Эхо

Никто не хочет оставаться в одиночестве: оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее — а значит, и грустнее.

© Ф. Бегбедер

                                 — Очаровательно, — вздохнула ведьма, оглядывая очередной погром в столовой, устроенный в этот раз даже не одним Вещью, а ещё и волчицей вкупе к нему. Уэнсдей, конечно же, ожидала чего-то в этом духе, когда Энид заявила, что хочет обучиться домашним делам на достойном уровне, вот только как-то она не рассчитала тот момент, что учить готовке оборотня возьмётся живая рука. Ну то есть она попросту проспала этот момент. Блондинка, в отличие от неё, вставала всегда очень рано и, большей частью времени, пока смотритель ещё спала, ей попросту было нечем заняться. Ну почти. — Что это вообще такое?       — А, ну… — оборотень смущённо отвела взгляд. У её ног копошился розовый сгусток чего-то до боли похожего на то, что пару месяцев назад сотворил Вещь. Бровь ведьмы едва заметно дёрнулась вверх. — Это малышка Рози! Я подумала, что Блу скучно, а Вещь рассказал, как создал его, и мы решили повторить.       — Рози? Блу? — веко ведьмы слегка дёрнулось, а взгляд чёрных глаз метнулся к шкафчику, где ранее стояла банка с гомункулом, которой сейчас на месте, конечно же, не было. Уэнсдей раздражённо вздохнула, оглядывая внимательно помещение и погром, устроенный горе-исследователями. Она, слегка наклонив голову вбок, внимательно оглядывала ползающий по полу комок розовой псевдоплоти. — Ясно, — вздохнула та. — Раз так, то тебе за ними и присматривать.       — Спасибо, Уэнс! — подпрыгнула на месте волчица, уже делая шаг к ведьме, как вдруг внезапно остановилась, смущённо отведя взгляд в сторону. — Прости за бардак, я всё уберу.       — Разберёмся, — выдохнула ведьма, закатывая рукава чёрной рубашки по локоть. Было всё ещё непривычно не пользоваться артефактами, и поэтому каждый раз она неосознанно, на автомате касалась пальцами внутренней стороны ладони, словно всё ещё пытаясь нащупать фантомный артефакт и повернуть его по привычке, выработанной годами. Ведьма в очередной раз нахмурилась, поймав себя на этом, но отмахнулась, переключаясь на дело.       В последнее время, с тех пор как было принято решение перебрать дом, дабы он мог себя перестроить, Энид вела себя странно притихшей. Словно её постоянно снедали какие-то сомнения и тяжёлые мысли. Она стала чаще оставаться одна в библиотеке под предлогом чтения, чем, собственно, и занималась, но почему-то в одиночестве. Это настораживало смотрителя, но она предпочла пока понаблюдать, прежде чем делать поспешные выводы. Возможно, волчице просто требовалось время, чтобы привыкнуть к новой информации о её народе после письма от Танаки. Но пока что говорить об этом было рано.       В любом случае сбор и перенос всех вещей в пространственные сгибы и артефакты занял почти неделю, за которую мороз снаружи стал ещё более невыносимым, а дом, наконец, смог начать перестраивать стены. Теперь в доме было теплее, чем ещё неделей раньше, правда, не обошлось и без экстренного создания артефактов. Всё-таки силы дома не были безграничными. Поэтому ведьма вместе с оборотнем ещё несколько дней занимались тем, что наносили новые руны на внутренние стены, которые стали ещё толще, а количество окон резко сократилось. Теперь сбоку от камина в холле появилась дверь, которая вела в новую комнату всего с одним окном, сделанную так, чтобы и девушкам места хватило, и чтобы было теплее. Правда, возникла проблема в общей ванной, но и это уже никого не смущало.       Уже несколько дней они жили вместе, и, как ни странно, это казалось настолько обыденным, что сама ведьма по этому поводу до сих пор ощущала некое чувство беспокойства. Ведь по всем её расчётам такого просто не могло быть. Уэнсдей ожидала, что ей будет неспокойно, когда в её пространстве всегда рядом присутствует Энид, но всё оказалось с точностью наоборот. На удивление радостная волчица, которая по умолчанию должна была быть шумной, вполне спокойно разделяла время тишины и не видела в этом ничего противоестественного. Ведьме было сложно привыкнуть к тому, что с кем-то вроде неё вообще можно просто уютно молчать, совершенно не находя в этом ничего неправильного. Это было странно. Однако новые реалии её бытия заставляли постепенно с данным фактом смириться, что делало её немного легче в моральном плане. Все беспокойства, которые она ожидала от этого соседства, совершенно не оправдали себя. Её даже не раздражал творческий беспорядок, который блондинка систематически устраивала на своём столе и в её части комнаты. Почему-то это казалось… правильным? В любом случае, это несколько вывело смотрителя из равновесия, потому как подсознательно она всё ещё ожидала подвоха, но никак не могла его найти. И поэтому сейчас, видя погром на кухне, она не сердилась, а, наоборот, вздохнула с облегчением. Вот оно. То, чего она ожидала. И потому тревожное ощущение отступило, заставив уголок её губ чуть дёрнуться вверх, пока она принялась заниматься наведением порядка вместе с оборотнем.       — Я, кстати, записала способ создания, — между делом неуверенно заметила блондинка, сгребая в пустое ведро осколки пары разбитых тарелок. — Думаю, это вполне можно использовать.       — Метод создания искусственных слаймов уже известен, — пожала плечами ведьма, окуная в таз с водой грязную посуду. — Просто Вещь случайно создал дополнительный вариант. А ты его повторила.       — Ну они же милашки, — довольно улыбнулась Энид. — К сожалению, я пока не поняла, нужно ли их вообще кормить, как обычных слаймов. В учебнике по алхимии я нашла заметку, что такое возможно, но похоже, что им это не нужно… Ай! — блондинка ойкнула, когда наклонилась и случайно зацепилась отросшими волосами за угол столешницы. Ведьма тут же обернулась, слегка беспокойно нахмурившись. — Чёрт бы это побрал. Как давно они отрастали вообще до такой длины? — ворчала оборотень, распутывая нерасчёсанные с утра волосы, наспех собранные в хвост, и хмурилась при этом, что ей совершенно не шло.       — Полагаю, что до твоего побега из стаи они были короче?       — А? Да, примерно выше плеч. В стаях это не очень популярно, так что маме никогда не нравилось, — как-то грустно усмехнулась волчица, и смотритель вздохнула, возвращаясь к своему занятию.       — Хочешь, я помогу тебе с этим? — словно бы невзначай бросила брюнетка, всем видом своим демонстрируя, что ей по большей части всё равно.       — Ты и мастерством цирюльника обладаешь? — усмехнулась оборотень, неловко наматывая прядь длинных светлых волос на палец.       — Пришлось научиться.       — Я поражена, — усмехнулась блондинка, заложив руки за спину и задумчиво сощурившись. — Но если ты сможешь, то я буду благодарна. Самой у меня ровно сделать не получится.       Ведьма повернулась и внимательно оглядела оборотня. Затем сама себе кивнула и снова вернулась к своему занятию. С посудой она почти закончила, однако всё ещё требовалось приготовить еду. Уэнсдей чуть задумчиво наклонила голову вбок, пытаясь припомнить, что у них было в распоряжении.       — В любом случае, сначала завтрак, — проговорила она, искоса наблюдая за тем, как из-за угла стола показался забытый синий гомункул. Она слегка нахмурилась. — У них потрясающая тяга к свободе и выживанию. Было бы интересно узнать, на что они способны ещё.       — Я тоже хочу это узнать, — довольно улыбнулась блондинка, наклоняясь и подбирая с пола розового гомункула. На удивление, он, в отличие от своего синего собрата, совершенно не был против. — Мне нравятся эти ребята.       — Это обычные случайные гомункулы, — вздохнула ведьма, вытирая руки полотенцем, которое подтащил к ней по столешнице Вещь. — У них даже нет души, да и срок жизни ограничен.       — А ещё они не люди, — флегматично подметила оборотень, улыбнувшись безликому существу. — И никогда не обманут.       Уэнсдей медленно повернулась к Энид, смерив её задумчивым взглядом. Она никогда не была мастером разговоров, но с этой несносной блондинкой в её жизни многое стало меняться. Даже если подобное и пугало её поначалу, то теперь казалось чем-то почти естественным.       — Энид, — в её голосе проскользнула странная эмоция, которую тут же уловил чувствительный слух волчицы. — Я полагаю, что тебя что-то гложет.       — Я не знаю, Уэнс, — вдохнула волчица, опуская плечи и гомункула на пол, который тут же пополз в сторону своего собрата. Она медленно повернулась, но при этом отвела взгляд. — Наверное, мне просто не нравится, что происходит в мире, в который я не могу выйти. Да и, признаться честно, как-то не очень хочу. Разве что в Каменную Кость.       Смотритель задумчиво кивнула, подмечая про себя интонации девушки и то, как она это сказала. Недоверие. Разочарование. Скука. Это было заметно даже ей, той, кто в принципе открывала для себя эмоции заново.       — Весной, на Белтейн, будет первая ночь открытия врат в этом году, — начала она медленно, вернувшись к посуде, чтобы начать приготовление завтрака. — В такие ночи я покинуть лес не могу, а вот ты… — Она чуть задумалась. — Ты можешь. У меня как раз будет дело в Каменной Кости, так что ты могла бы оказать мне ответную услугу и посетить Юджина, передав ему мои записи, и нужно будет кое-что забрать у Сью. Правда, у тебя будет время лишь от заката и до рассвета…       — О боже мой, Уэнс! — радостная волчица налетела на неё цветастой волной. — Это было бы просто восхитительно!       — Но! — подняла палец смотритель вверх, привлекая внимание блондинки, которая уже сжала её в своих крепких объятиях. — У тебя будет несколько ограничений, чтобы ты смогла сама вернуться, и мне не пришлось идти за тобой, дабы открыть барьер.       — Это каких? — удивлённо приподняла брови оборотень.       — Тебе нельзя будет ничего есть и пить, кроме того, что ты возьмёшь с собой отсюда, — нахмурилась ведьма, поворачиваясь в кольце чужих рук, что даже не собирались её отпускать. Ей пришлось слегка задрать голову вверх. — Это важно, Энид. Барьеры запретного леса в это время будут работать странно. Я полагаю, что благодаря контракту фамильяра ты сможешь спокойно их пересечь, вопрос только в том, пустит ли тебя лес обратно, поэтому важно, чтобы ты смогла сохранить часть его в себе. Это нечто вроде перестраховки.       — А если я опоздаю? — нахмурилась оборотень, почувствовав, как по её спине стекла холодная капля пота. Она совершенно не хотела расставаться со своей ведьмой надолго. Но и посетить семейство Оттингеров ей также хотелось. Она уже любила этот дом, но временами ей не хватало общения с другими людьми. Пока здесь была Йоко, она об этом даже не задумывалась, но, посетив на Йоль Каменную Кость, она вдруг ощутила это странное чувство тоски. Однако то, что говорила Уэнсдей, её слегка напрягло, так как выглядело это всё опасно.       — Тебе лучше не опаздывать, — хмыкнула ведьма, с разочарованием вспомнив свой план, по которому она хотела оставить оборотня в поселении на границе. — На самом деле, в случае чего я смогу открыть барьер, чтобы впустить тебя, но проблема будет в последствиях этого. К тому же мы не знаем, спадет ли холод к тому времени.       — То есть мне лучше не ходить, — нахмурившись, проговорила Энид. Ей не очень хотелось рисковать, даже если она была бы рада хоть на ночь покинуть лес.       — Это не так, — возразила ведьма, касаясь кончиками пальцев выбившейся из отросшей чёлки пряди светлых волос и убирая её за ухо девушки. — Я же вижу, что ты хочешь этого. Риски в этом путешествии будут минимальными, так что всё, что тебе нужно будет сделать, — это соблюсти правила, и всё будет в порядке.       — Значит, это ещё и не все правила? — вздохнула оборотень, чуть сильнее сжимая в своих руках талию ведьмы.       — Не все, но это минимум, — выдохнула смотритель, медленно укладывая свои ладони на чужие плечи. Её взгляд скользнул на мягкие губы блондинки. — Риски небольшие. Я в любом случае смогу тебя забрать, вопрос будет только в цене.       — И именно этого я и не хочу, — вздохнула волчица, поймав ладонь ведьмы и коснувшись её губами. — Мне не нравится идея о том, что за мои поступки снова расплачиваться будешь ты.       — Это входит у тебя в дурную привычку, тут ты права, — губы ведьмы чуть изогнулись в едва заметной кривой усмешке. — Но ты учишься. А значит, ошибки допустимы.       — Знаешь, — усмехнулась оборотень, притягивая к себе девушку вплотную. — Если бы только все учителя в этом мире были похожи на тебя… Я была бы отличницей во всём.       — Боюсь, что в таком случае процент выживаемости на занятиях был бы крайне низок, — фыркнула ведьма.       — Не поспоришь, — усмехнулась оборотень, подаваясь вперёд.       А ведьма, отвечая на долгожданный поцелуй, всё ещё думала о том, что есть ещё множество вещей между ними: недосказанных, недопонятых, не услышанных. Но она была спокойна. В конце концов, времени у них было на это предостаточно.              

