Завоевать ветер

— Ничего не весит, — зачем-то сообщил Натан, закидывая бессознательное тело в роскошном фиолетовом наряде на сиденье кареты. — Поправь её, — обеспокоенно заглянул внутрь через окно с другой стороны Вёрджил, — у неё лицо приземлилось прямо на нос, она может… — Пускай вычтет это из того, что сделала с моим лицом, — рявкнул Натан, но дёрнул Скарлетт за ногу, чтобы она проехала по креслу, и её голова повернулась, освобождая нос для дыхания. Она поморщилась и мимолётно вздёрнула верхнюю губу. Это оказалась больная нога. — Куда её теперь? — В надёжное место, которое нельзя будет отыскать. — Могу предложить услуги своей родной деревушки. Такая глушь, да ещё и без единой дороги к ней, полностью отрезана от… — Мистер Крофтон, — с раздражённой официальностью прервал его Вёрджил. — В малолюдных местах, а подобные деревушки по определению не могут быть густонаселёнными, все знают друг друга в лицо. Слухи о новой жительнице, добровольной или нет, разлетятся по округе в мгновение ока, и, будь уверен, Ретту Батлеру затем не составит труда отыскать её. Мы должны спрятать её в самом большом городе, до которого только можем добраться. Где слишком много людей, чтобы им было дело до кого-то, кроме себя. Один из северных городов вполне подойдёт. — Северных?! — вылупил глаза Натан. Вёрджил невозмутимо кивнул. — Ну и лицемерный же ты, оказывается, говнюк! Разворачиваешь против янки фантастическую безумную кампанию, а сам готов пользоваться прикрытием их городов! — Ещё я готов расплачиваться их деньгами, брать их продукцию и красть их технологии. Я, может, и лицемер, но точно не идиот, чтобы отвергать превосходящие явления врага вместо того, чтобы перенимать их и использовать во благо своих союзников. Я готов принести в жертву всё, чтобы Юг победил, и я делаю это именно потому, что понимаю, насколько Север на самом деле сильнее его. К тому же, северный город в качестве укрытия — это не только надёжно, но ещё и удобно и трогательно. Как только мистер Батлер сделает свою работу — он получит награду прямо под победно поднятым флагом Конфедерации. А теперь прекращай пытаться столь банально уколоть меня и забирайся на козлы. Я подготовлю всё необходимое, чтобы вас пропустили через границу.

***

Скарлетт оповестила о возвращении в сознание едва слышным клекочущим звуком из глотки, который сама не контролировала. Связанные за спиной руки медленно двинулись по привычке к свободе, мгновением замерли и дёрнули путы на разрыв. — Не поможет, — бесцветно оповестил Вёрджил, переставая пером выскребать ровные строки на листе бумаги вопреки качке и тряске летевшей во весь опор кареты. — Помочь сесть? — Пошёл к чёрту со своей добротой, янковский выродок, — вылинявше пробормотала Скарлетт. Её побитую голову, несомненно, терзала слишком сильная боль, чтобы всерьёз тратиться на проявление эмоций вместо пресного проговаривания их сценария. — Мы уже обсуждали это, — он вернулся к работе. — Мне не доставляет удовольствия роль плохого человека, и я не считаю оправданным проявление мелкой жестокости, даже если ты попытаешься так глупо меня провоцировать. Не пытайся задеть меня, вывести или разозлить, Скарлетт. Гораздо выгоднее со мной подружиться, и ты скоро сама это поймёшь. — Подружиться с безумцем, который похитил меня, вырубил моего мужа вазой и неизвестно куда увёз нашего ребёнка?! — Строго говоря, я лично не делал ничего из перечисленного. — Своими адвокатскими приёмами будешь светить перед кем-нибудь другим, чьё похищение и разрыв с семьёй ты не организовывал! — Врать мне тоже можешь не стараться. Я в курсе, что семья с Реттом Батлером и даже твой собственный сын — самое последнее в этом мире, что стало бы тебя волновать и уж тем более — приводить в ярость. Можешь вменять в вину мне ту ситуацию, где оказалась, но не облекай свои страдания чувствами, на которые не способна. Я не отношусь к ненавистникам лжи и умею восхищаться хитроумным обманом, а столь неумелая фальшь лишь режет мне слух. Скарлетт стушевалась не столько из-за того, что полностью и до конца поняла его слова, ловко свивавшиеся в изящные предложения, сколько из-за отсутствия любой реакции на её оскорбления и унизительного замечания, угодившего не в бровь, а в глаз. Когда через минуту сконфуженного молчания Вёрджил наклонился к ней с противоположного сиденья и поднял в сидячее положение, она не выдала никакой колкости. И не настаивая на благодарности, мужчина просто вернулся к своим бумагам. — Куда вы меня везёте? — недружелюбно, но тихо поинтересовалась Скарлетт. — На север, — вознаградил её честностью Вёрджил. — К янки? — презрительно протянула девушка, но в её голосе всё равно преобладало удивление, что отражали и раскрывшиеся пошире на секунду глаза. — Именно туда. — Вы не можете меня туда утащить! — Немного терпения. Вы лично убедитесь, что можем. — Я не выдержу такой дальней дороги, — выпалила Скарлетт в полнейшем отчаянии. — Я жду ребёнка! Последовавшая неподвижная тишина дала ей паузу на то, чтобы осмыслить сказанное и побледнеть. Она ощутила, как потемнело в глазах, когда кровь отхлынула от лица, и поспешила