Брат моего лучшего друга

And in a blink of a crinklin' eye

I'm sinkin', our fingers entwined

Cheeks pink in the twinklin' lights

Tell me 'bout the first time you saw me

Прошло два дня, прежде чем Эндрю решил, что бросать начатое будет глупо. В эти два дня ему казалось что «начатое» в принципе не имеет никакого будущего, так что пытаться предпринимать что-то дальше нет смысла. А затем однажды утром увидел Нила, пробегающего мимо их дома, в этих своих преступно коротких шортах, и боевой настрой вернулся вместе с позорными утренними стояками. Кевин воспринял его угрозу всерьез и теперь держал свое любопытство при себе, но Эндрю видел, что ему жутко интересно узнать, как обстоят дела с их спором. Забавно было дразнить его ложными подсказками, но лучший друг довольно быстро понял, что его водят за нос, и вскоре Эндрю потерял интерес к его мучениям. Как и всякий раз после их ссор, обиды были забыты сами по себе – вполне естественное явление, если вам обоим некуда было деваться друг от друга кроме как свыкаться с чужими выкидонами. С Нилом отношения тоже казались вполне обычными — их странный разговор про свидания больше не затевался, разъяснений давать никто не спешил, поэтому общение снова вернулось на безопасную отметку «дружба», но Эндрю не мог оставить все как есть. Не имел права, раз уж он перешел в наступление. Так как он не решался рисковать по-крупному и снова устраивать суррогаты романтических посиделок, чтобы не ворошить старую сердечную рану так скоро, пришлось действовать более осторожно. Он повсюду возил Нила на машине, сам начинал переписки по вечерам, часами смотрел гребаные футбольные матчи на ноутбуке, звал посидеть на крышу ночью, кормил здоровыми и вкусными завтраками, если рассеянный кролик забывал кинуть в сумку оставленный Эбби контейнер, а есть в школе привередливо отказывался. Со временем он понял, почему Нил был так свято уверен в том, что у них с Эндрю сугубо дружеские отношения — все эти акты ненавязчивой заботы настолько въелись в их рутину с самого детства, что Эндрю приходилось изрядно попотеть, чтобы придумать что-то новенькое. И наконец, когда Нил впервые удивленно покраснел, стоя в раздевалке с подарочной упаковкой в руках, Эндрю понял, что все его мучения были не напрасны. И что он отыскал новый способ заставить Нила смущаться хоть чего-то в его присутствии — подарков. Нил всю неделю показательно страдал из-за того, что Кевин случайно сломал его наушники, когда они играли в футбол на заднем дворе, и теперь он не может слушать ни музыку, ни подкасты, ни новости, пока бегает. Поначалу Эндрю купил их просто для того, чтобы Нил угомонился и перестал капать ему на мозги, ведь сам он ни черта не смыслил в технике и ненавидел ходить по магазинам. В последнее время их все чаще можно было отыскать вместе, чем раздельно, поэтому как только Эндрю и Рене поехали в торговый центр вдвоем, он решительно отправился в магазин электроники. По правде говоря, он не предполагал, что нечто настолько простое сможет так сильно выбить Нила из колеи, однако теперь объект его воздыхания, растерянно стоя посреди раздевалки, не верящим взглядом прожигал коробку от простеньких, но качественных наушников так, словно видел их впервые в жизни. — У меня вроде не день рождения, — неловко попытался отшутиться Нил, аккуратно поворачивая коробку из стороны в сторону. Он так лилейно глазел на это чудо техники, что Эндрю даже побоялся — вдруг не будет пользоваться, а поставит на полочку любоваться. — Считай, что я твой личный Санта Клаус, — отозвался Эндрю, с невозмутимым видом запихивая вещи в спортивную сумку. Аарон и Кевин, наверное, уже крыли их семиэтажными матами, пока ждали возле машины. — Исполнил желание. А то слушать твое нытье уже становилось совсем невыносимо. — Да я же просто так, — неуверенно бормоча, принялся