L'estrange

Сентябрь 1993 года

Хогвартс-экспресс уже привычно покачивается, стучит колесами и шумит голосами студентов. Драко о чем-то ожесточенно спорит с Тео, Блейз только подогревает конфликт своими саркастичными комментариями, а Шторм недобро зыркает своими огромными желтыми глазами на Сильвию, молоденькую неясыть, новую питомицу Забини.  Гарольд сжимает в руках книгу, невидяще пялясь на исписанные страницы. Его сознание находится далеко отсюда, в темных коридорах Лестрейндж-мэнора, в тишине у закрытых дверей Зала собраний, на пустых листах их с Томом дневника.  С тех пор как Лорд Волдеморт предстал перед своими слугами в начале августа, публично заявил о своей благодарности Гарольду, своем долге перед ним, они практически не общались. Том все время был занят, часто в компании родителей и дяди Рабастона, Барти или Люциуса. Он все еще писал ему время от времени, но что такое пару чернильных строк, если сам Реддл совсем рядом, только руку протянуть? Гарольд понимал, что чтобы восстановить былую власть и влияние, а в последствии и приумножить их, Тому потребуется много работать, но все равно не мог избавиться от чувства, будто он Лорду просто больше не нужен, неинтересен. Нынешний Волдеморт, взрослый, властный и холодный ведь так отличается от того мальчика-старосты, доброго и милого, за руку выведшего его из Тайной Комнаты в прошлом году. Тому больше не шестнадцать, теперь он обладает всем тем опытом и знаниями, что его другое “я” успело обрести за пятьдесят лет и зачем ему, взрослому, по сути, человеку, поддерживать отношения с тринадцатилетним мальчишкой? Лестрейндж кривит губы в горькой улыбке и захлопывает книгу, не прочтя и предложения. Драко что-то злобно выкрикивает прямо в лицо Тео, пока Блейз насмешливо ему аплодирует. Гарольд из всей сумбурной речи кузена улавливает лишь упоминание Сириуса Блэка, все еще будучи на половину погруженным в свои переживания и тут же теряет весь интерес к накаляющемуся спору. Блэк его мало интересует. Он, конечно, стал первым магом, сбежавшим из Азкабана, что, несомненно, заслуживает уважения, но все Пожиратели и их, посвящённые в дела организации, дети, понимали, что Сириуса изначально приговорили ни за что. Уж кому как не его отцу, Рудольфусу Лестрейнджу, правой руке Темного Лорда знать, что никаких Блэков, кроме вошедших в семьи своих мужей Беллатрикс и Нарциссы, в их рядах нет. Попытки прессы убедить общественность в том, что это Сириус был правой рукой Волдеморта и вовсе казались Гарольду смехотворными. Мама говорила, что его двоюродный дядя вообще был на стороне Ордена и желала ему быть как можно скорее сожранным дементорами или помереть в какой-нибудь канаве, как и подобает жалкой псине. Гарольд предпочитает все новости о Блэке просто игнорировать. Когда оказывается, что Министерство окружило территорию Хогвартса дементорами, игнорировать больше не получается.

***

— Нет, ну ты можешь себе это представить, Гарри? Из-за одного сбежавшего заключенного подвергать опасности всех учеников! Это же беспредел! Как они вообще собрались контролировать этих тварей, чтоб они вдруг не сожрали чью-нибудь душу? — истерично восклицает Драко.  — Тут и представлять не надо, Малфой, — мрачно отвечает Тео, сжимая в кулак все еще дрожащие пальцы.  Гарольду остается лишь молча жевать шоколад, врученный ему покрытым шрамами мужчиной, только что спасшим его от поцелуя дементора. Он отказывается думать о том, что могло бы произойти не проходи этот незнакомец мимо их купе так вовремя. О том что он увидел и почувствовал в присутствии темной твари он и вовсе старается забыть. — А вы, собственно, кто? — подает голос доселе молчавший Блейз, рассматривая мужчину. — Ремус Люпин, ваш новый учитель Защиты от Темных Искусств. 