использовать это в свою выгоду: — Тряска по каретам и поездам спровоцирует выкидыш! Мне нужно качественно питаться в спокойной обстановке, много отдыхать и точно не маяться в дороге! Вы подвергаете моего ребёнка опасности, и меня — вместе с ним! Что, если я не переживу его потерю?! — Вы не можете быть в положении, — пробормотал Вёрджил с видом человека, который в тщательно просчитанном плане упустил из виду незначительную особенность женской биологии. — Простите? — фыркнула Скарлетт, вскинув голову, и Натан с козел саркастично отметил: — Учитывая, сколько они с муженьком кувыркаются, она скорее не может быть не в положении. — Врач запретил вам иметь детей, — напрямик сказал Вёрджил. — Откуда такие подробности? — прошипела девушка. — Как глубоко вы забрались в нашу жизнь и зачем? — Затем, чтобы сейчас юная леди, считающая себя самой хитрой, не обвела меня вокруг пальца и не заставила изменить планы, пугая несуществующим бременем под сердцем. — Ретт нисколько не ограничивал себя в нашей спальне, — надув порозовевшие щёки и потупив взгляд, буркнула Скарлетт. — Он старался быть… осмотрительнее, но это получалось не всегда. Это только вопрос времени — когда мы бы доигрались. У нас был скандал из-за этого не больше недели назад. Если вы вернёте меня ему с его ребёнком — всё закончится хорошо. Но если вдруг с его ребёнком что-то случится… Вёрджил отстранился, упершись лопатками в мягкую спинку сиденья. Он анализировал и размышлял. В ближайшие дни будет довольно легко оградить организм Скарлетт от потрясений просто на всякий случай, пока эта информация проверяется, а уж применять насилие они с Натаном и так не собирались. Пока бешеная девка не вцепилась тому в лицо. Теперь Меритт не ручался за помощника. «Есть вероятность, что она не лжёт. Тогда это — дополнительный рычаг воздействия на Батлера, но и дополнительный риск». — Батлер знает о вашем положении? — глухо уточнил Вёрджил. — А вы спросите у своего осведомителя, — огрызнулась Скарлетт и отвернулась, чтобы не рисковать выдать обман случайным упущением мимики. Сердце стучало так быстро, что пульсация нервным тиканьем отдавалась в голове. — Вы думаете, у всех столько денег, чтобы можно было нанимать человека на постоянную работу для любой своей прихоти? — хмыкнул Меритт. — Отвечайте, потому что от вашего ответа зависит, как мы далее будем вас содержать: с прогулками, качественным питанием, относительным покоем и развлечениями вроде книг и шитья или так, как собирались изначально. — И как же вы изначально собирались меня содержать? — с вызовом выпрямила спину Скарлетт. — Скоро вы сможете составить об этом представление. Скарлетт не могла понять, о каком намёке пойдёт речь, до того, как карета не прибыла в порт, которого она прежде никогда не видела. Это был крупный транспортный узел, суетливый, многолюдный и дезориентирующе шумный; ей развязали руки и теперь тащили за двумя мужчинами под локоть, но она и без удерживания не решилась бы здесь никуда бежать. Потеряться представлялось возможным даже в трёх столбах. Повозки, лошади, люди с баулами, маленькие стада скота, люди без багажа, но всё равно отпускающие грубые поторапливающие реплики крикливыми голосами — даже женщины. Скарлетт бегала взглядом по сторонам, тщетно пытаясь отреагировать на все привлекающие внимание части вокзала, до тех пор, пока её глаза не приковало то, к чему Вёрджил и Натан с туго перебинтованным наискось лицом, оказывается, целенаправленно вели её всё это время сквозь сутолоку и круговерть пристани. Открывшееся зрелище заставило девушку не похолодеть, но невольно сбавить шаг, с трудом замедляя и конвоиров тоже. — Что это? Она спросила вполголоса, испуганно распахнув глаза, но треть из пары десятков негров, сгрудившихся на причале, всё равно повернула к ней головы, страшно мерцая белками глаз. — Это багаж, — небрежно ответил Вёрджил, скользя взглядом не по бритым или кучерявым макушкам чёрных, а по ржавой покачивающейся на воде барже позади них. — Негры, которых хозяева берут с собой в поездку с той или иной целью. Домашних слуг ещё можно взять с собой в каюту, но эти… Это полевые рабы, склонные к побегу и бунту негодники, просто чёрные, слишком утомившие своих владельцев, чтобы пытаться обеспечить им какой-либо комфорт или доброе обращение. Наверняка они и знать не знают, что такое удобный стул или незаплатанное одеяло. Для них поездка на железной лавке, по соседству с корабельными крысами, в темноте на протяжении нескольких дней, а то и совсем рядом с угольной печью — не то, чтобы новое и шокирующее предприятие. — А ещё, — прохрипел помертвевшей от догадки Скарлетт на ухо Натан, воняя кровью и давно нечищеными зубами, — большинство из них ненавидит своих хозяев. Спят и видят, вот бы хоть раз в жизни с ними в одном замкнутом пространстве оказался кто-нибудь, кто выглядит, как изнеженная белая госпожа, да ещё и с тремя не особо попользованными дырками, чтобы можно было несколько часов или дней отыгрываться на ней за все нанесённые им обиды. Вёрджил сделал вид, будто не слышал этих вопиющих по грубости речей. — Ну, что, — спокойно