***

                    Йоко ненавидела степи. Теперь точно. Вампирша была настолько зла, что понимала: в этой жизни она больше ни ногой не сунется в прерии. Никогда. И уж точно она больше совершенно не хотела иметь дело с ликанами. С культом Гекаты в первую очередь.       — Мэтью, уйди с дороги! — рыкнула она, отталкивая зазевавшегося парня в сторону, что помогло ему избежать стрелы, пущенной точно в голову. Перекидываться в боевую форму времени не было, да и день выдался излишне солнечным, что уже прилично сокращало её силы. Вот бы эти уроды напали ночью, как в прошлый раз, так ведь нет! Посреди дня!       — Пригнитесь! — крикнул тридцать пятый, разворачивая перед ними защитный купол уже в третий раз, о который тут же ударился целый ворох коротких злых стрел. Тело двадцать третьего лежало в стороне, рядом с его же лошадью, пронзённой в нескольких местах всё теми же стрелами с хищным кривым наконечником.       Они ожидали засады, честно говоря, когда издалека ещё заметили посреди прерий чёрный дым и пошли на него, думая, что это был отряд экспедиции королевства.       Что ж… Это действительно оказался он. Был когда-то.       Вместо отряда бравых воинов, рейнджеров и лёгких кавалеристов, они наткнулись на гору изуродованных тел, часть из которых уже догорала в наспех собранных костровищах. Йоко ещё тогда поняла, что всё это, мягко говоря, не к добру, велев тут же всем развернуться и уходить. И именно тогда её чувство опасности взревело дурниной. Едва они развернули лошадей, как по ним открыли огонь. Времени разбираться не было, как и места, чтобы спрятаться. Враги оказались более приспособленными к степям, в отличие от них, так что засаду поначалу видно даже не было, ведь нападавшие грамотно скрыли своё присутствие в выкопанных заранее и прикрытых снежным настом ямах. Именно их они и ждали, потому что никак по-другому вампирша это объяснить не могла.       Двадцать третий стал первой жертвой, не успев вовремя среагировать и развернуть лошадь, чтобы активировать магический щит. Вернее, успел, да вот не полностью. Несколько стрел, пущенных с впечатляющей силой, выбили его из седла, вонзившись чётко в грудь, плечо и шею. К моменту, когда до него добралась Танака, парень был уже мёртв, что не прибавило ей хорошего расположения духа.       Тридцать пятому приходилось держать оборону в одиночку, пока их командир пыталась сделать хоть что-то. Поток стрел не был постоянным, но они доставляли массу хлопот именно из-за своей убойной силы. Лучники ликанов были известны тем, что дальность их стрельбы была небольшой, но вот сила выстрела впечатляла из-за их врождённых особенностей. Так что сейчас они были фактически в ловушке. Убежать бы не вышло, ведь они находились на открытой местности, так что вариантов было немного. И в первую очередь — это контратака. Проблема была в том, что сейчас был день и способности вампиров были ослаблены. Если только… Если только не использовать свежую человеческую кровь.       Йоко сбросила плащ, чтобы тот не мешал, оттащив Мэтью за тело его почившей от стрел нападающих лошади. Она швырнула снятый предмет одежды парню и принялась копаться в своей пространственной сумке. Слава Тьме, в пространственных артефактах, пока в них была хоть крупица энергии, продукты не портились. Она запаслась кровью в это путешествие, вот только вампиры обычно пили кровь животных, таковы уж были правила, которых придерживались ещё пращуры, заключив мирный пакт с королевством изгоев и получив их защиту. Но человеческая кровь была совсем другой, а потому и ценилась во много раз выше, однако и её употребление имело свои последствия. Перед уходом из дома на границу отец всучил ей одну склянку на всякий случай, и Йоко ещё никогда не была так ему признательна.       — Мэтью, слушай внимательно, — потянувшись, ухватила она за грудки куртки парня, стаскивая с глаз чёрную повязку и всучивая ему в руки маленький мешочек. — После того как мы закончим, вы с тридцать пятым должны будете по ночам уходить как можно дальше и поддерживать барьер до утра, не впуская меня внутрь ни под каким предлогом. Три ночи. Артефакт барьера я выдала, но если не смогу сдерживаться — уйду. Не искать, не беспокоиться. Запомнил?       Ошарашенный парень лишь медленно кивнул в ответ, во все округлившиеся от страха глаза следя за вампиршей, что достала из рюкзака маленький бутылёк, в который едва поместился бы глоток воды. Вот только в нём была кровь. И почему-то Мэтью сразу понял, что не та, которую время от времени попивала Танака.       Тем временем, заметив, что защитный барьер мага снова начал бледнеть, а сам тридцать пятый уже почти выбился из сил, Йоко не стала больше медлить. Она откинула прочь пробковую крышку и с жадностью припала к горлышку. Ей уже приходилось пить человеческую кровь, и самым главным в этом деле было — остановиться. Тогда, в Серой Пустыне много лет назад, она едва не убила Уэнсдей, которая пыталась её спасти от тяжёлого ранения после стычки с хайдами и провалившихся переговоров. Йоко усмехнулась, чувствуя, как по горлу струится горячая, словно раскалённая, кровь, высвобождая из её тела силу, которая всегда подавлялась. Помнится, в прошлый раз она сделала далеко не один глоток свежей крови, и в итоге ведьме пришлось почти неделю прятаться от неё по ночам за барьерами. Благо, что сил ей на это всё-таки хватило.       Мэтью озадаченно моргнул, а когда открыл глаза, ему в лицо полетела крошка снега и пыли, выбитая словно ударом о землю чем-то очень тяжёлым. А вампирша просто исчезла меньше чем за мгновение. Молодой ликан непонимающе закрутил головой по сторонам, как вдруг его чуткий слух уловил отдалённый хриплый вскрик, наполненный болью и ужасом. Перегнувшись через труп своей лошади и устремив взгляд туда, откуда шёл звук, он почувствовал, как по спине его скатилась холодная капля пота. Судя по всему, засад со стрелками было несколько, и от одной до другой мелькала размытая чёрная тень, сея ужас и предсмертные всхрипы. Он даже не понял, что происходит, пока барьер магии, возведённый перед ним тридцать пятым, не померк окончательно, и уставший парень не осел на землю рядом с ним.       — Я даже не знаю, что из этого хуже, — вяло произнёс маг, хмуро следя за тем, как в отдалении в воздух взметнулся столб ледяного крошева вперемешку с грязью и кровью, а прерии наполнили крики боли и ужаса.       — Ч-что произошло? Капитан, она… — дрогнувшим голосом попытался спросить Мэтью, но маг лишь отмахнулся.       — Я буду тебя усыплять по ночам. Ты не сможешь противостоять внушению чистокровного вампира. Молись, чтобы у нас хватило нервов и сил на ближайшие несколько суток.       — Это настолько опасно? — сглотнул парень, замечая, что крики понемногу стихают. А в воздухе всё больше ощущается запах крови. Не то чтобы он сочувствовал своим соплеменникам, ведь те хотели их всех убить. Просто ему было страшно. Снова.       — Ну, — протянул маг, с грустью покосившись на лежавшего невдалеке мёртвого напарника. — Скажем так, если капитан сможет сдерживать себя до сумерек и не напьётся ещё крови тех, кого сейчас убивает, то мы выйдем относительно сухими из этой воды. Как ты думаешь, по какой причине чистокровные появляются лишь на полях сражений?       Мэтью сдавленно вздохнул, видя, как чёрная мелькающая тень наконец остановилась где-то в паре ярдов от них. На серо-белом фоне бесконечных прерий далёкая фигура вампира, повернувшего в их сторону голову, казалась жуткой. Молодой ликан сухо сглотнул, чувствуя, как даже на таком расстоянии от их командира ощущалось леденящее чувство опасности. Он моргнул, и фигура исчезла из виду за один вздох.       — Вставай, парень. Поможешь мне провести расследование. Мисс Танаку мы до завтра не увидим, — тяжело выдохнул маг, вновь поднимаясь на ноги и поднимая голову к небу. До сумерек у них было еще несколько часов, чтобы разобраться с тем, что они нашли. — Если повезёт…              

