Вспомни

«Мертвые не отвечают живым. Или отвечают?»

«Поля…

Поля…

Полынька, моя хорошая…

Просыпайся….»

Бабушкин голос ласково взывал к себе сквозь пелену сна. — Цветочек мой, нет времени спать! Она прозвучала неожиданно громко и брюнетка подскочила с кровати. Мягкие старческие руки в миг ее заключили в свои объятия. Внучка ответила тем же, и только сейчас, отчетливо разглядев окружающий интерьер, спросила: — Бабушка? Почему я дома? — Полынька, — так бабушка любя называла ее с самого детства. Еще за полгода до рождения она настаивала на том, чтобы внучку назвали Полынью. Никто так и не знает почему, но даже для самой младшей Морозовой она не раскрывала тайну. — Осторожной тебе быть нужно с этой хитрой лисицей. Не так проста плутовка. На призывы ее не ходи, цветочек мой. — Но…бабушка…я… Старушка лишь печально потрясла головой и оставила на лбу внучки прощальный поцелуй. В миг она оказалась в конце комнаты и еще через секунду испарилась во тьме дверного проема, из которого следом сверкнули янтарные искринки. Раздался до ужаса знакомый смех и вся комната утонула во мраке, а под ногами оказалась черная, липкая жижа. Рыжий силуэт юрко пробежал перед девочкой. — Покажись! Я не боюсь тебя! — Так-то уж не боишься? — сверкнув чеширской улыбкой, плутовка села напротив. Ее окутал яркий свет и образ хитрого зверька сменился человеческим: пышное платьице с заостренными рукавами-фонариками молочного цвета, оранжевая жилетка, в ворот которой заправлено белое жабо, короткие митенки на длинных и тонких пальцах. — А должна, Полиночка. Вам в лесу делать нечего, если смерти своей не ищите. — Скажи, почему вы тут? В мире людей. Лисица пощурилась. — Ха-ха-ха! Если бы знала, ласточка, то все равно не рассказала бы. — протянула рыжая. — Но слушай внимательно: зверье маски человеческие носит, особенно взрослые. Приглядись к их мордам хорошенько. А тот кто тоже ищет нас может и заревет, после спячки-то своей. Все не терпится ему к нам вернуться. Лиса сверкнула напоследок своими бездонными глазами, хитро оскалилась и зверьком нырнула в темную пучину, хвостиком махнув. Полина бросилась за ней, но оглушающий зов горна заставил рефлекторно закрыть уши и поежиться. А потом... «Угрюмые краски могу разбавить только я. Навеки твой — воображаемый друг» — Полина. Полина, ну просыпайся. Весь фильм проспала. Катя трясла подруга, пытаясь отвести от нее дрему. Морозова неохотно разлепила глаза и зевнув пробормотала: — Катя…я что, снова… — Ага. Ты в последнее время спишь ужасно. — она приобняла подругу. — Пойдем, Катенька, скоро ужин. Морозова действительно с того вечера не могла спокойно спать. Кошмары мучали чуть ли не каждую ночь и так вот уже четвертый день. И эта ночь обещала быть темной и ненастной. Следующим днем, за обедом, Оля, садясь рядом с Володей за общий стол вожатых поделилась с остальными догадкой, которая тревожит ее неделю: — Шастун, а ты не заметил, что две ваши девочки в последнее время часто уходят куда-то с нашими Ромой и Бяшой? Антон укусил хлеба с маслом и с широко раскрытыми глазами тяжело проглотил кусок. И то вышло с трудом, он чуть не поперхнулся. — А ты это к чему, Оль? — Ну, они так сдружились, и часто бегают в сторону леса. А это не безопасно. Парень отхлебнул чая и прочистив горло поспешил замять этот разговор: — Да ну, Оль. Они же дети, может ходят туда крапиву избивать, или цветочки собирать. Будто до этого никто не сбегал в лес-то. Петрова метнула взгляд на стоявший в метрах двух-трех стол, за которым сидели до этого упомянутые дети. И выглядели они вполне радостными, вовлеченными в разговор. Вроде бы все в порядке, но что-то не давало покоя. Заметив волнение на лице девушки Володя накрыл своей ладонью Олину. И этого жеста хватило чтобы белокурая взглянула на возлюбленного. — Оль, ты переживаешь за них, вот и все. Можешь с девочками поговорить, а то мальчики на открытые разговоры не пойдут. — Это точно, — подметил Арсений. — Да, думаю ты прав. — Оля быстренько чмокнула его в щеку. Арсений и Антон переглянулись. Уголки губ заговорчески поползли вверх и они стали сверлить взглядом коллег. На то чтобы те заметили понадобилось пара секунд. Володя и Оля переглянулись. Девушка первая стыдливо отвела взгляд в сторону и заправила прядь волос за ухо. Володя ухмыльнулся. — А вы сами ничего не скрываете? — играя бровями поинтересовался Попов, отпивая из стакана. — Мы? Нет. Что вы. — отмахнулась Оля. Володя снова ухмыльнулся, молча кивая. — Ну может чуть-чуть. Девушка толкнула того в плечо, сдерживая истеричный смешок. — Володя! — А что Володя? Володя ничего. У Володи все хорошо. У него девушка есть. Оля в миг покраснела и прикрыла лицо ладонями. Парни залились смехом, а затем поспешили успокоить коллегу. — Оленька, да это же прекрасно! — заявил Попов. — В этом мире нет ничего лучше любви. — Согласен, — подхватил Шастун, — такое скрывать не надо, да и стыдиться тем более. — «сказал я…Гениально!», — подумал Антон. — Иронично. — добавил Арсений, смотря в этот момент на кудрявого. А тот, как ни в чем не бывало просто хлопал глазками. Смешно так. Петрова посмотрела сквозь пальцы. Выдохнула и переместила руки на щеки. — Правда-правда? — Ну конечно! — широко кивнул брюнет. — Да тут же все свои. Как семья, считай. — добавил Шастун. — А ты не предупредила, что уже с семьей знакомишь, Оль. — выдал шутку Володя. Девушка вновь хлопнула его по руке и положила голову на плечо. — Дурашки вы. Скоро дядями в костюмах будете, а ведете себя как дети малые. — Ну так на то мы и в лагере работаем. Среди своих чтобы быть. — напоследок сказал Антон. За столом до конца обеда не утихали шутки и смех, под вопросительными взглядами окружающих. После тихого часа ребята собрались возле старого дуба, который стоит ближе к лесу, но между корпусами. Девочки принесли небольшое одеяло для пикника и разложили его с другой стороны, чтобы никто не видел их. Они смотрели на лес, и после нескольких долгих секунд Полина развеяла их нагнетавшую тишину. — Итак, цель нашей сегодняшней встречи: для начала нам нужно придумать название для нашей сформировавшейся команды; и наконец придумать как снять с Тоши маску. — остальные активно закивали, пробормотав каждый свое. — Мы уже неделю бегаем в лес. И мне, конечно, нравится там проводить время за пикниками и прочтением книжек, да и на скрипке играть