поинтересовался он, — Батлер знает о вашем положении? Скарлетт честно намеревалась усложнять им обоим жизнь, покуда хватит сил и фантазии. Но один только вид этой товарной баржи дал ей понять, кто кому на самом деле может усложнить жизнь. — Да, — глухо ответила она надтреснутым голосом, не в силах моргнуть от испуга. — Да, Ретт знает. — В таком случае, нам следует продолжить путь, — Меритт деликатно подцепил её пальцами под локоть и потянул дальше. — Ваша каюта ждёт вас. И без глупостей, миссис Скарлетт. Документы, по которым вы можете отправиться к тем чёрным плохишам хоть посреди океана, всё ещё у Натана на руках. — У Натана? — встрепенулась девушка, тем не менее, не прекращая покорно идти. — Вы разве не поедете с нами? Вёрджил выдержал паузу и улыбнулся, позабавленный неприкрытым беспокойством на этот счёт в зелёных глазах. — Нет. У меня, как у сенатора, остаются дела на юге. Я проведаю вас немного позже. — Постойте, — речь Скарлетт начала путаться, взгляд помутился, а желудок перекрутило и сжало, грозя вытолкнуть любые скудные остатки пищи из него. — Это не может быть правдой. Нас никто не выпустит в море, сейчас война, Атлантика заблокирована! Как порт вообще может продолжать функционировать?! — Святая наивность. Именно вашим пропуском в океан я и занимался всю дорогу досюда, а успешная полная блокада всей судоходной отрасли — та самая примета скорой победы США, которую я отдаляю, как могу. Витиеватая речь не зажгла ни единой искры понимания в распахнутых напуганных зелёных глазах. Вёрджил милостиво сбавил градус пафоса: — Хотите ответ? — Да, очень, — жалко выпалила Скарлетт, ухватившись за ясную ей человеческую речь. — У вас будет прикрытие, — садистская улыбка зазмеилась по губам Вёрджила; даже ресницы конвульсивно дрогнули. Всё его существо упивалось кульминацией игры на её нервах. — Разумеется, все южные корабли обстреливаются, а затем уничтожаются, если пытаются прорваться сквозь кордоны. Нужен какой-то храбрец, который отвлечёт береговую охрану и примет удар на себя, позволяя быстроходному каравану пройти. Ни одного такого не знаете? Девушка перестала дышать, со взглядом в пустоту автоматически подволакивая ноги. Вёрджил остановил её сомнамбулическую фигуру, передал контролёру у трапа стопку документов на проверку и не без удовольствия шепнул Скарлетт на ухо: — Вы отправитесь на Север след в след за своим мужем, выполняющим первую часть сделки по вашему возвращению. Мне показалось забавным, если всё это время его рабыня-жена будет прямо у него за спиной, и, вздумай он плохо выполнять свою работу или сделать какую-нибудь глупость — поплатится самым прямолинейным и честным способом. Вас не захватывает эта ирония? Его не интересовал ответ. Получив все необходимые печати и отметки на бумаги, Вёрджил со смехом подтолкнул Скарлетт в спину вверх по трапу, и там её моментально подхватила под руки пара услужливых матросов, то ли издали заметивших физический недостаток леди и решивших помочь ей с подъёмом, то ли заранее нанятых в качестве ненавязчивых надзирателей. Натан притормозил возле Меритта с перекошенным от непонимания лицом, несмотря на продвинувшуюся на посадку очередь, и несколько секунд смотрел в обтянутую шикарным фиолетовым платьем спину, чью оглушённую новостями обладательницу деликатно уводили в каюту. Он на секунду бросил взгляд на хитроумного, но до чёртиков странного в перегруженности своих планов моложавого мужчину. — К чему это было? — резковато спросил Натан, поморщившись. — Зачем врать прошмандовке, будто Батлер уже пляшет под твою дудку? Мог бы сказать, что к текущему году у её мужа появились подражатели, выполняющие его работу не хуже него самого. — Мог бы, — согласился Вёрджил и с раздражающим осознанием своего превосходства скрестил на груди руки, расслабленно перебрав пальцами верхней по локтю нижней. — Но меня не будет рядом с тобой, чтобы сдерживать её нрав, а чтобы ты её покалечил, пытаясь с ним справиться, я не хочу. А так у неё будет чем заняться, кроме того, чтобы действовать тебе на нервы: обдумывать, как она относится к сложившейся драме. Её муж, которому она весь брак пытается противодействовать, будет совсем рядом всю дорогу, думая, что работает, чтобы спасти её, но на деле своими руками ведя в неизвестность сквозь самое пекло. Разве тебя не будоражит эта перипетия? Будь я ею — я бы места себе не находил. Крофтон отшатнулся от Вёрджила чуть ли не с брезгливостью. — Ты, босс, может, и гениальный, но какой же, сука, на голову больной, — дал он честную оценку, подтянул съехавшую со своего места на лице полосу бинта и поторопился нагнать пленницу с сопровождающими её матросами. Однако всю поездку через океан Скарлетт действительно молчала, не отрываясь от тусклого крохотного окошка каюты, к вящему удовольствию Натана. Ей не очень хотелось испытывать терпение грубого и скорого на расправу мужчины, пока рядом нет никого с хотя бы базовыми привычками джентльмена, чтобы его остановить, зато есть изолированная баржа с озлобленными чёрными рабами, куда она может отправиться за непокорность. И ей действительно было о чём подумать.

