Тёплый рассвет

Это произошло спонтанно и странно. Появилась Лилия. Искренне убеждённый в своей правоте насчёт того, что Диме нравится Уля, Сергей впал в диссонанс, когда начал слышать это имя в разы чаще от Дубина. Он даже ещё не видел эту девушку, но уже понимал — то, как парень говорит о ней, как видит её: всё это про влюблённость. И Сергей даже боялся спрашивать о том, понимает ли это сам Дубин. Хотя спрашивать подобное всё равно не стоило, да и не было у него на это сил — Сережа лишь краем глаза собирал все эти маленькие детали, а на деле занимало все его мысли совершенно другое. Стоило ему улечься в кровать и расслабиться, так он начинал думал о том вечернем разговоре. Стоило проснуться — и перед глазами сразу чужое лицо, в голове чужой голос, мелькающие картинки ночного диалога. Серёжа с огромной неискренностью слушал Диму, считая его интерес — одержимостью, хотя сам не мог прекратить думать об Олеге. Получается, два парня в каком-то роде оба были одержимы. — Она такая классная! Не могу перестать о ней думать, — восклицал Дубин, лежа на кровати и смотря в потолок. Они оба отдыхали в комнате под проблесками заката, смотря в потолок после ужина. Солнце яркими лучами огибало всю комнату, подсвечивая частички пыли. Сергей, стараясь быть включённым в диалог, издал звук, который подтверждал то, что парень слушает Диму, а сам задумчиво размышлял. Он тоже не мог перестать думать об Олеге. Мужчина тревожил его, выбивал из колеи, заставлял нервничать и злиться, но также заставлял чувствовать и благодарность. И это, наверное, было самое худшее ощущение, которое удалось испытать Сергею. Двоякость их взаимоотношений смущала, вводила в ступор. Ненавидеть легко. Думать о людях легко, когда они тебе неприятны. Но эта маленькая капля признательности рушила совершенно всё, и Серёжа уже не знал, как относится к Олегу. В голову закрадывались мерзкие мысли — неужели он и вправду так размяк, что готов открыться первому встречному? За что? За то, что тому не плевать на него? Сергея тошнило от осознания собственной ущербности и от того, что страх, сидящий внутри него, мог бы и вправду найти подтверждение. — Лиля — это нечто. Она такая сильная, упрямая. Смелая! — снова раздался голос Димы. Парниша не прекращал теребить руками одеяло и восторженно рассказывать о новой знакомой. Услышав это, Сергей подумал, что Олег тоже нечто. Он был уверен — этот человек точно тоже упрямый, раз наблюдал за ним всё это время и прекращать не собирался. Сильным ли тоже был вожатый? Конечно. Но признаваться в этом себе Серёжа не хотел. Он бы лишь подтвердил, что после ночного разговора начал проникаться к мужчине чем-то, что нужно душить ещё в состоянии зародыша, а если точнее — симпатию. Олег вызывал симпатию, как к человеку, и это пугало. Такое в жизни Серёжи всегда заканчивалось плохо. Казалось, что он уже давно отвык кидаться на любую доброту — даже к отцу, забравшего его из детского дома, спасшего его из того ада, он относится холодно и отстранённо. Доверять было страшно, потому они и не смогли стать достаточно близкими. И из-за этого Серёжа часто размышлял — почему отец не отдал его обратно. Была же возможность. Ведь парень же просто неспособен на искренность и доверие. Так он думал, и сейчас корил себя за то, что чувствовал внутри нечто тёплое, которому в его грудной клетке не место. Так ещё и к мужчине — совершенно незнакомому, грубому и педантичному. Это злило. — Лилия… Не знаю. Может взять у неё номер телефона? Как думаешь, даст? Чтобы поддерживать связь после лагеря… — Дима не мог прекратить тревожно говорить. — Я пока ещё не узнал из какого она города, но наверное Москва… Это я сюда из Питера приехал… Серёжа со свистом вздохнул. Раздражало неимоверно. Парень не мог понять, почему Дубин решил, что он подойдёт для таких откровенных разговорах о влюблённости. Он не то чтобы не мог его понять, но презирал такое любование кем-то — повернуться на ком-то в представлении