для вас очень увлекательно. Но… — Если бы нам удалось увидеть лицо Тохи, то может зацепились бы за что-то. — договорил за подругу Рома. — А если у него под маской не лицо человека, а заячье? Он же дух. — с серьезным выражением лица предположил Бяша. — Ну ты дурак, что ли? — за остальных сказала Катя. — Зачем ему маска тогда, дурень? А если у него тут есть родственники? Ну так, по чистой случайности. — А вдруг он был единственным в семье? — предположил Рома. — Это нам затруднит расследование. — расстроенно ответила Полина. — Надо пробовать! Сдаваться рано, Полинка. — подбодрил Пятифанов. По итогу они решили, что должны во что бы то ни было докопаться до самой сути. Мальчишки уже убежали, а к девочкам подошла Оля, попросила их остаться тут и поболтать. Что-то и самой Петровой ночами не давало покоя. В темноте она видела смутные образы. Но ей они были до ужаса знакомы. Эти тени плясали у большого костра, перепрыгивали через пламя будто в ночь Ивана Купала, а аккомпанировала им скрипка и детский смех дополнял лесную музыку. Но как только субтильная, струящаяся мелодия духового инструмента начала вплетаться в симфонию — звери замерли. Они уставились на тьму, а затем на Олю, будто хотели найти в ней спасение. Послышался шорох листьев и дряхлых ветвей, и чужая поступь была липкой, склизкой, чавкающей, словно по расплывчатой жидкой патоке ходили. Дети-звери сжались — волчонок пождал хвост, совушка укрылась под широкими крыльями, и только лисица выгнулась в спине, оскалилась и закрывала собой остальных от пугающего гостя с золотыми рогами и мерзкой козлиной мордой. А в сторонке от них стоял зайчик. Он выступал в роли наблюдателя и сверлил рогатое существо горящими от злости глазами. Кулаки его сжимались до такой степени, что по пальцам потекла кровь, а скалился он не хуже лисы, если не более устрашающе. Оля еле как смогла выдать тихое: — Тоша. И этого хватило, чтобы все присутствующие разом обернулись на нее. Огонь костра всполыхнул ярким пожаром и оборвал связь между ними. — Ольга Борисовна, вы хотели поговорить о чем-то? — выдернула из раздумий Полина. — Ой, да. Девочки, скажите мне пожалуйста, зачем в лес бегаете? Полина сглотнула и устремила взгляд на Катю. А та и бровью не повела, но заметив зрительные сигналы подруги тяжело вздохнула и как-то лениво произнесла: — Мы за цветами ходим, Оль Борисовна. Полинка вот ботаникой увлеклась, и мы, признаюсь, действительно сбегаем на полянку. Все фиксируем. Петрова долго разглядывала их, пытаясь уловить хоть один намек на то, что сказанное ложь. Но Смирнова была неприступна, а Морозова покрасневшая изучала траву, водя пальцами по кончикам зелени. Вожатая облегченно выдохнула. — Как я рада это слышать. И мальчики вам помогают? — Ага. Мы их шантажом заставили ходить с нами. — язвя оскалилась Катя. У Петровой глаза округлились. — Это она так шутит, Ольга Борисовна. — поспешила объясниться Морозова. — Ну вы так не шутите, а то вдруг тоже захочу применить для воспитательных мер. — она шутливо подмигнула девочкам и те поймали смешинку. — А если серьезно, то очень прошу вас быть аккуратнее. Вы ведь знаете, что тут уже пропадали дети. Девочки кивнули. Вожатая поднялась и уже собиралась уйти как Смирнова спросила: — А их правда украл вожатый-маньяк? Этот вопрос оказался смертельным ударом в спину. Острием вонзившись в открытую рану. Оля сглотнула подступивший ком и села обратно, но выглядела еще более бледной. Она явно занервничала. С тяжестью на сердце она выжила больное: — Да, это так. Но это было очень давно, вам не о чем переживать. Его тогда поймали и он получил по заслугам. — А что стало с детьми, Ольга Борисовна? — Они…их…их к сожалению не успели спасти…— повисла долгая пауза. — Девочки, я не хочу чтобы и с вами что-то случилось. О том, что происходит в лесу ходят разные слухи, и они не очень приятные. Да и в поселке много плохого происходило в последние годы. Так что, я поговорю с вашими вожатыми и они будут присматривать за вами тщательнее. Ботаника это замечательное увлечение, но правила есть правила. Если вы вдруг захотите пойти за цветами, то я готова взять на себя эту ответственность и сопровождать вас. Девушка не дождалась ответа и ушла, оставив девочек переваривать эту информацию. Проводив вожатую, девочки ринулись к друзьям рассказать о произошедшем. Решили, что пока Петрова говорит с Шастуном нужно немедля выдвигаться к Зайчику. Лесной друг ожидал их у кромки леса, приветственно размахивая рукой. Когда дети подошли к Зайчику тот оповестил, что хочет отвести их в одно особенное в чаще место. — Мы называем его мировым деревом. — Дерево жизни, да? Я читала о нем. — радостно поделилась Полина. — И что это за дерево такое? — пренебрежительно поинтересовался Ромка. — Дуб. Один из старейших. Оно не одно такое. Эти древа служат домом для душ, и они соединяют мир людей с лунным. Оля вовремя заметила исчезновение детей и опрометью направилась к лесу. Нагнала и, сохраняя расстояние, последовала за ними, прячась за соснами ёлками. Того кто вел командую Петровой все никак не удавалось разглядеть. Спустя минут десять они наконец вышли на широкую и светлую поляну, в центре которой расположился массивный дуб. Его громоздкие ветви тянутся вверх, в его кроне мирно спят птицы, а толстые корни переплетаются и покрыты янтарной пыльцой. Дети поспешили разглядеть прекрасную работу матушки природы. Раз пять обошли его кругом. — В ветвях восседают души предков в птичьих обличиях, изредка орлы прилетают. А внизу в корнях живут змеи и рыбы, и даже мышки. Зайчик наступил на корни и провел рукой по стволу. Жаль, что маска скрывает его лицо. Тогда всем была бы видна его печаль и тоска, которую он испытывает каждый раз посещая древо. — А в центре люди, да? — поинтересовалась Полина. — Угу. Ствол символизирует мир людей. А еще говорят, что змеи и птицы враждуют, змеи грозятся, что сожгут дерево и погубят всех остальных. Ромка хитро ухмыльнулся, и оскалившись сказал Кате: — Смирнова, ты случайно в прошлой жизни не гадюкой была? — Ты это к чему, дурень? — Да такая же злая как рептилии эти. — Ромка злобно захихикал и Бяша следом гоготать начал. Катя от злости кулаки сжала, покраснела вся. Если бы подруга не остановила, то точно набросилась бы на гаденыша. — Рома, это было грубо. — упрекнула Полина. Пятифанов, щелкнув зубами, сразу