***

Если Скарлетт считала, будто южный порт — самое оживлённое и неостановимое место, которое она видела, ей следовало подождать, пока закончится путешествие через океан до Севера. Она не знала, куда причалило компактное и шустрое пассажирское судно, не знала, что будет дальше и что ей теперь придётся делать. Но, когда каюту в последний раз потянуло вперёд, плавно отбросило назад и перестало раскачивать после швартовки, оставив лишь затихающие финальные колебания, а по другую сторону добротной металлической обшивки загрохотал сбрасываемый якорь — перестало существовать всё, кроме момента здесь и сейчас, сулящего долгожданное схождение на берег. Взбудораженная, утомлённая тяготами пути, Скарлетт рванулась с койки, просторнее которой был бы даже гроб, и забыла, что одна её рука крепко примотана верёвкой к куцему, схематичному изголовью. — Уже не терпится? — сквозь сон пробормотал Натан со своего места и сладко потянулся всем телом. Девушка дёрнула голову как можно дальше от его распахнувшихся подмышек. О вентиляции в этом классе можно было только мечтать, любые телесные испарения тут же консервировались и настаивались в железных банках тесных кают. Скарлетт понимала, что, пока она представляет из себя рычаг для управления Реттом, излишним испытаниям её не подвергнут, но, по вживлённой в женские хромосомы привычке задумываясь о том, что было бы, если бы этот беглый каторжник решил её изнасиловать, заскучав в пути, она приходила к горько-потешному выводу, что у Крофтона ничего бы не получилось по причине банальной нехватки места под необходимые для такого манёвры. — Мы приехали? Приехали? — стоило Натану опустить руки и начать слезать с койки, что была для него ещё некомфортнее, девушка принялась вытягивать шею уже в другом направлении — к мутному стеклу иллюминатора. — Какое сегодня число? — прокряхтел он, пытаясь совладать с задеревеневшим телом, и не стал дожидаться ответа. — Да, уже должны были, коль уж нас не разнесло в щепки никаким снарядом. Скарлетт сдержала рвущееся с языка «Так развязывай же меня быстрее!». За все дни взаперти со своим надзирателем она хорошо выучила, что его утренней заторможенной незлобивости хватает максимум на пару фраз, и те уже оказались израсходованы. Далее приходит примитивно-язвительный, склонный к жестокости женоненавистник, который «сам решит, что ему делать» и считает, что «можно самой догадаться, что я и так собираюсь этим заняться, тут ведь больше никаких вариантов, тупая ты спесивая курица». Он и на ночь-то привязывал её не из-за склонности к побегу — куда она денется с корабля на калечной ноге, чья ежеутренняя боль ещё и не облегчалась никакими привычными способами столько времени? — а чтобы лишний раз напомнить и показать, кто командует положением. Натан наконец-то раскачался на подъём с койки и без церемоний разрезал верёвку на изголовье ножом. Ему самому не терпелось покинуть затхлую каморку. Существование подобных должно быть запрещено гуманностью во имя милости Божьей. Скарлетт не заставила мужчину ждать, безо всякой аккуратности скинув ноги на пол, поскольку затекшей освобождённой руке ещё нескоро вернулась бы чувствительность и подвижность, и с его незаботливой помощью поднялась с койки. Головой в потолок здесь не упиралась только она. Не говоря больше ни слова, Натан схватил её за запястье и потянул к выходу. Скарлетт едва не вскрикнула, очутившись ногами на твёрдой земле и получив возможность вскинуть голову к небу по окончанию осторожного спуска с трапа. Но причиной тому стало вовсе не резанувшее по отвыкшим от света глазам солнце. Солнца здесь вообще не было. Плоское, безликое, никакое серое небо, по которому чёрными ручьями разливались жирные шлейфы дыма из торчащих отовсюду, куда доставал взгляд, заводских труб — вот чем сразу встретил хромую зеленоглазую девушку в отвратительно пахнущем фиолетовом платье Нью-Йорк. Она видела порт второй раз в жизни, и он затмевал по впечатлениям первый решительно и бескомпромиссно. Южная пристань словно выступила в роли шампура, вообще дающего представление о морской жизни, и теперь Северу было на что нанизывать, как мясо, сочные куски её деталей. Скарлетт больше не терялась с открытым ртом, и мешанина событий начинала утрачивать внешнюю свою хаотичность: на пароход загоняли пару коров, боязливо трогающих раздвоенными копытами сходни, прежде чем перенести на очередную ногу свой немалый вес; непрерывно курсирующая вереница моряков набивала трюм ближайшего корабля ящиками со свежей зеленью и цитрусами; с высоких бортов метко сбрасывали на омытые солёными волнами доски громадные мотки канатов, а ожидающие их внизу моряки тут же подбирали их и начинали разматывать и вязать узлы; тонконогий меланхоличный мул по привычке жевал что-то бесконечное и давно утратившее вкус, а рядом с ним, экспрессивно жестикулируя, громко лаялись на своём языке два внезапных араба, ибо от несведущей Скарлетт укрылось, что они на самом деле итальянцы. Зелёный взгляд перескакивал с одной детали на другую, пока девушка осознавала, что просто не находит им того, чего на самом деле хочет. Она резко обернулась. Над юрким пассажирским судёнышком, принесшим её сюда, величаво