оправдываться Нил, — я без намека… Если тебя это злило, я больше не буду, — вдруг серьезно пообещал он. Эндрю подавил многострадальный вздох и решительно подошел ближе, заставляя Нила слегка скосить на него взгляд. В тусклом свете лампы школьной раздевалки голубые глаза, доверчивые и послушные, на скрытом тенями лице казались просто огромными. На секунду Эндрю стало интересно, как отреагирует Нил, если оттеснить его к стене, прижать спиной и заключить в ловушку из собственных рук. Наверное, его глаза распахнутся еще сильнее, а рот удивленно приоткроется, судорожно выдохнув. Краснеть дальше Нилу было некуда, но Эндрю было бы интересно посмотреть, насколько далеко может расползтись румянец — проникнет ли он под край футболки, захватит ли выпирающие веснушчатые ключицы и испещренную шрамами грудь. — Успокойся, это просто наушники, я же не машину тебе дарю, — объяснил он, вспоминая, как на шестнадцатилетние Би торжественно вручила ему ключи от подержанного «мазерати», за которую он еще месяц боялся садиться. — Я купил их, потому что захотел. Ты тут ни при чем. Мне нравится, когда ты доволен, здоров и в безопасности — сразу начинаешь меньше трындеть. Нил выглядел как человек, которого здорово приложили лбом о дверной косяк. Эндрю даже на секунду испугался, что его раскусили, но вскоре отбросил пустые подозрения — Нил просто с трудом укладывал в голове, что после всего пережитого в детстве, кто-то мог без задней мысли относиться к нему по-человечески, ничего не ожидая в ответ и не заманивая его в ловушку. Эндрю до сих пор замечал, как порой за обеденным столом дома, после изнурительной тренировки Нил нерешительно оглядывал еду, выжидая, пока кто-то начнет накладывать первым; или как он неуверенно, почти осторожно принимает родительскую заботу от Дэвида и Эбби, словно дикий зверёк; или как с подозрением относится ко всякому, кто проявляет по отношению к нему излишнее дружелюбие и приветливость. Когда они впервые встретились с воплощением клише о золотистом ретривере в лице Джереми Нокса, Нил выглядел так, будто готов начать щериться или дать деру в любой момент. Зато с Жаном Моро, таким же подозрительным и нелюдимым, Нил нашел общий язык почти сразу. Теперь Эндрю, выкуривая уже третью сигарету за вечер, наблюдал, как погруженный в свои мысли Жан выходит из спортивного корпуса, забросив на плечо сумку с формой, и направляется в сторону кричаще-красной шевроле Джереми. — Ну наконец-то, — Нокс при виде своего парня от нетерпения едва не подпрыгивал на месте. Эндрю пришлось выносить его нескончаемую болтовню последние полчаса, пока они оба ждали окончания тренировки по легкой атлетике. Уже даже расфуфыренная с ног до головы Элисон запрыгнула в кипельно-белый кабриолет и укатила восвояси, напоследок помахав им наманикюренной ручкой. Заметив Эндрю, Жан на секунду удивленно застопорился, но вскоре взял себя в руки и кинул ему едва слышное «привет». Его удивление было понятно — обычно Эндрю ленился ждать Нила по средам, зная, что его подбросит домой Элисон или Джереми, но с недавнего времени решил, что раз уж он бросает все силы на свой план соблазнения, придется терпеть разговоры с Ноксом. Это оказалось не настолько запарно, как он думал — Джереми едва ли нуждался в собеседниках, чтобы жаловаться на строгих учителей и равнодушных родителей, и вполне был доволен красноречивыми «ага» и «м-м» от Миньярда. — Где твоя вторая неугомонная половина? — вместо приветствия спросил Эндрю Жана, впечатывая окурок в асфальт. — Ой-ой. Половина? Не надо только перекладывать ответственность за твои проблемы на меня, — тут же нашел наглость отрезать Моро с явным акцентом, который особенно проявлялся, когда он злился или волновался. — Нил еще в душе, — все-таки ответил он, когда Эндрю продолжил прожигать его требовательным взглядом. — Раз ты