же закрыл рот. Нахмурился. — Я даже немного завидую птицам. — тихо произнес зайчик, рассматривая обитателей кроны. — Мы застряли в мире людей, а наверх не пускают. Даже нашу сову. — Сову? — Морозова оживилась, глазки загорелись. — А познакомишь нас с ней? — Я мог бы попробовать. Дети хором радостно воскликнули, захлопали в ладоши. Эти недолгие встречи приукрашивали времяпровождение в лагере. Да, им нравятся игры в свободное время, и репетиции с оркестром, мазать девчонок пастой и по вечерам смотреть кино, слушать лекции по искусству, которые проводит Арсений Сергеевич, и когда вожатый четвертого отряда Сергей Борисович проводим спортивные мероприятия. Оля только сейчас нагнала сбежавших и спряталась за деревом, обдумывая какую строгость она им выскажет. Над головой пронеслось уханье совы. Пролетела она близ крон, а казалось будто прям рядышком. Зато чужое рычание девушка слышала определенно за своей спиной. Она медленно обернулась и, увидев зверя, вжалась в ствол. Часто задышала. Зверь начал наступать. Разглядев гостью, вдруг перестал рычать и жалостливо заскулил. Тем временем ребята уже устроили местечко для пикника, расселись. — Знаете, я думаю первым с вами захочет познакомиться волчонок. Он шустрый довольно, так что, не удивляйтесь. Пионеры вновь одарили друга аплодисментами. — Вооооолчик! — крикнул Тоша. — Волчииииик! — в облике зверя он выглядит как вполне взрослый волк, но остальные зовут ласковым именем. Хотя по меркам лесных псов он действительно еще совсем мал. Зов дошел до серого и тот, словно позабыв о госте ринулся на поляну. Волк подпрыгнул и обернулся мальчиком, лет девяти или десяти. Волосы растрепанные, клычки острые в широкой улыбке, видневшейся испод маски. Наряд у него, как подметила для себя Катя, очень даже ему подходящий: серенькая водолазка, на шее тоненький темно-сиреневый шарфик, такой же весит сбоку, напоминающий хвост, безрукавка короткая и шортики, а на ногах большие сапоги по колена. Серый оббежал ребят пару раз и каждому пожал руку. А те немного опешили. Не ожидали в новом друге такого потока энергии и динамичности. — Р-рад! Как ррад вас видеть! Я волчонок, но дррузья зовут Олежей. — Нам очень приятно, Олежа! — Полина вся засияла. Остальные закивали в такт. — Тоша! Я там кое-кого встррретил! Не поверишь, ха-ха. — И кого же? Белку? — Ну ты издеваешься, что ли? Девушка там! Белобрысая, прям как ты. — он ухватился за животик и загоготал. Пионеры насторожились. Нервно переглянулись между собой, а затем устремили взгляд на кромку леса. Там, — дети ее не заметили, — все еще сидит до ужаса напуганная Оля. Абсолютно выпавшая из реальности. Приближающиеся шаги заставили встрепенуться и шестеренки в голове заработали с новой силой. Она подпрыгнула с места, собрала всё свое бесстрашие в кулаки и вышла на свет, покинув сумерки чащобы. К вожатой подбежал волчонок и стал юлить около неё. Девушка искренне желала понять происходящее перед ней, и тут она наконец узнала в нем того маленького мальчика, излучавшего тепло через фотографию, сделанное перед спектаклем пятнадцать лет назад, и стоявшее в рамке все эти годы на комоде в гостиной, дома. Губы слегка дрогнули, но она произнесла осторожное: — Тебя ведь…Олежка зовут? — Иногда дурррашкой зовут, но и Олежкой тоже, аф! — он так забавно тяфкнул, что Петрова невольно выдала смешок. А затем пришло новое осознание. Она перевела взгляд на возникший перед ней силуэт Зайчика. Дыхание сразу перехватило, началось легкое головокружение, а во рту стало суховато. И сердце. Сердце бешено колотилось. Да так сильно, что стук слышался в ушах, а потом и вся чащоба поймала ее пульс и стала биться в унисон. Не было никаких других звуков. Только собственное сердцебиение Оли и чащи. То, что ноги начали подкашивать девушка поняла не сразу, только когда мир закружился, расплываясь протяжными полосами. Бегущие к ней воспитанники двигались настолько медленно, все равно что под водой бежать пытались. Мир окончательно исчез. Заглох и испарился. Правда ненадолго. Глухой звук открывающейся входной двери. Кто-то постучал обувью по коврику, сбивая с подошвы снег. «Так обычно делает Тоша», — подумала в дреме Оля. И негромкое: — Я дома! Младшая Петрова разлепила глазки, прищурилась, привыкая к яркому дневному свету. Это не солнечный свет, а тот ослепительный, что бывает зимой, и как назло, именно в твое окно бьет. Удалось разглядеть бушующую погоду за окном. Ветер подвывал сильно, отчего становилось не по себе. — Мой руки и иди обедать. — крикнула мама из кухни. — Оля еще спит? — Да, в зале, уснула под новогодний концерт. Его пять утром показывали. Пятилетняя девочка перекатилась с дивана на пол, приземлившись на ручки, точно котенок, и опрометью выбежала из комнаты. Влетела в брата, заключив его в объятия. — Тоша! Тошенька, я так скучала! — Да ты чего, Оль? Я же просто в школе был. — А мне сон очень дурацкий приснился! И вот мне там как-то грустно без тебя было, как будто ты пропал на много-много лет! — оттопырила нижнюю губу. Антон встал на одно колено, и потрепав сестру по голове произнес в полголоса: — Оль, я тебя никогда не брошу. Я же твой старший брат, а старшие братья никогда не оставляют своих младших сестер. — Пообещай! На мизинчиках! — она выставила свой пальчик и поджав губки нахмурилась. — Обещаю. Они скрепили уговор мизинчиками. А это сто процентная гарантия. — Пошли кушать, а то все остынет. — Ага. Петров ушел на кухню и сестра проследовала за ним. От переполнявшей радости пошла вприпрыжку по узенькому коридорчику. Остановилась перед дверным проемом, решив, что тут нужен громадный прыжок, ведь иначе пропасть не миновать. Согнула колени. Приготовилась к прыжку. Рывок! Падение. Внизу только мрак, не имеющий конца. Под ногами пропала земля и в этой тьме был слышен только беспомощный детский крик. Оля падала все глубже и глубже. В этот момент почувствовала себя Алисой, когда та провалилась в кроличью нору. И правда. В овальных зеркалах в узорчатых рамах, мимо которых она пролетала, девочка разглядела милое голубое платьице, с белым фартучком, таки же белоснежные гольфики и черные туфельки, а на голове красивый ободок с длинными ленточками, торчащими вверх, будто заячьи ушки. — Надо же, может и я попаду в Страну Чудес? Ее голос разошелся эхом и это эхо вдруг вскрикнуло: «…Оля! Очнись!...»

