Эхо

Если человек не меняется, то в чём вообще смысл событий его жизни?

© Д. Коупленд

      Ранним утром за окном шелестели листья огромных деревьев, а сквозь витражные окна едва просачивался приглушённый тёплый солнечный свет, такой контрастный чёрно-белому убранству дворца, что казался почти нереальным. Огромная волчица дёрнула ухом, не открывая глаз, и прислушалась к окружению, позволив себе ещё немного понежиться в тепле солнечного света. В покоях кронпринцессы королевства Невермор всё так же было тихо. Энид внимательно и настороженно прислушивалась к едва ощутимому дыханию Уэнсдей, так и не сумевшей прийти в сознание с момента их здесь появления. Волчица не решалась принимать свою человеческую форму с того самого момента, как Юдора Фрамп, назвавшаяся бабушкой несносной ведьмы, забрала бессознательное тело внучки и вместе с охраняющим её волком отнесла в личные покои наследницы королевства. Оборотень сильно беспокоилась за ведьму и не хотела покидать её ни на секунду, вынудив тем самым, под ехидный смех старушки, оставить их в покое. Стражи дворца, конечно же, всё ещё не сводили с неё подозрительных взглядов, но старшая ведьма, под угрозой пыток, заставила их не трогать волка.       Энид была благодарна за это. Беда состояла в том, что это не имело никакого значения. Вообще всё. Ведь Уэнсдей была не с ней и в то же время рядом. Она тяжело вздохнула, всё так же лёжа у кровати бессознательной ведьмы да прислушиваясь к её едва ощутимому дыханию и крайне медленному биению сердца.                     — Что такое бог? Хм… — ведьма задумчиво окунула кончик чёрного пера в чернила, перед тем как вернуться к построению массива на специальном пергаменте. Энид как раз сидела и переписывала в свой личный гримуар заклинание удержания тепла для зачарования. В те моменты дома было очень тихо, пока каждая из них была занята своим делом. Оборотень давно заметила, что концентрацию ведьмы крайне тяжело было сбить, так что иногда можно было задать любопытные вопросы, пока та была занята массивом. — На самом деле бог — совершенно не то, чем себе его представляют разумные. Даже олицетворение богов в той или иной культуре скорее является его искажением. Вот скажи, может ли муравей, ползущий по земле, понять человека, что только что, даже не заметив, наступил на муравейник и убил множество его сородичей?       — Эм? Ну, наверное, он будет зол, — нахмурившись, Энид повернула голову к говорившей Уэнсдей. Ей не нравилось, что её сравнивают с муравьём.       — Неверно, — монотонно ответила смотритель, не отрывая взгляда от пергамента. — Ты судишь о реакции существа, кардинально отличного от тебя, с точки зрения человека, привычных ему реакций, эмоций и рассуждений. В этом и кроется ошибка абсолютно любого существа по отношению к богам. Для муравья смерть, пришедшая с небес, не более чем необъяснимое стихийное бедствие, которое он ни понять, ни осознать никогда не сможет в силу ограниченности своего разума. Да даже злиться он не сможет просто потому, что у насекомых нет такой привязанности к сородичам, как у людей. Нет душевных терзаний, лжи, оправданий, мести или поиска правды. Понимаешь?       — Честно говоря, нет, — озадаченно почесала затылок волчица. — Тогда, если так, то как быть с олицетворением богов, которые есть? Они же похожи на нас, у них есть личности и легенды, характеры, поведенческие нормы.       — Снова мимо, — вздохнула ведьма, закончив выводить рунные узоры на свитке и придирчиво оглядывая линии. — Боги, какими их знают, такие лишь потому, что им это было навязано их верующими. Изначально ни один бог не подчиняется правилам этого мира. Это существо, находящееся от нашего понимания так же далеко, как муравей от законов магии разумных существ. Проще говоря, это невозможное создание, ни мыслей, ни правил которых мы постичь не сможем. Но когда они переходят на наш уровень бытия, законы мира сжимают их до состояния, пригодного к тому, чтобы не нарушить причинно-следственные связи и существо могло быть интегрировано в этот план реальности. Как только они получают канал выхода своей силы и верующих, они… образно говоря, деградируют до сознания, понятного разумным этого мира, обретают черты, присущие той или иной расе, характер, навязанный большинством ярых верующих, понятия и реакции, свойственные нам, низшим существам. И только после этого правила мира допускают их влияние на нас.       — Погоди… — ошарашенно заморгала волчица. — Ты хочешь сказать, что все боги — это на самом деле куклы своих же верующих, слепленные по их образу и подобию?       — Ну… — усмехнулась ведьма краешками губ. — Очень злобные куклы, обречённые стать чем-то наподобие нас нашими же руками. Крайне ограниченные и более не способные стать тем, чем являлись изначально. Как ты думаешь, с точки зрения такого существа, кто мы для них?       — Я даже предположить боюсь, если честно, — хмыкнула оборотень.       — Что-то вроде животных, наверное, — пожала плечами ведьма. — Таких, симбиоз с которыми вынужден. Ведь, оказавшись на нашем плане реальности, бог полностью становится зависим от энергии веры. Они бы и рады всех нас уничтожить, но не могут, иначе умрут сами. Полагаю, мы для них нечто вроде скота, который даёт пищу для того, чтобы выжить, и в то же время вынуждает тратить энергию на то, чтобы о них заботиться.       — Хочешь сказать, что, сформировавшись, бог становится смертен?       — Именно.       — Тогда… Тьма?       — Великая Тьма — это то, что невозможно осознать. Она везде и нигде. Она начало и конец, существует и нет одновременно. Поэтому-то её и нельзя назвать богом, но в то же время у неё есть некое подобие сознания, проникающего через наш мир. Для Тьмы боги — всё равно, как для нас муравьи или нечто ещё более незначительное.       — Как паразиты?       — Да, Энид. Как паразиты, — Уэнсдей повернулась к ней, и глаза её казались чернее, чем обычно. В этот момент волчица ощутила, как по коже её пробежались мурашки.                     Оборотень шумно выдохнула, прислушиваясь к утренней тишине. Голос ведьмы всё ещё звучал в её голове эхом через воспоминания, которые казались ещё совсем свежими. Шёл уже третий день пребывания их во дворце, и Энид всё ещё не знала, как ко всему этому относиться. Первые сутки после их прибытия сюда она едва не сошла с ума от количества обрушившейся на неё информации о том, кем на самом деле оказалась Уэнсдей Фрайдей Аддамс. Да, именно так. Никакая она не Фрамп и не Несса. Волчица ощущала некую обиду на маленькую ведьму за утаивание подобной информации, но при этом отлично понимала, почему та её скрыла. Ей трудно было бы представить их общение, знай она заранее истинный титул смотрителя. Со слов бабушки она узнала, что внучка отправилась в лес для исполнения некоего «семейного долга» самовольно целых девять лет назад. Она начисто проигнорировала тот факт, что следующей после Юдоры в лес должна была уйти некая Хэстер Фрамп, вторая бабушка, ввиду того, что отец Уэнсдей, Гомес Аддамс, всё ещё занимал престол и не мог покинуть свою жену надолго. Однако упрямая ведьма по какой-то причине решила, что настало её время. Посмеиваясь над этим во время рассказа, Юдора высказала свою точку зрения о том, что таким образом Уэнсдей просто не хотела пускать в лес своих младших братьев, ведь те всё ещё были юны.       Кстати, о братьях Уэнсдей.       Волчица дёрнула ухом, услышав быстро приближающиеся лёгкие шаги по длинным коридорам дворца. Серьёзно… Этот дворец был настолько огромен, что она вообще не понимала, как в нём следовало ориентироваться. Длинные витиеватые коридоры были такой протяжённости, что здесь могло располагаться целое крыло регулярных войск. В одних только коридорах с высокими арочными потолками, словно бы высеченных из цельного чёрно-белого мрамора.       Тяжёлая дубовая дверь распахнулась, и в проёме появился маленький мальчик с виду лет десяти в лучшем случае. Он был очень похож на Уэнсдей, если не считать того, что на лице малыша в его возрасте уже были тонкие маленькие усы, а волосы его были прямыми, короткими и аккуратно причёсанными. На нём были белая рубашка с коротким рукавом, под горлом которой была завязана лента, чёрные шорты на подтяжках и такого же цвета начищенные крохотные туфли с носками. Озорные блестящие глаза, точь-в-точь такие же, как и всего семейства, сверкнули обсидианом, когда он, растерянно помотав головой, наконец заметил волчицу.       — Волк! — радостно проговорил мальчик и тут же побежал к оборотню, что подняла голову со своего места на полу у кровати ведьмы. — Доброе утро! Мама с папой сказали, чтобы я позвал тебя есть. Ты и сегодня не пойдёшь? — малыш радостно опустился на колени, короткими и тонкими ручками бесстрашно обнимая огромного зверя за шею. Получалось это у него с трудом. Энид чуть заметно дёрнула носом, приветственно обнюхивая ребенка. Его звали Пьюберт, и он был самым младшим в этом странном семействе. Второго брата Уэнсдей она пока ещё не видела, ведь тот был не во дворце на момент их появления. Однако младший часто упоминал, что тот уже в пути, так что, возможно, уже совсем скоро молодой колдун и вправду прибудет во дворец.       Волчица фыркнула и ткнула носом малыша в щёку. Ей нравились эти люди, хотя в первый день она и была откровенно напугана. Да чего уже греха таить, Энид была в суеверном ужасе от происходящего. Просто потому, что она, оборотень из прерий, население которых жили как кочевники и дальше небольших поселений за свою жизнь ничего не видели, оказалась в самом сердце одного из крупнейших королевств изгоев, прямо во дворце. Любой на её месте бы испугался подобного, особенно когда выяснилось, что ведьма, которую она любила и чьим фамильяром стала, была не просто знатной особой, а кронпринцессой целого королевства. «Молодой королевой», — мысленно поправила себя волчица. Как оказалось, в Неверморе не было такого понятия, как «кронпринцесса» или «кронпринц», что уже немного сломало ей восприятие реальности, особенно учитывая тот факт, что о знати она и так очень мало знала. Однако даже её скудных понятий хватило для того, чтобы осознать, что с этой семьёй что-то было не так с самого начала. Например, здесь не было принято таких различий между наследниками, как в других королевствах, и каждый из них мог в любой момент занять престол с согласия старших, до замужества. А ещё они могли, ко всему прочему, свободно поменяться, когда бы им того ни захотелось, словно бы передавая друг другу власть, как какой-то ничего не значащий предмет. Это было так странно, что в какой-то момент оборотень предпочла просто принять это и не вдумываться. В конце концов, какая ей вообще была разница до монарших причуд? Она же всего лишь…       — Энид? — позвал её настороженно маленький мальчик, заметив, как волчица тоскливо проскулила, глядя на лежащую в кровати без сознания ведьму. Имя оборотня семейство Аддамс узнало от бабушки, да и никакой надобности скрывать его не было, тем более что Вещь уже успешно разболтал всё, что мог, несмотря на повреждённый во время побега палец. — Сестра скоро очнётся. Она сильная, не беспокойся, — уверенно сказал мальчик, поглаживая длинную светлую шерсть, в гриве которой были цветные пятна, что ему очень нравились.       Волчица обречённо выдохнула, чуть слышно проворчав. Хотя Пьюберт и не без обоснований был уверен в том, что с его сестрой всё будет в порядке, но он многого не знал. Например, того, что Юдора, присматривающая за внучкой, была слегка мрачнее с каждым днём. А потому Энид намеревалась сегодня же из неё всё вытрясти, ведь старая ведьма пока ещё ничего конкретного не сказала о состоянии младшей, кроме того, что та получила отдачу от портала, который был незаконно открыт на территории великой Тьмы, что заставило хозяйку кошмаров временно потерять связь с юной ведьмой. Посему выходило, что Уэнсдей на какое-то время была лишена источника своего колдовства и сил. Волчица очень сильно беспокоилась из-за этого, но Юдора убедила её в том, что всё не так страшно. Совсем скоро связь с Тьмой должна была восстановиться, и всё обязано было прийти в норму. Но шёл уже третий день, а ничего не поменялось.       — Молодой господин! — ворвавшаяся вслед за убежавшим Пьюбертом его личная горничная раздражённо огляделась по сторонам, ища глазами сбежавшего младшего Аддамса. Энид предупредительно зарычала, прижав уши. Эта женщина ей не нравилась по нескольким причинам. Первой, конечно же, было вопиющее, с точки зрения волка, неуважение к Уэнсдей, потому как та позволяла себе нагло врываться в её опочивальню вне зависимости от причин, хотя остальные слуги даже не смели войти. Вторая — это то, что с Пьюбертом она обращалась так, словно тот был её собственным младшим братом-негодником, который заслуживал нагоняя за свои шалости. Энид всё ещё не понимала, как такой человек работает при дворце и до сих пор не отправился на плаху за своё отношение к семье правителей.       Зато горничная очень боялась волка.       — Ой! — в ужасе отшатнулась девушка, прижимая руки к груди. Её глаза с испугом обнаружили поднимающегося на лапы огромного зверя, и уже через пару мгновений нерадивая прислуга исчезла за дверями. Восторженный Пьюберт радостно хохотал над несчастной девушкой, так поспешно отступившей прочь. С его точки зрения, всё это было не более чем забавной игрой, которая ему очень нравилась.       — Энид, ты лучшая! — счастливо улыбался усатый малыш, всё ещё вися на гриве волка. Его тонкие пальцы крепко сомкнулись в шерсти, но это совершенно не доставляло оборотню проблем. За эти дни она успела привыкнуть к странному малышу. Втайне она всегда хотела бы быть старшей, но, увы, была самой младшей в семье, так что о маленьких братьях или сёстрах и речи не шло. Поэтому Пьюберт охотно и без возражений самой волчицы скрашивал её тревожные последние пару дней, позволяя хоть ненадолго отвлечься от беспокойства за ведьму. Да и не только за неё. Энид всё ещё переживала о том, что случилось с домом, как там были слаймы и всё, что они в спешке бросили, уходя через портал. Её нервировала сама мысль, что из-за их побега от опустевших они теперь были вне леса, к которому была привязана смотритель, что в итоге на ней сильно сказалось.       Волчица вздохнула, чуть дёрнув головой, да разрешая маленькому мальчику забраться ей на спину. Она могла себе позволить эти невинные шалости, в конце концов, ей было тут совершенно нечем заняться. Хотя весь дворец и был в её распоряжении, со слов нынешней правящей четы.       — Ох, дорогие, доброго утра, — дверь со скрипом вновь открылась, и на пороге возникла высокая фигура, затянутая в длинное облегающее чёрное платье, что стелилось по полу, полностью скрывая ноги королевы Невермора. В дверном проёме стояла и улыбалась мать этого странного семейства, Мортиша Аддамс, познакомиться с которой имела честь волчица в тот же день, когда они прибыли. И именно королева настояла на том, чтобы у оборотня были все права нахождения во дворце, куда бы она ни пошла и что бы ни делала, быстро поняв, что к чему, когда бабушка объяснила ей сложившуюся ситуацию. Энид до сих пор не понимала, каким образом у такой любящей семьи была такая вредная старшая дочь, взглядом которой можно было замораживать котлы в аду, пугать детей и заставлять съёживаться в страхе даже опасных тварей запретного леса.       