здесь, мы поехали? — спросил Джереми, наверняка закипающий от восторга в свете перспективы оказаться со своим парнем наедине. — Заберешь Нила? — А ты думаешь, я с тобой потрепаться приехал? — флегматично поинтересовался Эндрю, провожая их взглядом. Нет, он не завидовал. — Ну, тогда пока! — ничуть не смутился Нокс и почти затащил смущенного столь активным напором Жана на пассажирское сидение. — Пусть напишет, как будете дома, — пробормотал Моро, захлопывая дверь, и смерил Эндрю подозрительно прищуренным взглядом. — О своей заднице лучше побеспокойся, — недовольно огрызнулся Эндрю, хлопнув ладонью по крыше «Шевроле». Джереми этого даже не заметил, увлеченно втолковывая что-то озадаченному пассажиру. Не хватало еще, чтобы всякие понаехавшие вредные французы ставили под сомнение способность Эндрю позаботиться о Ниле, которого он с восьми лет знает как облупленного. Ему пришлось еще пятнадцать минут листать ленту инстаграма, прежде чем он окончательно психанул и отправился в сторону спортивных раздевалок. Внутри было тихо и темно, значит, из душа Нил уже вышел. Эндрю знал, что он всегда мылся последним — не хотел лишних вопросов и сплетен по поводу шрамов, но прошло уже добрых полчаса, не мог же он сквозь землю провалиться. Хотя с Нилом никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Эндрю уже собирался звонить ему, когда увидел обмякшее на скамейке в углу тело, подпиравшее плечом шкафчики. Сжимая в руках ярко-оранжевую толстовку, Нил спал, безмятежно устроившись на жесткой поверхности лавочки, где даже сидеть было неудобно, не говоря уже о том, чтобы заснуть. Выдохнув то ли с облегчением, то ли с раздражением, Эндрю осторожно приблизился и коснулся чужого плеча, слегка потрясывая его. Нил тут же испуганно распахнул глаза и дернулся, чудом не стукаясь виском о металлическую стенку шкафчика. — Успокойся, это я, — тут же позвал Эндрю, едва заметно коснувшись ладонью мягкой теплой щеки. Нил осоловело захлопал глазами, глядя на него снизу вверх. Наверное, хорошо, что он немного перегонял Эндрю в росте, потому что каждый день выдерживать этот доверчивый взгляд из-под ресниц стало бы высшей формой пытки. — Эндрю? А ты что тут? — зевнул Нил, зажмуриваясь и обмякая на скамейке. — Тебя жду, придурка, а ты и не торопишься, совсем офонарел, — принялся отчитывать его Миньярд, — давай в темпе одевайся и поехали. Я жрать хочу. — Так не охота вставать… — лениво протянул Нил, с раздражающей медлительностью просовывая голову сквозь ворот толстовки. Он уже успел залезть в повседневную футболку и джинсы, но на ногах все еще были натянуты только носки вырвиглазного оранжевого цвета. — Зачем ты вообще меня ждал? — додумался он спросить из-под капюшона, запутавшись в длинных рукавах. Эндрю раздраженно цыкнул, дергая ворот толстовки, пока из него не показалась лохматая макушка. Нил без зазрения совести растекся бесформенной субстанцией в его руках, позволяя вертеть себя из стороны в сторону, словно куклу. — За надом, — красноречиво ответил Эндрю. Он схватил чужие кроссовки и уселся на корточки перед разомлевшим наглецом, который послушно вытянул ноги вперед. Несмотря на недовольство, Эндрю аккуратно обхватил пальцами тонкую лодыжку, чувствуя тепло кожи даже сквозь ткань носков, и просунул стопу Нила в кроссовок, крепко затягивая шнурки. То же самое он проделал с левой ногой, не решаясь поднять глаза на притихшего горе-спорстмена. — Спать надо ночью, — ворчливо заключил Эндрю, хватая Нила за руки и поднимая с лавки. Тот слегка покачнулся, едва не налетев на крепкие плечи, но Эндрю уже торопился на выход, схватив чужую сумку и вытаскивая из кармана ключи от машины. На улице совсем стемнело, но на парковке вечером зажигали фонари, и когда Нил нырнул на пассажирское сидение, в тусклом свете от уличных ламп Эндрю смог различить его розовые, разрисованные