***

                    Нагруженные телеги надсадно скрипели по снежному грязному насту тракта, пока огромная процессия упрямо двигалась вперёд, несмотря на непогоду. Едущий впереди на своей лошади Блидульф угрюмо наблюдал за кавалеристами королевства, сопровождающими их стаю в пути. Не иначе как конвой, другого слова и не подберёшь. Старый ликан презрительно хмыкнул в бороду, сузив глаза. Небо было затянуто тучами, а холодный ветер пробирал до костей. Но в воздухе чувствовался запах, знакомый всем ликанам без исключений: запах прерий. Сложно было бы человеку, не имевшему крови волков, объяснить, что каждое место на континенте имело свой запах, пусть и едва ощутимый. Но сейчас это был именно он. Далёкий, едва различимый, но он.       — Нам повезло, что нас отправили поближе к границам прерий, — заметил Мюррей, едущий рядом с ним. В обычных обстоятельствах сын Блидульфа был весьма неразговорчивым, как и его дед, но в последние дни стал чаще общаться с окружающими. Нервничает. Эта его привычка передалась и дочери. При воспоминании о внучке старейшина стаи Синклеров разом как-то помрачнел. Дел в последнее время да событий было так много, что он почти забыл об этой несравнимой ни с чем для него лично утрате. Он ведь так и не выяснил толком, что тогда произошло.       — Тем лучше, — голос Эстер, ехавшей рядом с мужем, резанул по ушам, и старик поморщился. С избранницей его сына они никогда не были в добрых отношениях, но и не враждовали открыто. Однако в свете подобных обстоятельств их нынешнего бытия нахождение рядом с этой женщиной омрачало его настроение всякий раз, когда она попадалась ему на глаза. — Это всё из-за того, что наши соплеменники потеряли веру в луноликую. Если бы она была крепка, то ничего бы подобного с нашим народом не случилось. А близость к прериям заставит всех вспомнить о той, кому мы обязаны всем.       Блидульф зло хмыкнул.       — Удобная штука, эта твоя вера, — почти прорычал он. — Когда беда — богиня, значит, недовольна. Когда всё хорошо — это заслуга богини. Куда ни плюнь, а причина оправдать бога у вас всегда находится, словно мы вообще ничего не значим и ничего не решаем. А как нужно чего удобного для себя — сразу же: на то воля божья, — с едким, не свойственным ему сарказмом проговорил старый ликан, бросив сердитый взгляд на невестку.       — Это богохульство, старейшина, — хмуро проговорила Эстер, поправляя ворот тёплого плаща.       — О, снова удобно, — фыркнул презрительно Блидульф. — Как что не нравится — сразу богохульство! И рты недовольных закрыть, и при своей правде остаться.       — Отец, это не… — начал было Мюррей, пытаясь выгородить жену, но старейшина его тут же оборвал.       — Что «не»? — нахмурился он. — Может, ты ещё сейчас скажешь, что добровольно отдал собственную дочь на заклание этим психам просто потому, что жёнушка тебя вежливо попросила? Во имя богини, конечно же. Ей ведь так удобнее.       Мюррей закрыл рот, не найдя, что ответить. Он потупил взгляд, хмуро вздохнув. Честно говоря, отец семейства знал, что этот разговор рано или поздно произойдёт. Просто не хотел, чтобы это слышали остальные. Впрочем, сейчас, пока они ехали впереди, а ветер скрадывал да уносил прочь брошенные слова, возможно, действительно пришло время обсудить этот вопрос. Ликан вздохнул и повернулся к отцу.       — Я буду честным, отец, — начал он. — Я был против. Почти все мои сыновья тоже. Но… Энид. Она согласилась внезапно сама. И я не знаю, почему.       Брови старейшины опустились ещё ниже, а его голубые глаза опасно сверкнули, вперившись в сына. Он перевёл взгляд на невестку, но та тоже подозрительно притихла.       — Сама, говоришь? — в голосе старика отчётливо была слышна сдерживаемая ярость. — Ты ополоумел к своим пятидесяти годам, мальчик? С каких пор голос незрелого щенка стал важнее её жизни? Не придумывай оправданий своей трусости, Мюррей! Это твоя вина!       — Старейшина! Вы переходите границы! — вмешалась-таки Эстер, протянув руку в сторону и ухватив за рукав плаща мужа, выказывая ему поддержку. — Вы ведь даже понятия не имеете о том, что говорите! Да вы даже в стае находитесь меньше чем четверть года, всё время разъезжая по границам. Откуда вам знать вообще?!       — Закрой рот, женщина, — прорычал старик так, что все лошади вокруг, и их в том числе, испуганно шарахнулись в стороны. Со всех сторон донеслась ругань и несмелые попытки успокоить испугавшихся животных. Блидульф взял себя в руки, сдержанно вдохнув полной грудью. Он помолчал пару минут, приходя в себя. Сейчас не время было для семейных ссор, как бы ему ни хотелось поставить точку в этом вопросе. Тем более что вся стая теперь зависела от него и его решений, так что порочить репутацию было не с руки. Тем более ссорой с дочерью шамана, пусть и почившего, чтоб ему пусто было. — Мы разберёмся с этим вопросом, когда разобьём лагерь там, куда нас отправили. До тех пор ты, — он поднял руку и указал ей на невестку, — не смей ко мне даже подходить. Ваша с сыном вина за пропавших детей всей стаи будет рассмотрена на собрании старейшин. Я всё сказал.       Женщина едва не задохнулась от возмущения и уже хотела было что-то сказать, когда её муж поднял руку, прерывая эту перепалку.       — Эстер, — мягко сказал он, повернувшись к ней. — Достаточно. Оставь нас с отцом наедине, прошу тебя, — мать семьи зло фыркнула, бросив негодующий взгляд на старейшину, но всё-таки натянула поводья, заставляя уже успокоившуюся лошадь под ней замедлиться и отойти от мужчин.       Она раздражённо фыркнула, глядя в спины мужа и его отца. Этот старик действительно не знал, о чём говорил. И Эстер сомневалась в том, что ему вообще следовало бы быть в курсе их ситуации. В конце концов, он сильно заблуждался насчет их семьи, не знал, не ведал об их положении и их горе.       Эстер Синклер подняла глаза к небу, проводив ими тяжёлые тучи, тянущиеся до самого горизонта, и опечаленно вздохнула. Мужчинам было не понять её проблемы. Они не испытывали того ужаса, что ей пришлось пережить, когда родился Титус, когда она встретила чужака в их шатре под личиной мужа. И когда родилась Энид… Никто этого не знал, но мать семейства до последнего отговаривала дочь, чтобы та не участвовала в ритуале. Она предлагала ей сбежать, уйти далеко, туда, где она сможет найти своё место под луной. Но дурная девчонка была такой же упрямой, как и она сама в её годы. А ведь всё, чего хотела Эстер, так это того, чтобы она не повторяла её участь, чтобы дочь была нормальной, обычным ликаном. Ах, если бы, если бы только богиня услышала её мольбы, если бы только смогла защитить её семью от невзгод, свалившихся на их головы. Если бы только ОН не обратил на них внимания много лет назад, когда они были молоды. Как много было этих «если бы», и как мало в итоге возможностей.              