«…Просыпайтесь, Оля Борисовна…пожалуйста…»

И снова затишье.

Очнулась. Только в пустой комнате. Из коридора доносились голоса. Кажется, врачиха говорит с кем-то. Ее голос ни с кем не спутать — как старая скряга звучит только она. Да она впрочем и есть старая скряга. Оля поднялась на скрипучей кушетке и пошатываясь вышла к говорящим. Ее сразу подхватил Володя, а врачиха за сердце схватилась. — И куда это вы собрались, деточка? — Оль, ты зачем встала? Тебе режим прописали. — Не до режима, Володь. Где дети? — Попов и Шастун их отчитывают. Думают вести к директору или нет. Петрова начала двигаться к выходу. Попытки Исаева остановить ее не увенчались успехом, поэтому он просто придерживая возлюбленную направился следом, под пристальным и осуждающим взором старухи в белом. — Ишь, молодежь пошла. Тьфу! — и ушла к себе. Шастун не находил себе места. Шастает туда-сюда по помещению. У Арсения тоже нервы начинают сдавать и он рычит: — Да ёк-макарёк, Шастун. Сядь уже, к чертовой бабушке! — Да не могу я! Я переживаю тут за всех! — он встал перед детьми. — Вот вы мне скажите, вы своим молчанием чего добиться хотите? Молчат. Антон всплеснул руками. В итоге, плюхнулся на кресло. — Я не знаю, что мы вообще делать-то будем. — А ничего, сделаем как и должны — отведем к директору, он уже созвониться с родителями и их заберут. — Нет. Я против. — строго произнесла Петрова. Дети с ее появлением явно встревожились, вскочили со своих мест. — Ребят я лично сопровождала. А там в обморок упала от боли в сердце. Так ведь, товарищи пионеры? Те активно закивали, испуганно смотря на вожатых. Попов сомнительно хмыкнул. Шастун облегченно выдохнул и подошел к другу. — Ладно, главное, что все обошлось. Ты как, Оль? — Получше, спасибо. Не оставите нас? Хочу поговорить с детьми. Парни спешно покинули кабинет и Оля чуть ли не захлопнула дверь за ними. Метнула злой взгляд на всё таких же перепуганных пионеров, и те поджавшись сели на диван. Их синхронности в этот момент стоило позавидовать. Петрова осталась на месте. Она не говорила ничего на протяжении пары минут, пока Морозова не решилась начать беседу. — Вы наверно очень злы на нас, но мы все можем объяснить. — Вы встретили Тошу в тот самый первый ваш побег? — Да, но откуда вы…— прохрипел Рома. Вожатая тяжело вздохнула и села напротив. В свете закатного солнца, что проходит сквозь окна и падает на нее — Оля выглядела еще более уставшей, поникшей. В комнате теплых тонов она — белое пятно — пустое и безжизненное. — Вы должны кое-что знать. И она рассказала. О прошлом, о том, что после очередной смены в лагере она не дождалась брата. Выдала все как на духу, и от внимательных взглядов, внимающих истории слушателей, то, с каким волнением они пытались усидеть на этом диване, ютясь на краю — послужило для Оли своего рода терапией. Казалось, дети понимают ее боль и переживанию куда лучше остальных. Скрипачка осторожно подошла к вожатой и присела на корточки перед ней, аккуратно положил свою руку на ее. Заговорила вполголоса, будто боясь спугнуть остатки жизненных сил. — Ольга Борисовна. Разве вы не скучаете по брату? Он сказал, что ничего не помнит из прошлой жизни, но вы можете вернуть ему утерянное. Он вспомнит вас, маму и папу. Это же так прекрасно! Помнить о ком-то, и когда этот кто-то помнит тебя. — Полинка права, появился шанс поговорить с умершим родственником, и вот упускать этот шанс просто глупо. — добавил Пятифанов. — Когда мы были маленькими, мы дали друг другу обещания. Он, — что всегда будет рядом, а я, — что буду храбрей и отважней. В итоге никто из нас не выполнил данные обещания. — Оля приобняла брюнетку и остальные поспешили заключить любимую вожатую к крепкую цепь объятий. — Давайте мы переждем эту неделю. Вместе все обдумаем, я хочу понять происходящее так же сильно, как и вы. — Оля Борисовна, вы самая лучшая! — справедливо заявила Катя. — Спасибо. Всем вам.