Лобастая голова волка склонилась в почтительном поклоне, но вошедшая женщина мягко отмахнулась, без страха подходя к волчице и забирая на руки хохочущего малыша. Энид аккуратно подставила шею, чтобы той было удобнее забрать Пьюберта.       — Он не доставлял тебе беспокойств, дорогая? — поинтересовалась королева, легко, будто её сын ничего не весил, забирая того себе на руки. Мальчик тут же обвил руками шею матери, довольно при этом усмехаясь, когда заметил застывшую в ужасе за дверями горничную, что боялась войти.       Оборотень отрицательно покачала головой. Она разговаривала до сих пор только с бабушкой по её же личному настоянию. Мортиша, конечно же, и так всё знала, но поддержала эту идею, посетовав на то, что даже у стен всё ещё были уши, а до тех пор, пока её дочь не очнётся, лучше было бы придержать информацию об истинной сущности оборотня. Благо, что к моменту прыжка в портал тело Энид снова поменяло форму на волчью, а не антропоморфную, так что многие присутствующие во дворце знали лишь о том, что у молодой королевы фамильяром был огромный волк, а не оборотень. Ситуацию всё равно не удалось бы удержать под контролем ввиду необычности существа, но волчица практически не покидала покоев ведьмы, так что отделались все пока лишь слухами.       — Я полагаю, что ты снова не захочешь спускаться к завтраку, но всё же хотела бы уточнить этот вопрос, — вздохнула Мортиша, ласково проводя длинными пальцами по шерсти животного. Оборотень в ответ ворчливо тихо прорычала и вернулась к своему посту у кровати ведьмы, опускаясь на ковёр. Матриарх Аддамсов лишь понимающе кивнула. — Хорошо, еду тебе доставят попозже. Мама тоже скоро зайдёт, так что больше тебе не о чем беспокоиться. Пожалуйста, сообщи ей, если что-то потребуется, хорошо?       Волчица лишь тяжело вздохнула, укладывая свою огромную голову на кровать ведьмы, и тоскливо проводила голубыми глазами уходящих людей. Малыш радостно помахал ей рукой на прощание, успев сказать, что он зайдёт поиграть вечером после занятий. Честно говоря, Энид не очень этого хотелось, но она понимала, что избежать ещё одной встречи не выйдет. В конце концов, кто запретит наследному принцу целой страны проведать сестру в собственном дворце? И если к этому прилагалась одна бесплатная волчица в качестве бонуса, с которой тот очень полюбил играть, то никто на это не обращал внимания.       Энид прикрыла глаза на мгновение, собираясь с мыслями. Честно говоря, она понятия не имела, что ей следовало делать дальше. Она старалась этого не показывать, но её грудь сдавливало от беспокойства и переживаний практически неустанно. И она даже не желала думать о том, что было бы, будь Аддамсы настроены по отношению к ней враждебно. Ей бы точно не удалось быть рядом с Уэнсдей, как бы она того ни хотела. Волчица, когда бабушка привела её сюда, уныло думала о том, что её, скорее всего, даже не подпустят к бессознательной ведьме, и планировала хотя бы находиться как можно ближе, но, к её удивлению, семья не только не стала возражать, а даже наоборот, была в восторге от происходящего.       Единственное, что её беспокоило, так это то, что Юдора запретила волчице касаться ведьмы. Она разрешила ей быть рядом столько, сколько та захочет, но прикосновения были под запретом. Старая ведьма объяснила это тем, что в данный момент тело Уэнсдей находится в том состоянии, когда любая чужая энергия может исказить направление, по которому к связи с ней стремилась Великая Тьма. А так как восстановление этой самой связи сейчас было в приоритете, то лишь связанные с Тьмой могли касаться ведьмы. Энид же, по понятным причинам, в их число не входила, отдав все лавры заботы о её «черной женщине» бабушке.       Волчица грустно посмотрела на едва дышавшую ведьму. Она снова ничем не могла ей помочь, и оставалось лишь ожидание, которое сводило с ума от беспокойства. Кожа Уэнсдей была чрезмерно бледной, а на руках всё ещё оставались следы чего-то чёрного, так и не смывшегося, сколько бы ни пыталась их оттереть бабушка. Все ладони смотрителя были чёрными, так что даже привычных татуировок на пальцах не было видно. Но что больше всего беспокоило волчицу, так это изменившийся запах. Она его очень успела полюбить, и потому именно этот факт постоянно заставлял её настораживаться. Энид не знала, в чём было дело. Возможно, из-за этих чёрных пятен на руках ведьмы, возможно, из-за того, что они больше не были в лесу, и того, что вообще произошло. Но каждый раз, когда она принюхивалась, ей чудилось, будто это вовсе и не Уэнсдей. Запах был похож, но при этом казался совсем другим до такой степени, что порой в её голову закрадывались мысли о том, что ту подменили. Но ведь это было невозможным. Да и от волос и кожи ведьмы до сих пор пахло домом. Так что, вероятно, что-то произошло из-за их перемещения. Правда, это не отменяло её беспокойства.       Волчица тяжело вздохнула и решила ещё немного поспать. Хотя бы попытаться. Ведь с того дня, как они прибыли, ей этого толком не удавалось. Тело уже изнывало от усталости, но мозг никак не мог выйти из режима беспокойства, ведь внутренний зверь в настороженной панике пребывал постоянно. И потому спала она урывками, в лучшем случае по часу, а порой и того меньше. Нервы были перенапряжены, и каждый еле слышный звук словно бы обжигал сознание, заставляя её всё время быть настороже. Место хоть и было дружелюбным по отношению к ней, но также и было незнакомым. А потому она просто не могла нормально спать, как бы ей этого ни хотелось.       Оборотень сама не заметила, как всё-таки забылась тревожным сном, всё ещё прислушиваясь к чрезмерно медленному сердцебиению ведьмы. А потому, когда за дверями вновь послышались тихие шаркающие шаги она тут же проснулась, навострив уши, даже толком не осознавая, сколько прошло времени. Бестолково мотнув головой, она уже по запаху поняла, кто сюда направлялся.       — Здравствуй, дорогая, — усмехнулась щербатой улыбкой лохматая седая старушка, неторопливо и спокойно входя в покои. Следом за ней один из слуг вкатил тележку с большим подносом на ней, накрытым железным колпаком, и быстро скрылся из виду, боясь, что огромный зверь откушает им, а не едой, предоставленной специально для него. Уж такой вот странный слух ходил среди слуг. Впрочем, саму волчицу это не волновало, а даже облегчало её существование здесь, избавляя от бессмысленных знакомств и разговоров. Старушка огляделась по сторонам, закрыла двери поплотнее и, прошептав какое-то заклинание, щёлкнула пальцами. Двери тут же заволокло тёмной энергией, и оборотень облегчённо вздохнула. — В том шкафу есть сменная одежда внучки. Возьми её. Нам нужно поговорить, пока ты будешь есть, — сухая старческая ладонь указала на массивный гардероб, отгороженный ширмой, находящийся в другом конце просторной комнаты в тёмных тонах. И оборотень, медленно кивнув, отправилась в указанном направлении, пока старая ведьма занималась осмотром младшей.       Через пару минут волчица вернулась к своему человеческому виду, впервые за несколько дней, и устало потянулась, расправляя плечи, скрытая от глаз старухи ширмой. Она ощущала себя сейчас крайне неуместно, открывая чужой шкаф и уставившись на стопки разномастной одежды, преимущественно, конечно же, чёрной. Пока она застёгивала на себе рубашку, то на глаза ей попалось соседнее отделение, заполненное платьями и костюмами. Энид грустно улыбнулась, проведя кончиками пальцев по мягкой поверхности ткани строгого платья, висевшего с краю. Она хотела бы взглянуть на свою ведьму в нём. Но для этого не было сейчас времени. Поспешно одевшись и поняв, что в очередной раз одежда смотрителя ей немного мала, она вернулась к старшей, что серьёзно вглядывалась в лицо спящей внучки.       — Ох, — вскрикнула старушка, удивлённо приподняв брови, при виде девушки. — Наконец я вижу тебя в человеческом облике, — усмехнулась она, похлопав по одеялу рядом с ней. — Подойди ко мне, я осмотрю твои шрамы, красавица.       — В этом правда нет необходимости… — вздохнула Энид, всё ещё сконфуженная от такого к ней обращения от Юдоры. Как бы ведьма ни выглядела, а даже оборотень отлично понимала, что мать короля явно не стала бы иметь посредственный титул. Оттого был крайне непривычен тон, с которым старая ведьма к ней обращалась. Словно бы к ещё одной своей внучке. Энид это и импонировало, и пугало одновременно.       — Не говори чепухи и дай мне тебя осмотреть, — фыркнула ведьма, отмахнувшись, и потянула оборотня за руку, заставив ту сесть рядом с ней. — Ох, ну я вижу, что шрамы хоть и остались, но со временем исчезнут. Как удобно быть волком, — довольно усмехнулась старушка, внимательно осмотрев лицо и руки смущённой блондинки. Её глаза цепко следили за реакцией молодой волчицы, так что она осталась довольна какими-то своими мысленными выводами.       — Как она? — неловко вывернувшись от вынужденных чужих прикосновений, Энид повернула голову к спящему смотрителю. Всё-таки пошёл третий день, и ожидание выматывало ей нервы до предела.       — К сожалению, вам надо вернуться в лес, — без предисловий ответила Юдора, мягко проведя кончиками сухих пальцев по одеялу, которым была укрыта внучка. — Видишь ли, даже через весь континент Тьма бы нашла к ней дорогу за это время, но сейчас что-то явно не так. Я полагаю, что произошло что-то, что заставило Тьму потерять направление к моей внучке. Это может очень плохо кончиться.       — Тогда что нам делать? Добираться отсюда до леса придётся пару месяцев, если использовать лошадей без лишних остановок, — хмуро поинтересовалась блондинка, чувствуя, как под сердцем кольнуло беспокойство с новой силой. Слова старой ведьмы ей совершенно не понравились. Нет, она была не только не против, а даже за насчёт их возвращения. Вопрос состоял лишь в том, как это сделать.       — Ох, ну это-то как раз вопрос решаемый, — усмехнулась старушка. — Совсем скоро во дворец вернётся Хэстер, моя сестра, и мы сможем отправить вас к лесу. Правда, не совсем близко, но оттуда вы доберётесь до пункта назначения меньше чем за день. Видишь ли, у границы с лесом магия слабнет и ведёт себя иначе, чем обычно, поэтому порталы никогда не удавалось открыть рядом с лесом.       — Это из-за ихабодов? — моргнула Энид. Уэнсдей рассказывала ей о том, что все эти исполинские деревья представляют собой нечто вроде связанных единым разумом существ, наполненных энергией Тьмы, что в итоге затрудняло использование магии в их области. Странно, но изнутри барьера таких проблем уже не возникало, а потому смотритель спокойно мог пользоваться своими силами в лесу, будучи под защитой ихабодов, что доставляло огромное количество проблем тем, кто был снаружи. Вообще, оборотень так и не смогла достойно оценить размах и габариты запретного леса. Даже сама ведьма как-то говорила, что это попросту невозможно. Лес имел крайне нечёткие внутренние границы, словно замкнутое хаотичное подпространство, постоянно изменяясь: то расширяясь, то сжимаясь. И в один год его площадь изнутри могла бы вместить в себя целую страну, а в другой сжаться до размеров, которые были обозначены на всех картах континента. Это было по-настоящему пугающе восхитительно. Только несколько областей внутри леса никогда не менялись, так что составлять карты территорий было абсолютно бесполезным занятием. Что ж, учитывая всё, что она успела узнать об этом месте, приютившем её в себе, в какой-то момент волчицу вовсе перестала удивлять вся новая информация об одной из «смертельных зон» континента.       — Именно, — улыбнулась ведьма. — На деле даже портал, которым воспользовалась моя внучка, — не более чем канал ихабодов, связанный с дворцом их корнями ещё во времена наших предков. Проблема была только в том, что через него прошла ещё и ты с Вещью. Это и сбило связь, которая была полностью завязана на крови нашей семьи.       — Но как это возможно? Уэнс говорила, что никто, кроме смотрителя, не может пройти через тени ихабодов, разве нет?       — Ну, как выяснилось, это не совсем верно. Вещь под это правило не попадает, ведь он тоже Аддамс. А вот ты… Полагаю, это потому, что ваши души связаны. Иначе пройти через портал у тебя вообще бы не вышло. Так что тебе очень повезло, девочка.       — Не сказала бы, что это можно назвать везением, — нахмурилась блондинка, глядя на бессознательного смотрителя. Ей так хотелось взять её за руку, но было нельзя. — Потому что в итоге я в порядке, а вот она…       — Не беспокойся. Как только вы окажетесь возле леса, всё встанет на свои места. К тому же ты пойдёшь не одна, — щербатая ухмылка ведьмы слегка настораживала. Но за эти дни оборотень успела к этому даже слегка привыкнуть. В конце концов, старая ведьма была той, кого она видела чаще всех остальных в эти дни.       — Что? — удивлённо и настороженно приподняла брови оборотень. В её груди тут же поднялась тревога. Мало того, что времени, как выяснилось, у них было мало, так ещё и с ними кто-то должен был пойти. Энид запоздало поймала себя на мысли, что ей это катастрофически не нравилось.       — Не беспокойся, он скоро уже будет здесь, так что вы отправитесь сразу же, как прибудет Хэстер. К тому же у нас будет очень много гостей, и всё это в итоге станет необходимым.       — Он? — недоуменно наклонила голову вбок блондинка, пытаясь понять, каким образом был выбран сопровождающий. Ей бы не хотелось, чтобы её ведьмы касался кто-то чужой.       — О, вы же ещё незнакомы, да? — усмехнулась бабушка с ехидным блеском в глазах. — Не беспокойся. Я скажу, чтобы в дорогу вам дали побольше носовых платков. А теперь давай ешь. Тебе понадобится побольше сил в вашем путешествии. Жаль, вы не можете погостить подольше, но, полагаю, скоро тебе придётся ко всему этому… — она окинула жестом руки помещение. — Привыкать.       Энид нервно сглотнула. Что несла эта странная ведьма? К чему она вообще должна была тут привыкать? Оборотень нахмурилась, ворчливо принявшись за еду, практически не ощущая её вкуса, хоть и была в действительности голодна. Никаких «привыкать» не будет. Как только они вернутся в лес, и ведьма придёт в себя, волчица больше никогда её одну не оставит и никуда не отпустит. Практика показала, что каждый раз, когда они находятся далеко друг от друга, происходит какое-то дерьмо. Проблема состояла только в том, что жить «спокойно» явно не входило в планы самой ведьмы, учитывая сложившуюся обстановку. Но оборотень это и так понимала. И готова была влезть хоть куда, лишь бы больше не допустить того, что уже произошло. А что до дворца, родственников и титулов… То ей было всё равно. В конце концов, какое она вообще могла иметь к этому отношение?              