веснушками щеки и блуждающий в сонных мечтаниях взгляд. — Я ночью проект по английскому делал, — нашелся с оправданием Нил, почти потонув в фирменной толстовке лисов. Он полез в задний карман джинсов за телефоном и состроил недовольную физиономию при вспышке экрана — дома его наверняка уже обыскались. — Значит, не надо было идти на эту идиотскую тренировку, — бурчал Эндрю, не в силах усмирить возмущение. Видимо, чтобы Нил нормально спал и ел, ему надо было бесконечно капать на мозги и выслеживать по всему городу, чтобы убедиться, что он в состоянии не довести себя до полного изнеможения. — Скажи своим, что ты со мной и будешь дома где-то часа через два. — Подсказал Эндрю, наблюдая за судорожно печатающим что-то Нилом. — Два часа? Папа меня прибьет, — заныл Нил, сморщившись, словно от зубной боли. — Он пообещал, что если я еще раз усну после тренировки, он не допустит меня на весенний чемпионат. — Это что, не первый раз? — гаркнул Миньярд, заставляя Нила недовольно закатить глаза. И хватает же наглости. Телефон Эндрю завибрировал в кармане, а яркий дисплей оповестил, что достанется сегодня, видимо, не только Нилу. — Где, черт возьми, мой сын? — загрохотал Ваймак в трубке, вынуждая Эндрю слегка отодвинуть динамики от уха. — Вы совсем охренели шляться в такое время по городу? — Мы только после тренировки, заедем поужинать в «У красотки», — как можно спокойнее объяснил Эндрю, кидая на затаившего дыхания виновника происшествия испепеляющий взгляд. — Нет, он не спал. Просто на площадке были Джереми и Жан, и мы немного потрепались. Все нормально. — Знаю я ваше «нормально», — недовольно буркнул Дэвид в трубку, но казалось, слегка угомонился после небольшой лжи. А что, во благо же. С Нилом Эндрю сам разберется. — Чтобы дома были не позже одиннадцати. Головой за него отвечаешь. — На той стороне неожиданно раздались размеренные гудки — Ваймак бросил трубку. — Ты придурок, — обвинил Эндрю, запихивая телефон в карман. Нил, уловив благополучный исход разговора без лишних объяснений, облегченно заулыбался и откинулся на сидение. — Я бы сейчас убил за картошку фри! — мечтательно заявил он, сладко потягиваясь. Эндрю так на воротах в жизни не напрягался, как в тот момент, стараясь не скосить взгляд на полоску гладкой кожи, открывшейся в проеме между джинсами и задравшейся футболкой. В «У красотки» они набрали два гигантских пакета с фастфудом, при виде которых Кевин бы грохнулся в обморок, а затем, припарковавшись в начале улицы, незамеченными пробрались на крышу дома близнецов, с преступным наслаждением поглощая вредную жирную еду. Выспавшийся Нил был еще более неугомонным, чем обычно — всюду ему хотелось вставить свое мнение, на что-то поспорить или поймать Эндрю на чем-то жутко смущающем. — Ты смотришь мультики и слушаешь Тейлор Свифт — конечно, ты романтик! — верещал Нил, набивая рот яблочными дольками — жалкой версией десерта по его мнению. До этого он ввязал Эндрю в глупый спор о том, что Миньярд на самом деле большой плюшевый медведь под прикрытием. — Я не слушаю Тейлор Свифт, — холодно отрезал Эндрю, с неохотой отрываясь от остывшего бургера. По крыше гулял прохладный весенний ветер, а на небе раскинулись мириады мерцающих звезд, при виде которых захватывало дыхание. Тем не менее, Эндрю не мог заставить себя оторваться от раскрасневшегося, заведенного Нила, упорно гнущего свою линию. Он и правда был настоящим дураком, промелькнуло у Эндрю в голове, раз до сих пор не видел, что эту нелепую постыдную версию «плюшевого медведя» доводилось видеть исключительно Нилу. — Хорошо, ты слушаешь только один альбом, но он все равно жутко слащавый, — со знанием дела припечатала ходячая катастрофа. — Как там его, «революция»… — «Репутация», — по инерции поправил Миньярд, чем спровоцировал на красивом лице напротив появление