Серёжи было самой худшей и огромной слабостью человека. — Лилия… Лиля. Лиличка, — хихикнул Дубин, и Сережу передёрнуло. Он схватился за одеяло руками покрепче, да так, что побелели костяшки, а после тихо задышал через нос, стараясь успокоится. — Я вас обязательно познакомлю! — «Господи… Не нужно». Сергей не хотел видеть этого. То, что он представлял между Улей и Димой, было в разы лучше, чем подобная одержимость новой девочкой Лилией. Серёжа пока ничего о ней не знал, только то, что она «идеальная», но уже понимал — ничем хорошим для Дубина это не закончится. — У неё такие красивые чёрные волосы! Мне даже иногда кажется, что они синие. И глаза. Ох, глаза… Серёжа снова гневно вздохнул. — Я понял. Понял уже. — Не-не-не, не понял! Серёжа закипал. Дима вообще не видел, как его собеседник пытается закончить этот разговор, а наоборот продолжал трещать, не прекращая. Тогда-то точка невозврата и была достигнута. — Нет, Дима, — голос Сергея стал стальным, — понял. Он, не отрываясь от своих дел, стараясь не смотреть Дубину в глаза, собирался высказать всё. Хотелось просто взять и вывалить яростную тираду, но он говорил сдержано и холодно: — Я уже понял, что она тебе нравится. Это замечательно. Но давай закончим этот диалог. Серёжа даже не повернулся к Диме, но представлял его выражение лица — тот наверняка грустно поджал губы и свел в непонимании брови на переносице. — Я бы хотел немного отдохнуть. Сейчас у них был свободный час, и Серёжа этим воспользовался — свесил ноги с кровати, быстро влез в обувь, а после, кинув взгляд на обескураженного Дубина, направился к выходу из комнаты. Маленькая частичка совести, оставшаясь у него, сдерживалась только мыслями о том, что Сергей ничего не обещал парню — ни дружбы, ни товарищества, ни понимания. У них не было никаких обязательств друг к другу, и это успокаивало. Он не говорил, что будет хорошим другом, а просто позволил быть рядом с собой — так размышлял Серёжа, выходя в коридор и осторожно прикрыв за собой дверь. Диму было жаль — он остался совершенно один, и Сергей не был уверен, что кто-то, кроме него самого, подошёл бы под подобные душевные разговоры, но признаваться самому себе в том, что размышления о любви со стороны других людей задевали, тоже было больно. Серёжа привык постоянно анализировать — подмечать не только все вокруг, но также и изменения внутри себя. И такие разговоры наталкивали его не только на мысли об Олеге, чье лицо стояло перед глазами, но и на то, что чувства, которые испытывал сейчас Дима к незнакомой девушке, Сергею были никогда не известны. Сразу же вспоминалось что-то из прошлого. Серёжа, стараясь отвлечься, прошёл по коридору и вышел на внутренний двор, не сбавляя темпа. Сначала он хотел пойти в лес, но тут же почувствовал, как его передёрнуло от воспоминаний того вечера, потому быстро свернул налево, обходя корпус с боковой стороны. Парень даже не знал, испытывал ли он когда-нибудь любовь к женщинам в принципе. Он был уверен, что подобного в его жизни нет и не будет — всё начиналось с самого начала. Если Дима был способен на влюблённость к женщинам, то Сергей считал, что у него такой способности нет. Несмотря на то, что все воспитатели в детском доме были женщинами, как и охраницы, поварихи, никто из них не был идеальным образом матери или опекуна. Все они были жестоки и хладнокровны. И даже медсестра, которой когда-то удалось открыться Сергею, по итогу его предала. Подруг у него не был, как и матери — из родителей только приёмный отец. Вспоминая это сейчас, Сергей чувствовал холодную дрожь от подобной несправедливости. Он лишился не только матери, но и хорошего детства, заложившего всю суть его жизни. Даже отец не мог этого исправить — у него никогда не было жены, но почему-то было желание семьи, которое он и пытался реализовать через ребёнка из детского дома. По итогу получилось так, что Сергей был лишён любого женского внимания. Сказать честно, его это не расстраивало. Сейчас. Он