***

                    — Как далеко нам ещё идти? — вампирша буквально лежала в седле единственной их выжившей лошади, чувствуя, как всё её тело ломит от отдачи после питья крови. Над их головами сгущались тучи, а проклятущая гора была так же далеко, как и утром. Казалось, что она вообще не приближалась. Но это ведь было неудивительно, так как они шли пешком.       — Примерно ещё день, — сухо отозвался бредущий рядом с лошадью Мэтью, упорно стараясь не смотреть на командира. Предыдущая ночь прошла для него в беспамятстве, ведь тридцать пятый сдержал своё обещание, погрузив парня в крепкий сон. Правда, страха его перед вампиршей это не исчерпало.       — Чёртовы степи, — проворчала Танака, кутаясь в свой плащ. Ей удалось взять голод под контроль и не напиться свежей крови до отвала, так что сейчас она чувствовала себя разбитой. Тело болело, и каждый сустав словно горел огнём. Всё-таки кровь крови рознь. Та, что дал ей отец, почти не содержала энергии резонанса, так что её вспыхнувшей пламенем силы хватило ненамного. То ли дело кровь ведьмы. Вампирша чувствовала это эйфорическое ощущение всесильности несколько суток кряду, когда её переполняло до краёв необузданной мощью. Правда, и откат тогда был крайне тяжёлым. Сейчас это, по крайней мере, ещё можно было терпеть, так что она сразу же покинула место бойни, как только поняла, что живых врагов не осталось.       — Меня больше интересует, пропустит ли нас барьер святыни, — хмуро добавил тридцать пятый, бредущий с другой стороны лошади. Ему не нравилась сама идея идти к Одинокой Горе, но и другого выхода у них не было. — Как бы не оказалось, что мы идём в ещё одну ловушку.       — Точно нет, — тут же фыркнул ликан. — Говорят, что культ Гекаты исчез из прерий именно потому, что барьер храма перестал их пропускать, так что там мы должны быть в безопасности.       — Много что говорит твой народ, да вот правды в этих байках не сыщешь, — саркастично и зло выдавила Танака, стараясь держать себя в руках. Эта ночь будет явно тяжёлой. Вампирша честно не хотела об этом даже думать. Тело и так изнывало, а этой ночью явно голод станет ещё острее, чем предыдущей, когда в её венах ещё оставалась хотя бы частичка поглощённой свежей человеческой крови. Теперь же её уже не было, так что тело Йоко изнывало от слабости. Если сейчас их снова нагонят, то уже никакая богиня не поможет. Оставалось только надеяться, что чёртов Синклер был прав насчёт горы. Там они хотя бы смогут на время укрыться. Конечно же, если их пропустит барьер почившей богини, на что, честно говоря, шансов было мало. Однако и других вариантов тоже не было. По сути, в степях они сейчас были лёгкой добычей для культа, что знал эти земли как свои пять пальцев. Если им повезёт, то они могут восполнить силы и прорваться с другой стороны горы к человеческим границам, а оттуда уже будет проще добраться хотя бы до леса. Шанс, хоть и небольшой, но был. Удивительно, что Мэтью вообще об этом вспомнил, учитывая его неприязнь к верующим, которая только всё больше росла в этом путешествии.       — Это не байки! — обиженно нахмурился парень. — Я сам видел почерневшую колонну у входа в храм при посвящении. Шаман тогда как раз и рассказал об этой истории. Не думаю, что он стал бы врать.       — Просто великолепно, — вздохнула вампирша, прикрывая глаза и стараясь не вывалиться из седла. — Мы идём в святыню всех ликанов, надеясь на то, что она убережёт нас от божества ликанов же в землях опять же ликанов. Учитывая, что вашу чёртову богиню как раз-таки Тьма из строя и вывела, а все вампиры так или иначе с ней связаны. Ах, а ещё с нами маг! Человек, что отверг законы причастности и обрёл силу, освоив резонанс. Отличные, чёрт бы тебя побрал, шансы!       — Других нет! — неожиданно огрызнулся Мэтью, так что даже саркастичная Йоко замолчала, а лошадь под ней испуганно выкатила глаза. Шедший рядом парень сжал кулаки, пытаясь держать себя в руках. За всё это путешествие его нервы и так натянулись до предела, привычные устои да непоколебимая вера в собственную семью пошатнулись, разбившись осколками о суровую реальность. Так что Мэтью был на грани нервного срыва. А учитывая несколько покушений на их жизни, и вовсе едва сдерживался от того, чтобы не наговорить всякого треклятой вампирше. Ах, если б он только знал, к чему приведёт их это путешествие! Да он бы в жизни никогда на подобное не согласился.       — Перестаньте, — выдохнул тридцать пятый. За последние сутки он очень устал. Покалеченная рука ко всему прочему делала его обузой для этого путешествия, а погибший напарник и вовсе ввергал в уныние. Тем не менее он держался. Долг обязывал его. Как и двадцать третьего, пока тот был жив. А долг королевству для них был не пустым звуком, а даже поважнее собственных жизней. В конце-то концов, далеко не каждого принимали на службу в тайную канцелярию, да и он лично был обязан Королю и Королеве за всё, что только мог. В том числе и за то, что даже если он умрет при исполнении, его семья никогда и ни в чём нуждаться не будет. Это всё того стоило. Знал бы кто ещё, насколько большим был вес клятвы, но это была уже совсем другая история. — К сумеркам мы должны уже покрыть больше половины пути, так что сдаваться ещё рано, не попытавшись даже попробовать.       — Хах, — выдавила вампирша. — Вас в тайной канцелярии всех учат толкать напутственные речи, да? И ещё и ваши чёртовы инструкции, — презрительно фыркнула она. — В задницу эти ваши инструкции.       — При всём уважении, мисс Танака, я бы хотел понимать, чем вам так насолила государственная служба? — решив скрасить путешествие, всё-таки задал свой вопрос тридцать пятый. Его давно он занимал, но всё как-то не было возможности спросить. А разговоры, судя по всему, отвлекали вампира от её состояния. В этом тоже был плюс.       — Чем говоришь? — хмыкнула Танака, нахмурившись. — Ваши чёртовы инструкции да предписания едва не отправили на тот свет и меня, и мою подругу-ведьму много лет назад.       — Я не понимаю, при чём тут мы?       — А ваши братцы так и сказали, когда мы едва выбрались из Серой Пустыни, — огрызнулась вампирша. — На вопрос, какого дьявола эти придурки отправили письмо хайдам с «дипломатическим» содержанием нашей миссии, не забыв при этом указать точный состав группы, они тоже не увидели ничего зазорного. А, к твоему сведению, эти чёртовы кочевники пустыни ненавидят колдунов да ведьм так яро, что готовы сжигать города ради их убийства, спасибо их бывшим «хозяевам»!       — Я сожалею, что произошло подобное, однако это вне моей компетенции, — сухо ответил тридцать пятый, наконец поняв суть проблемы. — Долг обязывает исполнять всё так, как предписано законами. Уверен, что если бы послание было без указания точного состава группы, то хайды сочли бы это за оскорбление и попытку их обмануть, а ситуация вовсе могла стать ещё хуже. Ко всему прочему, разве ваша подруга-ведьма не была в курсе обо всем этом? Зачем же тогда она отправилась с вами?       — Если бы ты знал, кто она, то даже сам не смог бы её отговорить, — раздражённо фыркнула вампирша. — К тому же это была именно её экспедиция и её дипломатическая миссия. Просто вашей братии не хватило мозгов предусмотреть это и записать её как мага. А мы об этом «послании» даже не знали, к твоему сведению. Что это, в итоге, если не подстава тайной канцелярии, а?       — Я в любом случае не имею к этому отношения, мисс, — уклончиво ответил маг, понимая, что спорить на эту тему бесполезно. Вот ещё только вышедшей из себя вампирши ему не хватало.       На какое-то время все трое затихли, задумавшись каждый о своём, пока голос наконец не подал Мэтью, слегка обеспокоенно покосившись на командира, с трудом державшуюся в седле.       — А… А правда, что ведьмы и колдуны приносят людей в жертву Тьме?       Танака от неожиданности даже дёрнулась в седле, едва из него не вывалившись. Она ошарашенно посмотрела на ликана, пытаясь заново осознать смысл его слов. Это же какими нужно было быть дремучими идиотами, чтобы подобное вообще думать? Перед глазами вампирши встало тут же раздражённое лицо ведьмы, которая закатывает глаза к потолку, и она неосознанно усмехнулась при мысли о том, что бы сказала Уэнсдей на подобное заявление.       — Тьма… Это самый отборный бред, который я от тебя услышала за всё это время, парень, — фыркнула она, криво усмехнувшись. — Скажи ещё, что у вас говорят нечто вроде того, что ведьмы едят детей.       — А… — протянул смущённый ликан, озадаченно почесав макушку. — А что, нет?       — О мой… бог… — сдавленно выдавила Йоко, начав хрипло смеяться. Она тут же представила себе, как перекосило бы лицо одной знакомой ведьмы при таких словах в её адрес, и ей стало по-настоящему смешно. — Боже, я обязана рассказать ей эту шутку, когда встречу!       — Мисс Танака, — оборвал её почему-то вдруг ставший очень хмурым тридцать пятый, который всё это время угрюмо молчал, слушая их двоих. — Ваша шутка натолкнула меня на мысль. Извольте поделиться.       — Хм? — широкие брови Йоко приподнялись над повязкой на её глазах, пока она пыталась перестать смеяться. Однако серьёзное лицо мага мигом выветрило из её головы все посторонние мысли. — Что ты надумал?       — Я просто всё размышлял, зачем им было вообще убивать экспедиционный отряд, — хмуро начал маг. — А учитывая, что мы имеем дело с культом, да и состояние тел было подозрительным, не кажется ли вам, что мы имеем дело как раз-таки с жертвоприношениями?       Спина вампирши при этих словах вмиг похолодела. Действительно. Как она сама не додумалась? В её голове вдруг начали быстро складываться все факты, и Йоко помрачнела так, что тучи над их головами казались светлее, чем её настроение. И это ещё тридцать пятый в принципе не знал всей информации, которую ей удалось собрать, и той, что она имела до путешествия.       Вампирша набрала воздуха в лёгкие и сдавленно выдохнула с шипящим звуком.       — Мы в заднице, — тихо проговорила она, поворачиваясь к далёкой горе святыни ликанов. Пока Мэтью недоуменно косился на мага и на неё, в голове Йоко быстро складывалась общая картина. Она ведь не понимала, почему культ так резво начал действовать. Какой им от этого прок? Ведь Гекате их темпами придётся ещё очень долго набираться сил, чтобы влиять на мир. Однако всё совершенно менялось, если в дело вступали жертвоприношения или карательные религиозные войны, которые обычно с подобной целью и развязывались. История знала богов, что получили скачок роста из-за войн. И, похоже, культ решил заняться именно этим. Вот, значит, почему они рыскали в прериях. Вот почему на них напали. Они же очищают степи от всех неугодных, чтобы дать плацдарм Гекате для образования доминиона!       Йоко нахмурилась. Здесь что-то не вязалось. Какими нужно было обладать силами, чтобы провернуть подобное с их-то численностью? Явно было что-то не так. Так что подобный вывод, что ненароком сделал маг, сбрасывать со счетов не стоило. Хотя это и было крайне сомнительно. В любом случае, от перспектив подобного размаха её пробрала дрожь. Это было как-то слишком…              

***

                    Он стоял среди горевших палаток, заложив руки за спину, и с удовольствием наблюдал за чёрным дымом, поднимающимся вверх. Ещё на одно становище неверных стало меньше, а его богиня получила свою жертву. Это было впечатляюще.       Рядом с ним стоял невысокий светловолосый парень, тяжело дышавший со сжатыми в кулаки руками. Его глаза были остекленевшими и расширенными то ли от ужаса, то ли от восторга. Рукава его куртки и руки были покрыты грязью да кровью, а лицо местами испачкано сажей.       — Ты молодец, Лиам. Неверные должны сослужить богине пользу хотя бы своими жертвами. Иначе они просто бесполезная плоть.       — Да, — хрипло выдавил парень, наконец моргнув и приходя в себя хотя бы частично. Он слегка покачал головой, будто бы пытаясь понять, что вообще вокруг него происходило. Чёрная метка богини на его лбу жгла и путала мысли, но одно он знал точно: он должен подчиняться главному жрецу Гекаты.       Мужчина, стоявший рядом с ним, хохотнул и потрепал замешкавшегося парня по волосам. Его чёрная мантия причудливо сливалась с дымом за его спиной, а светлые волосы ярко контрастировали с тёмным оттенком.       — Как славно, что я тогда встретил тебя у леса, — хмыкнул жрец. — Ты очень удачно мне попался. Ещё бы немного, и распад души бы тебя настиг.       — Я… Я благодарен, — сухо сглотнул Лиам, с дрожью вспоминая, как едва не умер, в последний момент успев пересечь границу разрыва. Наверное, именно с того момента его судьба и пошла под откос. Сам был в этом виноват, сочтя предостережения сородичей пустыми байками и сунувшись в Запретный Лес за наживой. Ему повезло… Да, ему повезло, что жрец нашёл его, когда душа ликана почти распалась. И теперь он был обязан всем и ему, и Гекате. Да, обязан. Эта мысль настойчиво крутилась в его голове, и он никак не мог от неё избавиться.       — Ты станешь достойной частью моей армии, Лиам, — хмыкнул жрец, незаметно брезгливо вытирая руку, которой он коснулся парня. — А теперь иди к братьям и помоги им собрать тела. Хоть они и неверные, но всё же наши сородичи. Мы должны их хотя бы похоронить в соответствии с законами прерий.       Растерянный парень кивнул трясущейся головой и поплёлся туда, куда ему указали. А с лица жреца исчезла приветливая улыбка. Мусор. Все они были тупым мусором. Но без них у него никогда бы не хватило сил на осуществление планов и пророчества. Он, гордый волк, управлял стаей облезлых глупых псин, но это стоило того, чтобы изменить судьбу народа и вернуть своих соплеменников.       — Господин. Доклад, — послышался вежливый голос, и плечи жреца снова напряглись. Пока он оборачивался, на его лице снова заиграла благодушная улыбка. Лживая в своей сути, но являвшаяся удобным инструментом. Перед ним, слегка склонив голову, стоял высокий кудрявый юноша, которого он тайком воспитывал с малых лет. Один из его удачных «воспитанников».       — Ах, Титус, — мягко кивнул жрец. — Что там с этими неверными?       — Разведчики сообщили, что они успешно достигли горы, — недовольно хмыкнул парень, хмурясь. — Разве это не плохие новости?       — О, ты ошибаешься, — усмехнулся жрец. — Это прекрасные новости.       — Но ведь мы не можем их оттуда достать. Я не понимаю, — озадаченно склонил голову набок Титус. Ему не нравилось, что по святой земле его народа бродят неизвестные.       — Всё это временно, — мягко улыбнулся жрец. — Совсем скоро храм станет территорией Гекаты, так что их поимка — лишь вопрос времени. Просто распорядись, дабы караул следил за горой. Этого будет достаточно.       — Хорошо, господин, — склонил голову вновь молодой ликан. — Будут ли для меня ещё распоряжения?       — Да, — довольно улыбнулся жрец, но потом слегка погрустнел. — Титус, тебе придётся вернуться в стаю.       — Что? — ошарашенно вскинулся парень. — Но… Но ведь вы говорили, что в этом больше нет необходимости!       — Тише, мальчик, — нахмурился жрец, и парень тут же испуганно замолчал. — Я понимаю, что тебе противна сама мысль об этом, но, увы, это необходимо, — с видимым разочарованием проговорил мужчина, печально вздохнув. Он с сочувствием поглядел на парня и продолжил: — Видишь ли, не всё так гладко, как кажется, у нас и богини. Моё сердце обливается кровью от того, что приходится убивать своих же сородичей. Я не могу этого выносить, понимаешь? Те, кто сбежал из прерий, просто запутались, оставшись без нужного руководства. Это не их вина. Поэтому такие, как ты, воочию видевшие могущество Гекаты, должны рассказать им об этом, чтобы они наконец поняли, что Селена от них давно отвернулась. Благодаря тебе и подобным они смогут стать нашими братьями вновь без бессмысленных братоубийств. Разве это не прекрасно?       Титус нахмурился. Всю свою жизнь он рьяно верил в Гекату, сколько себя помнил, учился, понимал, узнавал и воочию видел, как заблуждалась его семья и все окружающие. Но теперь жрец просит его вернуться назад, когда он наконец с такой радостью покинул всех этих глупых недалёких людей. Он не понимал, зачем ему возвращаться. Очевидно же, что никто не станет его слушать.       — Титус, — рука жреца легла на его плечо, заставив вздрогнуть всем телом и поднять глаза на лицо этого человека, которого он уважал и ценил намного больше, чем кого-либо в своей жизни. — Это крайне важная миссия, мальчик мой. Моё доверие к тебе и вера в твои силы и ум намного выше, чем к остальным, так что подобное я могу доверить лишь избранным, понимаешь? Богиня, она являлась ко мне и просила своих детей пощадить друг друга, дав возможность заблудшим душам вернуться под её влияние.       В груди парня восторженно стучало сердце. Ах, богиня снова снизошла! Настоящая, а не эта глупая подделка, которой поклонялась его стая. Как же он не мог испытывать восторга по этому поводу? Неужели сама богиня выбрала его? Какая честь!       — Ах, но ведь мне никто не поверит, — тут же грустно опустил голову парень, испытывая горькое разочарование, когда мысли его вернулись к семье. Он был уверен, что матушка даже не станет слушать, даже после того, как сама видела силу Гекаты, хоть и очень малую её часть.       — Я предусмотрел это, — выдохнул жрец, переместив руку на шею парня сзади и коснувшись пальцами его метки Гекаты. Тело Титуса пронзила боль, а шею обожгло так, что он даже не смог выдохнуть, но боль быстро отступила, оставляя после себя чувство лёгкой эйфории и силы, струящейся по венам. Парень растерянно хлопал глазами, пытаясь отдышаться. — Я поделился с тобой благословением безлунной ночи, мальчик. Теперь даже самый слепой из стаи поверит тебе.       Сердце парня переполнял восторг и благоговение. Он чувствовал, что хоть сейчас под светом солнца может обратиться в свою форму ликана даже без особых усилий. Это было всепоглощающее чувство превосходства. То, чего он хотел всегда. Перед его глазами предстало поражённое лицо матери и братьев, когда он сможет им это продемонстрировать. На губах парня появилась довольная улыбка. Это будет превосходно.       — Отправляйся в путь, мой мальчик, — с мнимым благоговением в голосе проговорил жрец. — Дорога будет нелёгкой, но дело твоё праведное. И если ты справишься со своей миссией, я признаю тебя сыном, Титус. Ты пойдёшь подле меня в наше общее светлое будущее под крылом Гекаты.       — Да благословит нас Геката, — восторженно выдохнул парень, не могущий поверить своим ушам, слыша, как радостно бьётся его сердце. Наконец, спустя много лет, отец признает его своим сыном! Он мечтал об этом с самого детства, мучимый недалёкостью своего окружения, нелогичностью и зашоренностью родственников, не находил в себе сил терпеть эту глупость, но каждый раз отец, настоящий его отец, всегда поддерживал его, давал надежду и понимание того, что народ просто ошибся изначально в выборе пути. И со временем злость Титуса прошла, сменившись пренебрежительным сочувствием к глупому племени. И сейчас ему доверили важную миссию, Соах возложил на его плечи собственное доверие. И он просто не имел права его подвести. Потому что именно он с самого начала должен был быть рядом с ним. А не его бестолковая сестра, от которой он так старался избавиться.              