самодовольной улыбки. — «Хочу носить его инициалы на цепочке вокруг своей шеи — но не потому, что я ему принадлежу, а потому что он знает меня как никто другой», — жутко вытягивая высокие ноты, проголосил Нил. Эндрю очень старался не думать о том, какие чувства в нем вызывают эти строчки, слетевшие с губ, которые он так долго покрывал поцелуями во снах. — Бр-р! — Нил передернул плечами, расплескивая чай из бумажного стаканчика. — Мне страшно представить, что будет, когда ты по-настоящему влюбишься. У тебя, наверное, на лице будет такое же дурацкое, охеревшее выражение, как у этих несчастных парней из ромкомов. — Нил-Нил, какой же стремный у тебя вкус в кино. Мне даже совестно, что я с тобой дружу. Спорим, что я заставлю тебя посмотреть ромком, который тебе точно понравится, — пригрозил Эндрю, заставляя Нила насмешливо закатить глаза. Его радостная, задорная улыбка отключала в мозгу Миньярда все секции, отвечающие за вменяемость и адекватность. По дороге до дома Нил пытал его вопросами о том, зачем Эндрю столько ждал его после тренировки — хотел заставить дегустировать очередной страшный сон диабетика?! Правда была в том, что в грубых ответах Эндрю, которыми он пытался остудить пыл зарвавшегося вредителя, скрывалась правда настолько постыдная, что его от себя самого передергивало. Он скучал, вот и все. Они не виделись почти целый день, а вечером у Нила была эта дотошная атлетика. Последние несколько недель они ходили, как привязанные друг к другу. Эндрю так привык пасти каждый его шаг в бесконечных попытках придумать очередной способ заставить Нила испытать что-то хотя бы отдаленно похожее на влюбленность, что теперь разлука ощущалась сродни потере жизненно важного органа. — Может, и понравится, это никак не отменяет того факта, что все влюбленные ведут себя как идиоты, — самоуверенно заявил Нил, расправляясь с последней яблочной долькой. Его глаза опасно сверкали в темноте, словно в них плясали такие черти, что Эндрю стоило всерьез опасаться, как бы его многострадальное сердце снова не поставили под удар. — И каким же влюбленным был бы ты? — конечно же, вместо того, чтобы свернуть опасную тему, Эндрю предпочел развить ее, потому что презирал само существование инстинкта самосохранения, если речь шла о человеке напротив. — Тебе ли не знать, — не задумываясь, беззастенчиво ответил Нил, как будто его слова не заставили мир перед глазами Миньярда на секунду поплыть. — Я имею в виду, ты же мой… близкий друг, — невинно пояснил Нил, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Эндрю судорожно бегал глазами по хитрому лицу, в попытках понять, играют с ним или нет. — И ты водишь меня на все эти… дружеские свидания или как их там. Платишь за меня в кафе, даришь всякую дребедень, одалживаешь свою толстовку. — Это не то же самое, что настоящие отношения, — настороженно пояснил Эндрю. Ему казалось, что неожиданно поселившееся между ними напряжение, горячее и опасное, можно было ощутить пальцами, только лишь руку протяни. От Нила веяло чем-то притягательно таинственным, словно он понял какой-то секрет, который Эндрю никак не мог разгадать, и теперь наслаждался его бесцельным метанием от догадки к догадке, точно загнанный в клетку тигр. Может, Нил просто мстил ему за все те моменты, когда смущаться приходилось ему? — Ну и в чем тогда разница? — с наивной беспечностью пожал плечами Нил, разыгрывая дурачка. Будто он правда не знал, чем дружба отличалась от отношений. — Что люди делают на свиданиях, чего не делаем мы? — Голову включи и подумай, — услужливо посоветовал Эндрю, постепенно начиная закипать. Если Нил всё понял и теперь над ним издевается, ему пиздец. — Ну поцелуи, да, — гребаному соблазнителю хватило совести легкомысленно отвести глаза, — большое дело. Никогда не понимал, что в них такого особенного. — Видимо, не те