Родная кровь

      Сизая ткань лёгкого платья лоснится по её телу тысячами маленьких искрящихся ниточек. Она крутится у зеркала, пытаясь рассмотреть его получше, пытаясь запечатлеть этот сладостный миг лёгкости и беззаботности. Мгновение, когда можно отложить государственные проблемы в долгий ящик и насладиться такими, казалось бы, обыденными вещами: долгими примерками одежды перед выходом, удобной обувью без каблука и — последним, но не по значимости — отсутствием необходимости в диадеме на голове.       Да, не этого она ожидала от места в Совете Белого Королевства, куда фея, только-только родившая второго ребенка, так грезила попасть. И попала, но заплатила за это слишком большую цену.       Всего несколько лет назад прошлая Королева Фей была зачасована кем-то со стороны Духов, народ Чародола пребывал в волнениях, а Совет и вовсе не на шутку запаниковал. Тогда-то они и обратили своё внимание на молодых девушек, полных амбиций и планов — на неё и на её замечательную советницу Диару Дэлш, сделавшую свою карьеру в армии и ушедшую в отставку.       Совет долго рассматривал их кандидатуры. Они стали невольными соперницами, сами того не осознавая, а уж тем более — не желая. Боевой опыт нынешней советницы показывал её как хорошего стратега, а у Лиссы на тот момент было лишь множество идей для реформ.       Тут-то и пригодилось это проклятье, ставшее однажды причиной раздора супругов — дар камней настроения.       Огнева не планировала становиться Королевой несмотря на то, что циничные наставления матушки всё ещё время от времени звенели в её голове, заставляя каждую клеточку сжиматься от негодования. Видите ли, её опекунша и, по совместительству, свекровь — Чёрная Королева планировала женить своего сына минимум на принцессе.       Узнав о романе Нортона с Лиссой она, мягко говоря, выступила против: девушка не была голубых кровей. Да и вообще, каких она там была кровей — доподлинно неизвестно, ведь Повелительница Лютов нашла её ещё младенцем, оставленным в лесу. Истинным её намерением было пробиться в свет, занять высокое место в правительстве и жить, не отказывая ни в чем ни себе, ни своей семье.       О даре известно стало случайно. На одном из собраний, в процессе дискуссии о внешней политике и напряжённых отношениях с Осталой, на тот момент ещё совсем юная девушка дала волю эмоциям — эта тема действительно заставляла её волноваться и кручиниться. Тут же вокруг неё засверкали десятками предательски красные огни рассыпавшихся рубинов.       Феи ценили необыкновенные способности, одаренность. В сравнении с обычными часовщиками шестикрылые и так имели ряд особенностей, которые можно было бы счесть за настоящий подарок судьбы. Однако и хорошая интуиция, и чтение мыслей, и даже некое бессмертие не были для них ничем особенным.       Цикл жизни фей намного больше других был связан с природой — их рождение в цветах, и их смерть… Потому они ценили исключительность и считали подобные дары знаком избранности; меткой, дарованной самим естеством.       Как же тогда пропустить кандидатуру той, кто был выбран по своему рождению? Совет тот час же организовал пышную церемонию коронации и объявил Лиссу новой Королевой, а её соперницу вознаградили самым приближённым титулом к ней — сделали советницей.       Все вокруг пели ей хвалебные оды, в воздухе витало облегчение и радость народа — слухи о даре разлетелись вплоть до земель Тёмных, а может и дальше. Но на новоиспечённую Повелительницу все эти новости, вся эта спешка, закрутившая её своим безумным вихрем, нагоняли лишь безысходную тоску по родным. Девушка знала, что значил её новый титул: завышенные требования к ней и ко всему её кругу соответственно, а чего уж говорить о семье. Прознали бы феи о её связи с Огневым — казнили б незамедлительно…       Всё ещё волнуемая своими размышлениями, она смотрела на себя в зеркало, перебирая медные локоны пальцами, когда вдруг почувствовала взгляд. Подняв глаза, она увидела в отражении его, стоящего позади себя.       