и грозно проседали и вздымались по прибрежным волнам остроносые чёрные громады боевых кораблей. — Ретт, — почти беззвучно шепнула Скарлетт, и распахнула глаза, когда их взор поднялся ещё выше этих невообразимых громадин и выхватил расплывающиеся с такого расстояния на фоне бледного неба приспущенные звёздно-полосатые флаги, моментально бросившие её в дрожь. Ей в любом случае неоткуда было знать, как именно взаправду выглядят быстрые и маневренные пароходики, с которыми её муж снискал славу. — Извольте пошевеливаться, миледи, — издевательски мешая в тоне грубость и учтивость, Натан закончил шуршать бумажками с контролёром уже со стороны янки, подцепил Скарлетт под локоть и дёрнул, чтобы приструнить, когда заметил, что она ищет взглядом кого-то уже не по земле, а по всем пришвартованным кораблям. Натан успел только открыть рот для очередной командирской тирады, когда Скарлетт резко дёрнула руку, вырвалась из его захвата, практически запрыгала на одной ноге, пытаясь быстрее смешаться с толпой, и закричала, насколько хватало мощи лёгких: — Помогите! Этот человек похитил меня! Я здесь не по своей воле! Ре-етт!.. — последнее она выкрикнула, повернувшись к кораблям, задрав голову к тянущимся в небо кормам и выйдя за возможности своего голоса. — А ну тихо! — Натан, несмотря на резкость и торопливость выкрика, звучал и действовал недостаточно истерично для человека, застигнутого врасплох. Более того: в его движениях, когда он легко нагонял несостоявшуюся беглянку и обездвиживал её максимально приемлемым на людях образом, прослеживалась заранее обдуманная предусмотрительность. — Невоспитанные девочки не получают мороженое. — Отпусти меня, ур… — мужская рука, солёная от пота, туго закрыла ей рот. — А вот сквернословящие девочки рискуют лишиться даже ужина, — укоризненно цокнул языком Натан. — Прошу прощения за мою подопечную, джентльмены. У бедняжки тяжёлое бредовое расстройство и синдром… э… неуместных ругательств. Не беспокойтесь насчёт неё, скоро ей станет лучше. Нет-нет, не подходите ближе. Посмотрите, что случилось с моим лицом. Она выглядит маленькой и слабой, но никому из вас лучше не знать, на что способна эта дьяволица. Скарлетт протестующе мычала в его руку и пыталась замотать головой, чтобы вырвать своё право голоса из хватки хоть как-нибудь, но Натан лишь поднял её на руки, крепко фиксируя у своей груди, и торопливо пошагал из порта. — За эту выходку останешься без еды до следующего дня, — сохраняя для всех вокруг благожелательную улыбку, разъярённо прошипел он. — Какие же вы, бабы, всё-таки горластые дубины. Звать муженька, надеясь, что он услышит тебя в огромном порту и придёт на помощь. Чего уж не папочку? Огненный всплеск ярости из груди прямо в мозг на секунду обездвижил Скарлетт, оставив ей лишь широко распахнуть глаза напоследок, а затем одарил таким импульсом, что она сумела вырвать лицо из хватки его пальцев и моментально щёлкнуть зубами, перекусывая их ровно посередине. Крофтон орал, как раненый ягуар, но сам же заранее позаботился о том, чтобы никто не осмелился совать руки к непредсказуемой душевнобольной бестии.

***

Долгая и тряская дорога в наглухо зашторенном экипаже, явно заранее оплаченном, не усмирила гнева и обиды мужчины, а совсем даже наоборот. Он мучился от боли в медленно и, кажется, безгранично распухающих пальцах, остающихся нормальной толщины лишь посередине, где девичьи зубы клацнули так мощно, что чуть ли не раздробили кости, бесконечно матерился и прикидывал, стоит ли сдирать бинты с головы, а если стоит — то для чего: зафиксировать фаланги, чтобы ненароком не отвалились, или же связать буйнопомешанную калеку до некроза тканей. Пока Натан взвешивал все за и против каждого варианта, он вымещал зло на причине своих бед. Чёрные вьющиеся волосы были затолканы ей в рот наподобие кляпа всей длиной, которой дотянулись. Отдельные волоски тошнотворно застревали между зубами и обвивали корень языка — только вот рвать оказалось нечем, и Скарлетт лишь постоянно бесплодно давилась да кашляла. В те моменты, когда здоровая рука Крофтона отрывала её лицо от потёртой обивки сидений, переставая вжимать туда для лишения воздуха или же дубасить изо всех сил, страстно жалея, что поверхность недостаточно жёсткая, и из-под ударов лицом в неё не разлетаются по сторонам белые прискорбно острые зубки. — Блядь, сука, конченная бешеная блядина, — визгливо вибрировал вполголоса Натан. Он весь трясся от злости и радости расправы над девушкой. Сочетание норовистого, опасного духа и того, как легко каждый раз оказывалось сломать за него её тело, вызывали возбуждение, опьянение от которого не могло сравниться ни с каким вином. Ярость и похоть отогнали кровь от мозга, и мужчина оказался неспособен ни на что другое, кроме как повторять по кругу одни и те же оскорбления и заедающие фразы безо всякой фантазии и попытки их разнообразить. Тряска и раскачивание кареты идеально подхватывали ритм его унижающих ударов и неуклюжих попыток пнуть Скарлетт коленом за неимением второй функционирующей руки, годной для избиения. — Нравится, нравится? Блядь такая! Я выбью тебе все зубы за эти дни, будь уверена. Во-о-от, та-ак! Приедем — тебе