партнеры попадались, — хмыкнул Миньярд, потянувшись за сигаретами. Ему надо было срочно занять чем-то рот, пока в голову не пришла идея получше. Или хуже, тут как посмотреть. Нил несколько бесконечных секунд сканировал внимательным взглядом его лицо, а затем кивнул и шумно сглотнул, хоть в чем-то уступая. Через мгновенье Эндрю подумал, что лучше бы они и дальше спорили. — Да я целовался-то только с одной девчонкой во время игры в бутылочку, — задумчиво пожевал губу Нил. — А ты? — А я не с одной и не с девчонкой, — проворчал Эндрю, в третий раз пытаясь зажечь сигарету неисправной зажигалкой. Нил неожиданно выхватил ее у него из рук и чиркнул колесиком, поднося огонь к собственному лицу. В свете пламени, со спутанными ветром волосами, блестящими озорством глазами и лукавой улыбкой он казался почти демонически-красивым. — Дай сюда. — На-на, — Нил коротко и нервно засмеялся и помог ему зажечь сигарету, но до рта Эндрю она так и не добралась. — Поцелуешь меня? — Тихий вопрос показался плодом больной фантазии и жертвой поднявшегося ветра, смазавшим концовку. Эндрю вскинул расширенные в изумлении глаза. Со стороны он наверняка выглядел ничуть не удивившимся, равнодушным и взирающим как всегда безразлично, но знающий его столько лет Нил не мог не заметить на его лице явные признаки шока. Он точно в своем уме? — Зачем? — тупо спросил Эндрю, заставляя неудачливого собеседника растерять всю свою хваленую браваду. Он неловко повел плечами, вновь избегая его взгляда. — Просто так, — Нил вцепился пальцами в собственные коленки, начиная лихорадочно покачиваться из стороны в сторону. — Проверим, зависит ли что-то от партнера или я бракованный. — Ты не бракованный, — тут же на автомате поправил Миньярд. — Ну? — поторопил Нил, набравшись смелости, и слегка накренился в его сторону; темные рыжие прядки, выбившиеся из челки, упали на его блестящие, в предвкушении распахнутые глаза. Эндрю списал бы свое грохочущее сердце и резкую пустоту в голове на страх, тревогу или злость, как это порой бывало с непозволительно наглыми партнерами, но обманывать себя было не в его правилах. Он отлично знал, что на самом деле испытывал по отношению к Нилу, и уже давно смирился с тем, что ему придется либо присматривать за этим бестолковым до выпуска, либо решиться на что-то стоящее. К тому же он был уверен, что Нил не переступит черту, которую ему не позволят. Он как никто был осведомлен о том, с какой взыскательной дотошностью Эндрю относится к личным границам, своим и чужим, и даже если с виду Нил походил на человека, который плевал на все возможные правила, он на удивление хорошо умел держать руки при себе и слушать. К тому же столько раз грезивший о его прикосновениях, Эндрю был бы настоящим идиотом, если бы отказывался от этого в реальности — Нил входил в крошечный круг, состоящий из пары человек, которым было дозволено подступать ближе, чем другим, но он никогда в полной мере не пользовался этой своей привилегий и всегда проверял заранее, простым вопросом или наблюдая, стоит сегодня давать волю своей тактильности или нет. По всему выходило, что если Эндрю сейчас откажется, из вредности, чтобы Нила проучить, или из-за собственной неуверенности, то второго шанса ему больше не представится. Нил примет его решение без лишних вопросов и уговоров, как должное, с четким убеждением, что нет, значит, нет. Видимо, поэтому Эндрю так глубоко погряз в нем. — Поцелуй, да или нет? — резко спросил Эндрю, просто чтобы убедиться, что они оба хотят этого в равной степени, даже если для напряженного рядом Нила всё это лишь игрушечная проверка. — Да, — тихо, но уверенно выдохнул Нил, и Эндрю подался вперед, накрывая его теплые, пахнущие цитрусовым чаем губы своими. Эндрю обычно не позволял себе бесцеремонно фантазировать о Ниле — без его ведома это казалось странным и