Нортон тоже разглядывал её наряд — достаточно простое, но опрятное платье на узких лямках-завязках, заканчивающихся аккуратными бантиками, с вшитым корсетом и до непристойного глубоким вырезом. — Не замёрзнешь? — спросил мужчина, обнимая жену за плечи. — Всё-таки мы не в Чародоле. — Осень, конечно, пришла, но сегодня ещё всего лишь второе сентября! — возразила женщина, поддаваясь ласкам блондина, уже вовсю покрывавшего поцелуями её шею, — тебе бы тоже стоило одеться полегче.       Огнев был одет в уже ставший непривычным черный свободный костюм с белой рубашкой. В этом своем образе он был похож на жениха, правда что… — Тебе бы ещё приколоть к пиджачку цветок, и точно можно жениться. — Всегда готов жениться на тебе ещё раз.       Словно в доказательство своих слов, Нортон вызвал часовую стрелу и, описав ею небольшой круг, встал на одно колено. Лисса держалась, чтобы не засмеяться, но она не могла не признать того, что ей нравился супруг таким — улыбающимся, отдохнувшим и невероятно романтичным. Он сложил руки за спиной, и, немного помедлив, протянул фее непойми откуда взявшуюся алую розу. — Ты выйдешь за меня? — сказал мужчина вполне серьёзным тоном.       Белая Королева совершенно смутилась, покрывшись красными пятнами. Да, давно она не испытывала таких необычных эмоций: уши и щёки горели огнем, а коленки даже немного тряслись, словно тогда, в юношестве, когда они были ещё совершенно юными подростками… — У нас трое взрослых детей, Норт, — выдала женщина, вытирая подступившую от переизбытка эмоций слезу. — Неужели? — Дух отвел взгляд. Кажется, ему тоже стало неловко, но только на долю секунды. — Я думаю, нам это не помешает. Каков же твой ответ? — Я бесконечно согласна.       Женщина приняла подарок.       Красная роза. С юного возраста, сквозь года, этот символ всё ещё преследует её, пугая своей точностью. Нежный, хрупкий цветок, дурманящий ароматом. Подуешь на него — и безутешно рассыплется по ветру свежими лепестками, а коренастый стебель простоит прочно и недвижимо. Прикоснёшься — и вонзится колючими шипами в кожу. И цвет этот, багряный, значил намного больше: был цветом любви, настоящей и искренней; был цветом страсти, остававшейся на теле алыми следами губной помады; был цветом крови.       Нортон подошёл к зеркалу, чтобы поправить галстук, а Лисса, пребывая в крайней задумчивости, крутила цветок в руках. — Дорогой, ты помнишь то время, когда я взошла на престол? — Ты всегда была Королевой в моем сердце… — Нет, я не об этом, — резко перебила его женщина, — ты помнишь, что было между нами? — Я не запоминаю наших разлук, ценность имеют лишь наши встречи. Между нами было время и фейские традиции, основанные исключительно на конфликтах: тысячелетней войне с духами, на эфларских войнах с часовщиками, на разделении фей на тёмных и светлых…       В комнату попали последние, апельсиновые лучи солнца, и глаза мужчины засветились ярко-зёленым цветом.       Возможно, Нортон выглядел нелепо в своей романтике — образ на людях складывался совсем иным, потому представить себе его в подобном амплуа было сложно. Но в его взгляде нельзя было не заметить искренности, теплоты, доступной лишь для неё. Для его Королевы.       Мысли её неслись далеко назад, в пучину времён, а сквозь душевное спокойствие пробивалась тревога. Ощущения забытых чувств накатили с новой силой, отражаясь болью в голове, но со стороны она выглядела всё так же, словно была в легкой задумчивости, и никакие тяжелые думы не обременяли её. — Я рада, что всё решилось, — наконец произнесла женщина в попытке вернуться в реальность.       Но паника не отступала. В ушах зазвенело от нехорошего предчувствия, колени подкосились. Сложилось ощущение, что вот-вот — и она не справится. Упадёт без сознания от перенапряжения. — Твоими усилиями, — произнёс Огнев, ещё не замечая, что происходит с супругой.       Желая помочь себя справиться, Лисса замотала головой, в итоге растеряв всякое равновесие. Роза беззвучно упала на пол. Ещё немного — и Королева бы тоже лежала вместе с ней, но Дух успел среагировать, подхватив любимую на руки. — Что с тобой?! — В глазах потемнело, — прохрипела Фея, потирая лицо руками, — поставь меня. — А если снова упадешь? Я не хочу так рисковать!       