не был человеком, считавшим, что для хорошего воспитания ребёнка нужно два родителя, но в совокупности всего получалось так, что из-за этого Сергей часто задумывался, а смог бы он влюбиться в девушку, и, понимая, что ответ скорее всего был бы отрицательный, всегда замыкался в себе — не хватало ещё того, чтобы быть совсем другим. Не хватало того, чтобы быть ещё кем-то, кто является изгоем в обществе. Потому, когда Дима говорил о том, что чувствует к этой девушке, Сережу пробирало до самых костей, а после хотелось просто сбежать — он боялся до конца осознать все. И сейчас он шёл сам не зная куда, обходя здание с боковой стороны, чтобы не наткнуться на кого-то, лишь бы стало лучше. И становилось — хоть ситуация его и тревожила, на удивление, ему было достаточно спокойно — у младших отрядов тихий час, старшие занимаются своими делами, вожатые отдыхают. Можно было с легкой душой выдохнуть, если не считать разговоров Димы о той девушке, а также того, что Серёжа не мог забыть диалог с Олегом. Хотя-бы сегодня вожатый не наблюдал за ним ни за завтраком, ни за обедом и ни за ужином — парень его вообще не видел. А другие вожатые были заняты своими делами. И хорошо. — «Может, сходить на кухню? Поискать себе что-то». Эта мысль пришла спонтанно. Сергей начал её быстро обдумывать. Это и вправду была не настолько плохая идея, ведь ему уже было плохо от голодания: тело немело, голова кружилась, руки тряслись. Он чувствовал постоянный холод, и потому, сейчас, летом, старался часто закутываться в большое количество одежды, стараясь отогреть внутренний холод. Сергей знал — ещё немного и все это заметят. Если в детском доме подобного и добивались, то здесь это вызовет огромный фурор.

***

Серёжа шёл по тёмному коридору. Наступила поздняя ночь — он ждал, пока все звуки затихнут, потом осторожно вылез из кровати, стараясь не разбудить других ребят, а после вышел из комнаты, даже не надевая тапок. Пол был до ужаса холодный, но так мальчик издавал меньше звуков. Он не хотел разбудить Татьяну. Или хуже — Ирину. Они спали неспокойным сном, и он это знал. Есть хотелось жутко. Живот крутило, а самого его постоянно тошнило водой — единственное, что попадало в его желудок за последние две недели. Он чувствовал, как полностью иссыхает, видел, как в отражении зеркала меняется его лицо: появляются мерзкие острые скулы, под которыми образуются жуткие тени, глаза обрамляются синими глубокими мешками, а сами белки покрываются лопающимися капиллярами. Ирина Анатольевна сказала, что это ему за плохое поведение — он недостаточно быстро помыл тарелку после еды, а значит есть больше не заслуживает, пока не подумает над своим поведением. Серёжа понимал, что это лишь её обычная гадкая прихоть— просто эта толстая тётка так сильно хотела его унизить, что готова была идти на любые методы, лишь бы причинить ему боль. В первые разы он стоял часами в углу, в дальнейшем не имел права выйти из комнаты в туалет, а в последний раз сидел запертым в чулане. Теперь — еда. Она пробовала метод за методом, каждый раз радуясь его страданиями, но, разочаровывалась, понимая, что этого всё равно недостаточно. Недостаточно для чего — вот что не понимал Сергей. Он уже давно осознал, что люди не бывают хорошими, что доверять, даже казалось бы самым близким, которые у тебя есть, нельзя, но всё ещё не понимал их мыслей. Ему хотелось залезть Ирине под кромку головы, посмотреть, какие там мысли. В голове мелькали картинки того, как мальчик берёт какой-нибудь тяжёлый предмет и разбивает череп воспитательнице, а после смотрит что там внутри. Что там — он тоже уже знал. Мозг. Орган, который руководит человеком. И он понимал, что так ничего не сможет узнать, но эта ярость настолько сильно скручивала его от самых ног до шеи, что казалось просто невозможным остановиться. Но Серёжа останавливался. Он уже понимал, что это не хорошо, и знал, что такого не сделает. Сейчас он просто голоден. Потому так.

