно большом расстоянии от Айзена и не подавал признаков жизни, его одежда изодралась и виднелась только в области левой ноги, сама же нога постепенно восстанавливалась, явно уничтоженная последней техникой. Вполне возможно, что разорвало не только одну ногу, но правую сторону тела Ичиго Кохуро не видел, поэтому не мог сказать наверняка.       Айзен неожиданно двинул головой и взглянул в сторону зрителей. Кохуро не сомневался, он прожигал взглядом Урахару. Его след в действиях Ичиго угадывался слишком явно, тем более для кого-то вроде Айзена Соуске.       — И это все? — спросил он сухо, не сводя надменного, но в то же время холодного взгляда.       Урахара ничего не ответил.       Кохуро же вновь припомнил себе былое бессилие. Он знал, что это не повод сдаваться. Но даже маленькие крупицы надежды исчезли и теперь напоминание о них осыпались вместе с редким песком, слишком поздно достигшем привычной среды обитания.       — Что ж, — Айзен поднял руку с зампакто чуть выше. — Почему бы мне не начать с него? — его взгляд скользнул на все еще не пришедшего в себя противника. — Его регенерация уже не так быстра, как раньше.       Кохуро сильнее стиснул рукоять. Хоть Айзен лишь говорил, но чувствовалось в этом больше угрозы, чем раньше. Похоже, даже он устал от разговоров.       Айзен успел только выдвинуть вперед корпус, чтобы с применением шюнпо продвинуться к Куросаки, который медленно приподнимался, но еще не находил сил поднять взгляда, как неожиданно отступил, уворачиваясь от чужой атаки. Между бывшими противниками возник третий. Кохуро сразу узнал его, хотя видел только однажды, — этот шинигами унес в неизвестное измерение главнокомандующего. А теперь он был здесь, но кое-что переменилось с их прошлой встречи: его левая нога и правая рука были обожжены, изодранная одежда практически повисла в тех местах, сильно обгорев. Но и это было не все. Хоть молодой человек крепко держал зампакто правой рукой, но висевшая на плече девушка явно сковывала ее движение. Левой рукой же он удерживал неизвестного парня во всем черном, который также безропотно висел, не предпринимая попыток пошевелиться. Кохуро хорошо чувствовал их реацу, поэтому не сомневался, что оба были живы, но их явно значительно потрепало неизвестное явление, пережитое прежде.       И этот неизвестный парень со стойкой ухмылкой и хищным прищуром вынудил Соуске отступить. Это действительно выглядело странно, не поддавалось ни одному логическому объяснению.       — И что ты делаешь, Такеши? — сразу же спросил Айзен.       Но в ответ получил только несколько смешков.       — Ты странный, Соуске. Еще не понял? — приподнял подбородок шинигами, из-за чего его взгляд стал выглядеть еще более злобным и надменным. — Эту битву ты проиграл.       Подобное заявление явно сбило с толку Айзена, что моментально отразилось удивлением на его лице. И только последние слова достигли ушей присутствующих, из груди Соуске вырвался красноватый свет, моментом окутавший его тело. Тот успел только сделать шаг назад. Свет медленно отступал, отдавая все занятое пространство каменной завесе, постепенно сковывающей любые движения. И хоть продвигалась она не так быстро, Айзен не успел ничего сделать, кроме как вновь поднять взгляд на шинигами, которого он назвал Такеши.       — Не надо на меня так смотреть. Я с самого начала знал, что все эти игры с устройствами Урахары ничем хорошим не закончатся.       Кохуро хоть и сам был удивлен такой перемене, но чувствовал облегчение. И хоть он не знал всего, но был уверен, что именно такого результата добивался Урахара. Это успокаивало его, как и то, что он видел Ичиго очнувшимся. Тот хоть и продолжал лежать, приподнявшись на локтях, но уже выглядел изрядно восстановившемся, пусть и немного удивленным. Возможно, он также не ожидал появления этого Такеши, как и Айзен. Но истинную причину такого выражения лица Куросаки Кохуро не знал.       — Конечно, лучше столетия потратить на бессмысленное собирание чужих мечей, даже не попытавшись использовать такую власть, сосредоточенную в руках, — злобно бросил Айзен, освободив резким движением правую руку.       Следом он проделал это и с левой, активно начав жестикулировать в такт своим словам:       — Я вас совсем не понимаю. Вы трое обладаете тем, что многим просто не снилось. Но вместо этого предпочитаете подчиняться той штуке, совсем не задумываясь о возможности все изменить!       — Той штуке? — удивился Куросаки. — Так ты видел Короля Душ…       Подобное замечание Кохуро не понял. Но уже слишком привык к немногословности окружающих. Проще не думать об этом.       Такеши же на подобный выпад вновь выдал несколько злобных смешков.       — Ты забавный, Соуске. Наверное, только поэтому я так и не избавился от тебя, — получив еще более злобный взгляд в свой адрес, шинигами лишь вздохнул. — Может, я и оставлял тебя всякий раз в очередной деревне, но я всегда шел оттуда медленно, чтобы ты успел нагнать меня. Я хотел бы тебя оставить, но с каждый разом находил все больше причин этого не делать, — он замолчал, опустив взгляд на мгновение, но совсем ненадолго. — Но одного у тебя не отнять. Ты мыслишь слишком типичными категориям. Когда та девка убила твоих родителей, ты желал силы только ради мести. Это так типично для героя. «Он точит свой меч, чтобы однажды вонзить его в ненавистную грудь и услышать последние вздохи врага». Это то, о чем подумают многие. «Мою семью убили, поэтому я отомщу», — он периодически гримасничал, чем начал раздражать Атанабаши. Но как и другие, временный шинигами не вмешивался в их разговор. — Я был рад, когда перестал замечать в твоих действиях помыслы о мести. Но я был поспешен. Ты загорелся новой типичной мечтой — возвыситься над другими.       — Ты совсем не понимаешь…       — Понимаю, — достаточно грубо осадил его Такеши. — И мне жаль, что я не смог донести до тебя правду. Ту правду, которую знаю я. Но, похоже, даже пройдя весь этот путь, ты не готов ее услышать. И как там говорят ваши зампакто? Пока ты не примешь мою силу, не сможешь услышать мое имя. Тут также. Пока ты не будешь готов это услышать, ты будешь говорить мне или кому-то вроде Урахары, что мы растрачиваем свой потенциал в пустую.       Айзен отвел взгляд в сторону. Кохуро все больше удивлялся всему, что происходило вокруг. Этот Такеши явно много значил для Айзена, иначе он не переменился бы так сильно. То, что теперь они стояли по разные стороны баррикад, явно определенным образом воздействовало на Айзена, но демонстрировал он это не четко, быстро стараясь сокрыть любые следы замешательства. Лишь этот отведенный взгляд сказал многое.       И это последнее, что они увидели. Каменная завеса окончательно накрыла Айзена, оставив на его месте только огромную спицу, воткнутую в землю. Но напряжение от этого не спало. Хоть Такеши не попытался помочь Айзену, он ни одним словом или действием не показал, что они на одной стороне.       Шинигами неожиданно обернулся и взглянул на Ичиго. В глазах ничего особо не изменилось, но отдавал сам этот жест чем-то совсем недобрым. Куросаки же напряженно смотрел на него, стараясь не моргать.       — Что ж, я удовлетворен увиденным, — выдал он неожиданно спокойно. — Правда, мне опять придется ждать.       Куросаки на эти слова ничего не ответил, лишь сильнее сдвинул брови.       — Не похоже, что ты расстроен поражением Айзена, — спокойно произнес Урахара, держа меч наготове.       Всем было понятно, что атака от новоприбывшего — вопрос времени.       — А должен? — Такеши перевел взгляд на Урахару. — Ах да, — его улыбка стала отдавать мнимой добротой. — Я же что-то вроде его родителя. Но ответь честно, Урахара, стал бы ты помогать сыну, который выбрал бы подобный путь?       Киске ничего не ответил, но взгляд его стал тяжелей.       — Тогда ты особенно можешь понять меня. Я хоть и был всегда рядом с Соуске, никогда не испытывал к нему отеческих чувств. Но в то же время никогда не был рад выбранному им пути. Я не мешал ему и лишь иногда ради собственных целей помогал ему. Не более. Так скажи же мне, если я ждал такого финала, то что должно расстроить меня?       