***

Помимо случая в поезде, новый учебный год мало отличается от предыдущих. Гарольд все также прилежно учится, общается с друзьями, регулярно проверяет дневник на наличие новых сообщений от Тома и пишет ему сам, всегда, пусть и не сразу, получая ответ, но все никак не может избавиться от навязчивых мыслей от том, что его заставил увидеть дементор.  Он никому об этом не говорит, даже не решается спросить совета у Тома, вместо этого отправляясь в библиотеку в поисках всей известной информации об этих жутких существах.  В одной из книг он читает, что поскольку дементоры слепы, они чувствуют людей через эмоции и питаются их светлыми чувствами, заставляя своих жертв снова и снова переживать свои худшие воспоминания, но, если это так, то почему он видит падающее тело рыжеволосой женщины, во вспышке ядовитой зелени и слышит ее душераздирающий предсмертный крик?

***

31 октября 1993 года

Первый поход в Хогсмид запомнился Гарольду громким смехом, толкучкой и вечной сладостью во рту от разнообразных лакомств из Сладкого Королевства. Возвращение и Хэллоуинский пир в Хогвартсе — веселыми разговорами, многочисленными декорациями и планами снова провести вместе традиционные ритуалы, а следующее утро — переполохом, обысками и слухами.  Как оказалось, вечером, после ужина, ученики Гриффиндора обнаружили вход в свою гостиную, портрет некой Полной Дамы, изорванным в клочья, предположительно Сириусом Блэком. По приказу директора весь замок перевернули вверх дном, но никаких сбежавших уголовников предсказуемо не нашли, лишь спровоцировав не просто волну, а целое цунами непрекращающихся слухов, становящихся все невероятнее и невероятнее с каждым днем. На следующий вскоре после квидиччный матч Гарольд привычно не идет. Игра Гриффиндора и Хаффлпаффа его мало интересует, тем более учитывая отвратительную погоду. Позже он узнаёт о победе барсуков и нападении дементоров на игроков и благодарит высшие силы за то, что решил не присутсвовать. Эти твари итак уже являлись его боггартом, как он недавно узнал, благодаря уроку Профессора Люпина, ухудшать ситуацию не хотелось, как и снова сталкиваться с ужасающим видением умирающей незнакомки. 

***

Ноябрь 1993 года

Гарольд закрывает на мгновение глаза, позволяя себе вдохнуть полной грудью морозный ночной воздух. Уже не первый вечер он проводит неспешно прогуливаясь вдоль границы Запретного леса, иногда останавливаясь, чтобы обменяться парой фраз с местными змеями, с которыми он нашел общий язык еще на первом курсе. Рептилии были счастливы видеть Говорящего, а он сам отдохнуть в ненавязчивой компании опасных хищников.  После произошедшего в Тайной комнате он почти перестал навещать их чуть ли не до самого конца учебного года, но теперь был счастлив снова вести тихие беседы на Парселтанге. Это было своеобразным напоминанием о его с Томом связи, когда сам Темный Лорд был слишком занят, чтобы поговорить, а так же отличным способом побега от вечного шума переполненного детьми замка, сейчас гудящего, словно пчелиный улей. Видимо, не получая новой официальной информации по делу Блэка, студенты решили просто выдумать новости сами, распространяя по всему Хогвартсу разнообразные страшилки.  Где-то справа хрустнула ветка, заставляя Гарольда резко обернуться.  — Кто здесь? — настороженно спрашивает он, вглядываясь в тени могучих деревьев, укрывающие заросшую высокой травой землю.  Лестрейндж уже подумывает повторить вопрос на Парселтанге, на случай если это кто-то из его чешуйчатых знакомых выполз поздороваться, но не успевает и рта открыть как тьма у подножья деревьев разрастается, двигаясь ему на встречу, формируя очертания какого-то животного.   Гарольд делает шаг назад, не сводя глаз с неизвестного существа, всего мгновение назад казавшегося ему частью теней. Оно выступает из леса, в холодном свете луны блестит спутанная черная шерсть и острые белые клыки.  Прямо напротив него стоит просто огромный черный пес, поблескивая голубыми глазёнками, вывалив из пасти язык и приветливо виляя хвостом с налипшей на него грязью и сором.  Гарольд облегчённо выдыхает. Всего лишь собака, незачем было так пугаться. Но что обычному псу, пусть и очень большому, делать в Запретном лесу?