Нортон выглядел серьёзно: на лбу проступили тёмные длинные полосы, и белёсые брови нахмурились. Оценив его грозный вид, рыжеволосая захохотала: — Интересно, а ты когда детей с таким лицом ругаешь, они тоже сдерживаются, чтобы не засмеяться? — Нет, фурия, — вдруг сдался мужчина, — только ты. — Отпусти уже, — Белая Королева по-детски задрыгала ножками, свисающими с его плеча.       Блондин закатил глаза, мол, ещё чего придумала.       Сейчас он был похож на того самого мальчика, которого женщина знала с детства — где-то растерял свою чопорность и строгость, присущую мужчине, в его взгляде бегал весёлый огонёк, а на губах играла заговорщицкая улыбка.       Повелительница любила его всего, не отделяя настоящего от прошлого. Множество его выборов тогда определило его сейчас, а женщина искренне уважала его выборы, неосознанно являясь главным из них.       Она росла вместе с ним. Росли и их друзья, и увлечения, взгляды на жизнь, а потом и дети.       Нортон и Лисса не успели заметить, как их старшие доросли до того возраста, в котором они сами уже уверенно решили создать семью. Радовало лишь одно — в уравнении их жизни не было места судорожному побегу в Змиулан, отречению от семьи, Астрагору… Родители были счастливы, что их чада не собираются повторять их судьбу, но уже с точностью до часа распланировали свою.       Может, они не были идеальными… Однако, как только их милая матушка продумала их дальнейшую жизнь поминутно и высказала им свои ожидания, будущие супруги решили: их дети никогда не познают такой участи.       С тех пор утекло много воды, но сохранилось главное: Василиса, Ричард и даже юная Нейлисса имели понятие о свободе воли и научились сами принимать решения, от которых зависит, какой путь пройдёт их нить. Перекрутится ли с другой, завяжется ли в крепкий узел и будет ли извечно стремиться в одном направлении?       Нить судьбы… Не зря она имеет такое название. Кто бы мог подумать, что когда-то тонкая и слабая линия их отношений, на которую никто, даже сама Лисса, не надеялся, сможет выстоять при всех невзгодах, с каждым разом становясь более крепкой. А затем и вовсе — разветвится в новые клубки.       Развилки судьбы неисповедимы, а потому никто, даже самые опытные зодчие, не может с точностью определить её путь — ведь архитектор лишь выбирает наиболее допустимые значения из всех возможных вероятностей, а «поцелованные Временем», обладающие высокой чувствительностью к будущему, лишь интерпретируют свои обрывочные видения, составляя из них общую картину.       В юности она долго избегала внимания Нортона лишь по этой причине — боялась испытать боль разрыва с человеком, с которым была знакома с самого детства. Боялась она и того, что их крепкая дружба, выстраивавшаяся годами, оборвалась бы с этой нитью, а затем — годы молчания, уколы в сторону друг друга, козни… Как и у всех людей, невыраженное чувство любви приводит к ненависти, желание нанести рану, которая, на самом деле, сидит глубоко в тебе.       Как и все предсказатели будущего, Королева страдала от того, насколько далеко заходили её мысли и переживания, страдала от предрешённости судьбы и не находила путей к отступлению. Ей казалось, что всё уже давно и четко спланировано Временем, а они — лишь герои его рассказа, безвольные существа, не влияющие на ход событий.       Однако, тревожность от осознания этого никогда ещё не проходила для своего хозяина бесследно. Моральное состояние Лиссы настолько пошатнулось, что в какой-то момент она не выдержала — сорвала с себя маску безразличия, перестала играть по правилам «судьбы». Она рискнула, закрутив роман с молодым Огневым, перестала оглядываться назад и заглядывать вперёд — её начало беспокоить лишь то, что происходит здесь и сейчас, её искренние реакции на события, люди, которые её окружали. — Мы пережили всё это с твоей верой в меня. — Разве возможно любить и одновременно с тем не верить, Лисса? — Тогда мы могли расстаться навсегда. — Нет, Ваше Величество, не в тот момент. Но могли.       Жалела ли она, что рискнула? Лишь однажды, когда они могли расстаться навсегда. Но сейчас — новый день, и они пишут чернилами из своей крови совершенно другую историю. Наверняка феи будут слагать из неё легенды, каждый раз пересказывая на новый лад.