Урахара усмехнулся.       — Да, я зачем-то решил, что мы в чем-то похожи. Прости мне это.       Такеши сначала благосклонно принял сказанное, но потом неожиданно переменился в лице так, будто забыл что-то важное.       — Ах да, здесь же есть новые лица. Пожалуй, стоит представиться, — его взгляд стал дружелюбней, даже волосы от ветра легли так ровно, будто он пришел на очень важную встречу и не хотел, чтобы кто-то посчитал его неухоженным. — Мое имя Миямото Такеши.       Лицо Ишшина переменилось. Кохуро взглянул на него. Если прежде отец слышал имя шинигами и не придавал этому никакого значение, то его явно взволновала фамилия. Атанабаши-младший призадумался. Возможно, эта фамилия что-то значила или же принадлежала кому-то очень крупному. На вроде Кучики.       — А теперь прошу меня простить. Мне нужно бросить где-нибудь этих двоих, чтобы успеть уйти до того, как они очнутся, — он вновь взглянул на Ичиго. — А тебе я даю два года. Через два года я сделаю все, чтобы освободить Соуске. И только твоя подготовленность покажет, удастся мне это или нет.       После этих слов он исчез. Ичиго на подобный выпад лишь нахмурился и попытался встать. Но как только он поднялся на ноги, то неожиданно стал падать вниз. Падение предотвратили старшие братья, которые подставили свои спины под его руки. Рюу еще и аккуратно придерживал его.       — Мне не стоило вставать так резко, — с легкой улыбкой отметил Ичиго и добавил: — Спасибо.       Братья помогли Куросаки присоединиться к остальным. И хоть Масаки имела стойкое желание отругать сына, но она лишь сдержанно произнесла:       — Рада, что ты в порядке.       Но Кохуро не назвал бы такой вид так. Одежда Куросаки осталась только в районе бедер, прикрывая одно из них, а также пах и ягодицы. В остальном же он был абсолютно наг, из-за чего можно было разглядеть, что его протез начинался с области плеча, недалеко от локтя, а также, что для своего возраста он достаточно мускулист. Куросаки едва держался на ногах, видна была мелкая дрожь, проступающая в районе икр. Также реацу его было нестабильным. И хоть Кохуро с трудом сейчас улавливал следы хоть чье-то реацу, но точно мог заметить тот ураган, который буйствовал в чужом теле вместе с медленным восстановлением.       — Вот вы где! — неожиданно прозвучало где-то за спиной.       Кохуро вместе с некоторыми присутствующими повернулся и заметил приближение своих друзей, оставленных в Лас Ночасе. Самой целой из них был Иноуэ, и хоть глаза выдавали ее усталость, она держалась отлично. Тацуки и Садо получили немало увечий. У Садо была перебинтована голова и рука, у Тацуки только рука. Рукию же сверху прикрывали бинты, поэтому ее косоде теперь болтался на плечах, не заткнутый в крепкий оби. Ренджи и Исида были более целыми, чем остальные. Возможно, именно их еще лечила Иноуэ. Но дальше сил ее одной оказалось недостаточно. Кохуро не удивился, она все еще была человеком.       Вместе с ними, но рядом с Куросаки, неожиданно появилась Нагаи. И хоть вид она держала строгий, но не могла скрыть в единственном глазе толику восхищение. Это неудивительно — именно действия Куросаки фактически спасли Каракуру от разрушения.       Ичиго же будто не заметил ее восхищения. Он лениво двинул головой в сторону и произнес:       — Приведите Каракуру в порядок. Полагаю, настало время перенести ее назад.       Нагаи кивнула и исчезла.       — Значит, Айзен теперь заперт, — поправил очки Ишида.       — И в этом и состоял ваш план, Урахара-сан? — спросил его Кохуро, припомнив, что давно хотел разрешить этот вопрос.       Тот кивнул.       — На момент создания Конекуты я оснастил ее системой захвата. Ее не так просто запустить, но если сделать «хозяина» достаточно уязвимым, захват сработает. И он нескоро сможет освободиться.       Кохуро такой ответ не понравился.       — Значит, подобное могло произойти и со мной? — он невольно коснулся рукой района груди. Как-то неприятно закололо.       — Не волнуйтесь об этом, — с несколько фальшивой улыбкой произнес Урахара. — Эта система работала только в случае использования Конекуты. Вы же даже не подозревали об ее существовании.       Подобный ответ не понравился ему еще больше предыдущего высказывания. Но более Кохуро не стал ничего говорить. Понятно было, что Айзену не повезло ослабить защиту. И когда он потерял бдительность, стараясь восстановиться после стольких атак, он упустил из виду Конекуту. И именно этого ждали от него.       — Вот поэтому моему плану нужны были гибриды. Пусть Айзену пришлось сражаться и в Мире Живых, только встреча с пятнадцатым отрядом помогла вызвать нужное состояние. Гибридов хоть и сдерживали условия сражения в городе, но они вынудили его стать серьезней. Ичиго же завершил все, значительно истрепав его в их битве.       — Значит, пока он восстанавливался после сильных атак, он не контролировал Конекуту, — продолжил его мысль Ишшин и получил на это лишь кивок.       — Эта же печать предусматривала захват сильного существа, поэтому она выдержит транспортировку.       Последние слова действовали успокаивающе. Кохуро облегченно вздохнул.       — Теперь все позади, — добавил он, лишний раз убаюкивая себя.       Об угрозе Такеши совсем не хотелось думать.       — Одного я только не понял, — вдруг заговорил Рюу. — Почему Ичимару предал его? Когда мы с Кохуро сражались с ним, он и виду не подал.       Ичиго взглянул на брата.       — Он никогда не был на стороне Айзена.       — А ты откуда знаешь?       — Было бы странно не увидеть того, что лежало на поверхности. Это было очевидно и Айзену. Но сам знаешь, для него любой — расходный материал. И если один из них решит просто делать вид союзника, Айзена это ни капли не расстроит.       — Только не припомню, что бы ты хоть раз упоминал об этом, — фыркнул Рюу.       Ичиго лишь усмехнулся.       — Иначе я бы не оставил ему маневра, который он так ждал. Его позиция совсем не имела значения для нас. Ичимару и не был на нашей стороне, преследовал только ему известные цели.       Куросаки неожиданно освободился от рук братьев, отступил чуть назад.       — Но теперь это не так важно, — добавил он чуть тише.       Кохуро же в этот момент вдруг припомнил другое. Слова Айзена о том дне, когда он встретил Рукию. Рот жгло желания спросить об этом, но он не размыкал губ, думал об этом и смотрел на Ичиго. Былые ощущения постепенно оставляли его, отдавая во власть той неприятной мысли: «Друзьям ты тоже не можешь доверять». Ведь Рукия наверняка что-то знала об этом. Иначе не завела бы разговор об Ичиго тогда, когда Кохуро решил связаться с вайзардами, не продолжала бы спорить с Куросаки практически по любому вопросу.       «Стал бы ты помогать сыну, который выбрал бы подобный путь?» — вдруг вспомнились слова.       Слишком тяжело и въедливо, окончательно сомкнув картину. Все меньше и меньше людей становилось вокруг. И хоть все сейчас радовались их победе, Кохуро думал о своем положении. Сейчас все заняты Айзеном. Но когда он скроется от чужих глаз, кто заинтересует их следующим?       В груди вновь кольнуло. Теперь слишком отчетливо, чтобы не замечать этого. Кохуро сжал ткань косоде в районе сердца, нахмурился. Хотел бы он считать, что это ощущение от всей той внутренней боли, но с ним действительно что-то происходило. Что-то, что уже какое-то время беспокоило его, но он не замечал этого за завесой совсем иных событий.       Боль стала нарастать, вынудив его сделать несколько шагов назад. Он уже отчетливо расслышал беспокойство окружающих, чье внимание сосредоточилось на нем, но не мог ничего произнести. Грудь жгло, а в горле все пересохло.       Последнее, что он почувствовал, как упал. Кто-то суетился вокруг него, говорил что-то, но более Атанабаши ничего не слышал. С погружением во тьму боль стихала.       Может, оно и к лучшему?