***

Детские воспоминания замелькали перед глазами слишком стремительно — Серёжа почувствовал горячий укол в груди от того, насколько же всё это было болезненно и по сей день. Из сеансов с врачом он знал, что нет ничего плохого в тех мыслях, ведь так он защищался — маленькому Серёже казалось, что только сила способна противостоять силе. Он уже столкнулся с тем, что бывает, когда человек сильнее тебя, и не хотел, чтобы это продолжалось. Теперь же парень боролся с огромными последствиями — детский дом закончился, но его последствия остались внутри. Стараясь забыться, парень сильно сжал своё запястье, чтобы почувствовать боль, а после смело юркнул в проход столовой. После ужина уже всё убрали, никого не было — он не слышал ни шороха, ни звука. Сейчас в свободный час казалось самым лучшим решением быстро что-то утащить и съесть, и Серёжа только надеялся, что сможет найти хотя-бы хлеб. Его шаги тихим эхом отдавались в пустом помещении. Здесь не горел даже свет — когда повара уходили, они его выключали. И теперь в этой темноте Сергей, словно вор, крался к заветному проходу от сидячих столовых мест к кухне. Перегородку отделяла небольшая марля, криво закреплённая на косяке. Она колыхалась от небольшого сквозняка в помещении, и Серёжа осторожно коснулся её рукой, бдительно заглянув внутрь кухни. Там было пусто, везде лежали сложенные кастрюли, на подносах, стоящих у стола, красовались те самые тарелки и чашки, уже попарно разложенные для каждого человека. Поняв, что никого нет, Сергей осмелел, шагнул внутрь и осторожно поправил за собой марлю, тут же начиная оглядываться. Кухня была квадратным помещением, в середине которого стояла большая плита с несколькими конфорками, а с подвесных ящиков вниз тянулись поварешки, лопатки и дуршлаги. Сергей не слишком долго оглядывал всё, начиная продвигаться вдоль плиты и стараясь высмотреть холодильник. Он был уверен, что найдёт там что-нибудь съедобное. Может, даже осмелится что-то приготовить, включив плиту. Нужно только найти холодильник. Ведомый этим, парень обогнул один угол и вышел напрямую к другому краю комнаты. Было страшно, что кто-то сейчас зайдёт, но он знал на что шёл, потому сжал кулаки покрепче и продолжил продвигаться. Голова зудела от тревожных мыслей. Что если сюда зайдёт кто-то из вожатых? А если повара? Что сказать? Серёжа думал попробовать соврать о том, что зашёл сюда на спор — это же лагерь. Дети так развлекаются. Это нормально. За это парень получит максимум выговор. Но тут же появилась ещё одна мысль. — «А что если этим вожатым будет Олег?». Сердце упало в пятки, руки заледенели, а дыхание сбилось. Перестань… Делать то, что делаешь. Если Олег вдруг увидит его здесь, то ни за что не поверит в столь наглую ложь! Он точно всё поймёт. Вожатый и до этого что-то начал подозревать, а Серёжа, крадущий на кухне еду, точно подтвердит все домыслы. Парень сглотнул. Нужно было прийти в себя — он схватился за столешницу, со всей силы сжимая её рукой, и наклонился, стараясь нормализовать дыхание. Казалось, что его лёгкие сжались настолько, что были просто неспособны работать — он чувствовал огромное давление на грудную клетку, и с каждой минутой оно нарастало. Так ещё и сердце билось, как бешеное. Парень чувствовал, как ему плохо. — Дьявол… — сорвалось тихо с его губ. Не придумав ничего лучше, Сергей сел прямо на пол, теперь хватаясь рукой за колено и сжимаясь так сильно, словно хотел его сломать. Исчезнуть. Я хочу исчезнуть. — Раз, два, три, — начал тихо шептать парень. — Раз, два, три. Перед глазами все плыло и казалось, что дыхание превращается в горячие клубни пара, жгущие горло. Врач говорил ему, что это нормально, что нужно просто успокоить сердце, сконцентрироваться. Считать вещи. — Раз, два… — голос парня был очень тихим, словно его горло сжали. Он метался взглядом из стороны в сторону, стараясь найти за что зацепиться. Дыхание сбивалось все сильнее, мысли путались, а тело тряслось. — Три, четыре… Полотенце на ручке духовки, кружка на столешнице, ложки. Ложки, ложки, ложки. Пятая, шестая, седьмая. Такое