***

Гарольд продолжает наведываться на опушку леса тихими вечерами, теперь не забывая прихватить чего-нибудь съестного и для своего нового знакомого, порой жутковатого пса, названного им Гриммом. Он, поначалу, не очень ладит со змеями, по каким-то причинам пытаясь защитить Гарольда от них, рыча и лая, но вскоре, обнаружив у беспечного человека талант к Парселтангу, успокаивается, ограничившись только косыми взглядами в сторону рептилий. Гримм в целом кажется Лестрейнджу поразительно умным, особенно эти его проницательные голубые глаза-бусинки, смотрящие словно прямо в душу. Глаза, больше под стать человеку, чем животному. Та же тенденция заметна и в поведении пса. Он часто демонстрирует чисто человеческие реакции, когда Гарольд принимается рассказывать ему истории, которыми обычно делится только со змеями. Гримм заинтересованно склоняет голову, прося прояснить какие-то моменты, кивает или мотает пушистой мордой демонстрируя свое согласие или несогласие, кладет лапу ему на плечо в акте поддержки, закатывает глаза в раздражении или громко лает, имитируя смех. Все это снова приводит Лестрейнджа в библиотеку, на этот раз на поиски информации о разумных волшебных видах псов. Вот только Гримм — если только он случаем не является кладбищенским демоном, в честь которого был назван — не подходит под описание ни одного из известных видов. И только тогда ему в голову приходит мысль об анимагах. Барти, сам являющийся анимагом, обращающимся в черного коршуна — Milvus migrans, как он сам предпочитал себя наименовать — порой рассказывал ему о неоспоримых плюсах владения этой сверхсложной трансформацией. Ему птичья форма не раз спасала жизнь в его Пожирательской карьере, и он же научил Гарольда заклинанию для распознавания и обратного превращения анимагов. И Лестрейндж решает проверить.