***

                    Бьянка сидела, подпирая указательным пальцем висок, облокотившись на подлокотник богато украшенного трона, и хмуро разглядывала корону в свободной руке. Прошедшие месяцы выдались крайне напряжёнными. В конце концов, она никогда не думала бы о том, что самолично устроит государственный переворот. Да, Габриелла и Гидеон не были лучшими правителями, но и причин свергать их по факту тоже не существовало.       Так она думала поначалу.       До того, как чёртова ведьма из Невермора передала ей «предупреждение» от Великой Тьмы. Поначалу кронпринцесса королевства сирен даже не слишком придала этому значение, ведь все предсказания надо было ещё правильно истолковать. Даже Дивина, находившаяся тогда с ней, ясно дала понять, что, учитывая тот факт, что сирены служили другим богам, да и находились на другом конце континента, всё это можно было счесть лишь банальным предостережением. Вот только чем больше проходило дней, тем мрачнее становилась сама Бьянка. Чёртовы ведьмы дали ей подсказку, где и что искать, так что довольно быстро она обнаружила незваных «гостей» матери, которые неизвестно как вечно исчезали всё это время из её поля зрения. И удивлению её да разочарованию не было предела, когда этими людьми оказались какие-то странные ликаны, которых мало того, что так далеко забросило от прерий, так они ещё и проживали на территории королевства, успешно маскируясь под местных. И только тогда, когда она наконец смогла выяснить, в чём же тут было дело, ярости её не было предела.       Матушка мало того, что оказалась не в меру жадной и недальновидной, так ещё и умудрилась влезть в ни много ни мало, а самый настоящий заговор против Невермора, который уже тысячу лет являлся добрым соседом и выгодным партнёром для всей Утренней Песни. Бьянка не стала разбираться в первопричинах, едва прознав о плане атаки дружественной страны в спину, когда начнётся столкновение с ликанами на границе с Запретным Лесом, к которому готовились те самые странные «гости», на деле оказавшиеся служителями богини Гекаты. Их требования к уже бывшей королеве были немногочисленными: не отправлять войска на подмогу королевству да не лезть в конфликт прерий Вольных Стай с Невермором и Федерацией Фэйри.       По мнению самой Бьянки, всё это было по умолчанию проигрышной ситуацией для самих сирен. Габриелла, в погоне за властью и жаждой наживы, не учла очень много вопросов. В частности, хотя бы Багровый Альянс, который был верен Невермору до мозга костей, и хоть они бы и не успели к моменту вторжения, война с нежитью вылилась бы в огромные потери для абсолютно всех. Да, Утреннюю Песню защищали войска кочевников Серой Пустыни, с которыми, как оказалось, был заключён очень выгодный им пакт. В частности, исчезнувшие деревни на границе были полностью переданы им в качестве предоплаты вместе с жителями, которые были сосланы в пустыню в качестве рабов. Также по этому пакту выходило, что пустынный народ наконец получил бы то, чего давно хотел — выход к морю на границе с Невермором. Вот почему дела с хайдами шли так гладко в последние полгода. Они уже фактически считали пакт исполненным, а потому легко шли на уступки, хотя ранее торговались до хрипоты. В итоге выходило, что сирены под руководством Габриеллы собирались забрать себе огромный полуостров в северо-восточном направлении, находившийся в вотчине Невермора, тем самым полностью оккупировав выход королевств людей и изгоев в океан. Выгодно, чего уж. Вот только беда была в том, что на острове со времён Тёмной Эпохи стояла неприступная крепость, которая считалась нейтральной ко всем, дабы все расы могли претендовать на выход к океану в равной степени. Естественно, там тоже были люди Габриеллы, которые готовили переворот изнутри, чтобы помочь собратьям завладеть территориями, открыв, когда придёт время, ворота.       Бьянка схватилась за голову, когда осознала в полной мере столь бредовый план своей матери и поняла, что у неё попросту не было другого выбора, кроме как свергнуть королеву и занять её место, хотя с этим и были проблемы ввиду её шаткого положения и права на наследие престола.       Культистов Гекаты же они оперативно всех выловили. Благо, что оказалось тех немного. С помощью голоса сирены они выложили все приказания, которые получили от своего руководства. И в итоге уже бывшая кронпринцесса осознала весь масштаб проблемы: у культа Гекаты не было цели помогать сиренам с самого начала или как-то их поддержать. Судя по тому, что несли эти полоумные, их задачей было стравить дружественные силы изгоев между собой, так, чтобы их планам никто не смог помешать. А их единственной целью был захват Запретного Леса и обоснование доминиона их новорожденного бога не где-нибудь, а в чертогах Великой Тьмы. План был настолько же самоубийственным и неадекватным, как восстание Чёрных Колдунов полторы тысячи лет назад, сотрясшее тогда весь континент до основания.       — Безумцы, — тихо выдавила Бьянка, со злостью отбрасывая помятую корону на трон и вставая с него рывком. Тронный зал сейчас был заполнен людьми, солдатами и жрецами богов да их паладинами. Как только она встала, все тут же почтительно склонили головы.       — Ваше… Величество, дворец полностью под нашим контролем, — тут же покорно склонился перед ней генерал основных войск королевского дворца, бывший её дальним родственником. Он, узнав обо всём, перешёл на сторону кронпринцессы сразу же, как только понял смысл планов бывшей королевы. Никто не хотел воевать в заранее проигранной войне, и он, как ветеран, это прекрасно понимал. Габриелла могла кого угодно убедить в выгоде, вот только она совершенно не думала о последствиях. Бьянке повезло. Во-первых, несколько храмов богов были на её стороне и до этого, во-вторых, большая часть знати довольно быстро переметнулась, а в-третьих, королевские войска, после нескольких столкновений с большей силой, так же сложили свои мечи. Недовольных правлением бывшей королевы оказалось слишком много. Подожди кронпринцесса ещё немного, и было бы уже поздно. Если бы это всё началось до того, как она ввязалась в переворот, она бы уже ничего не смогла остановить, и для Утренней Песни наступили бы очень тёмные времена. Бьянка даже думать не хотела, к чему это могло в итоге привести, ведь Невермор не просто так был крупнейшим и сильнейшим королевством изгоев.       Однако пару дней назад она получила весьма необычное послание, послужившее толчком к началу действий. Учитывая то, что Бьянка уже готовилась к перевороту, это просто поставило точку в ожидании. Правда, она не думала, что посланием будет зашифрованное сообщение от одной давно знакомой выскочки. И уж точно не предполагала получить его таким образом. Мало кому понравится, когда посреди ночи в вашей комнате взорвётся зеркало, из которого хлынут багровые магические руны, выстраиваясь в некое письмо. Если бы сама Бьянка вообще спала, то могла бы даже не успеть их прочесть. Но увы, молодую королеву уже давно мучила бессонница из-за проблем собственного королевства, так что послание было успешно получено и принято к сведению. Правда, теперь в её голове роилось очень много вопросов к своей бывшей сокурснице по Академии.       — Позвольте заметить, что вопрос с инаугурацией станет весьма щекотлив в ближайшее время, и я бы на вашем месте попытался побыстрее провернуть нечто подобное, — сухо добавил стоявший рядом советник, большей частью сохранявший молчание. С самого начала советник был верен именно ей, по личным причинам. В конце концов, он был отцом обоих близнецов Уотсонов, с которыми Барклай дружила ещё с детства. А потому этому человеку она могла спокойно доверять, да и при личном общении, не на людях, спокойно называть «дядей».       — Да, с этим стоит поторопиться. Уже прошёл Белтейн, у нас осталось не так много времени, — фыркнула Дивина, устало опираясь на посох жрицы. Её роба была у полов запачкана чьей-то кровью, что, впрочем, сирену волновало меньше всего на данный момент. — Хлопотное вышло дельце, надо заметить. Благо, что всё обошлось не такими уж большими жертвами.       — Соберите министров, — сухо сказала Бьянка, гордо подняв голову. В нынешних обстоятельствах она должна была держать себя так, как и подобало монаршей персоне, хоть на самом деле она никогда и не хотела ею быть. — Для начала мы должны объявить о заговоре против народа Утренней Песни. Никто не должен уйти безнаказанным. С инаугурацией разберёмся после совета и сбора войск.       — Будет много казней, миледи, — вздохнул генерал, выпрямляясь и поднимаясь на ноги. — Не самое лучшее время для того, чтобы ввязываться в чужие конфликты.       — Увы, избежать этого уже не выйдет. Матушка сделала всё, чтобы сирены оказались между молотом и наковальней, — покачала головой молодая королева. — Если мы, по древнему соглашению, проигнорируем призыв, это кончится весьма плачевно. Учитывая то, что тайная канцелярия королевского дворца Невермора уже наверняка в курсе того, что у нас произошло. Поразительно, что они до сих пор ничего не предприняли.       — При всём желании, Ваше Величество, я боюсь, мы не успеем предоставить помощь, — заметил советник, хмурясь. Он прекрасно понимал, что подготовка кораблей и сбор войск займет как минимум несколько месяцев. Даже если собрать небольшие отряды, на это уйдёт пару недель точно.       Сирена как-то криво усмехнулась старику, от чего у того прошлись по коже мурашки, и он озадаченно наклонил голову вбок, заинтересованно взглянув на молодую королеву. Ему всегда импонировала Бьянка, в отличие от Габриеллы, так что он был заинтригован будущим страны. В конце концов, это всегда было его главным приоритетом.       — Наша задача — отправить небольшое, но необходимое количество войск, когда придёт требование. С остальным я разберусь.       — Вы? — удивлённо округлил глаза генерал, резко повернув голову, на что Её Величество отмахнулась так, словно этот вопрос был крайне незначительным.       — Нет, конечно. Я что, похожа на ведьму? — усмехнулась молодая королева, переводя взгляд на собравшихся. — Позовите ко мне мадам Фрамп. Нам нужно кое-что обсудить.       На губах сирены играла злая улыбка. Теперь, когда её власть ещё не укрепилась до конца, ей было необходимо крупное достижение, чтобы поставить во всём этом точку да заткнуть несколько глоток. И она прекрасно знала, где это самое достижение взять. Да оно буквально было у неё под носом.              