конец, поняла?! Тебе конец, сука, сука, кусачая блядская сука! Скарлетт чувствовала, как по лицу между быстрых и истеричных загонов в сиденье размазывается кровь, но что-то красное залило её зрение уже задолго до этого. Натан мог быть сколь угодно сильнее неё и сколько угодно доказывать это делом, но тем было для него хуже. В девушке, за жизнь приспособившейся к избиениям, успевшей привыкнуть к их отсутствию за последнюю пару лет и решившей для себя, что больше ничего подобного она не потерпит, насилие вызывало не страх за свою жизнь, а безумную ярость фурии, готовой драться до такой степени, что изобьёт обидчика тем самым углом, в который он её загонит. И пусть сейчас она не могла двигаться, зажатая со всех сторон и вместе с тем не имеющая ни единой точки для опоры — Крофтон получит своё после. Кусачая сука, которую он избивал, была ещё и злопамятной. Любые тешащие гордость и злобу мысли врассыпную брызнули из головы, когда экзекуция резко прервалась одновременно с тем, как сквозь грязное, примятое, повидавшее виды платье в её зад жёстко упёрлась эрекция. Скарлетт оцепенела, распахнув глаза, и эта перемена не ускользнула от внимания Натана. — Ха-а, — довольно усмехнулся он, начиная ёрзать. — Вот чего ты боишься? Не боли, не травм, не того, что я сотру твоё смазливое рыльце с черепа, а этого? Он резко вбился в неё сквозь слои ткани так, что из зелёных глаз посыпались искры, и тихо засмеялся на ухо лишающей дыхания от ужаса тональностью. — Запоминай правила, шалава. Говоришь только когда тебя спрашиваю я или мистер Меритт. Жрёшь всё, что дают, без капризов и голодовок. Не шумишь, не отсвечиваешь, не артачишься. Подчиняешься с первого раза и без возражений. Держишь свои зубы подальше от меня, блядь! — Натан не удержался, неожиданно схватив затылок Скарлетт и впечатав её лицо в сиденье лишний раз. — Нарушишь хоть что-то из этого — вы-е-бу. Вёрджил, конечно, ясно дал понять, что это неприемлемо, но… в тебе уже находится один ублюдок — так кто и как сумеет доказать, что побывал кто-нибудь ещё? Скарлетт задушенно пискнула, мелко часто дыша и мечтая проснуться. Ловушка, которую она пыталась подготовить своим похитителям, захлопнулась вокруг неё самой.

***

Карета остановилась в трущобах ещё более бесцветных и мрачных, чем встретивший их порт. Натан вытолкнул девушку первой, а затем спрыгнул на землю сам, и экипаж тут же уехал, подтверждая теорию о предоплате. Скарлетт с тоской проводила его таким взглядом, будто извозчик лично её предал. Пока Крофтон, бормоча что-то себе под нос и звеня ключами, возился с замком безо всяких опасений, что пленница куда-то денется, она осмотрелась. Было пустынно и тихо. По углам и вдоль стен угадывались в полумраке ломаные или закрученные контуры какого-то металлолома, тут и там валялись пустые консервные банки с отогнутыми режущими крышками. Скарлетт на секунду испытала соблазн схватить одну из них и полоснуть Натана по горлу, но быстро распознала в этом признак метания отчаявшегося мозга и удержалась от такой глупости. Взгляд девушки нашарил на бурой земле обезглавленный плоский рыбий скелетик, вывалившийся из кучи помоев в значительном отступе от стены, и от этого зрелища пришлось зажимать рукой нос, потому что мозг лишь теперь уловил, как тут воняло. Серые окна пустовали. Место выглядело покинутым и заброшенным по своей сути, но помои благоухали, как свежие, что говорило о том, что местные жители присутствуют и дают о себе знать. Должно быть, просто не любили глазеть в окна. Скарлетт их вполне понимала. Через каждое окно были приклеены плакаты, призывающие идти на войну с КША, обещающие неплохие выплаты. Несмотря на полное отсутствие патриотических чувств, девушка ощутила укол. Южане разорялись и умирали в этих битвах. Янки — зарабатывали. — Можешь кричать сколько хочешь, — вместо «добро пожаловать» оповестил её Натан с косой ухмылкой, пародийным джентльменским жестом открывая перед ней дверь. Внутри, на удивление, уже горела керосиновая лампа, но снаружи различить обстановку не представлялось возможным. Скарлетт подковыляла ближе и наткнулась на лестницу — это был подвал, куда вели три широких ступеньки на несуразно-большом расстоянии друг от друга и без перил. Девушка, лишённая трости, замешкалась. — Шевелись! — ударил её в спину Натан, швыряя внутрь. Скарлетт закричала от страха, а затем её больно дёрнуло за плечо — и она зависла прямо над лестницей, тараща глаза в устрашающие проёмы между вытертыми ступенями. Перехвативший её за запястье Крофтон посмеивался, без труда удерживая на весу, а она беспомощно елозила по краю порожка единственной здоровой ногой, инстинктивно пытаясь обрести точку опоры. — Не бо-ойся, — посмеивался Натан, начиная задумчиво раскачивать её за кисть из стороны в сторону, чтобы она пролетала в сантиметре от одного косяка и маятником отправлялась к другому. — Если у тебя случится выкидыш — такого ущерба мне не простят. Отсутствие пары зубов простят, а отсутствие Батлера-младшего — нет. Или отпустить тебя и оказать услугу, а? Что-то я не видел, чтобы ты особенно радовалась мелкому паразиту внутри себя. Хоть бы раз за поездку руку на живот положила или начала с ним сюсюкать. — Нет! — надрывно