с ним происходило редко, но когда случалось, Сергей себя ужасно корил — никчёмный, ничтожество, сломленный. Ему казалось, что он просто не приспособлен для жизни. Давно надломившийся, потерянный — он никчёмен. — Десять… Когда начинало отпускать и возвращался разум, Сергей всегда откидывался на что-то спиной и закрывал глаза. Дыхание устаканивалось. — Идиот… — тихо прошипел парень. — «Одна лишь мысль о том, что он будет здесь, так доводит тебя?». Сергей ощетинился, зарылся пальцами в волосы и тихо проскулил. Отвратительно. От одних лишь мыслей он был готов сжаться и заплакать, а что было бы… — «Сопля». Сергей сам был с этим согласен. Когда он полностью успокоился, то очень плавно и медленно встал, боясь, что после такого может и вообще упасть, не управившись с телом. Голова гудела, а во рту пересохло. Из-за приступа живот снова заныл. — Черт побери… — Сергей оттряхнул штаны от грязи, а потом медленно поковылял в сторону холодильника. Нужно было быстро взять еду и уйти. Он и так задержался. Когда открылась дверь, а оттуда послышался характерный звук гудения, Сергей наклонился как можно ближе, стараясь понять, что бы он мог стащить. Внутри лежал засохший хлеб и больше ничего. Захотелось выругаться. Захотелось ударить по холодильнку. Конечно! Всё остальное замороженное. Ужин уже прошёл и сейчас им незачем что-то оставлять просто так лежать. От этого стало так обидно. — Твою мать! — взвыл Сергей и позволил себе шлёпнуть по дверце холодильника, захлопнув её. Он стремительно развернулся, смотря себе под ноги. Обида окутала парня с головой. Сергей рассматривал свои трясущиеся руки, по памяти направляясь к выходу, как вдруг врезался во что-то. Голова закружилась и он пошатнулся. — «Что за черт…». По началу показалось, что парень врезался в стену, но из-за его состояния не почувствовал силу удара. Но как только его придержали чьи-то руки, подобная мысль улетучилась. Сергей вскинул лицо, встрепенулся и столкнулся с взглядом серых глаз. Олег стоял напротив, в одной руке держа какой-то пакет, а второй придерживая парня, который схватился за свою голову. Его выражение лица было полно негодования и удивления, но отстраняться он не спешил — всё ещё стоял, сверлил подопечного взглядом, ничего не говоря. Первый предпринял попытку на контакт Сергей — он кашлянул, нерешительно убрал свою руку от головы, стараясь ненароком не столкнуться с чужим телом, а после поздоровался, отводя взгляд, чтобы не испытывать стыд: — Здравствуйте… Это получилось тихо и неловко. Серёжа был готов сам себя ударить за то, насколько же жалко это получилось. Наверняка Олег в очередной раз подумает, какой же он проблемный… И какой же он… Парень сморщился — голова раскалывалась, словно кто-то бил ему по ней набатом. Взгляд Олег тут же стал взволнованным. Мужчина не собирался отпускать руку и теперь сжал парня сильнее, стараясь дать точку опоры. — Как ты? — не поздоровавшись в ответ, спросил Олег, стараясь наклониться как можно ниже к чужому лицу и что-то разглядеть там. — Нормально… Нормально. Сергей бы сам себе не поверил. Его мутило и всё плыло. Он ощущал себя так, словно сплавляется на судне — любой шаг грозил ему падением. Олег продолжал стоять, наблюдая, но спустя время, как это не прекратилось, решительно откинул пакет на столешницу и подхватил Сережу под локти. Парень недовольно вздохнул, нахмурился, но не стал сопротивляться, когда Олег довёл его с собой сначала до края комнаты, а после усадил его на стул, который вытащил из-за угла. — Воды дать? Голос вожатого был серьёзным и немного строгим. Сергей неприятно сжался от этого, а после гневно махнул головой, горбясь на стуле так, что мог бы просто лечь сам себе на колени. Усталость навалилась на его плечи так внезапно, что он даже не мог сбежать подальше, оставаясь рядом с вожатым, который, не отрываясь, смотрел на него, присев на колени. — «Раз. Два. Три», — думал парень про себя, начиная стучать ногой об пол. Сейчас он не мог сделать ничего, кроме как считать, повторять про себя цифры, словно мантру.