***

                    — Тьма, Пагс, хватит плакать! — возмутился крошечный, по сравнению со старшим братом, Пьюберт, от души пнув того туфлей в колено. На что тот досадливо и хрипло ойкнул, но более ничем особенно своей реакции не выдал.       — Но сестра, — шмыгнул носом в очередной раз высокий черноволосый парень, что крепко держал на руках бессознательную ведьму. Его чёрные глаза уже слегка опухли от пролитых слёз, а нос безудержно покраснел. Энид, стоявшая рядом в облике волчицы, раздражённо дёрнула носом. Она не думала, что фраза про носовые платки окажется настолько ёмкой. Да она вообще не предполагала, что ворвавшийся, пыльный с дороги, молодой человек окажется не только братом Уэнсдей, но ещё и таким… Эмоциональным.       На фоне глухо высморкался в платок король Невермора, утирая скупые слёзы. Малыш, стоявший между Пагсли и волчицей, раздражённо закатил глаза. Энид мысленно усмехнулась. Пьюберт был очень сильно похож на Уэнсдей. Кажется, даже характером, хоть и намного мягче. Оборотень поражённо покачала головой. Ей бы хотелось знать, что такого произошло в жизни ведьмы, что её характер изменился настолько сильно к моменту их встречи. Но не до этого было сейчас. Тонкая длинная ладонь легла на её загривок и мягко погладила.       — Дорогая, тебе нет нужды беспокоиться за Пагсли. Хоть он так и выглядит, но он весьма сильный колдун, так что с его помощью вы сможете беспрепятственно добраться до леса, — мягкая улыбка матриарха семьи слегка успокоила волчицу. Ей не хотелось приглядывать ещё и за другим человеком. Он нёс Уэнсдей только потому, что та не могла сама к ней прикоснуться, а эмоциональный брат ведьмы имел сильное родство с Тьмой да и в случае чего был готов занять место смотрителя, если лес не пустит их обратно.       Энид недовольно и тихо прорычала. То, что ею было выяснено, сильно не нравилось её волчице, да и ей самой тоже, откровенно говоря. Как оказалось, в спешке покинув лес, мог разорваться договор смотрителя. А это значило, что ихабоды и барьер могли их уже не пустить обратно. Если так случится, то брату Уэнсдей придётся занять её место, дабы успокоить Тьму. Но даже не это её волновало в первую очередь, а состояние ведьмы. Если связь с Матерью Кошмаров не будет восстановлена, то, по словам бабушки, ведьма могла навсегда остаться без канала к энергии, как один из худших вариантов. Однако Юдора заверила её в том, что такого не произойдёт. Почему старая ведьма была так уверена, волчица не знала. Но предпочла ей не верить и готовиться к худшему. Её это очень беспокоило и заставляло сильно нервничать, однако, как человек, привыкший просчитывать худшие варианты в последние полгода, она уже серьёзно размышляла о том, что если подобное произойдёт, то у неё самой должно было быть достаточно сил, дабы уберечь их обеих. Даже без магии, без покровительства Тьмы и колдовства… Хотя это, безусловно, сделает жизнь ведьмы отвратительной. В плохом смысле этого слова.       — Да, если он тебе надоест — просто брось его на съедение опустевшим, — раздосадованно проворчал Пьюберт, прижимаясь к огромному волку и пытаясь обнять, хоть длины его рук и не хватало. — Он всё равно не умрёт, даже если сильно захочет.       Волчица озадаченно перевела взгляд на Мортишу, что стояла рядом и успокаивала расчувствовавшегося мужа, мягко поглаживая его рукой по щеке. Старшая из Аддамсов снисходительно улыбнулась ей и вздохнула, поясняя:       — Пьюберт прав. Пагсли унаследовал силу своего отца, так что со смертью буквально на «ты». Ко всему прочему, его защищают несколько сильных духов предков. Тебе правда не стоит о нём переживать.       Энид фыркнула, поворачивая голову и ткнув обнявшего её маленького мальчика носом в щёку. Она не беспокоилась за Пагсли, да и тот ей чем-то даже нравился. Он был очень мягким, эмоциональным и сильно похож на отца этого странного семейства по характеру, разве что лицом да конституцией тела явно пошёл в мать. Они не успели пообщаться как следует, но даже одного вечера, проведённого в кругу этой семьи, хватило бы кому угодно, чтобы начать понимать то, как чувственно и бережно каждый из них относится друг к другу. Так что даже несмотря на то, что Пагсли всё ещё был ей чужим, она могла доверить ему Уэнсдей.       Смотря на это, Энид задумалась.       В действительности, будь на месте парня Йоко, то она была бы очень сильно недовольна этим, даже несмотря на дружбу с вампиром. Просто потому что ей не нравилась сама мысль, что её ведьмы будет касаться кто-то, кроме неё самой и семьи. А это уже многое значило. Энид недовольно зарычала, придя к подобному осознанию. Оказывается, она была собственником, а не её волчица, на которую она всегда скидывала подобные мысли, пытаясь самой себе доказать, что не такая. Кто бы мог подумать о подобном вообще?       — Дети, готовьтесь! — Хэстер помахала им рукой, когда они с Юдорой и другими ведьмами закончили с настройкой портала. Энид тут же навострила уши, приподняв голову. Беспокойство, одолевавшее её, с каждым днём становилось всё более невыносимым, так что чем больше тянулось ожидание, тем более нервной она себя ощущала. С каждым часом и с каждой минутой, проведённой без голоса её ведьмы, без её осознанного присутствия, делало её всё более нетерпимой и… злой. Действительно злой. Энид никогда не ощущала себя настолько раздражённой и нервной, как сейчас. У неё всегда были оправдания для людей, которые причиняли ей зло, что бы ни происходило и по какой причине бы ни случалось. Но в нынешней ситуации, когда на волоске было здоровье человека, которым она дорожила, в ней проснулось то, чего она от себя никогда не ожидала.       Честно говоря, оборотень всегда старалась быть тихой, удобной, милой для всех, понимающей каждого. Улыбаться, несмотря ни на что, — было её жизненным кредо. Вот только всё пошло наперекосяк полгода назад в ночь Самхейна. Подумать только. Прошло всего полгода, а ощущалось так, словно бы несколько лет минуло сродни единственному вздоху. Насколько же сильно изменения её жизни повлекли за собой изменения и её самой в первую очередь. Сейчас ей уже казались все события прошлого чем-то давно размытым на границах памяти, словно бы взрослый вспоминал своё детство, усмехаясь собственной глупости. Как будто бы все те дни не значили вообще ничего, хоть и грели душу тёплыми воспоминаниями иногда.       Тем временем над высеченным в земле магическим кругом сверкнула крохотная искра. Одна, вторая, третья, и вот уже множество их закружились, медленно сливаясь в тёмно-синее кольцо, всё больше и больше набирая скорость. Послышался треск, словно бы отдалённые раскаты грома, а воздух ощутимо стал тяжелее, так что шерсть на загривке волчицы встала дыбом.       Энид встряхнула лобастой головой, отгоняя ненужные мысли в сторону и сосредотачивая всё внимание на открывающемся перед ними портале.       Верно. Она давно уже не маленький волчонок. Не щенок, самый младший из помёта стаи. Не несмышлёная девочка. Теперь у неё была сила, хоть и до сих пор непонятная до конца, необузданная, неизвестная. Ныне у неё не было поводка и ошейника. И теперь… Она, кажется, стала наконец целостной сама с собой. Внутренняя волчица уже давно не ощущалась как нечто отдельное. Но только сейчас, глядя на то, как с треском и напряжением раскрывается магический портал, она наконец осознала всё это окончательно.       Это был очень долгий путь к самой себе. Слишком долгий, как на её вкус. Ах, если бы раньше ей хватило уверенности в самой себе, веры в то, что будущее было прямо на её ладонях, а не на чужих... Могло ли всё быть по-другому в таком случае? Стала бы она тем, кем могла бы гордиться сама? Смогла бы преодолеть всё, что было на её пути, и понять волка внутри себя раньше? Энид еле слышно вздохнула. Не смогла бы. До момента, когда она попала в лес, всё её существование находилось под постоянной угрозой, если вспомнить рассказ родителей. Тот человек, он мог убить её и всю стаю, когда она только родилась, и не было бы у неё никакого будущего. И если так подумать, то если бы она обратилась в срок, то все бы узнали, что она была истинным оборотнем намного раньше, чем следовало бы, а значит, и по души её семьи пришли бы те, кто мог спокойно унести все их жизни, вычеркнув с карты прерий. Так что же это получалось тогда? Всё, что произошло, было правильным? Нет, это точно не было так. Тогда, может быть, необходимой задержкой дыхания перед тем, как наконец вдохнуть полной грудью? Возможно, так оно и было, и её судьба решалась до Запретного Леса другими людьми, но теперь это было в прошлом. Уэнсдей показала ей, что она достойна того, чтобы быть самой собой. Чтобы стать настоящей Энид. Единой, целой и сильной.       И она, наконец, ею стала.       Без оков, что тянули её на дно всю жизнь до того самого Самхейна. Весь мир был на её ладонях, все дороги были открыты для шагов оборотня. И впереди у неё была ещё более длинная дорога, которая едва-едва наконец стала перед ней раскрываться. Так что она намеревалась пройти по ней вместе с ведьмой. А для этого нужно будет расставить множество окончательных точек над «i»… и убрать с их дороги врагов.       Именно. Враги, которых просто необходимо было наказать. За то, что они сделали, за то, что они вообще посмели покуситься на её ведьму. Энид ощущала, что больше не боялась Лорел, как раньше, не беспокоилась о Титусе, её даже не волновала богиня ликанов. Если на их пути будет враг — она сделает всё, чтобы он исчез. Кто бы это ни был. И чего бы ей это ни стоило.       Взгляд холодных голубых глаз вновь скользнул по слишком бледному лицу ведьмы, завёрнутой в тёплый чёрный плащ её брата, пребывавшей на его же руках. Она обернулась и посмотрела в лица всех присутствующих по очереди. Ей всё ещё было страшно. Но почему-то, стоя здесь, на территории дворца, среди едва знакомых ей людей, она ощущала, что даже в самый чёрный час, когда мир пойдёт прахом, им с ведьмой будет куда идти. Это обнадёживало. Хотя она и не осознавала до конца причин таких мыслей. Странное, непонятное чувство прочно укоренилось в сознании, даруя собой ощущение теплоты. Волчица стиснула челюсти. Для того, чтобы было куда возвращаться, следовало для начала разобраться с тем, что этому мешало.       И она была полна решимости сделать это.       — Портал открыт, — тихо проговорила Мортиша, на прощание ещё раз проведя рукой по светлой шерсти волка, легко перебирая её пальцами. — Помни, что тебе здесь всегда рады. Вернитесь живыми, хорошо?       Волчица наклонила голову чуть вбок, утвердительно прорычав и встряхнув гривой, когда руки маленького мальчика, вновь забранного на руки матерью, от неё отцепились. Пьюберт обнял её в последний раз и вздохнул, недовольно нахмурившись.       — Хватит уже торчать в этом чёртовом лесу, — насупился усатый мальчишка, пытаясь скрыть своё расстройство за напускным раздражением. Кого-то это сильно напоминало. — Оставьте там Пагсли и возвращайтесь домой. Обе.       Энид еле слышно фыркнула, внутренне усмехнувшись. «Прости, малыш. Не могу обещать», — подумала она, решительно делая шаг рядом с Пагсли к порталу. Не время было думать о том, что будет после. Нужно было решить, что будет сейчас, сегодня и в ближайшем будущем.       — Вперёд, детишки, — усмехнулась старая ведьма рядом с порталом. — Не думайте, что останетесь одни надолго. В конце концов, нити сильно натянулись, и вмешались силы тех, кому вообще не стоило появляться на этой земле.       — Да, да, — рассмеялась хрипло и немного визгливо вторая ведьма. — Матушка не спустит с рук никому посягательство на её территорию.       — Мы пойдём, — шмыгнув носом, но при этом нахмурившись, кивнул Пагсли, прижимая к себе его ценную ношу. — Бабуль, мне что-нибудь будет по законам, если я использую свои силы на нейтральной территории?       — Если твоей или жизни девочек будет что-то угрожать, то ничего. Но побереги свою, — кивнула Хэстер. — В конце концов, мёртвую землю долго и муторно восстанавливать. И постарайся использовать эхо подальше от границ Федерации.       — Хорошо, я понял, — кивнул юноша, стараясь сделать серьёзное лицо, хотя волчица явственно ощущала то, как он боялся, негодовал, но при этом был ещё и почему-то воодушевлён. Энид моргнула. Эта семья была воистину странной. И будь она неладна, если всё это ещё не было верхушкой айсберга.       — Ну или засыпь их костями к бесовской праматери! — хохотнула Юдора, подмигнув внуку, который настороженно прислушивался к разговору. — Мальчик мой, помни, чему я тебя учила!       — Да, бабуль. «Если нет свидетелей, то никто ничего не докажет». Я помню! — на губах парня растянулась злая и кривая усмешка. До этого Энид не замечала, чтобы они с Уэнсдей были действительно сильно похожими. Но сейчас лицо Пагсли потемнело от сдерживаемой внутренней злости и стало очень схожим с тем, какое бывало у ведьмы в моменты, когда дом замолкал, Вещь экстренно ретировался прочь, а по спине волчицы проходил такой табун ледяных мурашек, что единственной мыслью, стучавшей в голове, было — «бежать!»       Оборотень хрипло рыкнула, сдерживая подступавший к горлу злой смешок. Она чувствовала настрой парня и разделяла его. Она понимала и принимала это, а еще полностью поддерживала.       — Ох да, — тихо проговорила Хэстер напоследок, в тот момент, когда лапа волчицы уже коснулась портала. — Второе правило портала: первый, кто выходит, сразу должен отойти в сторону.       «Что?» — удивлённо моргнула оборотень, но её уже затянуло внутрь. Мгновение, и словно бы мощная сила вышвырнула её прочь, сжав при этом воздух в груди так, что она едва не задохнулась, и прежде чем она успела что-то понять, её лапы провалились вниз, а следом вышедший за ней Пагсли едва удержался на ногах, когда налетел на замершего дезориентированного волка. Столкновение вышло бы некритичным, если бы не тот факт, что их обоих оглушил удар грома, и все трое тут же не промокли до нитки под проливным холодным дождем. Лапы волка заскользили в грязи, и из-за толчка она не смогла удержаться на ногах, позорно плюхнувшись вперёд в грязь мордой да прилично в ней извалявшись, так что в миг от светлого, в сумерках почти светившегося меха не осталось и следа.       Зло рыча, под сдавленное восклицание Пагсли, волчица вскочила на лапы именно в тот момент, когда мимо её головы на полной скорости пролетела стрела. Угодив в самый край ещё не закрывшегося портала. Стрела сгорела в шипении крошечных разрядов молний, рассыпавшись пеплом в пелене дождя. Чёрт возьми, да он светился так, что его видно было за милю! Неудивительно, что их заметили.       Энид тут же глухо зарычала. Из-за проливного дождя запахи смывались, а видимость была ограничена. Её тут же словно бы сдёрнули с небес на землю, с позором ударив в самую грязь весенних степей. После солнечного уютного сада королевского дворца они оказались прямо на тракте, ведущем в Федерацию, среди холмов и равнин, тёмных из-за туч и поглощённых холодным ливнем. Шум дождя сбивал и звуки, но витающее в воздухе чувство опасности больно ударило по нервам.       — Придите, — прорычал, сжав зубы да прижимая к себе бессознательную сестру, Пагсли, и тело его окутала тьма. Энид уже почувствовала, с какой стороны на них напали, и краем глаза заметив, как вздымается грязь вокруг молодого колдуна, являя на свет нежить, она уже рванула в ту сторону, откуда расслышала голоса нападавших. В её груди клокотала злость, болезненным пламенем раздирая лёгкие. Их поджидали. Это была засада. Бабушка предупреждала о том, что магические колебания в месте, где будет открыт портал, могут быть уловлены заранее другими магами или колдунами, так что стоило бы быть начеку. Но она непозволительно расслабилась. Потеряла из мыслей само понимание того, что в этом путешествии безопасности быть не могло с самого начала, учитывая все обстоятельства. Благо, что непогода работала против обеих сторон в равной степени.       — А-а-а-а! — в ужасе завопил один из нападавших с луком в руке, когда на него из темноты спускавшихся дождливых сумерек на полной скорости выскочил огромный волк. Он бы, может, и заметил его раньше, ведь светлый цвет шерсти был крайне приметен, вот только оборотень, успевшая искупаться в грязи, сейчас была практически не видна на той скорости, с которой она двигалась. Длинные клыки впились в плечо человека, и с резким рывком тот ушёл по кривой дуге вверх, расплёскивая по пути кровь и теряя сознание. Энид не хотела убивать. Но сейчас в ней клокотала ярость, которая могла серьёзно посоперничать с той степенью злости, которой она искренне боялась в редких проявлениях у Уэнсдей. Правда, негодование ведьмы всегда было обжигающе холодным, обещающим самые страшные муки, а вот у оборотня оно кипело лавой из самого сердца земли, обещая сжечь на своем пути всё, что ей мешало в ближайшем обозримом будущем. Ей было всё равно, кто на них напал. Самым главным было то, что она заметила, как стрела, прошедшая рядом с её головой в момент выхода из портала, на самом деле срикошетила от защитного барьера вокруг Пагсли. То есть стреляли не в неё. А в молодого колдуна с ведьмой на руках. А это было непростительно.       Даже под проливным дождём, шум которого перекрывал почти всё, было слышно, как где-то невдалеке громогласно зарычал огромный зверь, начав свою карательную охоту, пока молодой колдун наконец поднял полчища мертвецов, в спешке призванных им на защиту его и сестры. Сам Пагсли, может быть, и задумался бы о последствиях, но когда он увидел прямо на уровне своей груди вспышку барьера, его сначала захлестнул страх, а после понимания того, куда именно была направлена стрела, — злость. Ведь в его руках была бессознательная сестра. И если бы не барьер, то стрела угодила бы точно в неё. По спине младшего брата Уэнсдей пробежалась дрожь. Он не знал, что будет страшнее в итоге: раненая сестра или её ярость по этому поводу. В любом случае времени для раздумий у него не осталось. Ожившие скелеты бросились вперёд. В отличие от живых, им не нужны были глаза, нос или уши, чтобы найти жертв даже при такой отвратительной видимости.       Молодой колдун сосредоточился на направлении его марионеток, прижимая к себе драгоценную ношу. Вот только не мёртвым, поднятым им в спешке, не досталось живых. К тому моменту, как скелеты доковыляли до места, где предположительно была засада, всё уже было кончено. А окрестности огласил мощный и очень разгневанный вой огромного волка. Пагсли усмехнулся себе под нос, вытирая воду с лица. Действительно. Ему ничего не досталось. Что ж, его сестра нашла себе отличного спутника жизни. Даже было слегка завидно. Портал за их спинами за время короткого боя успел закрыться, вспыхнув искрами на прощание, но этого никто из них не заметил.       — Кто это был? — спросил он, подойдя к очень грязному и злому волку, что сновала среди убитых людей, пытаясь их опознать через едва ощутимый запах. Волчица недовольно что-то прорычала, внимательно разглядывая тела, на что молодой колдун покачал головой. — Энид, я знаю, что ты истинный оборотень и можешь говорить. Мама и бабушка просили просто во дворце этого не упоминать.       — Лика-а-ны, — прорычала волчица, встряхнув всем телом, сбрасывая с себя воду и грязь. Цвет её шерсти был безнадёжно испорчен, но это волновало её меньше всего. Она зло огляделась по сторонам, понимая, что засада, возможно, была не единственной и им стоило бы серьёзно поторопиться. Оборотень нутром чувствовала, в какой стороне находился лес, и её туда ощутимо сильно тянуло. Она не понимала почему, просто знала, что им нужно торопиться.       — Дай мне пару мгновений, — кивнул Пагсли, понимая, что времени на объяснения у них не было. Волчица, конечно, могла бы взять на спину их обоих, но при такой погоде это бы существенно их замедлило. Молодой колдун прикрыл глаза, сосредотачиваясь как следует, и волчица тут же ощутила, как шерсть на её загривке встала дыбом. Откуда-то, словно издалека, послышалось весьма потустороннее лошадиное ржание, и она насторожилась.       Из темноты совершенно неожиданно, словно бы сотканный из мириада чёрных нитей, проявился силуэт большой лошади, чем заставил оборотня предупреждающе зарычать. Призрачный конь вышел из пелены дождя, его тело было покрыто прозрачным, почти невидимым покровом, словно бы сотканным из тумана. Его грива и хвост казались образованными из мерцающих лучей луны, создавая впечатление светящейся дымки. Очертания тела коня были размытыми, словно он был соткан из мрака и сумерек, при этом сохраняя относительную чёткость своей формы. Под его копытами рассыпались во все стороны брызги дождя, искажаясь в мельтешении теней, создаваемых его призрачным обликом.       — Красавец, правда? — похлопал по загривку коня самодовольный колдун. — Это Спектр. Я хотел призвать Кошмара, но погода снизит его эффективность.       — Тор-р-ропись, — рыкнула на него оборотень, понимая, что сейчас не время для праздных разглагольствований. Всё её нутро тянуло к лесу, и это притяжение становилось всё сильнее с каждой минутой, так, словно бы если она промедлит, то может в действительности умереть. Молодой колдун немного разочарованно вздохнул, когда Спектр преклонил перед ним ноги, и только тогда, когда они наконец сдвинулись с места, волчица смогла выдохнуть, счастливо пускаясь в бег. Несмотря на непогоду, её скорость впечатляла, однако и Пагсли не отставал, выкрикнув какое-то слово на неизвестном оборотню языке, после чего призрачный конь заметно ускорился.       «Показушник», — мысленно фыркнула волчица, прибавив шагу. Стена дождя постепенно становилась слабее, а размытая под лапами почва — прочнее. Поначалу двигаться было действительно сложно, ведь лапы так и норовили разъехаться в стороны, а брызги дождя застилали взор, но спустя время она смогла приноровиться и даже начала поспевать за темпом призрачного скакуна и его всадника с ценной ношей в руках.       Дождь неожиданно кончился, и в глаза ударил яркий, красно-оранжевый свет закатного солнца, а тучи над головой рассеялись так резко, что и всадник, и бегущий рядом громадный волк даже затормозили, ошарашенно оглядываясь по сторонам. До леса было уже действительно недалеко. Если они смогут бежать в таком же темпе, то уже через пару часов они будут на месте.       Пагсли с опаской посмотрел на небо и нахмурился.       — Энид, что-то не так, — настороженно выдохнул он, слыша тяжёлое дыхание зверя недалеко от себя. Волчица проследила за его взглядом и сразу же поняла, что он имел в виду. Небо словно бы рассеивалось в одном месте, образуя громадную прореху между тучами, почти идеально круглой формы… и её эпицентр был над самой границей леса вдалеке. Оборотень почувствовала, как по спине прошлась дрожь. А следом за ней по всему её естеству прокатилась и ярость.       — Лор-р-р-ел! — взрыкнула она, отчётливо понимая природу этого странного явления. Её яростный рык, вырвавшийся из пасти, заставил вздрогнуть даже колдуна, что чуть нервно улыбнулся.       — Полагаю, мы торопимся? — вздохнул он и нахмурился. — Никогда бы не подумал, что Королева Топи пойдёт против своей клятвы и покинет лес. Странно, что она до сих пор жива, — он с опаской глянул на оборотня и, прижав к себе сестру поплотнее, недовольно произнес: — Если мы продолжим бежать в том же темпе — ты выдохнешься и не сможешь сражаться достойно.       — Если мы не потор-р-ропимся, то наступит но-о-чь, — возразила ощерившаяся волчица. Молодой колдун же покачал головой в ответ.       — Да, ночь кажется невыгодной для нападения. Но подумай вот о чём, — усмехнулся он. — Ночью возрастают силы любого колдуна и некроманта. Мои в том числе. Я знаю, что ты прекрасно должна видеть в темноте, и это может стать нашим преимуществом в том случае, если среди них есть живые. Тебе нужно поберечь силы, а мне подготовиться.       — К чему? — недовольно проворчала Энид, которой не нравилась идея замедлиться, но головой она понимала, что Пагсли был прав.       — К тому, что запрещено законами королевства, — как-то очень нехорошо усмехнулся черноглазый колдун, переведя взгляд вдаль в сторону леса, а волчица лишь раздраженно вздохнула. Она кожей чувствовала это слишком хорошо знакомое ощущение, запрятанное в чужом голосе. Точно такие же интонации были и у Уэнсдей, когда в её глазах разгорался нехороший огонёк злобного интереса, граничащего где-то между безумием заинтересованного учёного и обещанием разобрать врага по каждой мельчайшей косточке в теле. Конечно же, ради науки.       Энид раздосадованно вздохнула, соглашаясь. Эта семейка была просто невыносима.              