вскрикнула Скарлетт. Высота была небольшой, но, когда тебя так раскачивают, любое расстояние начнёт казаться угрожающим из-за непредсказуемости траектории падения. Только сломанной руки ей теперь не хватало. — Я сюсюкаю со всеми детьми, только когда они могут мне ответить — только и всего! Натан расхохотался неизвестно от чего, рванул Скарлетт к себе, перехватил за талию и легко спустил на пол сбоку от лестницы. — Давай, осваивайся. Я приду через день. Скажи сразу, чего тебе принести. Мистер Меритт же гарантировал особый комфорт ввиду твоего… положения. Скарлетт смутно чувствовала, что существует невинный на вид предмет, который можно попросить, получить и затем использовать в качестве побега, но сердце её всё ещё колотилось от страха близкого падения, да и ситуация в целом не способствовала ясности рассудка. Она судорожно пошарила по подвалу взором, пульсирующим тьмой по краям от стресса, что не делало обзор в полумраке лучше. Смирившись с тем, что сначала придётся успокоиться, девушка решила сосредоточиться на базовых вещах. Она рассмотрела на служащих столом двух стоящих друг на друге ящиках горку сухарей и помятый железный кувшин, должно быть, с водой. У стены прямо перед ней под узким длинным окном покоилась старая дутая по краям и продавленная в центре овальная перина с небрежно брошенным клетчатым байковым одеялом, которая послужит ей постелью. Оставшаяся сторона подвала оставалась пустой. — Мне нужна вода, чтобы помыться, — решительно заявила Скарлетт, и Натан хмыкнул: — Ванну вам притащить изволите, Ваше Высочество? И горячей водой её наполнить? Она покраснела. — Хотя бы таз, одно ведро нагретой воды и мыло. Пожалуйста. Прямо сегодня. — Прямо сегодня! Ха! А портвейн после твоего общества сам, без меня в салуне отдохнёт? — Пожалуйста! — прокричала Скарлетт, отчаянно сжимая ткань на подоле платья. — У меня уже несколько дней всё чешется, мне нужно помыться! — Потерпишь, графиня, — пробурчал Натан и захлопнул дверь. Девушка услышала до того, как она грохнула и начала закрываться снаружи: — Завтра приду. — Нет! Нет! — бросилась на глухое сальное полотно Скарлетт и принялась тщетно молотить по нему кулаками. — Принеси мне хотя бы ведро воды — и хоть в запой уходи! Тюремщик остался глух к её мольбе. Давя обиженные всхлипы, девушка опустилась по грязной двери и легла на пыльную лестницу. Как будто она просила чего-то невозможного, как будто это сложно было сделать! Вытирая слёзы тыльной стороной ладони, Скарлетт присмотрелась к пространству под лестницей. Там ютилось сильно примятое с одного края ведро, в которое ей, очевидно, предстояло отправлять естественные нужды. Она нахмурилась, решительно вытащила его из-под лестницы вбок, протянув руку между ступеней, подтянулась в вертикальное положение от косяков двери и пошла к кувшину на «столе», на ходу задирая платье и пытаясь его как-то зафиксировать. Тело уже слишком давно нуждалось в гигиене хотя бы в таком виде. Шипя от холодной воды, Скарлетт подмылась над ведром и думала о том, что всё равно не ощущает себя в достаточной мере очистившейся, а не о том, что разом лишила себя половины запаса питьевой воды. Это было ошибкой. Натан на радостях, что избавился от её компании, пил больше трёх дней. Дальше Скарлетт потеряла счёт. Растягивать еду оказалось просто — несмотря на природный отменный аппетит, её годами приучали питаться как можно меньше, а сухари не вызывали особого желания съесть их больше необходимого, далее разбухая в желудке и утихомиривая голод. Испытаниями стали жажда и холод. Скарлетт никогда не считалась мерзлячкой, но то были южные мерки. Север в первую же ночь заставил её стучать зубами, подбирать под себя ступни, мучительно выбирая — надавить на больную ногу всем весом или же оставить её отмерзать снаружи; замотаться в тонкое одеяло или как-нибудь заткнуть им окно, даже закрытым страшно сквозившее. Девушка попыталась перетащить матрас к свободной стене, но это ничего не дало — дверь находилась прямо напротив, обеспечивая вольготный коридор для холодного потока, сифонившего через весь пол. Над керосиновой лампой было бесполезно греть даже пальцы. Скарлетт проваливалась в поверхностный, неглубокий сон, просыпаясь от того, что её тело слишком сильно дрожало. Достаточно холодно, чтобы мешать мышцам расслабиться. Недостаточно, чтобы умереть во сне. Она могла заснуть по-нормальному, только скукожившись как можно сильнее и накрывшись половиной перины, однако, стоило её пальцам ослабнуть — упрямая тяжёлая громадина тут же расправлялась на место, открывая её ночному морозу и сквозняку, а ещё после ночёвок в такой неестественной позе начинала болеть не только правая нога, но и всё тело. Несколько раз мимо её темницы проходили люди. Сначала Скарлетт пыталась звать их, уговаривать помочь, сулить деньги. Затем провожала безразлично шагающие или плетущиеся в окошке под потолком ступни гаснущим взглядом. Взаимовыручка и доброта здесь явно не слыли ходовыми понятиями. Также девушка автоматически стала пить меньше воды, потому что и так после каждого похода в туалет тратила пригоршню, чтобы очиститься. Зуд не унимался и будто бы проникал глубже. Она скорее умерла