***

— В такие моменты я могу вам посоветовать практику самоседации. — Что? Сергей сидел в маленьком светлом кабинете, закинув ногу на ногу. Комната приёма была выполнена в приятных пастельных тонах, а мебель, на которую сели мужчина и парень, были приглушенного жёлтого цвета с деревянными подлокотниками, на одно из которых Сергей закинул руку, стараясь выглядеть как можно более расслаблено. Эта обстановка заставляла его постоянно напрягаться — каждая сессия приносила жгучий дискомфорт, который поминутно всё больше теплился внутри. Психотерапевт не был плохим, его внешность располагала к доверию: он был достаточно молодой, но в меру серьёзный, что подходило Сергею. Ещё одевался со вкусом. Но каждый раз то, что нужно было проговаривать всё находящееся внутри, заставляло напрягаться. Мужчина вытаскивал из него все подробности жизни: младшие годы, воспоминания о матери, детский дом, приёмного отца, школу. Всё это приходилось проговаривать, и оно будто бы снова обретало силу над Сергеем. — Практика самоседации. Когда ты испытываешь такие приступы, ты можешь проговаривать вслух или про себя пять пунктов. — И какие же? — Тебе нужно проговорить пять вещей, которые ты видишь.

***

Сергей, тяжело дыша, забегал глазами вокруг. — «Кружка. Столешница. Вытяжка. Противень… Олег». Что-то начинало укладываться в голове, но оставалось ещё четыре пункта. — Дальше четыре вещи, которые ты можешь потрогать. Вспомнив это, парень начал судорожно водить руками вокруг себя. Олег с переживанием во взгляде что-то у него спрашивал, не понимая, что происходит. — «Пол. Стол. Стул…». Сергей поднял короткий взгляд на Олега, который выглядел настолько испугано, что серость его глаз полностью сгустилась, превращаясь в чёрный. Мужчина собирался встать, похоже, чтобы позвать на помощь, но Сергей вцепился в него мёртвой хваткой своей руки, не отпуская. — «Олег». — После этого становится лучше — взгляд фокусируется, появляется ощущение пространства. Остаётся ещё три пункта. Нужно понять, какие три звука ты можешь разобрать. — «Птицы с улицы. Звук сердца». — Сергей! Сергей. Приди в себя, черт побери, — Олег, смирившись, что его никуда не отпустят, сел настолько близко, что Серёжа чувствовал его дыхание на своей щеке. Рукой, которая на была заточена в хватку Серёжи, вожатый осторожно стукал подопечного по щеке ладонью, стараясь привести того в чувства. — Что происходит? Черт бы тебя подрал. Сергей! — Нужно две вещи, которые ты можешь учуять носом. Сережа сглотнул и сильно втянул воздух носом. Он чувствовал запах хлорки и больше ничего. От такого резкого аромата голова закружилась ещё больше, и парень стремительно накренился вперёд, падая на Олега своей головой. Тут же он почувствовал новый запах — запах стиранной футболки, мужского адеколона и кожи. Это был терпкий, но приятный запах, и Сергей задышал чаще, чувствуя, как на его спину ложатся руки. — Успокойся. Успокойся. Ну, — Олег легонько поглаживал парня, покачиваясь из стороны в сторону, будто ребёнка. — Дыши. Сергей кивнул, а после попытался вспомнить, что же оставалось последним. Ему становилось лучше. Как бы не было мерзко осознавать, но рядом с Олегом ему было комфортно — он будто бы был готов полностью расплыться вблизи него. — Нужно найти вещь, который ты мог бы попробовать на вкус. Серёжа не знал, что бы это могло быть. Тут же перед глазами замелькали картинки пустого холодильника, и внутри снова всё заледенело, но Олег продолжал качать его из стороны в сторону, что-то тихо шепча и поглаживая парня по спине. Из-за этого паника отступала, оставляя место лишь гадкой и мерзкой пустоте. — «Это всё равно лучше». Он медленно успокаивался, выравнивал дыхание, но всё ещё не отстраняясь от Олега, так и уткнувшись ему куда-то между шеей и ключей, чувствуя контраст кожи и ткани футболки. Это будто окутывало со всех сторон, обволакивало, своими крепкими