***

                    — Ваше Величество! Срочное донесение! — запыхавшийся лакей осторожно приоткрыл двери приёмной, в которой находились королева и гости из дружественного государства, занятые обсуждением последних событий.       — Войди, — спокойно проговорила Мортиша, едва заметно хмурясь и поворачиваясь к двери, в которую вошёл взволнованный слуга. — Мне любопытно, что такого произошло, что ты решил ворваться сюда в такой спешке. Неужели мама и её подруги снова устроили поджог в восточном крыле?       — Нет, мадам Фрамп заняты с ковеном ведьм построением массовых порталов. Колдуны к ним уже присоединились да заняли ещё и южное крыло.       — Тогда в чём дело? — чёрные брови королевы слегка приподнялись, когда замешкавшийся слуга с поклоном присутствующим прошёл внутрь и передал в руки Мортиши сложенный лист бумаги. Недоуменно моргнув, королева взяла донесение и тут же его развернула, внимательно принявшись читать.       Сидевшие напротив неё юная королева сирен и её сопровождающие настороженно молчали, ожидая вердикта. Все присутствующие в комнате для переговоров чувствовали, как напряжение за секунду выросло.       Бьянка настороженно переглянулась с сидевшей рядом с ней Дивиной. Они прибыли в королевство всего-то полдня назад и не успели даже моргнуть, как их уже затянули в массовые переговоры, новости и тревожные сообщения. Честно говоря, молодая королева сирен и не думала, что уже начало что-то происходить. Ей казалось, что у них всё ещё было время. Но, судя по всему, это было не так.       — Хм, — вздохнула Мортиша, дочитав документ. Лицо её разгладилось, а на губах снова появилась едва заметная улыбка. Однако в голосе слышалось плохо скрываемое волнение. — Что ж, дорогие. Кажется, этот момент настал. Культ Гекаты только что объявил войну Невермору и Федерации Фейри, а их войска уже продвигаются к границе со стороны прерий.       — Какого чёрта? — выдохнула Дивина, совершенно позабыв, в обществе кого находилась, чем заслужила недовольный взгляд Бьянки. Впрочем, жрице Ахелоя было практически всё равно. Начало войны означало то, что к чему они готовились, только что пошло прахом. Они не успевали теперь как следует подготовиться.       — Прошу меня простить, как давно это произошло? Мы на другом конце этой части континента, — напряжённо заметила Бьянка, скрещивая руки на груди. — Вы же понимаете, что теперь мы не успеваем? Пограничные города могут пострадать.       — Дорогая, учитывая то, что мы строим массовые порталы прямо сейчас, я думаю, логично предположить, что у нас есть способ быстрого обмена информацией с Федерацией. Прямо сейчас идёт экстренный созыв корпусов Ордена Валькирий. Какое-то время они продержатся, — Мортиша вздохнула, помассировав виски пальцами свободной руки. — Ох, однако это не самое худшее, — вздохнула королева Невермора, несколько напряжённо стискивая пальцы на бумаге в её руке. — В донесении указано, что большую часть войск культа составляет свора опустевших. Орден Валькирий считается сильнейшим среди регулярных войск Федерации, но даже им будет сложно совладать с настолько дикой силой.       — Опустевшие? — ошарашенно округлила глаза молодая королева Утренней Песни. — Но как мы с ними справимся? Сирены не смогут сражаться наравне с орденом. Наша основная сила не в этом, вы же знаете.       — Конечно, — немного дёрганно улыбнулась Мортиша. — Не стоит беспокоиться, никто не заставляет сирен отправляться в самую гущу боя. От вас потребуются лишь жрецы для помощи пострадавшим и их паладины. Маги голубой башни, если те согласятся предоставить несколько отрядов, тоже будут кстати. Однако основные силы составлять будут воины Багрового Альянса и регулярные войска Невермора.       — Тогда… Разве этого будет достаточно? — нахмурилась Бьянка, понимая, что королева, по всей видимости, не хочет делиться заслугами в этой войне с другими государствами, что ей категорически не нравилось, но и против она возразить не могла, так как дорожила своими людьми.       — Дорогая, — улыбнулась ей королева чуть шире, и в глазах её на мгновение вспыхнул колдовской огонь. — У вас будет важная миссия, с которой никто, кроме сирен, не сможет справиться. Именно поэтому я прошу помочь в этом деле жрецов в первую очередь.       — Вы… Вы хотите, чтобы жрецы устроили массовую эвакуацию? Но наших сил может не хватить. Там как минимум с десяток деревень и несколько городов, а времени в обрез, — тут же поняла Дивина, вновь встряв в разговор монарших персон. Со стороны это казалось бы грубостью, да вот только она всё ещё была одной из верховных жриц бога, и это давало ей право говорить открыто в их присутствии, хоть и не везде подобное поощрялось.       — Для этого есть колдуны, которыми славится Невермор. Они вам помогут, — спокойно ответила королева, ничуть не задетая подобным пренебрежением к этикету. Казалось, её даже радовала подобная обстановка. Увы, но сирены, находившиеся здесь, попросту не догадывались о том, что к ним так снисходительно относится королева только потому, что те являлись друзьями её дочери в прошлом. У любого другого, осмелившегося разговаривать с Мортишей Аддамс в подобном тоне, уже тряслись бы поджилки от страха и колдовского давления. Однако всех присутствующих подобная доля миновала.       — Хорошо, но вы уверены, что Орден продержится до прихода союзных войск? — нахмурившись, уточнила Бьянка.       — Вы недооцениваете дварфов, — усмехнулась королева. — Что ж, думаю, нам всем есть чем заняться в ближайшем будущем.       — Простите, что вмешиваюсь, — вклинился советник, прибывший вместе с королевой Утренней Песни через портал Хэстер Фрамп. — Могу я поинтересоваться, каким образом вы собираетесь доставить войска в таком количестве на передовую?       — Ох, — усмехнулась Мортиша, поднимаясь со своего места. — О каких войсках идёт речь, уважаемый? Достаточно будет одного особенного крыла колдунов во главе с моим мужем, которые уже спешат сюда. Не беспокойтесь. В конце концов, опустевшие —фактически нежить, в некотором роде. А живым не пристало биться с мёртвыми на земле, принадлежащей матушке.       — Вы собираетесь нарушить законы континента? — нахмурился советник, сжимая свои ладони вместе, стараясь не подать виду того, как он напрягся при таком заявлении.       — Хм, — притворно задумалась Мортиша, приложив палец к губам и взглянув на потолок в зале. — Кажется, я припоминаю то, что в случае угрозы королевской семье и вмешательства высших сил, мы имеем полное право воспользоваться всем, что у нас есть, не так ли?       — Да, но… — осёкся советник, вдруг начиная понимать в полной мере происходящее. — Постойте. Культ Гекаты… У них получилось призвать бога?!       — Ох, да какой там бог? — отмахнулась Королева, словно её это совершенно не беспокоило. — Так, безмозглая сущность, отъевшаяся на жертвоприношениях и вере фанатиков. Им же хуже, что они решили подойти к землям Федерации. Я слышала, что боги дварфов очень ревностно защищают свои земли, так что об этом можете не беспокоиться.       — Простите, Ваше Величество, — встала со своего места вслед за королевой Бьянка, по коже которой прокатились мурашки от тревожного ощущения. Кажется, она поняла, что происходит на самом деле. — Прошу простить мне мою бестактность, но… Где сейчас ваша дочь?       — О, дорогая, это и есть наша основная причина, — улыбнулась Мортиша. И от этой улыбки у всех присутствующих прошлась дрожь по спинам, а волосы на затылке слегка зашевелились.       Дивина же тревожно сглотнула.       «Нет… Ведь там, где Уэнсдей, находится и Йоко».              

***

                    Лорел сидела на импровизированном кресле и с улыбкой на губах пила остывший чай, прислушиваясь к тому, как в сгущающихся сумерках раздавались отдалённые крики боли, рёв и негодующий рык. Ей было плевать, что гибнут прямо сейчас слуги Соаха, которых он оставил ей для того, чтобы они помогли ей защищать проход в лес. Честно говоря, самой Лорел было всё равно, что произойдёт. У неё была одна цель, и она сама пришла к ней, как она и предполагала. Глупые девчонки, так и не постигшие великий замысел Тьмы, всё ещё пытались бороться за свои жалкие права на жизнь и какие-то странные привилегии. Но Лорел видела всё как на ладони. Уже очень давно не было на этой земле ни одного существа, которое могло бы причинить ей настоящий вред или как-то вмешаться в её планы. А все эти бедные, заблудшие, обманутые богами дети не стоили ни крупицы её внимания, но по какой-то причине продолжали доставлять множество бесполезных хлопот. Ей-богу, если бы они не мешались у неё под ногами, а просто сидели в своём доме, то она бы их не тронула.       — Ведь вся соль заключается в том, что я ничего не нарушила, не так ли? — хрипло усмехнулась она, глядя на то, как в сторону отлетела очередная раскромсанная когтями хищника туша опустевшего, часть из которых всё ещё оставалась с ней. — Фу, какая мерзость, — сморщила нос рыжая ведьма, брезгливо отставив чашку на столик, состоящий из костей, который ей услужливо поставили рядом с креслом её личные слуги. Лорел ненавидела опустевших. Она ненавидела до глубины души каждого ликана, подчинённого силе богинь луны, каждого их предка, истинного оборотня. Но не могла не восхищаться планами Соаха и дикой необузданной силой ещё оставшихся в живых оборотней. Хотя, видит Тьма, без них этот мир был бы намного лучше.       — ЛОР-Р-РЕЛ!!! — прорычал из темноты громогласный рёв существа, которое ей так и не удалось заполучить. Рыжая ведьма довольно усмехнулась, краем глаза обратив внимание на то, что их понемногу окружала целая орда нежити. Она брезгливо сморщила нос.       — Боже мой, тысяча лет прошла, а молодые некроманты совершенно никуда не годятся. Какой ужас. Кто тебя вообще воспитывал, мальчик, раз заявляешься в гости к леди с таким никудышным сопровождением?       — Мой отец, — хмыкнул Пагсли со своего коня, оставаясь на расстоянии за спинами своей нежити. Он, может, и рванулся бы сам в бой, но было две причины, по которым он этого не сделал. Первая была у него на руках и едва-едва начала приходить в себя. Ресницы Уэнсдей дрожали, а нос морщился, словно бы в тревожном сне. А вторая причина заканчивала уничтожать опустевших и слуг Гекаты, что собрались здесь, яростно раскидывая их в стороны. Сначала молодой колдун хотел помочь, но быстро понял, что количество врагов для Энид было маленьким. Он вообще не думал, что они наткнутся тут на столь скудную преграду. Однако бабушка всегда учила его ещё с ранних лет, что недооценка врага может стоить жизни. Или месяца на зельях старой ведьмы. Пагсли брезгливо поморщился. У него, конечно, была достаточная устойчивость к ядам в его годы, но одно воспоминание о бесконечных пробах новых отваров всего ковена ведьм заставляло покрываться его спину холодным потом. А потому он в это не ввязывался сейчас, предпочитая держать круговую оборону и позволить сестре и её оборотню самим со всем разобраться. В конце концов, он не хотел лишать их возможности отомстить.       — Видимо, твой отец совершенно пренебрёг твоим воспитанием и обучением, — разочарованно вздохнула Лорел, вставая со своего места. — Мальчик, тебя не учили, что для начала при первой встрече с леди стоило бы представиться… Ах, вижу, вижу, — улыбка ведьмы стала шире, когда она наконец разглядела на руках парня знакомую девушку. Она сощурилась, внимательно разглядывая лицо молодого колдуна. — Полагаю, ты её родственник. Брат, может быть? Ну, ваше семейство всегда было чрезмерно плодовитым, так что я даже не удивлена. Прошу простить мне некоторую неучтивость, Ваше Высочество. Могу я поинтересоваться, зачем вы пожаловали на ночь глядя в мои владения?       — Твои? — брезгливо сморщил нос колдун. — Лес с давних времён принадлежит лишь Великой Тьме.       — Ох, ну ведь я прямой последователь матушки. О чём речь в таком случае?       — Ты раб, — оскалился парень, крепче прижимая к себе сестру, дыхание которой стало намного более отчётливым. Он не мог рисковать её благополучием. — Древняя ведьма, предавшая Тьму, никогда не сможет стать настоящим последователем.       — Ох, как грубо. Впрочем, чего я вообще ожидала от Аддамсов? Кстати, — зло оскалилась в усмешке Лорел. — Благодарю, Ваше Высочество, что дали мне немного времени, — она слегка склонила голову и исполнила нечто вроде отвратительно насмешливого реверанса и подняла руку, щёлкнув пальцами. Как по команде, вся нежить, призванная Пагсли, застыла на месте, перестав приближаться, а огонь в глазах черепов потух. — Наглый мальчишка, так и быть, я преподам тебе урок в том, чему тебя не научил отец.       В спины нежити врезалась растерзанная туша очередного опустевшего, а рык разозлённого оборотня приближался, и, казалось бы, это должно вселить надежду в сердце молодого колдуна, вот только вместо этого он почувствовал леденящий ужас под своей кожей. Потому как даже Спектр под ним застыл на месте, а его собственная связь с нежитью оборвалась.       — Ужасный контроль, — презрительно сморщила нос Лорел. — Нынешняя молодежь совершенно не ценит столь древнее искусство, как некромантия, — она раздражённо взмахнула рукой. — Детки, снимите этого юнца с лошади. У меня шея болит смотреть на него снизу вверх.       Прежде чем Пагсли успел даже повернуть голову, Спектр под ним исчез, растворяясь в темноте, а нежить, ещё минуту назад бывшая подконтрольной ему, тут же схватила его вместе с сестрой на руках и поволокла вперёд, крепко держа так, что он даже не мог пошевелиться, а ноги его болтались в десятке сантиметров над землёй. Как бы он ни сопротивлялся и ни взывал к своим силам, а ничего сделать не смог, да и произошло всё слишком быстро.       — ЛОР-Р-ЕЛ!!! — взревел огромный оборотень, разметав нежить и прыгнув в сторону рыжей ведьмы. Однако ещё в полете её сбила смазанная тень, с силой отбросив в сторону, куда-то в темноту за спины нежити.       Древняя ведьма приложила ладонь ко рту, наигранно состроив ошарашенное лицо.       — Ох, должно быть, она очень соскучилась. Как мило, — вздохнула она, расплываясь в безумной усмешке. А Пагсли с ужасом увидел, как тень превратилась в человека. Ко всему прочему, очень знакомого.       — Йок-ко? — заикаясь, выдавил он, наблюдая за тем, как явно невменяемая вампирша наносит удары оборотню, сцепившись с ней в стремительном бою. — Ч-что ты делаешь?! — закричал он, понимая, что происходит что-то совершенно скверное. Однако Танака, глаза которой полыхали злым красным светом на совершенно безэмоциональном лице, его явно не слышала. — Йоко! Перестань! — почти жалобно позвал он, понимая, что над старой подругой его сестры перехватили контроль, а это значило, что они сейчас в совершенно невыгодном положении. Сердце Пагсли болезненно подпрыгнуло в груди. Он даже в страшных кошмарах себе представить не мог, что однажды произойдёт подобное. Но как же так? Танака ведь была связана кровавым пактом с его сестрой, и это, в свою очередь, должно было защитить её от покорения чужой волей, какой бы сильной она ни была.       — Не можешь понять, почему пакт не работает? — усмехнулась Лорел, видя растерянное и бледное лицо своего «гостя». — Потому что нет больше никакого пакта. Вернее, он ограничен. Мило, правда?       