***

Декабрь 1993 года

Гарольд не собирается потенциально рисковать жизнью в случае подтверждения своих подозрений, поэтому он вводит Блейза, Драко и Тео в курс дела и просит остаться в спальне и подстраховать его в случае чего. Заманить самого Гримма в Хогвартс оказывается удивительно просто. Он следует за Гарольдом радостно виляя хвостом, стоит ему только попросить, отклоняясь от курса лишь однажды, будто по привычке сворачивая в сторону гриффиндорской башни, но тут же возвращается, слегка поникнув спускаясь в подземелья. Лестрейндж замечает странное поведение пса, сопоставляет с его нелюбовью к любой слизеринской символике, вроде галстука, который он вечно норовит пожевать или нашивки на мантии, запятнанной грязными собачьими лапами, и кладет в мысленную копилку доказательств человечности своего питомца. Гримм — анимаг, учившийся на Гриффиндоре. Гарольд обновляет дезиллюминационное заклинание на псе, прежде чем они заходят в полупустую гостиную факультета. Парочка студентов поворачиваются ко входу, но вскоре теряют интерес, возвращаясь к горе пергаментов и книг перед ними. Лестрейнжд как можно незаметнее кладет ладонь на холку Гримма, ведя его вверх по ступеням в спальню мальчиков третьего курса. Снимает чары невидимости, распахивает дверь и подталкивает пса внутрь. Тот выглядит очень заинтересованным, доверчиво шагая вперед и осматриваясь по сторонам, и привычно радостным от малейших знаков внимания, оказанных Гарольдом. Лестрейндж закрывает дверь у себя за спиной, щелкает замком и шепчет заклятье обратной трансформации, пока Гримм слишком занят пристальным рассматриванием Драко и стоящего рядом с ним Тео, чтобы заметить направленную на себя палочку. Все происходит так быстро. Гримм начинает трансформироваться, Блейз, стоящий ближе всего к Гарольду, тут же оказывается рядом, вскидывая палочку, Драко и Тео делают то же самое, крепко сжимая пальцы на своих. И уже через пару мгновений прямо посреди спальни, под прицелом четырех палочек, лежит Сириус Блэк, легко узнаваемый по рваной тюремной робе и знакомому со страниц газет лицу. — Блэк! — испуганно вскрикивает Драко. — Не шугайся ты так, мини-Малфой, ничего я вам не сделаю, — ворчит Гримм, пытаясь подняться, но тут же оказывается опутан волшебными веревками в две палочки. Гарольд благодарно кивает быстро соображающим Тео и Блейзу, все еще прибывая в шоке, что пес, с которым он делился своими переживаниями и рассказывал истории из жизни на протяжении месяца, был анимагической формой Сириуса Блэка, члена Ордена Феникса, врага. Как же хорошо, что он так и не решился упомянуть Тома, посчитав это слишком личным. — Гарри, скажи им, я же безобидный! — совсем по собачьи скулит Блэк, пытаясь скорчить просящую мордашку, что на его грязном небритом лице с растрепанными черными патлами выглядит жутковато. — Откуда мне это знать? Ты притворялся псом все то время, что знал меня. Возможно, ты замышлял что-то плохое и хотел использовать меня в своих целях? — Гарольд вскидывает голову, пряча свой ужас от осознания ситуации за призрением. — Да я... Да я бы никогда, Гарри! Как ты мог такое подумать? Я никогда бы не навредил ребенку, даже этим пожирательским отпрыскам, не то, что тебе! — Блэк выглядит искренне обиженным, а Гарольд начинает подозревать, что дементоры покорёжили его мозги куда сильнее, чем казалось изначально. — Не то, что мне? Я и есть “пожирательский отпрыск”, Блэк. Гарольд Корвус Лестрейндж, сын Беллатрикс и Рудольфуса Лестрейнджей, не очень-то приятно познакомиться. —  Вскидывает бровь Гарольд. — А мне-то казалось, ты слушал, что я рассказывал тебе на протяжении этого месяца. Блэк выглядит так, будто на него только что вылили ведро ледяной воды. — Нет... нет же, ты Гарри. Гарри Поттер. Мой крестник, мой щеночек... — бормочет Блэк, пытаясь подползти к нему ближе. — Да он же сумасшедший, дементоры все мозги выели, — фыркает Драко, от прежнего страха не осталось и следа. — Гарри очевидно Лестрейндж, он наследник рода! Да и просто посмотри на него. Черты лица, кудри — точно Мадам Беллатрикс, а характер как у Лорда Рудольфуса, — возмущается Тео, активно жестикулируя держащей палочку рукой. — А его крестный это Бартемиус Крауч-младший, сын главы Отдела международного магического сотрудничества, а не ты, Блэк, — ровно добавляет Блейз. — Это Пожиратели, враги, все они, Гарри, нет... — шепчет Блэк, опустив голову, грязные пряди волос скрывают его искаженное сложными эмоциями лицо. — Думаю нам стоить пойти к декану, пусть этого безумца заберут авроры, — говорит Драко, уже направляясь к двери. — Нет, нет, нет... Нет! — шепот срывается и Блэк переходит на крик, — Гарри, это все ложь, я чувствую... Я же чувствую, что это ты! У тебя глаза твоей матери, глаза Лили, такие же зеленые, жаль, что ты не унаследовал и ее рыжих волос, они у тебя, видимо, в бабушку по отцовской, Поттеровской, линии, Дорею Блэк! — Что за бред ты несешь! — восклицает Тео, направляя на Блэка искрящуюся палочку. — Своими словами ты оскверняешь честь наследника Лестрейндж, — вторит ему Драко, пока Блейз просто молча закрывает Гарольда собой от отчаянно тянущегося к нему уголовника, готовый атаковать. — Драко, Тео, Блейз, — тихо, но уверенно окликает их Гарольд, — я хотел бы разобраться со всем этим сам. Не могли бы вы подождать за дверью? Все трое готовы разорвать Блэка на части за него, но сам Лестрейндж поглощён сомнениями. С чего бы пробывшему тринадцать лет в Азкабане орденовцу быть свято уверенным в том, что он, сын двух