Только никому

      Когда Гермиона вошла в большой зал, то она сразу почувствовала на себе взгляды.              Вообще-то, она частенько чувствовала их на себе, но в этот раз всё было по-другому.              Десятки глаз устремились на нее, словно прожекторы. В них она читала не просто любопытство, а что-то более глубокое — презрение, осуждение. Они скользили по ней с головы до ног, словно пытаясь найти какой-то изъян, что оправдал бы их неприязнь.              Гермиона села за стол рядом с Роном и Гарри, которые смотрели на неё совсем иначе, не так, как остальные. Скорее, этим двоим было любопытно.              — Грейнджер, как дела? — спросил Уизли.       — Да… Нормально. А что происходит?              Гарри уже пододвинулся к ней, чтобы рассказать, но в этот момент Гермиона ощутила, как на её голову выливается что-то прохладное. Тыквенный сок.              — Слизеринская подстилка, — голос Лаванды Браун послышался за спиной Гермионы.              Гермиона ощутила, как краска прилила к ее щекам. Сердце забилось в бешеном ритме, в горле пересохло.              Ей хотелось провалиться сквозь землю.              Она поняла, что происходит, и без объяснений.              Чувство стыда и унижения сковало её. Казалось, каждый вздох, каждое движение выставляло её на всеобщее обозрение, делая еще более уязвимой.              Она бы, может, и хотела резко встать и дать Браун сдачи, но всему виной была совсем не она.              Малфой.              Он сам же признался накануне, что всегда мечтал о том, что сможет отомстить за то, что Гермиона задирала его, но она сама никогда не осталась без ответа. Они всегда были наравне и даже когда вздорили, то не уступали друг другу.              Гермиона поднялась из-за стола.              — Верно, Браун. Слизеринская подстилка. И если меня трахает лучший ученик школы и гордость благородной семьи, то тебе есть чему позавидовать. Тебе же даже гоблин не светит.              Лаванда не нашла, что ответить, и просто стояла в ступоре, наблюдая за тем, как Грейнджер выходит в середину зала.              — А вы все — тупые дети. Все грязные слухи, что разнеслись за ночь, это не ваше собачье дело, понятно? А, нет! Вам не понятно, потому что каждый из вас настолько закомплексованное ничтожество, что вам остаётся только мечтать о том, чтобы у вас появилась своя жизнь. Только пока вас так волнует, кому я сосала этой ночью, то ни у одного не будет никакой жизни. Счастливо оставаться.              Она кричала всё так яростно, так искренне, будто храброй воды выпила. И вот она развернулась и направилась на выход, как налетела на Малфоя.              Он поймал её за плечи, чтобы она не ударилась головой об его подбородок.              — Привет, — Драко улыбнулся ей, а потом заметил, что она вся в тыквенном соке, — что с тобой слу…              Гермионе не стоило поднимать на него взгляд.              Вся храбрость тотчас улетучилась. Почувствовав, как у неё ком подкатывает к горлу, а глаза наливаются слезами, она со всей силы залепила Малфою пощечину и выбежала из большого зала.              Тишина. Все смотрели на него с удивлением. На него всегда все смотрели, но сейчас…              — Чего уставились? — не постеснялся Драко.              Но в ответ ему вновь прилетело по лицу. В этот раз от налетевшего на него Уизли. Поттер сразу же оттащил парня, но тот вырывался и с удовольствием вызывался с Малфоем в драку. Его же самого начал удерживать Забини, который, к счастью, оказался рядом. Хоть Драко и не собирался драться, но не мог просто так уступить.              — Уизли! — голос Макгонагалл сразу всех успокоил, — минус сто очков, Гриффиндор! Живо за мной! Все четверо!              Разговор был более чем неприятный. Уизли отправили к Филтчу, который быстро придумает для него неприятное наказание, а Забини с Поттером — на занятия.              — Идите, Малфой. Вам лучше найти Гермиону и попытаться извиниться.       — За что? Я ничего подобного не делал и не говорил. Это всё бездоказательно.       — Вы думаете, что ей это интересно?              И правда. Ей было неинтересно. Ей вылили стакан сока на голову и назвали шлюхой на глазах всей школы.              Ложь это или правда… Уже поздно разбираться.              Драко догадывался, где можно найти Гермиону, и решил отправиться именно туда.              Дверь в астрономическую башню оказалась заперта, но Драко это не остановило. Он достал палочку из внутреннего кармана мантии и тихо произнёс: «Алохомора». Дверь со скрипом отворилась.              Оказавшись внутри, Драко обрадовался, что не ошибся с местом, где могла быть Гермиона. Однако радость его была недолгой.              — Одна тут отдыхаешь? — спросил он.              Гермиона лежала на полу в центре комнаты и внимательно разглядывала потолок. Её лицо было покрыто чёрными разводами от туши. Драко понял, что она плакала. Слёзы всё ещё скатывались по её вискам и прятались где-то в ушах.              Драко встал над ней, закрывая собой всё, что было перед её глазами.              — Отвали, — сказала Гермиона.       — Я пришёл поговорить, — ответил Драко.       — Молодец. Я не хочу с тобой говорить. Я хочу прямо сейчас заехать тебе по яйцам. Встань над моими ногами, чтобы я смогла врезать тебе, не вставая.       — Я никому не говорил, что спал с тобой.       — Ты со мной не спал.       — Так поэтому и не говорил.       — То есть если бы спал, то рассказал бы всем?       — Нет.       — Тогда почему сегодня вся школа заставила меня чувствовать себя дешёвой шлюхой?       — Потому что тебя ненавидит Лаванда Браун.       — Откуда она взяла это?       — Это так важно знать?       — Нет, но мне нужен аргумент, чтобы превратить её в лужу дерьма.       — Вставай, — Драко протянул руки, чтобы помочь Гермионе подняться на ноги, но она не шелохнулась. — Я хочу поговорить.              Гермиона промолчала. Ей хотелось дать Драко шанс объясниться, но она не знала, стоит ли верить его словам.              Драко же не стал ждать, пока Гермиона примет вертикальное положение, и лёг рядом с ней.              — Ночью потолок выглядит куда интереснее. У тебя же превосходно по астрономии? — спросил он.              Гермиона кивнула.              — Я знаю, что ты чувствуешь. Ты не умеешь скрывать свои мысли.       — Что ты хочешь сказать?       — Сначала я предположил, что ты влюбилась в меня, а потом ты, практически сама себя выдала.       — Ты что, влез ко мне в голову?       — Всего на секунду… Я хотел отомстит, хотел, чтобы ты почувствовала себя мерзко, но… Я не думал, что моя мысль может вырасти из обиды на то, что та, кто так долго мне небезразлична, видит во мне лишь соперника. Когда я понял, что так ты пыталась скрыть себя, всё встало на свои места. Мы дети, Гермиона. Только этим можно оправдать то, как мы поступали друг с другом.       — Я тебе небезразлична, значит?       — Я же сказал.       — И что ты хочешь, чтобы я сделала? Я должна накинуться на тебя, как на долгожданный кусок мяса? Или мне радоваться? «О боже! Я нравлюсь Драко Малфою?» Так?       — Нет.       — Отлично. Значит, всё остаётся так, как прежде.       — Не совсем.       — В смысле?       — У тебя всё ещё есть передо мной должок.       — Ладно. Что ты хочешь? Трахнуть меня? Или мне сделать минет? Может быть, прислуживать до конца учёбы?       — Мерлин… — Драко резко сел и посмотрел на Гермиону. — Да что с тобой случилось, что ты думаешь именно так? Почему прячешься за всем этим своим видом? Я же помню тебя. Прекрасно помню, какая ты была.       — Случилось. Много чего случилось. И это не твоего ума дело. Выкладывай быстрее, что надо сделать, чтобы как можно скорое отвалил от меня, и закончим на этом наше общение.       — Ты пойдёшь со мной на выпускной бал.       — Я вообще-то не собиралась идти на него.       — Это не приглашение и мне неинтересно собиралась ты или нет, — Драко поднялся на ноги. — Увидимся, Гермиона.              Последний месяц пролетал для Гермионы слишком быстро, хотя она наконец-то и почувствовала спокойствие. Лаванда вела себя на удивление хорошо и старалась не мозолить ей глаза. Видимо, Макгонагалл постаралась, объяснив этой противной блондинке, что те выходки, которые она периодически исполняла, могут закончиться плохо для самой Лаванды. Малфой тоже держался в стороне. Порой Гермиона задерживала на нём свой взгляд, но тот вёл себя так, будто её вовсе не существовало.              Всё произошедшее с Гермионой, те нелепые слухи и её сольное выступление в Большом зале, растворилось, будто ничего и не было.              — Значит, ты думаешь, что Малфой за месяц забыл про ваш уговор? — спросила Джинни, аккуратно пережёвывая сэндвич с яйцом.       — За ним, как собачка, бегает Паркинсон, — сказала Гермиона и выглянула из-за плеча Уизли, чтобы на секунду найти белобрысую макушку и удостовериться в том, что рядом с ним сидит анорексичная Паркинсон. Так оно и было. — Думаю, что она бы с него живого не слезла, если бы не добилась приглашения.       — А я слышала, что её пригласил Нотт.       — Да хоть Забини. Я верю в то, что Малфой придёт под руку с какой-то слизеринкой, и всё, плевать, кто это будет.              Джинни хихикнула. В отличие от своей подруги, Джинни точно знала, с кем идёт Паркинсон. И это точно был не Малфой.              — А если и так, то тебе хочется просидеть в спальне весь бал? Это преступление, Гермиона.       — Серьёзно? И против чего же?       — Да против всего! Ты отказала Маклаггену, Рону, Невиллу, и я даже пыталась заставить Гарри тебя пригласить, но он и бровью не повёл, сказал, что не собирается, потому что ты невыносимая и вредная, можешь его неправильно понять.       — Джинни, а я всё никак не могу понять… Ты сама-то с Забини или с Поттером?       — С Поттером, разумеется, но с Блейзом у меня есть пара дел, поэтому всем кажется, что между нами что-то есть. Сам он сохнет по Астории Гринграсс, но боится показаться плохим другом. Говорят, что она была обещана Малфою ещё до того, как они оба родились.              В груди у Гермионы что-то рухнуло.              Её чувства, которые она так старательно скрывала, рвались наружу. А тонкая красная ниточка, натянувшаяся, словно струна, в её сердце, когда он был рядом, причиняла боль.              — Обещана… Получается, это всё обман, — тихо прошептала Гермиона и бросила взгляд на Джинни.       — Что? О чём ты?       — Ничего. Ешь свой сэндвич и молчи, — Гермиона встала из-за стола. — Мне пора на экзамен.       — Но ведь он только через час…              Однако Джинни не успела остановить подругу. Гермиона поспешно скрылась в толпе, которая направлялась на завтрак.              Чтобы не думать ни о чём, Гермиона решила сосредоточиться на экзаменах. Какая разница, кто кому был обещан? Вспомнит ли о ней Малфой утром в день выпускного? Она всё равно планировала остаться в спальне для девочек. Сдать экзамены, сделать всё превосходно и, как только диплом окажется в руках, пулей вылететь из школы, чтобы Малфой не заметил её отсутствия.              Но у Малфоя были свои планы.              Выпускные экзамены оказались совсем не сложными, а прощальные вечеринки на факультетах не очень шумными. Все с нетерпением ждали выпускного бала. Утром все были заняты собой, а в ванных комнатах стояли огромные очереди.              — Малфой, ну пусти в вашу ванну! Мы так ничего не успеем! — ныли Нотт и Забини, наблюдая, как их друг уже чистый прихорашивается у зеркала.       — Чтобы попасть в ванную старост, нужно быть старостой.       — Чары зловония? Что думаешь, Блейз?       — Если от нас будет пахнуть канализацией, то пусть и от него будет, — пробурчал в ответ Тео Блейзу.       — Идите. Только я вас не видел, — пробурчал Малфой, расчесывая свои волосы тонким гребнем.              Забини и Нотт переглянулись, мгновенно подскочили и убежали.              Наконец, Драко смог вздохнуть с облегчением. Он был уверен, что если бы не избавился от этих двоих, они бы буквально съели его мозг чайной ложкой. Этого он точно не хотел.              Ему нужно было время, чтобы подумать в тишине. Все были заняты своими делами, и старосту никто не потревожит, поэтому у него было достаточно времени, чтобы понять, как вести себя с Грейнджер.              Как минимум, стоило продумать план действий на случай, если эта надоедливая девчонка не выйдет из своей башни.              Предполагать такое ему не хотелось. В его мечтах Гермиона, невероятно красивая, должна была выйти к нему в роскошном платье с элегантной причёской, улыбкой на лице.              Хотя Драко не помнил, когда в последний раз видел её в красивом платье.              Так или иначе, он решил, что будет сидеть напротив Полной Дамы до тех пор, пока Гермиона не соизволит выйти.              — Я принесла тебе платье, — Джинни держала бордовую коробку в руках, глядя на Гермиону, которая спокойно лежала на диване в гостиной, читая книгу.              На её голове был бардак, и она даже не собиралась переодеваться из пижамы.              — Думаю, если ты сменишь два платья за вечер, то Поттеру понадобится второе исподнее. Не доставай меня, обрадуй парня и береги его «яйца», — не отрываясь от чтения, проговорила Гермиона, деловито перелистывая страницу.       — Вставай, стерва! Я поставила пять галеонов на то, что ты придёшь на этот дурацкий бал! И ты не можешь оставить меня без денег!       — Отлично, ещё и ты на меня споришь. Просто ахуеть, Уизли. Подругой ещё тебя называла.       — Мы спорили проверенным способом, так что не переживай о своей чести. Никто не будет тыкать в тебя пальцем. Тем более, только я одна решила, что Драко придёт с тобой, но все остальные решили, что ты придёшь одна.              Гермиона опустила книгу и, прищурившись, глянула на подругу.              — Расскажи-ка подробнее про ваши ставки, Уизли. У меня есть идея, как всех этих умников обмануть. И за свои пять галеонов не переживай. Я тебе их отдам обратно.              Спор заключался в том, кто угадает, как Гермиона придёт на бал, тот и получит весь выигрыш. И, конечно же, Джинни рассказала Гермионе, что Рон поставил 10 галеонов на то, что Гермиона останется в спальне, Гарри — три галеона на то, что Гермиона придёт, заберёт диплом и вернётся обратно, Симус решил, что Гермиона пригласила кого-то сама и придёт с ним, а Невилл сказал, что Грейнджер придёт на бал в самой вызывающей одежде с ирокезом на голове, отмочит чего-то выпиющее и в завершении пошлёт всех гореть в адском пламени.              Джинни, конечно, понимала, что может проиграть, но она хотя бы точно знала некоторые детали, и она вполне уверенно ставила на то, что Гермиона придёт не одна и в платье.              В общей сложности, все ребята поставили больше двадцати галеонов.              И Гермиона не хотела отказываться от этих денег.              — Раз ты спорила на меня, то будет честно, если ты отдашь деньги мне. Взамен получишь свои пять галеонов обратно.       — Шесть. Какой смысл, если я не в плюсе хотя бы на галеон.       — Тебя там вообще не должно быть, соплячка.       — Но никто не запрещал выпускникам приглашать того, кого они сами захотят. Значит, тоже могу участвовать во всём этом.       — Ладно, шесть галеонов, и давай сюда это платье. Только никому из них не смей говорить.