Энид сначала не поняла, что произошло и что её откинуло, когда она в ярости бросилась на Лорел. Что-то со всей силы нанесло ей несколько ударов, прежде чем она наконец смогла увидеть, как тёмный сгусток, сшибивший её с ног, рассеялся, а на его месте оказалась… Йоко. Оборотень настолько была в шоке, что даже не сразу признала подругу, чем та и воспользовалась, нанеся ещё несколько сильных до одури ударов да отбросив их обеих в сторону. Её лицо… Энид не могла поверить, что её противником оказалась Танака, которую она успела полюбить, как друга, однако времени на размышления ей никто не дал. Удары были настолько тяжёлыми, что ей казалось, будто бы она слышит треск собственных костей. Кто бы мог подумать, что у вампира столько силы, настолько, что она начала сомневаться в том, что может победить. Под шквалом ударов, весьма болезненных, даже несмотря на то, что она перешла в свою сильнейшую антропоморфную форму, волчица была вынуждена защищаться. Потому что лицо подруги было практически неживым, и она сразу поняла, что та не в себе, терпя сильные удары и стараясь экстренно придумать, как выйти из этой ситуации. Чёрт побери, ей бы сейчас очень не помешала помощь! Но где, дьявол его раздери, Пагсли?! И почему нежить, поднятая колдуном, не двигается с места?       — Достаточно, — произнесла Лорел, и Йоко остановилась, занеся руку для нового удара. Энид успела заметить, как брови вампира чуть сдвинулись вверх, а в глазах её промелькнула едва заметная тень сожаления, тут же потухнувшая, словно бы задавленная невидимой силой. Едва вампирша отпустила её, как из-под земли прямо под оборотнем с грохотом вырвались кости, начавшие формировать собой что-то отдалённо похожее на огромную костяную руку, пальцы которой тут же стиснулись на оборотне, заключая в тяжёлую хватку, до боли сжимая. Волчица не выдержала и заскулила, чувствуя, как не может двинуть и пальцем, пока костяная конечность потащила её куда-то в сторону.       Только тогда оборотень разглядела наконец сцену, которая ей предстала. На небольшой поляне у леса нежить прочно удерживала двоих людей, в которых волчица с ужасом узнала Пагсли и Уэнсдей, что, в отличие от брата, кажется, едва была в сознании. За спиной стоявшей рядом Лорел недвижимой тенью застыла вампирша, а взгляд её был направлен в никуда, словно она вообще была не здесь на данный момент.       — Что ж, все зрители собрались, так что давайте начнём побыстрее. Мне, знаете ли, надоело вас ждать так долго. Кстати, почему вы задержались? Прошло ведь три дня, — недоуменно склонила голову вбок ведьма, но ей никто не ответил. — Ах, какая неблагодарная публика, — притворно разочарованно вздохнула она. — В любом случае, дорогая, твой выход, — Лорел махнула ладонью, и стоявшая за её спиной вампирша сделала шаг по направлению к юной ведьме в оцеплении нежити.       По спине волчицы прошёлся холод от осознания происходящего. Её мозг заработал на огромной скорости. Перед глазами всплыли моменты, когда Йоко и Уэнсдей сидели за столом в доме да препирались между собой. Слова о кровавом пакте. Затем объяснения самой ведьмы о том, что их жизни связаны, и Энид поняла, что решила сделать Лорел.       — Не смей!!! — прорычала она, но было уже поздно.       Рука вампира, на которой заострились когти, поднялась вверх, и резким ударом она пронзила грудь так и не пришедшей в себя ведьмы.       — Сестра! — почти взвизгнул Пагсли, видя развернувшуюся перед ним сцену, когда он ничего сделать уже не мог. В глазах парня снова стояли слёзы.       Смех восторженной Лорел казался потусторонним воем, но никто даже не обратил на него внимания. В глазах оборотня и колдуна застыл ни с чем не сравнимый ужас, что сжимал сердца ледяной хваткой.       И вдруг.       Прозвучал голос.       Который уже никто не ожидал услышать.       — Ну наконец-то, — губы Уэнсдей расплылись в усмешке, а по ним стекла капля чёрной жидкости вместо крови. — Эй, пиявка, ты кое-что потеряла, — сказала она, и из-под её плаща выпрыгнула маленькая летучая мышь, в мгновение превратившись в сгусток черноты, впитавшийся в глаза замершей на месте Танаки. Вампирша вдруг вздрогнула всем телом, резко выдёргивая свою руку из груди ведьмы, всю покрытую чёрной дымящейся субстанцией. Йоко отшатнулась, хватаясь за голову, и упала на колени, болезненно морщась да шипя в голос. Из глаз её сочилась темнота, а клыки выдвинулись так, что, казалось, скоро перестанут помещаться во рту.       — Ох, как мне надоело слушать этот бред, — вздохнула Уэнсдей со сквозной дырой в груди, из которой, словно живая, сочилась чёрная субстанция, постепенно закрывая брешь в её теле. Она усмехнулась, а волосы её неожиданно начали белеть, заставляя глаза оборотня становиться всё больше и больше, когда она осознала происходящее.       — Гуди? — еле слышно выдохнула волчица, не веря своим глазам. Как такое вообще было возможно? Откуда здесь Дочь Тьмы во плоти?       — Ой, прости за этот спектакль, — усмехнулась ещё одна древняя ведьма, по какой-то странной причине бывшая сейчас вовсе не призраком. Она флегматично пожала плечами, даже потрудившись состроить слегка виноватое лицо, что смотрелось совершенно жутко, учитывая то, что ещё минуту назад это лицо принадлежало не ей.       — ТЫ?! — взвизгнула Лорел в диком ужасе, отступая назад. Её лицо побледнело, а губы дрожали от страха и суеверного ужаса. На этой земле в её жизни было лишь одно существо, которого она всегда боялась. Но ведь та умерла тысячу лет назад, оставив в лесу лишь бесплотного призрака, не способного даже использовать колдовство. — Как?! Почему?!       — Девочка, — зло оскалилась Гуди, поворачивая голову к рыжей ведьме. — О, обзавелась смертным телом? Любопытно, — она спокойно сделала шаг в направлении Королевы Топи, улыбаясь при этом самой дружелюбной улыбкой, на которую было способно её лицо. — Что же ты пятишься? Мы так давно не виделись. Неужто ты не рада мне, дорогая? Ох, какой же бредовый план я выслушала, пока была в стазисе, — разочарованно вздохнула Гуди, с жалостью смотря на скорчившуюся в ужасе на земле рыжую ведьму. — Тысяча лет, а всё, на что хватило твоего крохотного мозга, — так это такой безвкусный план побега? Ты меня расстраиваешь.       — Н-н-е-ет… Н-не подходи-и-и… — проскулила впавшая в полный ужас Лорел, панически оглядываясь по сторонам. Кости всей нежити вокруг затрещали и начали осыпаться, освобождая из своего заточения оборотня и колдуна. Пагсли сделал нерешительный шаг и замер, не зная, что ему делать, в то время как Энид подалась вперёд, помогая подвывающей от боли вампирше встать на ноги и поддерживая её.       — Давай закончим на этом. Мой потомок сейчас нуждается в нас. Жаль, я хотела этим как следует насладиться, — вздохнула Гуди, вытягивая руку вперёд, и нечто невидимое словно бы сдавило горло Лорел, рывком поднимая её над землей. Женщина хрипела, её лицо покраснело, и она руками пыталась освободиться, царапая воздух вокруг собственной шеи. В чёрных глазах Гуди мелькнул могильный холод, а улыбка пропала с её лица. — Хотела вырвать сердце моему маленькому ворону, да? Какая безвкусица. Думаю, будет справедливо, если я заберу твоё, как считаешь? Я же знаю, что это не настоящее тело, но ты не волнуйся, — на бледных губах вновь расплылась хищная усмешка, а голос её упал до опасного шёпота. — Тебе всё равно будет о-о-очень больно, — довольно протянула она, растягивая слова, в то время как раздался отвратительный хруст, а рыжая женщина пыталась закричать, вот только горло её было уже почти раздавлено мёртвой невидимой хваткой. Светлые одежды Лорел пропитались кровью, и с треском её грудная клетка раскрылась под её застывавший в ужасе взгляд, когда она видела, как из неё со всплеском крови вырывается собственное ещё стучащее сердце.       — Ух ты, — восторженно в тишине прошептал Пагсли, как раз подошедший к оборотню и вампиру, во все глаза глядя за происходящим.       Энид, услышавшая это, разочарованно закатила глаза, от души влепив огромной лапой парню подзатыльник так, что тот даже пошатнулся. Она не собиралась его жалеть только потому, что он был братом Уэнсдей, и уж точно ей было плевать на то, что тот был наследным принцем Невермора.       — Никогда… — проговорила, едва выдавливая слова сквозь зубы от адской головной боли, Танака, практически висевшая на оборотне. — Больше никогда я не соглашусь на идиотские планы твоей сестры, парень, — она тяжело дышала, глядя на подвывавшего от боли парня с кривой усмешкой, а в белках её глаз полопались капилляры, делая взгляд совершенно безумным. — Кстати, ты подрос что ли?       Второй тяжёлый подзатыльник пришелся на голову несчастной вампирши, без сожаления отправив её в объятья земли-матушки со сдавленным оханием.       — Я вас ненавижу, — прорычала волчица, с рыком переводя взгляд с одного пострадавшего от её лап на другого. — Обоих!       — Так, ребятишки, простите, что прерываю, но мы должны торопиться, — к ним вернулась довольно улыбающаяся Гуди, лицо которой было перемазано брызгами чужой крови. Все трое, тут же прекратившие свои перебранки, с опаской на неё покосились.       — Ты ещё кто, дьявол тебя раздери, такая? — хмуро выдавила вампирша, с опаской в голосе, незаметно выдвигая когти на руках и отступая на шаг, становясь рядом с оборотнем.       — Сестра? — неуверенно высказался Пагсли, с ног до головы разглядывая ту, кто стоял перед ними. Он понимал, что это не Уэнсдей, но всё ещё не был до конца уверен.       — Да какая сестра? Они же непохожи! Ну… если только немного, — фыркнула Йоко, неуверенно оглядываясь на волчицу. — Энид, что происходит?       — В смысле? Да они же буквально на одно лицо! — возразил Пагсли, кажется, вовсе не понимая атмосферы. Впрочем, как и Йоко.       Оборотень тяжело вздохнула, хмуро глянув на изуродованный труп Лорел за спиной улыбающейся ведьмы. По её спине вновь прошёлся холодок. Можно ли было верить ей?       — Гуди, где Уэнсдей? — проговорила волчица, с трудом произнося слова нормально. Говорить в этой форме было всё ещё тяжело, но она хотя бы уже не тянула звуки, как раньше.       — И что вообще произошло? — вклинилась слегка оглушённая Йоко, непонимающе переводя взгляд с одного лица на другое. Её голова всё ещё болела, а тело ломило от усталости и боли. Особенно руку, на которой остались следы той чёрной дряни, что была внутри этой… А была ли она вообще человеком?       — О, это был план моего потомка. Любопытно вышло, правда? — усмехнулась, чуть щурясь, седовласая ведьма, небрежно поправляя на себе одежду в том месте, где рука вампирши прорвала ткань, пробивая сердце и грудную клетку. Впрочем, никакого сердца там, судя по всему, не было. — Сразу скажу, что я была с ним не согласна. Но мы заключили договор, так что не смотри на меня так.       — Где Уэнсдей?! — нетерпеливо прорычала оборотень, заставив сразу всех вспомнить, где и в каком положении они находились, вернув им серьёзный настрой.       — В данный момент она, кажется, пришла в себя, пережив временную метафорическую смерть от пробитого сердца. Думаю, нам нужно поспешить, ведь у неё не так много времени и… воздуха, — немного нервно усмехнулась ведьма, задирая голову так, чтобы смотреть в глаза нависшему над ней огромному оборотню.       Энид, замерев на секунду и осмысливая всё сказанное Гуди, в полной мере ощутила то, как капает каждое мгновение, подобно песку в часах. И прежде чем она успела ещё раз задать вопрос, ведьма указала на барьер леса.       — Она дома. Вернее, под ним, — и прежде чем оборотень сорвалась с места, добавила: — Без меня ты в лес не попадёшь, и мне нужно закончить с Лорел, раз представилась такая возможность.       — Я жду объяснений, но, видимо, уже по пути, — зло цыкнула себе под нос вампирша, разворачиваясь тут же в сторону леса вслед за спешившими седой ведьмой и волчицей. Она всё ещё с опаской поглядывала на неё. В голове Йоко не очень укладывалось осознание того, что она видела. — Это тело… Это ведь гомункул? — спросила она, когда они уже подошли к барьеру. Танака помнила нечто подобное на эту чёрную субстанцию ещё со времен академии, но всё же это было нечто другое.       — Верно, — усмехнулась Гуди, прикладывая ладони к барьеру, который вздрогнул, будто живое существо под её прикосновениями. — Кажется, в нынешнем веке их создание запрещено законами, да? Думаю, никому из вас обо мне лучше не упоминать во избежание наказания для потомка.       — Тогда кто ты? — недоуменно и слегка запыхавшись спросил Пагсли, встревоженно глядя на открывающийся барьер в лес.       — Ну… Твоя пра-пра-пра и много раз прабабушка? — ехидно сощурилась ведьма, следя за тем, как в едва открывшуюся брешь барьера проскочила раздражённая происходящим оборотень. — Кстати, боюсь, вы оба не сможете пройти дальше.       — Почему? — возмутилась вампирша, непонимающе уставившись на спокойно прошедшую волчицу. Её кулаки сжались. Она готова была отстоять своё право находиться рядом с ведьмой. Однако та, кого Энид назвала именем «Гуди», лишь покачала головой и поспешила объяснить.       — Мальчик, потому что несёт в себе кровь семьи и его время становиться смотрителем ещё не пришло, а ты… Потому что в тебе больше нет печати пакта. И, судя по всему, её там нет уже давно, не так ли?       Йоко ошарашенно уставилась на ведьму, а затем нахмурилась.       — Откуда тебе это известно?       — Я сама видела, как потомок отсылала тебе это послание. То, где приказывала разорвать пакт, примерно месяц назад.       — Да уж, я едва не отправилась к праотцам. Хорошо, что хоть знаю, как это правильно делать, — вздохнула вампирша, разочарованно хмурясь и опуская руки. — Меня опять отсылают, да?       — Не говори ерунды. Ты же теперь свободная пташка. Ой, прости, мышка, — улыбнулась ведьма, поправив себя да делая шаг за барьер. — Но я бы на вашем месте поспешила найти ближайший защищённый город. Лорел отдала тому ублюдку всех опустевших леса, и я не думаю, что они ему нужны для того, чтобы строить новые поселения в прериях.       — Что?! — ошарашенно воскликнули колдун вместе с вампиршей.       — Да, так что поторопитесь.       — Но моя сестра, — нерешительно начал Пагсли, не зная, что ему теперь делать. Он ведь шёл сюда с целью, если что-то пойдёт не так, помочь сестре, но в итоге почти ничего не сделал. Оттого чувство разочарования в самом себе омрачало его разум.       — С ней всё будет в порядке, — вздохнула Гуди, глядя на обоих уже через закрывающуюся брешь в барьере. — Идите. Не думаю, что она будет рада, если с вами обоими что-то случится в пути.       С этими словами брешь в барьере схлопнулась окончательно, оставив на опушке среди тел врагов двух потрёпанных людей. Вернее, колдуна и вампира. Пагсли озадаченно посмотрел на Йоко.       — Ты можешь объяснить, какого чёрта вообще произошло?       Танака тяжело вздохнула, упирая руки в бока. Чувствовала она себя на редкость паршиво, нужно было заметить. Но держалась. Впрочем, как всегда.       — Это долгая история, парень, — раздражённо потёрла она виски пальцами. — Давай обсудим по пути, ладно? Тут недалеко есть уютный городишко, там у меня и твоей сестры живёт один знакомый. Думаю, хоть выспаться они нам дадут, а там уже видно будет, куда дальше.              