известнейших Пожирателей, его крестник? Безумие безумием, но с чего бы из всех третьекурсников Хогвартса ему выбирать самого неподходящего? Только из-за их встреч на лесной опушке или же все куда запутанней? И связанна ли Лили Поттер с рыжеволосой женщиной, умирающей в его видениях? — Но... — начинает было Драко, но быстро оказывается перебит. — Это ведь моя честь задета, верно? Вот и мне с этим разбираться, — отрезает Гарольд, кивая в сторону двери с явным намеком. Все трое подчиняются, Блейз, идущий последним, окидывает его долгим нечитаемым взглядом, прежде чем закрыть за собой дверь. Оставшись наедине, Гарольд возвращает свое внимание Блэку. Тот расплывается в широкой счастливой улыбке. — Ты веришь мне, Гарри? Я знал, что ты поверишь! И вон как ты приструнил этих мини-Пожирателей! Пусть ты почти не похож на Джеймса в тебе явно есть его талант к унижению гадких змей!.. — Он бы продолжал свой восхищенный лепет еще долго, не будь прерван Гарольдом. — Я слизеринец, “мини-Пожиратель” и все еще не верю не одному твоему слову, Блэк, — холодно чеканит Лестрейндж — я даю тебе шанс внятно объяснить мне с чего ты взял, что мои родители мне не родные и ты либо делаешь это сейчас же, либо я сдаю тебя аврорам. Выбор за тобой. До Блэка видимо только сейчас доходит серьёзность ситуации. Он утыкается взглядом в пол, словно побитая провинившаяся псина, и Гарольд наконец понимает почему мать всегда использовала именно сравнения с собаками в отношении своего дражайшего кузена. — Ну? — Да, прости, я не хотел тебя оскорблять, Гарри. Я все расскажу, все-все, только выслушай меня пожалуйста! — Можешь начинать, — покровительски махает ему рукой Гарольд, усаживаясь на край кровати Тео, смотря сверху вниз на связанного Блэка. Так проще не чувствовать сковывающего его изнутри ужаса от одной только возможности, что вся его жизнь могла быть ложью. — Я был близким другом твоего отца — начинает Блэк, но поймав чужой недовольный взгляд, быстро исправляется — другом Джеймса Поттера, я имею в виду. Мы вместе учились в Хогвартсе на Гриффиндоре, как и Лили Эванс, твоя м... то есть, будущая жена Джеймса. Они поженились сразу после окончания школы и вскоре Лили забеременела. Это было не лучшее время, шла война, а мы все были членами Ордена. Ордена Феникса. Это такое объединение... — Я знаю, что это. Продолжай. — Конечно, ты знаешь, я просто... Неважно. Когда Лили была на последних сроках нам стало известно о пророчестве, я точно не знаю, о чем конкретно там шла речь, но т... ребенок Лили и Джеймса должен был стать гибелью Того-кого-нельзя-называть. Он тоже прознал про это и начал охоту за этим ребенком. Лили и Джеймс спрятались в надежном месте под заклятьем Фиделиус, хранителем которого стал наш другой друг, Питер, Питер Петтигрю. Изначально им должен был быть я, но я, идиот, отказался. А потом эта тварь, самая настоящая крыса сдала Лили и Джеймса Тому-кого-нельзя-называть. И он убил их, убил их обоих! И я, я... — Блэк теряется, уходя в себя, глаза стекленеют, а речь затихает. — Как она умерла, Блэк? Как умерла Лили Поттер? Блэк! Сириус, ты слышишь меня вообще? Он дёргается, вскидывает голову и дымка на голубых глазах слегка проясняется. — Да, я... Прости. Лили... Я не знаю точно, но я нашел ее тело у детской кроватки с маленьким Гарри. Она лежала там, на полу, будто живая, скорее всего ублюдок использовал Убивающее, как и на Джеймсе. — И как ребенок выжил, по-твоему, раз уж он был главной целью? — Того-кого-нельзя-называть исчез после этого, развоплотился. Я не знаю как, но я видел Гарри, тебя, целым и невредимым тогда, — говорит Блэк уверенно, игнорируя хмурящегося на обращение Гарольда — у тебя был только небольшой порез в виде молнии на лбу, я убедился, прежде чем осознать, кто виноват в случившемся. Я бы забрал тебя к себе, Гарри, если бы мог, вырастил, тебе не пришлось бы жить с моей чокнутой кузиной, мне так жаль. — Не о чем жалеть, я люблю свою маму, она отлично справилась с моим воспитанием, — раздраженно шипит Лестрейнжд, запоминая всю важную информацию, чтобы обдумать ее позже, подальше от Блэка, его ожиданий и надежд, подальше от всех.  — Как ты оказался в Азкабане тогда? — Я хотел отомстить Питеру, но крыса подставила меня, сбежала и все это время припеваючи жила на свободе в своем крысином обличье. — Питер анимаг? — Да, мы все ими были. Я — пес, твой отец — олень, Питер — крыса. — И ты знаешь где он сейчас? — Прячется у всех на виду, живя с младшим мальчиком Уизли. — Чудесно, — хмыкает Гарольд, вертя в пальцах палочку, — вот как мы поступим, Блэк. Ты дашь мне клятву о неразглашении всей информации о моей потенциальной связи с Поттерами, я позабочусь о том, чтобы тебя оправдали, и ты оставишь меня в покое. Отец говорил, что Министерство так отчаянно хотело осудить хоть кого-то из Пожирателей и как можно скорее, что ты даже не получил суда. Согласен? — Но как же... Ты продолжишь жить с людьми, поддерживающими убийцу твоих родителей? И я, я же твой крестный отец, Гарри! Ты что все еще не веришь мне? — Верю, не верю, не имеет значения. Это ничего не меняет. Я был, есть и буду Гарольдом Корвусом Лестрейнджем, сыном Беллатрикс и Рудольфуса, а те, о ком ты говоришь мне чужие люди, никто. Ты же можешь остаться мне двоюродным дядей, приняв мои условия или продолжить настаивать на своем и вернуться в Азкабан в кратчайшие сроки. Решай. Блэк выглядит готовым разреветься, но Гарольд все же получает от него дрожащий кивок. Они скрепляют свое соглашение магической клятвой.