«Такие подсказки передают из уст в уста не просто так»

На следующий день состоялось собрание вожатых в кабинете директора. Руководитель выглядит довольно уставшим и обессиленным: заметные мешки под глазами, вялые движения и простая неспособность связать между собой два слова. — И еще одно, извините, один приглашенный гость, — он попытался найти нужную информацию на помятом листе бумаги. В помощь пришла Лилия Павловна. Она прошептала ему фамилию гостя. — Ах, да, точно. К нам приедет народный артист, актер и бывший профессор ВГИК — Архипов Николай Юсупович. Шастун вжался в кресло. В этот момент обрадовался, что на собрание пришла Оля, оставив напарника следить за детьми. Вожатый надеялся больше никогда не слышать этой фамилии, не видеть эту мерзкую морду и не слышать этот тошнотворный смех, который можно назвать сальным, и он вместо тысячи слов являлся олицетворением термина мерзкой личности, максимально неприятная персона. — Алексей Михайлович, я конечно извиняюсь, но с какой стати вы пригласили Архипова? — Антон Андреевич, мне посоветовал его один знакомый. В чем проблема? — Ваш знакомый не рассказал, что этот самый Архипов раздавал студентам главные роли, если они с ним переспят? Резко воцарившаяся тишина прозвучала пугающей, наполнившись неловкостью, ужасом от услышанного и немым осуждением. В помещении будто возникло напряжение. Антон не отнимал пронзительного взгляда от руководителя, а тот в свою очередь не собирался играть в гляделки. — Слушайте, Антон, вы сейчас к чему это сказали? — Я знаю этого человека, и шел против него два года назад. И по сей день мое мнение о нем не изменилось. Он не тот, кого стоит к детям подпускать. — А вот это позвольте мне решать. И выносить подобную тему на обсуждение при всех не собираюсь. Если Вас что-то не устраивает, то прошу обращаться ко мне с этим лично, вне наших собраний. Николай Юсупович придет к нам в качестве лектора и это не обсуждается. Вашу личную неприязнь оставьте себе. Последнее слово за собой закрепил директор и дал понять, что попытки Антона пресечь появление нежелательного персонажа успехом не увенчаются. Кудрявого в этот момент переполняла вся гамма такой простой на вид эмоции как злость. И от этих чувств аж челюсть сводит. А вот кто точно поддержал бы негодование Антона так это Дима. Он так же оказался участником этой истории. Сережа Матвиенко тоже там был и прямо сейчас усердно пытался догнать великана. Со стороны выглядит так, словно отважный гномик семенит за высоченным эльфом. А когда он зол, то режим скорости повышается. — Тоха! Да ты подожди блин. — Я ему в тот раз лицо чуть не разукрасил и в этот раз не сдержусь, если хоть что-то вякнет. Они добрались до корпуса и Шастун чуть не выбил дверь, которая последние несколько дней держится на божьем слове. — Дима! Дима! Антон распахнул очередную дверь и в этот момент его встретил ошарашенный Позов, читавший ноты в своей кровати. — Чего ты разорался? — Архипова пригласили сюда лекции читать. Его опять допустили к работе! Дмитрий снял очки и уставился на коллегу, пытаясь переварить и осознать сказанное. — То есть как? Ты Мишину сказал, что он вытворял в институте? — Сказал. Ему вообще плевать. Запыхавшийся Сережа присел на стульчик, вытирая лоб платком. — Я пока бежал себя столетним пенсионером почувствовал. — А Арсению как скажем? — вот тут Дима вогнал всех в тупик. Да, их четверых объединяет нетерпимость к старому извращуге, но жертвой истории является Попов. И встреча с таким персонажем из прошлого может значительно очернить прибывание в лагере. И все же, Арсений должен знать. — Я ему скажу. — заявил Антон. — Давайте вечером вместе соберемся. — предложил Сережа. — Мы с Димкой как команда поддержки будем. Да и вообще, мы все участвовали в той истории. И сейчас друг друга не бросим. Вожатые кивнули в знак согласия. Сережа в их этой коалиции играет роль красной нити, что удерживает ребят вместе и помогает сплотиться в самые трудные моменты. После ужина Полине забежала в комнату забрать скрипку для репетиции, но заметила у кровати пять коробок. Мимо проходивший Дима объяснил, что это ей бабушка посылки отправила. В корпусе никого не оказалось кроме брюнетки, которая как раз собиралась открыть первый подарок. — Полиночкааа. — протяжно позвала Катя. — Ну ты чего так долго? — увидела посылки. — Что это у тебя? Блондинка запрыгнула на кровать. Мальчики уселись на подоконнике. — Кому-то подарки, на, а кому-то книжки матушка присылает. — Бесполезнее подарка для тебя не сыскать, Бяшка. — язвительно отозвался Ромка. — Вот именно, на. Я ж не книжный червь какой-то. — Бяша или не заметил подкола, или сделал вид, что не заметил. Кто его знает. Полина решила раскрыть коробочку от дедушки, — она самая маленькая, — а от бабули оставить на конец. Это как с конфетами: надо сперва съесть все невкусные, чтобы как следует насладиться самыми любимыми. Морозова села подле подруги. И, прежде чем открыть крышечку заявила: — Так, какие у вас предположения? — Даю зуб, что там сережки какие-то, на. — Смотри не останься без своих зубов, Бяшка. Даю руку не отсечение, что там цепочка. — заявил Рома. — Ну а ты чего думаешь, гадюка? — Думаю руку тебе отсечь, хорек. — Пятифанов в ответ цокнул. — Открывай уже, Полиночка. Там наверно что-то необычное. Брюнетка наконец потянула крышечку вверх и от увиденного в комнате тишина наступила. Гробовая. Глаза из орбит чуть не повылазили у ребяток-то. Ближе всех к разгадке оказались Рома и Катя. Это оказалась цепочка на веревочке, кожаной такой, или похожей на кожу, а на ней свисал медвежий коготь. Красивый такой, аккуратный. На дне коробочки записка. Полина надела подарок и принялась читать: «Моя Полинка, это непростой амулет. Он убережет тебя от зла лесного, от колдовства всякого. Смотри не снимай. Пригодится он тебе еще. Спасет в самый важный момент. С любовью, дедушка.» — Вот