***

                    Энид бежала по лесу, чувствуя, как лапы устали от продолжительного бега, затем боя с опустевшими и культистами, а потом ей ещё и досталось от нежити да вампирши. Она в принципе спала в последнее время крайне плохо, и сил и так было немного, однако сейчас она выжимала из себя всё до последней капли. Гуди ехала на её спине, ведь так было быстрее, по пути наконец объяснив произошедшее как следует, что заставило волчицу бежать так, как будто от этого зависела её жизнь. Вернее, жизнь Уэнсдей. Ведь так оно, по сути, и было.       Как оказалось, ещё с зимы, когда ведьма поняла, что они в ловушке, она занималась тем, что изготавливала гомункула, точную свою копию, заключив соглашение с Гуди о том, что та получит в своё распоряжение это искусственное тело и будет вольна делать с ним что захочет до тех пор, пока оно не разрушится. Ведь у древней ведьмы были дела и долг перед Великой Тьмой, который она так и не смогла исполнить до конца, из-за чего и стала призраком, запертым в сердце леса на долгие века. Теперь же в обмен на тело и возможность наконец упокоиться, Гуди позволила ей воспользоваться собственной душой, дабы заманить в ловушку Лорел и покончить со всем этим. Но, как оказалось, Королева Топи не только была всё ещё жива, но и не являлась единственным их врагом, так что иметь на своей стороне в этом противостоянии могущественную ведьму было выгодно самой Уэнсдей. Так и вышло, что они поменялись местами как раз в то время, пока Энид не было в лесу и она ушла на Белтейн в Каменную Кость. Вообще, как оказалось, они не собирались её обманывать. Уэнсдей, имевшая тогда управление телом гомункула через мысленную связь, собиралась ей всё рассказать, но нашествие опустевших и прорыв барьера спутали все планы.       К тому же обе ведьмы не ожидали, что оборотень рванёт в портал вместе с телом гомункула, в котором на тот момент находилась душа Гуди в стазисе. В итоге связь с сознанием Уэнсдей разорвалась, и гомункул отключился, сохраняя основные жизненные функции на протяжении нескольких дней, пока душа древней ведьмы пыталась взять под контроль новообретённое тело. Проблема была в том, что резко разорванная связь с сознанием Уэнсдей разрушила потоки магических соединений в теле гомункула, и Гуди никак не удавалось правильно соединиться без канала с Тьмой, который тоже оборвался. И только попав ближе к лесу, связь наконец восстановилась, правда, было уже поздно, но уже из-за расстояния. Кстати, обо всём происходящем ведьме рассказал фрагмент Йоко, что, оказывается, успел добраться до дома в глубине леса, когда её основное тело попало под контроль Лорел. Поэтому-то она всё и знала, и о том, что их ожидает ловушка, в том числе. Летучая мышь прицепилась к одежде гомункула, когда они прыгнули в портал, и оборотень даже вспомнила, как краем уха слышала непонятный писк где-то на периферии собственного слуха в тот момент, но не придала этому значения. В итоге сверху произошедшего наложилась ещё и история вампирши с её похождениями по прериям в последние месяцы, хоть и не полная. Энид узнала о пророчестве и о том, что где-то на землях Федерации сейчас находилась её неожиданная бабушка по имени Хизер, с которой во время своего путешествия столкнулись Йоко и Мэтью. А ещё то, что её настоящий отец и был тем самым человеком, из-за которого всё произошло.       Разум оборотня был в полном смятении от всей нахлынувшей на неё информации. Она не знала, что и думать обо всём этом. Если бы не прямая цель на данный момент, то волчица бы впала в ступор и панику от осознания происходившего вокруг. Увы, у неё не было времени на все эти пространные размышления. Она ещё успеет обо всем поразмыслить как следует. Сейчас ей было жизненно необходимо найти ведьму, как можно быстрее. Ведь, судя по тому, что рассказала Гуди, настоящее тело Уэнсдей, в которое она вернулась после удара Йоко, находилось где-то под завалами разрушенного дома, ещё глубже, чем тот жуткий подвал, из которого они открыли портал. И, судя по всему, там катастрофически не хватало воздуха для живого человека. Пока сознание ведьмы было в гомункуле, её тело было в своего рода заморозке, и воздух ей был нужен минимально. Но вот теперь она вернулась, и ей следовало бы функционировать, как обычному человеку, а учитывая то, сколько было затрачено сил на магию, поддерживающую связь, колдовство ей сейчас, возможно, было недоступно, просто потому что она могла исчерпать все ресурсы собственного тела к текущему моменту.       «Дура!» — зло рычала про себя оборотень, выжимая из себя всё, что было доступно, и даже больше. В её груди клокотало негодование по отношению к этой безумной идиотке, что умудрилась поставить под угрозу собственную жизнь ради своих целей, не считаясь с тем, чем это могло грозить. Единственное, что давало надежду оборотню, так это факт того, что сама она всё ещё дышала и была жива. А значит, и ведьма тоже. Всё-таки из-за контракта фамильяра они могли умереть одновременно. Причём собственная смерть несущуюся на полной скорости волчицу совершенно не волновала. Зато теперь она отчётливо понимала, почему её так тянуло сюда, в лес, ещё когда они только прошли через портал вместе с Пагсли. Чёрт возьми, да всё это было полной «задницей», как порой выражалась Йоко, будь она неладна! И ведь это был не конец! Ещё предстояло найти и разобраться с Соахом. Энид зарычала, чувствуя, как натянулись до предела нервы и сухожилия. Сначала нужно было спасти чёртову ведьму, и пусть горит синим пламенем дурацкий истинный оборотень со своим богом!       — Эй, что происхо…?! — как-то надрывно и очень испуганно проговорила Гуди, голос которой вдруг словно бы растянулся и пошёл эхом, как звук в ущелье, а волчица ощутила, как воздух вокруг неё сжался, сдавил каждую мышцу в её теле, словно бы она начала замедляться, попав в какую-то воздушную тягучую преграду. Она уже чувствовала это пару раз, но сейчас было не до этого. Её обуревала злость и горевшее в груди беспокойство пополам с отчаянием. Она должна была успеть, несмотря ни на что! Со всем остальным она разберётся позже.       Глаза неожиданно застелила яркая вспышка, и прямо перед ними появилась поляна, на которой был дом, разрушенный почти полностью, лишь кривые обугленные остовы остались, а кругом были тела опустевших, которых, по всей видимости, прикончил какой-то взрыв. Волчица с ведьмой на спине едва успела затормозить на полном ходу. Её лапы с выпущенными когтями погрузились на ладонь в землю, перемешанную с пеплом. В груди горел воздух, нервы звенели, как натянутые до предела стальные нити, но она не позволила себе остановиться полностью. Со спины её упало тело, и она лишь на мгновение замерла, оборачиваясь к кряхтящей рядом ведьме.       — Ч-что это было? — ошеломлённо проговорила Гуди, сильно шатаясь. Из ушей и глаз её текла чёрная жидкость, заменявшая гомункулу кровь. Казалось, она была дезориентирована и оглушена. — Фух, будь я живой, то точно бы умерла, — выдавила она, поднимая расфокусированный взгляд на волка. В её глазах всё двоилось и шло ходуном, так что ей потребовалась пара мгновений усилий, чтобы попытаться прийти в себя. — Это что, пространственный скачок был? Ради Тьмы, прошу тебя, никогда не прыгай так с живым существом на своей спине. Любой бы умер от такого.       — Что? — недоуменно наклонила голову вбок волчица, но потом тут же ею встряхнула, оглядываясь по сторонам. Не время для этого. Она опустила морду к земле и принялась искать место, где под завалами должен был находиться тот самый подвал. Ничто сейчас не имело значения, кроме как поиски её ведьмы.       — Отойди, — ворчливо проговорила Гуди, отпихивая волка в сторону и проходя дальше. В отличие от оборотня, она знала здесь всё вдоль и поперёк. Так что уже через пару минут замахала руками, указывая на груду обломков внизу. — Сюда! Здесь потребуется твоя сила.       Энид, не мешкая, бросилась к ней, на ходу меняя форму на антропоморфную. Теперь это получалось у неё легко, после того, как она наконец осознала себя единым существом со своей волчицей. Огромные руки весьма грязного оборотня принялись откидывать в стороны обломки, бывшие когда-то мебелью да стенами дома, пока Гуди помогала ей магией, поднимая и отодвигая особенно большие куски. Они обе работали молча и сосредоточенно. Оборотень поймала себя в этот момент на мысли, что древней ведьме абсолютно точно было не плевать на собственного потомка. Иначе зачем она во всём этом участвовала и помогала, несмотря на риски для своей души.       — Здесь! — крикнула ведьма, указывая на массивную подвальную дверь, которая обнаружилась под завалами, что они наконец разгребли. Носа волчицы коснулся до боли знакомый запах, и она с рычанием потянула на себя тяжёлые створки, которые никак не хотели поддаваться. Мышцы на огромных руках вздулись так, что казалось, ещё немного и лопнут. Послышался надсадный скрежет металла, и тяжёлая толстая дверь прогнулась наконец, открываясь с громким шумом.       — Вот это да, — выдохнула ведьма, стоявшая рядом. Она огромными глазами уставилась на грязного, злого и откровенно запыхавшегося оборотня. — Дварфы, которые сковали это тысячу лет назад, наверное, сейчас в могилах переворачиваются от разочарования. Не думала, что такое вообще возможно.       Однако волчица даже не стала её слушать, сиганув в отверстие вниз. Гуди лишь покачала головой, усаживаясь на ближайший обломок рядом с проходом да облегчённо вздыхая. Они успели, и это было самым главным. Сейчас ей следовало дать обеим идиоткам время для друг друга.       Сердце Энид же стучало как бешеное, явно грозившееся в ближайшее время выскочить из её груди на волю, проломив рёбра, когда её руки в кромешной темноте подвала нащупали ещё одну створку вторых дверей. Слава богам, не железных. Она не была уверена, что ей хватило бы сил и на это.       Под массивными руками хрустнула древесина, и её глазам предстало тускло освещённое помещение, облицованное тёмным камнем и исписанное сверху до низу рунами и письменами. Посреди почти круглой комнаты на каменном полу в центре тускло мерцающего магического массива стояло два саркофага без крышек. В одном лежал скелет настолько ветхий, что, казалось, рассыплется от малейшего дуновения ветра, частично затопленный чёрной вязкой субстанцией, а в другом — наполовину вылезшая, без сознания лежала знакомая ведьма, свесившая с края руки и голову. Видимо, пыталась выбраться сама, да силы оставили её.       Энид тут же рванулась вперёд, в панике подхватывая её на руки и одним движением вынимая из заключения непонятной субстанции и саркофага. Она тоскливо заскулила, обнюхивая девушку в своих руках, и, задержав дыхание, прислушалась к едва ощутимому сердцебиению. Волчица подняла уши, понимая, что воздух здесь был спёртый и почти закончился к моменту, когда они сюда прибыли, а потому поспешила вернуться наверх со своей бессознательной ношей, да с облегчением понимая, что успела вовремя. Силы её почти оставили к моменту, когда она смогла наконец подняться на свежий воздух с ведьмой на руках, а трансформация принудительно начала отменяться, возвращая её в человеческое тело.       — Какая же ты дура, — всхлипнула Энид, ощущая, как грудь наполняет горечь пополам с облегчением, а глаза застилают слёзы. Она провела уже человеческими пальцами по щеке ведьмы. Ведьма едва смогла наконец открыть глаза, непонимающе пытаясь осознать, что происходит вокруг неё, пока взгляд фокусировался на блондинке, что улыбалась сквозь слёзы. Энид сдавленно усмехнулась, касаясь пальцами седой пряди, появившейся в чёлке чёрных волос Уэнсдей. — Никогда, слышишь! Никогда больше так не делай! — еле выдавила она из себя, прижимая ошарашенную девушку к себе и захлёбываясь собственными всхлипами.       Дрожащие руки ведьмы обняли её в ответ, и она уткнулась лбом в плечо вздрагивающей блондинки, протяжно выдохнув.       — Прости… — хрипло выдавила Уэнсдей, чувствуя, как жжёт в груди и как горячи руки, обнимающие её, из которых она никогда бы больше не хотела выпутываться. Эти дни были для неё сродни личному аду, но теперь она могла наконец вздохнуть с облегчением. Хоть и временно.       Сидевшая неподалёку Гуди вздохнула, доставая свою сумку, которую ей силком всучила Юдора ещё во дворце, когда она недолго была в сознании наедине со старой ведьмой. Видимо, она предполагала нечто подобное, потому и настояла, напихав в сумку с пространственным хранилищем всё необходимое, включая запасную одежду.       Древняя ведьма усмехнулась, глядя на светлеющее тёмное небо.       «Как интересно, — подумала она, на мгновение прикрывая глаза. — Быть живой не так уж и плохо».