тисками сжимая в объятия, которые помогали дышать правильно. — Сереж? — имя в уменьшительной форме звучало с таким волнением, что Сергей снова прерывисто вздохнул, словно собирался плакать. Олег от этого испуганно вздрогнул, прижал подопечного к себе поближе, продолжая качать того с ещё большей силой. — Тихо… Тихо. Сергей…? Ты как? Вожатый относился к нему, словно к ребёнку. Во всяком случае, так сейчас казалось Сергею. Олег покачивал его, как будто он - ребёнок, говорил так, будто он - ребёнок, относился так, будто он - ребенок. Это не удивляло — стоило Сергею вспомнить их первую встречу, и всё вставало на свои места. Подобное уязвляло эго, и Сергей резко отстранился, на ходу пригладив волосы, словно ничего и не было. Олег глупо моргнул, свёл брови у переносицы, внимательно наблюдая за парнем, а после медленно убрал с него руки, уложив их себе на колени. Хотелось, чтобы мужчина просто проигнорировал все это: встал, попрощался и ушёл. Но Олег больше не двигался. Он выглядел, как затаившийся зверь перед прыжком, готовый в любой момент наброситься на жертву, растерзать её. Глаза вожатого были прищурены в сомнении, и Серёжа старался как можно сильнее игнорировать этот взгляд. — И что это было? — заметив, что подопечный пришёл в себя, Олег сразу же стал серьёзным: голос стальной, сложенные руки на груди, суровый взгляд. Сергей проигнорировал это обращение, смотря куда угодно, но не мужчину — сначала в угол комнаты, затем на столешницы, потом на холодильник. Олег будто бы проследил его взгляд, потом вернулся к Серёже и сказал, будто всего и не было пару минут назад: — Помощь твоя нужна. Сергей приподнял брови, исподлобья посмотрел на Олега и прикусил губу. Сейчас его мутило, но он был готов сделать, что угодно, лишь бы вожатый хотя бы на пару минут забыл всё. Не дождавшись ответа, Олег начал объяснять: — Я шёл сюда, чтобы сделать себе ужин. А ещё взял с собой ноутбук. Это Юлин. Серёжа всё ещё не понимал, что от него хотят, но рот открыть побоялся, ощущая, что голос его будет хриплым, тихим и слабым. А таким он уже больше не хотел выглядеть в этих чужих глазах. Олег, не услышав ничего в ответ, продолжил: — Он сломался. Я пытался починить, но ничего не вышло. Хотел попросить помощи у кого-то из вожатых, но как оказалось, Юля разбирается в этом всё равно лучше остальных. И раз она не смогла, то вещь можно уже нести на помойку. Я хотел в последний раз посмотреть что там, ужиная, но раз ты здесь… Посмотришь? Олег наконец поднялся с колен, легонько расправил плечи, и Сергей увидел, как перекатываются мышцы под футболкой, стараясь игнорировать свою внимательность. Мужчина тем временем отошёл к столешнице, начиная шуршать пакетом, и давая Серёже всё осмыслить. Сейчас его голова заработала быстрее, чем раньше — ноутбук, поведение Олега, собственный конфуз. Он не сможет стереть произошедшее, но может отвлечь вожатого на технику, а после быстро сбежать. Дальше — по ситуации. Сейчас самое главное для Сергея было выйти из этой ситуации сухим, как гусь из воды, и он был готов приложить любые усилия. Когда Олег спустя пару минут повернулся, Сергей тут же вытянул руки, чтобы забрать технику. Вожатый приподнял бровь, но тут же вручил ему ноутбук, отворачиваясь обратно к столешнице. Сергей открыл ноутбук, молча тапнул на кнопку включения и начал ожидать, когда он запуститься. Вентиляция с характерным звуком зашумела, разбавив полную тишину помещения, а после на экране появилась заставка, а также вход в личный аккаунт. Парень увидел, что на снимке находится сама Юля, а рядом с ней Игорь. Это поразило, но не сильно. Скорее, вид Игоря в мышиных ушах вызвала чувство ироничности. Это было похоже на фотографию из Диснейленда и, скорее всего, этим и являлось. — И что там случилось? — спросил Сергей для приличия, сразу же заходя в диспетчер задач. Олег что-то мыкнул, продолжая копаться в пакете. После