это да. — вполголоса произнесла Смирнова. А затем вытянула листочек из рук подруги и добавила: — У твоего дедушки такой красивый почерк! Как у Пушкина считай. Даже моя мама так красиво не умеет. Полина хихикнула. — Ну он же человек творческий, да и в его время писали иначе совсем. Ты не видела еще как бабуленька моя пишет! Вот там сразу ясно — аристократка. — Тебе очень идет, Полинка. — Спасибо, Рома. — она стеснительно посмотрела на пионера и заправила прядь волос за ухо. — Давайте остальные посмотрим. Первым делом решила прочитать содержимое конверта. На нем фамильная печать с изображением парящей ласточки. «Моя милая Полынька, мне жаль, что сейчас не нахожусь рядом с тобой и не могу лично поговорить. В этот раз даже мой статус не позволяет мне отказать в выступлении. Подарок деда на тебе смотрится наверняка очень красиво. Уверена, что его ты открыла первым. Послушай старика и не снимай амулет. Я прономеровала коробки, так что открывай первую.» Полина отложила письмо и, сев на корточки, последовала указаниям. Кое-как избавившись от скотча, открыла. Замерла с немым вопросом во взгляде. Пару секунд всматривалась в содержимое коробки, пока голос Кати не отрезвил. — Полиночка, что там? — А, да…— она неспеша протянула руки во внутрь подарка и достала… — Маска?! — блондинка аж подпрыгнула с кровати и села напротив подруги. Бяша с Ромой подсели к девочкам. — Это какая-то птица, на. — Ну ты зоркий, конечно, Бяша. А то сами мы не поняли бы что это за зверь такой. — фыркнул Пятифанов. — Всегда пожалуйста, на. — Это ласточка. Фамильный символ. — объяснила Морозова. Значение подарка точно есть в письме, за которое брюнетка немедленно спохватилась. «Ты наверно удивлена и задаешься вопросами, но вот что я скажу: виденье было. Густой лес, темный, в черном мраке словно. А звери там не звери, и люди маски звериные носят. Знаю я эту историю про маньяка, про пропавших. Зло не дремлет, и вернуться готово. Будь осторожна, моя ласточка. Знаю, ты найдешь правильное решение. Мы с дедом не рядом, но ты не одна. Выбирай верных товарищей с умом. Скоро грядет полнолуние, в ту ночь и проснется зло. Маски вам защитой послужат. Только если каждый свое лицо звериное верно выберет. Следуй зову разума, чуйка не подведет. С любовью, твоя бабушка!» В светлой комнате вновь воцарилась тишина. Около минуты слышны были только пение птиц, и то заглушенные веселыми голосами детей, и звучавшей где-то на заднем фоне музыки. Полина пробежалась глазами по письму, пытаясь найти хоть еще какие-нибудь зацепки. Ну хоть одну. В верности действий старшей Морозовой не было сомнений, младшая точно знает, — если Василиса Федоровна сказала поступить таким образом, значит так надо. Но, если маски послужат защитой, то от кого? Единственное известное зло в этой истории — это маньяк, но он умер в один год со своими жертвами. Значит, он может каким-то образом вернуться, и если это так, то, черт побери, как?! Снова голова заполнилась роем вопросов и непреодолимое желание разгадать тайну начало пожирать изнутри. — Давайте откроем остальные. — вполголоса предложила Катя. Коробка номер два. В ней оказалась маска кошки. И вместе с ней же записочка: «Ты знаешь кому она предназначена». Полина посмотрела на подле сидевшую Катю, а затем на «звериное лицо». Провела подушечками пальцев по шершавой поверхности. — Хитра, умна, и врет не краснея, но при этом делиться своей безмерной любовью только с избранными. Еще такая плавная в движении, и даже в говоре. — девочка протянула маску подруге. — Это ты, Катя. Смирнова приняла подарок, рассматривая его и обдумывая сказанное брюнеткой. Против правды не попрешь, и Катя с радостью приняла адресованное ей. Дальше принялись за коробку номер три. Когда из нее показались черный нос кнопкой и острые клыки Морозова сразу поняла кому отдаст. Тут даже объяснять не нужно, но ей начинает нравиться раздавать так называемые роли. — Волк. Неоднозначный герой. В сказках то клянется служить правдой и верой, то вот уже готов девочек кушать. — Полина хихикнула, смотря на Рому. — Но если и обещает быть верным, то слово сдержит, и друзей в обиду не даст, хотя порой бывает глуп и наивен, но храбрости в нем больше. — Роме разжевывать не нужно, и он сам протянул руки к пионерке. Та вручила ему «лицо». Надел маску и обернувшись к Бяше прорычал ему прямо в лицо, а тот загоготал. В четвертой оказался самый очевидный зверек. Бяша не стал дожидаться разъяснений. — Вот это судьба, на. — Символичная кличка вышла, Бяшенька. — ласково произнесла Полина. — Непросто тоже герой. Прикидывается трусливым и наивным, добряк по натуре, но, если разозлить — забодает так, что мало не покажется! — Ага, да, на. Это я! — Постойте. Осталась еще одна. Раз мы свои получили, то эта чья? — вопросила Катя. Дети разом устремили взгляды на оставшийся подарок. Рома решил открыть ее, потому что Полина что-то не особо торопилась, а интересно же до ужаса. При этом делает он это аккуратно, сохраняя интригу. — Зайчик?! — воскликнули разом. Так оно и оказалось. Это была маска зайца, с небольшими отличиями от той, что у Тоши. Эта выглядит новой, аккуратной, видно, что шерстку рисовали кропотливо и даже педантично. — Но для кого она? — хороший вопрос, Катя. Хороший вопрос. Минута на раздумье. — Оля Борисовна! — их синхронности можно позавидовать. — Получается, она нам нужна даже больше, чем мы думали. — Полина забрала маску к Ромы и вернула ее обратно. — Нам надо спрятать их. Никто не должен найти, иначе будут лишние вопросы и все захотят поносить их. — Ну и куда тогда прятать, на? — Да лучше всего к вожатым, конечно же. Может мы попросим Олю? — Это хороший вариант, Катька. У вожатых ведь свои комнаты и шкаф есть. Может Ольга Борисовна придумает что-нибудь. В итоге было принято решение пока убрать маски в чемодан Полины. «…Но это не сказки — такие мрачные края.