***

Блэк остается жить в их спальне под видом обычного пса, Гарольду даже удаётся удержать своих друзей от попыток проклясть его, рассказывая полуправду. Он посвящает их в подробности ложного заключения Сириуса, говорит о его серьёзных ментальных проблемах и настаивает на том, что ради рода Блэк, им стоит помочь единственному наследнику главной ветви. Драко соглашается сразу же, будучи Блэком по матери и осознавая ценность двоюродного дяди, Тео тоже вскоре сдаётся, но только после того, как Гарольд признаётся, что взял с Сириуса клятву о неразглашении всего того компрометирующего бреда, что он успел им наговорить, Блейз своего мнения не выражает. Лестрейндж пишет анонимную наводку о незарегистрированном анимаге, проживающем с семьей Уизли в облике крысы и просит своего знакомого слизеринца на пару лет старше, по совместительству являющегося сыном Главы Аврората, передать ее на зимних каникулах. Жизнь идет своим чередом. Разве что теперь ему приходиться периодически запираться в заброшенных классах, в который раз переживая болезненное осознание. Он Гарри Поттер. Ошибки быть не может, у него на лбу тот самый шрам-молния, описанный Сириусом. В его видениях при приближении дементоров предсмертный крик Лили Поттер, его биологической матери, а в глазницах ее зеленые глаза. Он полукровка. Гарольд даже не знает, что разочаровывает его больше. Ложь родителей, предреченная победа над Томом или статус крови. Через некоторое время он все же решает, что второе. Пусть по поводу падения того другого Лорда Волдеморта он не испытывает никаких эмоций, но вот своему Тому зла не желает и повторять подвиг младенчества не собирается. Сидя в купе Хогвартс-экспресса с Гриммом, свернувшимся калачиком у него в ногах, Гарри приходит к окончательному выводу. Он Лестрейндж, не по крови, но по магии. Он последователь Темного Лорда, не из-за семейной идеологии, а по собственному решению. И с этого момента он сам будет принимать все дальнейшие решения и строить свою жизнь такой, какой именно он хочет ее видеть. Не дядя Сириус или мертвые биологические родители, желающие для него подобной им судьбы оппозиционеров, не мама с отцом, готовые с гордостью убивать магглорожденных и магглов за сам факт их существования, ни Том, уже однажды использовавший его как инструмент и забросив за ненадобностью. Пришло время взрослеть.