последовал звук включение конфорки — стуки и скрипы, и Сергей почувствовал запах огня. Когда молчание затянулось, парень только вздохнул и углубился в ноутбук. Он прошерстил сначала всю нагрузку, после прошёлся по трафику, и только когда он уже сам всё понял, Олег заговорил: — Юля жаловалась, что вылетают все приложения, очень долго грузит, невозможно ничего открыть. Серёжа угукнул, уже исправляя эту проблему. Он громко и быстро клацал по клавиатуре и поднять голову только тогда, когда Олег сунул ему что-то под руку. И Сергей почувствовал запах. Пахло мясом и поджаристым хлебом. Парень в недоумении посмотрел вправо от себя и обнаружил там тарелку, на которой лежала чиабатта. От неё шёл пар. — Что это…? — голос Сергея немного дрогнул, но он кашлянул. Желудок свело ужасной болью голода. Парень боялся смотреть выше, чтобы узнать, как сейчас выглядит Олег. Он был торжествующим, что прав? Мужчина смог доказать, что Сергей не ест и сейчас пойдёт писать об этом докладную? — Ешь. Голос Олега был холодный. Он облокотился о столешницу, не прекращая наблюдать за подопечным. — «И вправду коршун». Хотелось закапризничать, отказаться только из принципа, но пальцы сами по себе потянулись к тарелке. — Я могу запачкать клавиатуру… Может после работы, — попытался как-то отпереться парень, но тут же был перебит: — Ешь. Я уберу. Это звучало, словно приказ. Словно Олег командир, а Серёжа его подчинённый. И он последовал этому приказу — вцепился в еду, словно утопающий в спасательный круг, сразу же откусив огромный кусок. Сэндвич быстрым и тёплым куском упал в желудок, который сразу же заурчал, и Серёжа услышал смешок — Олег улыбнулся и прыснул. Парень дёрнулся, гневно посмотрел на вожатого, позволяя себе быть достаточно злобным в выражении лица, но мужчину это совершенно не смутило. Несмотря на то, что они не обмолвились ни фразой, атмосфера будто бы стала теплее, и жесты говорили громче слов. Когда Сергей закончил, он уже давно доел еду, чувствуя, как его клонит в сон. — Всё. Техника готова, — изрёк парень, закрывая ноутбук. Олег кивнул, осторожно подошёл ближе и присел рядом. Сергей посмотрел на него сверху вниз, снова сталкиваясь с чужими глазами. Вожатый же в это время не собирался прерывать зрительный контакт, а лишь потянулся ближе, забирая ноутбук, легонько коснувшись руки Серёжи. Парня от этого пробило лёгким током, и он сразу же убрал руку подальше, притупив взгляд. — Спасибо. Теперь голос Олега показался слишком глубоким, а не резким. Словно что-то поменялось. — Ага. Да. Мне пора идти. Слова не связывались между собой, а Сергей попятился, привстав со стула. Ноутбук был починен, но было ощущение, будто Олег всё ещё что-то от него хотел, и парень боялся, что это ответы на какие-то вопросы. — Наелся? — Олег тоже встал и теперь придвинулся снова ближе, опускаясь тенью на лицо Сергея. Серёжа быстро закивал, отходя все дальше и чувствуя ужасную тревогу, которая могла в любой момент снова настичь его в самом неподходящем месте — рядом с вожатым, который будто только этого и ждал. — Мне правда стоит идти, — словно прося разрешения, жалостливо заявил Серёжа. Казалось, Олег сейчас схватит его за руку, навалится сверху и начнёт расспрашивать. Сейчас Серёжа был уверен, что нужно бежать, но ощущал — вожатый ему не даст этого сделать. Вопреки любым ожиданиям подопечного, Олег мягко улыбнулся, отстранился и сказал: — Хорошо. Иди. Он смотрел с хитрым прищуром, ожидая действий Серёжи, а тот не собирался медлить — даже не прощаясь, быстрым шагом вышел в столовую, почувствовав, как марля, повешенная вместо двери, колыхнулась за его спиной. Торопливые шаги отдавались эхом в пустом помещении, когда парень выбегал на улицу. Сердце колотилось с бешеным темпом, а руки потели. Перед глазами всё продолжали стоять глаза вожатого, которые, казалось бы, слишком часто в его мыслях. Наелся? Он всё же знал правду.