Одним лишь видом вызывают испуг…»

Тем временем, в лесу неспокойно. Тоша по обычаю сидит у дуба и провожает закатные лучи. Рядышком спит волчонок, готовясь ночью резвиться. Как и впрочем сова. Алисы не видно с самого утра. Да это и не удивительно. Она так постоянно делает. Уходит когда хочет и приходит когда хочет. Им ведь никакие взрослые больше не могут указывать что делать, куда идти, что есть, когда ложиться спать. Никто не говорит больше ласковых слов, успокаивающих тебя лучше любой колыбельной, никто не вытрет слез, когда ты устал держать в себе накопившиеся обиды и усталость. А ведь раньше это все принималось как должное. Так ведь все и должно быть, и ты думаешь «ну я по такому скучать не буду точно», а потом стоит лишиться всего и оказывается, что сам себе врал. Еще и глупцом оказался. Жизнь в лесу Антону не казалась клеткой, в которой они заточены. Ведь есть возможность выходить из чащобы по ночам. Гулять по тропинкам меж корпусов, заглядывать в окна и наблюдать за мирно спящими живыми, прогуливаться по знакомым коридорам и каждый раз удивляться чему-то новому, видеть как меняется место, к которому ты привязан, в своем роде отдельный вид удовольствия. Есть в этом что-то этакое. С другой стороны, становится грустно, ведь хотелось бы попасть домой. Узнать как изменилась столица, твоя комната. А поменялось ли в ней хоть что-то? Может мама с папой решили на память оставить все как есть, и мама наверняка, совершенно точно иногда закрывается там и плачет, достав вещи любимого сына, разглядывая фотографии и разговаривая с ним, воображая будто он и не покидал ее никогда. А папа лишь изредка посещает пустующее помещение, не выдерживает долго гнетущую атмосферу и, попрощавшись в пустоту, уходит, тяжело шагая, таща на своих плечах груз вины, за то что не уберег единственного сына. А Оля? Заходила ли она в комнату брата? Плакала ли как мама, или просто молча размышляя о прошлом, как папа? А может она вообще обходила комнату стороной, не в силах даже находиться там, где они раньше играли, где Тоша рисовал ей динозавров и помогал с подделками в детский сад. Не могла сидеть на кровати, на которой они сидели темными вечерами, когда за окном ливень барабанил по крышам, а они прятались под одеяло, доставали фонарик и Тоша рассказывал всякие страшилки. А потом ему же приходилось успокаивать сестру, уверяя в том, что это не больше чем сказки. Глупые выдумки. А может она и вовсе обосновалась там, когда ей стукнуло тринадцать и она осталась жить в вакууме самых лучших и теплых воспоминаний? Антону хотелось бы, чтобы это было именно так. И тогда мама не плакала бы под весом ностальгии, и папа не сокрушался бы от груза, который тихо тащит на себе. Они просто помнили бы как там было раньше, грустно улыбаясь, вспоминая любимого сына. Из раздумий вывел голос Алисы — издевательски насмешливый. — О чем думаешь, Зайчик? — ее слова растекаются словно мед, звучит она сладостно и протяжно. — Неужто снова о папеньке с маменькой? Ха-ха-ха! — противнее всего Антону становилось когда плутовка смеялась. Столько язвы и издевки он ни у кого и никогда не слышал. — Будто ты о них не думаешь. — отрешено произнес Зайчик. Лисица фыркнула, скривив недовольную гримасу. — А им всегда было плевать, да и мне тоже. — она непринужденно отмахнулась. Сдержала легкую паузу. — Теперь-то какая уж разница. — отчужденно пробурчала она. Между ними воцарилась тишина. Олежка умилительно зевнул и почмокав губками перевернулся на другой бок. — Ты зачем вообще притащил этих пионеров в наш лес? — Алиса прозвучала привычно строго. Ей всегда удавалось как-то балансировать между хитрой язвой и ответственной пионеркой, читающей тебе о морали и верности твоих же поступков, и причем всегда с осуждением. — Не тащил я никого, они сами меня случайно нашли. — Ну так напугал бы их, глупышка. Они бы и не совали свои носы куда не просят. — А я думаю, что в этот раз мы наконец освободимся. Может, даже на кроны к птицам отправимся. — мечтательно произнес белокурый. Алису от такого передернуло. — Ты на своих ошибках вообще не учишься, серый? Раньше не получалось, а в этот раз прям выйдет. Идиот, каких поискать еще нужно! — Ты то сама хоть что-то сделала для того, чтобы души упокоились уже? В самое больное попал. Сделала ли она хоть что-то? Алиса? Алиса, которая не находит себе покоя с самого начала их заключения в это проклятом лесу? Алиса, которая до последнего защищала этих неблагодарных от рук кровожадного убийцы, рискуя своей жизнью ради этого белобрысого мальчишки? Эта Алиса пытается что-то сделать вот уже пятнадцать лет. И ничего! — Я?! Я-то?! — Да, ты! Ты постоянно куда-то сбегаешь, пугаешь тех, кто мог бы помочь нам, а главное хочет! — Зайчик начал вскипать и его уж было не остановить. — Мы же вместе должны быть, а ты постоянно где угодно, но не с нами. — это огорчало его больше всего. Ведь не смотря на постоянные споры и закидывания друг друга язвительными замечаниями и шуточками, Тоша видел в Алисе старшую сестру. Может и не помнил толком прошлую жизнь, но не раз прокручивал в голове моменты последних дней: их муки, и как из яркой и вечно смеющейся девочки Алиса превратилась в напуганное, изголодавшее и одичавшее существо, из последних сил старающееся сохранить остатки рассудка и защитить друзей. Помнил, и все же сказал ей самое обидное: — Ты просто бесполезна. Антон ожидал, что та сейчас подскочит, клыки обнажит, взбесится, и с рыком ударит первая, как это обычно и бывает. Но не в этот раз. Алиса только молча встала, опустив голову. И не поднимая ее прохрипела: — Я искала Черную избу. — Что? Ее же нельзя найти, она постоянно меняет свое место. Да и что ты сделала бы, если б нашла? — Что угодно. Попробовала бы зайти туда, мне кажется, там хранится вещь, которая удерживает Его тут. И нас вместе с ним. — А если освободится он, то и мы тоже. Вдалеке пронесся зов совы. Деревья зашелестели, и земля под ногами начала издавать странные вибрации. — Что-то не так. — предположил Зайчик. Лисица прислушалась к тревоге, исходящей от природы. Вокруг действительно с каждой секундой становилось все неспокойнее. Мелодия флейты. Тихая, настораживающая, но при этом манящая. — В дупло. Живо! Тоша начал будить волчонка. Алиса приложила руки к рунам, нацарапанным