бы от стыда и унижения, чем подмылась на судне под пристальным надзором Крофтона, и теперь жестоко об этом жалела. Сочетание недостаточной чистоты, скудного количества жидкости и холода привело к тому, что к моменту возвращения тюремщика Скарлетт потеряла счёт времени от поднявшейся температуры, а каждый поход на ведро по-маленькому обходился ей в протяжный крик от лютой режущей боли. — А вот и я, принцесса, — воняя перегаром, распахнул споро отпёртую дверь и весело оповестил Натан. Скарлетт, скорчившись на перине, встретила его безразличным мутным взглядом. У неё, кажется, сутки назад закончилась вода и оставалась последняя половина сухарика рядом с пустым кувшином. — Ой, не смотри на меня так, вот твоя ванна, — и он вразрез с небрежностью тона аккуратно поставил на пол ведро с водой, а на «стол» положил какой-то свёрток, где, должно быть, таились пища и мыло. — Подогрев, конечно, не обещаю, но… фу, чем тут воняет? Это ты, что ли, наделала? — он расхохотался, подхватил почти заполненное мятое ведро за ручку и поднял слегка наискосок, чтобы из сплющенного края не выплеснулось на пол. Скарлетт вспыхнула бы до корней волос и огрызнулась от унижения, если бы ей не было так больно. Крофтон вернулся с опорожненным ведром, поставил возле того, в котором принёс воду: — Вперёд, Ваше Высочество, а я полюбуюсь. — Мне нужен врач, — заплетающимся от бессилия и боли языком сумела произнести Скарлетт. — Женский врач. — О, пошли трюки про ребёночка! — гнусаво исказив голос, всплеснул руками Натан. — Я что тебе говорил про то, чтобы открывать рот только когда тебя спрашивают? — Мне нужен врач, — повторила она слабее, и это было настолько на неё не похоже, что Крофтон немного сдулся и присмотрелся к ней внимательнее. — Эй. Ты чего мне тут? — неловко спросил он. — Мне нужен врач! — в третий раз повторила Скарлетт и ослабленно шлёпнула рукой по перине. Это уже вполне на неё походило, и Натану вернулась бодрость духа. — Надеешься найти сообщника, который сообщит о тебе в полицию, и сбежать? Очень даже напрасно. Поверь, как только кто угодно из янки узнает, что ты — южанка, они ещё и заколотят твоё оконце снаружи, а затем подожгут дверь, поэтому помалкивай. А теперь вставай, пока я не пристрелил тебя, как хромую кобылу! Скарлетт, шмыгая носом от необходимости передвигать своё страдающее тело, непривычно грузно поднялась на ноги и привалилась к стене. Её лоб вмиг покрылся испариной, изо рта с болезненно-белыми уголками потрескавшихся губ вырвался шипящий скулёж. Натан окинул её медленным взглядом. — Раздевайся. Не дожидаясь, когда до смятённой изоляцией, болью и лишениями девичьей головы дойдёт приказ, он взял со «стола» принесённый свёрток и кинул под подкашивающиеся ноги. Как по команде развернулось простое, но тёплое платье с толстыми башмаками внутри себя. Из одного торчал кусок мыла, а из другого — здоровый ломоть ветчины. — Переоденешься быстро — тогда я тебя не трахну, — щедро посулил Крофтон, распахнул дверь и закурил в неё, не отводя от девушки глаз. — Но воняет у тебя тут, конечно, знатно… Скарлетт отрешилась от унижений, когда её исстрадавшийся мозг впился взглядом в лежащее под ногами платье. Шерстяное, плотное, тёплое. Сейчас она не променяла бы его ни на один из подарков Ретта с именитых дизайнерских улиц Парижа. Ей было плевать на то, что она обнажится перед мерзким моральным уродом, если это обозначит избавление от невыносимого, доставшего уже холода. Она, в спешке сбиваясь, начала расстёгивать пурпурные пуговицы некогда фантастически прекрасного одеяния. Натан докурил папиросу, оценивающе щуря глаза на сцену переодевания пленницы. Время от времени он издавал довольное мычание, воскрешавшее в памяти Скарлетт понимание того, как она на самом деле боится услышать этот звук, но покрывшая тело согревающая ткань стоила того, чтобы его потерпеть. Растерев ладонями предплечья, чтобы быстрее отойти от озноба и убедиться, что это не сон, девушка подобрала с пола собственное платье и прикинула, что его можно использовать или как подушку, или как дополнительный слой поверх байкового одеяла… — Э, нет, давай сюда, — отобрал его Натан. — Не перед кем тебе тут гардеробы выгуливать. — Это моё! — взвизгнула Скарлетт и отчаянно уцепилась за край подола, в тёплой одежде забыв свои внутренние уверения с малодушной быстротой. — Босс сказал изъять, так что не испытывай моё терпение! — с обидной лёгкостью разжал её пальцы свободной рукой мужчина. — Чёрт с тобой, забирай! — огрызнулась девушка. — Только позови мне женского врача, и не как ты нёс ведро воды, а срочно! — Ишь, как мы заговорили! Забыла, как своими кровавыми соплями давилась? Или уже по члену оголодала, без муженька-то? Скарлетт стиснула зубы и оскалилась. — Мне… больно ходить в туалет. Это не что-то нормальное. Мне нужен врач. — Ну, поменьше посрёшь — может, ведро после тебя полегче сделается, — пожал плечами Крофтон. Не дожидаясь ответа, он молниеносно покинул подвал и захлопнул дверь, начиная закрывать её снаружи. Скарлетт оглушительно припомнила самое оскорбительное существительное, которое только отыскала в своём словарном запасе, и в бессильной ярости метнула на звук гремящих ключей кувшин.