граничило с чем-то не совсем нормальным. Тем не менее, он был здоровым взрослым парнем, и иногда его мозг предательски отключался, и всеми желаниями и фантазиями руководило исключительно тело, поэтому строить из себя великомученика на воздержании было глупо и нечестно. Нил часто становился главным героем не только мокрых снов, за которые рациональная часть мозга Эндрю несла минимальную ответственность, но и прямых желаний о том, что, как и где Эндрю хотел с ним сделать. Поцелуи исключениями не были, но в жизни все оказалось вовсе не так, как он представлял. Мир не замедлился, не остановился и не затих, все вокруг не вспыхнуло, словно в праведном огне, перед глазами не замелькали ослепительные вспышки. Реальность оказалась куда лучше. Эндрю не терял связи с ней, не отключался от мира и не задыхался в приступе шока, но ощущал все так мощно и остро, будто кто-то выкрутил чувствительность на максимум. Выбивающее лихорадочную пульсацию сердце грозилось пробить грудную клетку и выпрыгнуть прямо в руки Нилу, который послушно сжал их на собственных коленках, неумело двигаясь Эндрю навстречу. Прикосновение их губ разнесло по телу приятный, томительный жар, который скопился в кончиках пальцев осязаемым электричеством, формирующим вполне ясное желание — дотронуться и притянуть ближе. Эндрю запустил пальцы в вихрастый затылок и слегка наклонил голову Нила так, чтобы поцелуй стал глубже и интимнее — в конце концов, если это его единственный шанс, стоит взять от него всё. Нил в ответ осторожно раскрыл губы, и Эндрю едва сдержал позорный стон, соприкасаясь с ним языком. Нил, не изменяя себе, вел себя осторожно и мягко, двигался с расстановкой и послушно повторял за Эндрю, готовый остановиться и отстраниться в любой момент. И все же для человека, убежденного в том, что поцелуи — бесполезная трата времени, он на удивление долго и основательно «проверял», что от них испытывает. Когда жар в теле начал набирать опасные обороты, Эндрю отстранился окончательно. Нил выглядел так, словно его только что как следует повозили затылком по постели, творя с ним вполне очевидные вещи, приведшие к пунцовым щекам, пораженно распахнутому рту и ошалевшему, поплывшему взгляду. Эндрю надо было поставить памятник за то, что он не стал ковать железо, пока горячо, и не накинулся на него снова. — Ну как? — прохрипел Миньярд, вдруг понимая, что всерьез нервничает в ожидании чужого ответа. — Зависит что-то от партнера? — Не думаю, что я бракованный, — Нил кривовато, слегка смущенно улыбнулся, отвечая после небольшой, но крайне мучительной паузы. Эндрю готов был прибить его на месте — зачем он все это затеял, нервы ему потрепать? Что теперь Эндрю делать с информацией о том, что из немногочисленных поцелуев, которые Нилу довелось получить, этот был лучшим? — Да ты просто придурок, — огрызнулся Миньярд, неожиданно теряя всякое терпение. Он столько народу позволил залезть себе в рот, и ради чего, чтобы жалкий дилетант по соседству из него всю душу вытряс одним неумелым поцелуем? — По домам, иначе ты опять будешь вырубаться где попало. — Эндрю поднялся со своего места на крыше, и вечерний ветер тут же подхватил его волосы, раскидывая челку во всех возможных направлениях и остужая холодным потоком разгоряченную кожу на щеках. Нил, кто бы сомневался, потащился следом, имея совесть выглядеть слегка пристыженным, хотя ничего плохого вовсе не сделал — просто чувствовал, что сейчас лучше не умничать. Эндрю не знал, кого из них двоих ему хотелось придушить больше. — Спокойной ночи, — напоследок пожелал Нил, коротко коснувшись в мимолетном порыве извинения его руки, и рысцой добежал до своего крыльца. Эндрю убедился, что он зашел в дом, и отправился пригонять машину в гараж. Уже сидя в своей спальне за бесконечным эссе по истории он решил, что прибить все-таки надо Кевина.