на стволе древа и, прошептав слова, в древе начало образовываться дупло, постепенно раскрываясь — там их спасенье. Зайчик и Волчонок зашли первыми. Маленький, не успевший толком проснуться, семенит за старшим. Алиса осталась выжидать Сову. Та уже парит над поляной, их разделяет всего несколько метров. На закромах чащи появился силуэт. В лучах закатного солнца промелькнули золотистые рога, темные глазницы сверкнули нездоровым блеском. Сова вовремя долетела до спасительного места. Запрыгнула во внутрь обратившись человеком, Алиса прыгнула за ней. Флейта слышится ближе и ближе, пока деревянная воронка закрывается обратно. Звери прижали уши, стараясь не поддаваться влиянию волшебного инструмента. Через мгновение наступила тишина. Слышен только подвывающий внутри дерева ветер, идущий в центр с крон, где обитают птицы-предки. Стало ясно, что выходить сейчас опасно, пока по чаще ходит этот козёл. А ночью их защитит луна. Дело привычное. Такое не редкость. Порой этот зверь нападет неожиданно и тогда, найти спасение становится сложнее всего. Его голос низкий, мерзкий, липкий, говорит сладостными речами, заманивает, но от его говора становится тошно, все равно, что переесть сладкого и потом стошнить ими же. От его вида — смрадного, загробного, леденящего кровь, — хочется рвануть с места и бежать, бежать не оглядываясь, спотыкаясь и жадно глотая воздух от усталости, но бежать. И как можно быстрее. От этой фигуры веет смертью, и для потерянных детей он и есть смерть. Они обрели свои звериные лица и тот, кто погубил их, тоже. Он обрел лицо козла, и в отличии от детей, Хозяин леса выбрал его сам, приняв смерть в облике, с которым и вошел в загробный мир. Совушка заснуть все никак не могла, зато Антон с радостью пристроился рядом с Волчиком. Когда спишь всегда становится легче. Так можно пережить неприятные моменты. Эта привычка, которую Зайчик никогда не забудет. Он всегда старался спать, когда было плохо, болел живот и надо было ждать когда подействует таблетка, или скоротать время после зубного, когда надо не есть пару часиков, хотя такое было редко. Еще будучи маленьком Тошка решил, что сон действительно самое лучшее лекарство. Алисе тоже не спалось, она все еще вслушивается в звуки по ту сторону древа. А Сове остается только наблюдать за рыжей. — В этот раз ему удалось подобраться ближе. — подметила она вполголоса. — Да, поэтому я тебя прошу не засыпать где попало, а поближе к Древу. — Уху, знаю. Но не получается. — Я это не первый год слышу, Сонь. Наконец Алиса посмотрела на подругу. Осознав, что той на сей раз было страшнее, чем во все предыдущие разы. Лисица протянула руки, приглашая пасть в объятия. Совушка переползла к Лисе и та приобняла ее, а ночная птица уложила голову на плечо плутовки. — Ты наверно сильно испугалась, прости. — Уху, было неожиданно. Спасибо, что подождала меня. — Ну а как иначе-то, глупышка? — протянула лиса. Соня тихо хихикнула, точнее, издала что-то на подобии хохота, но со звуком «уху-ху». Вокруг стало спокойнее, Алиса это ощутила. Глаза начали понемногу слипаться, ну а подружка уже мило посапывала, опять же с добавлением звука, который обычно издают совы. Забавно звучит. Солнце село. А тем временем в лагере зажгли фонари. Сегодня у них вечер кино. Показ мультиков, если быть точным. Все расселись по местам, пустили кассету и на большом экране заиграла вступительная песня Бременских музыкантов, а дети встретили их аплодисментами. Володя прошел меж рядов и подсел к Оле. Она выглядела такой же увлеченной мультиком, как и дети, а может даже и больше. Вожатый накрыл изящные пальцы своими. Петрова тихо выдохнула и незаметно поцеловала возлюбленного в щечку. — Как ты себя чувствуешь? — прошептал он. — Немного устала. — Оля положила голову на плечо парня и продолжила говорить, смотря на экран. — У меня странное предчувствие, Володь, будто что-то ужасное должно произойти. — Тебя все еще мучают кошмары, да? — Угу. Они стали ярче. — Все пройдет скоро. Это место наверно так влияет. Его история. Девушка ничего не ответила, просто кивнула. — Не хочешь прогуляться? — Не-а, хочу досмотреть мультик. Это мой любимый. —белокурая посмотрела на парня снизу вверх, заглянула в серые глаза. Задумалась, готова ли она рассказать произошедшее, зная, что Володя ее поддержит? А вдруг он посчитает ее сумасшедшей и бросит? Но это на нее меньше всего похоже. Он все же очень понимающий, с горяча рубить не станет. Оля доверяет ему и уверена, что Исаев тоже. Может она расскажет завтра и не будет портить вечер? Пожалуй, именно так и поступит. Нужно все еще раз обдумать. Полина все думала, как поведать Ольге Борисовне о масках и их значении. Да так, чтобы это еще большим бредом не казалось. Девочка аккуратно посмотрела через плечо на милующихся вожатых. Нет, сегодня она точно ничего не будет объяснять, не хочется прерывать их момент. Полина все расскажет завтра. Так будет лучше. Четверо вожатых покинули зал. Прошлись до беседки и устроили перекур. Только Арсений отмахивал от себя клубки табачного дыма. — Так что у вас там за новость? Антон выдохнул и субтильный шлейф проплыл по воздуху. — В общем, на собрании объявили еще одного гостя, из театралов. — Правда? И кто же? — Тебе не понравится. — пробурчал Дима. — Он нам всем не нравится. — добавил Сережа. Попов вопросительно оглядел друзей, стараясь считать ответ с их угрюмых лиц. Хуже всех сдерживался Антон. В отличии от остальных двух он всё ёрзал, часто начал закуривать. — Этот тот, о ком я думаю? Начинается на «Ар» и заканчивается на «хипов»? Остальные закивали. — Ясно. — отрешенно ответил брюнет, опустив голову. Около двух минут были слышны только птицы и отголоски персонажей из зала. Попов громко хлопнул в ладоши, чем напугал Шастуна, да и Сережу. — Что ж, завтра тяжелый день. Пойду готовиться. — развернулся на пятках и ушел. — Арс, ну ты что, расстроился? Арс! — крикнул в след Дима. Тот так ничего и не ответил, просто ушел. Причем так быстро, что даже Антон опешил и не сразу сообразил, что вообще делать. Конечно, Антон его потом догнал, и они поговорили. И видимо из всех желающих только им удалось это сделать. Через пару часов лагерь погрузился в сон, а в чащобе ночные жители начали просыпаться. И ночь эта была тихой и ненастной.