***

                    — Какого хрена? — Йоко хмурилась так, что это было заметно даже под повязкой. Уже пару часов, как они вошли на территорию храма лунных сестёр, и сюрпризы начались буквально с порога.       Во-первых, они легко смогли пройти, все. Кроме лошади. И это было уже само по себе дико. Барьер не пропустил внутрь обычную лошадь. Это как минимум было странным, но в то же время обнадёживало, потому что это означало, что барьер действительно есть и он работает. А значит, Мэтью был прав, и у них действительно есть шанс собраться с силами, прежде чем вырваться из прерий. Правда, было и «во-вторых». Здесь не было ни одной живой души. Кругом тут и там попадались мёртвые тела, уже разлагающиеся, несмотря на то, что у горы было немного теплее, чем за её пределами, но всё же царила зима. Лёд, покрывший толстым слоем озеро, в центре которого и находился островок с Одинокой Горой, был прочным, и по нему они смогли спокойно дойти до самого храма, не встретив по пути никого. Однако на территории весьма масштабного, но обветшалого места им стали попадаться трупы ликанов. Танака, в общем, со слов бледного Мэтью поняла, что всё это были шаманы и их слуги, которых, по всей видимости, настиг Мор Тьмы, для которого барьер Селены вообще ничего не значил. Вот только чем дальше они заходили, тем чаще стали появляться свежие могилы. То один присыпанный холмик, то другой. При этом не все тела были удостоены подобного захоронения, и это было странным. Если тут никто не выжил, то кто же занимался захоронениями, да ещё и под землей, учитывая склонность народа прерий сжигать тела своих соплеменников?       Мэтью хмуро опустился на колени перед очередным холмиком, встретившимся им по пути к центральному храму. Он выпущенными когтями поскрёб насыпь, легко отделив от неё комки грязи и камней.       — Если так подумать, выходит, что кто-то сделал это не так давно. Земля даже ещё не смёрзлась обратно, — напряжённо выдавил он, лихорадочно обдумывая ситуацию. Кто вообще мог выжить среди Мора на Одинокой Горе и хоронить его соплеменников таким неподобающим образом?       — Ох, ну пару дней как, — вдруг раздался за их спинами старческий голос, на дне интонаций которого залегли весёлые нотки.       Все трое моментально развернулись, готовые к атаке, к которым они уже успели почти привыкнуть. Последние ярды до барьера они вовсе едва смогли добраться, подгоняемые далёкими всадниками, которых смог разглядеть молодой Синклер. А сейчас перед ними в абсолютно вымершем месте стояла и мягко улыбалась троице старушка, сгорбленная и обветшалая, в белом, местами уже грязном тёплом плаще. Но вот глаза её были такими живыми и полными силы, что Йоко даже захлопнула рот, когда попыталась что-то сказать. А ещё они были золотистыми.       — Детки, успокойтесь, я не причиню вам вреда, — сухо хохотнула старушка. — В конце концов, если вы смогли пройти, значит, ваша помощь мне понадобится.       — Простите, уважаемая, но не могли бы вы для начала представиться? — слово взял хмурый тридцать пятый, на полшага выступив вперед. В этом путешествии доверять приходилось только своим. А старушка перед ними явно была чужой. Да и подозрительно это было. Слишком.       — Ох, молодёжь пошла нынче своенравная, — усмехнулась седая женщина. — Меня зовут Хизер. Фамилии нет и не было.       — Могу ли я спросить о вашей расовой принадлежности? — хмуро встряла Йоко. — Видите ли, все ликаны в этом месте мертвы, так что это естественно, что у нас возникает вопрос о том, кто вы.       — Ну, я не ликан, маленький вампир, — усмехнулась старушка, складывая руки за спиной. — Так уж вышло. Мор, наверное, поэтому и обошёл меня стороной.       Вампирша всё ещё хмурилась, внимательно заглядывая в золотистые и такие живые глаза старушки. Это было подозрительным.       — Госпожа Хизер, тогда не подскажете ли вы, что здесь делаете? Насколько нам известно, Одинокая Гора — закрытое место только для ликанов и их шаманов, последователей лунных сестёр. Что же тогда вы здесь делаете? — вежливо поинтересовался тридцать пятый.       — Мальчик, так тут же всё очевидно. Я тут живу. И жила задолго до того, как родились даже деды тех, кого я понемногу хороню. Кстати, не поможете ли мне? Видите ли, в святом месте нельзя оставлять тела незахороненными, а мои старческие кости с этим уже не справляются. Как вам такое? С вас помощь — с меня ответы на все интересующие вас вопросы. Хорошая ведь сделка, — Хизер улыбнулась, и на сердце Йоко стало тревожно. Просто потому что её клыки выделялись так же, как и у Энид, что отличало её от остальных ликанов. По спине вампирши прошёлся холодок, и вместе с тем появилось предвкушение. Эта старушка явно была не так проста, как казалось, и встреча с ней могла прояснить очень много вопросов. Однако Танака не собиралась так просто доверяться.       — Мы можем вам помочь, но перед этим ответьте на один важный вопрос. Что вы на это скажете?       — Это не проблема. Я, знаешь ли, редко получаю удовольствие от банальной болтовни с разумными, — старая женщина ехидно сощурилась, и в уголках её глаз собрались тысячи морщинок.       — Вы знакомы с неким Соахом? — произнесла вампирша, внимательно следя за реакцией старушки. Можно было бы, конечно, спросить и о культе Гекаты, но это место ведь было храмом всех лунных сестёр, так что в таком ключе спрашивать было бесполезно. А вот тот, о ком она узнала от духа почившего шамана стаи Синклеров, нёс сейчас ощутимо большую угрозу.       Пожилая Хизер как-то сразу сдулась, а взгляд её потускнел. Она медленно кивнула и протяжно вздохнула, становясь словно бы меньше в мгновение ока. Йоко напомнил этот жест об Энид, и оттого на сердце стало ещё более неспокойно.       — Увы, да, дитя, — сухо ответила Хизер, безвольно взмахнув старческой ладонью. — Этот изверг — мой единственный сын, — она заметила, как все трое молодых людей тут же напряглись, и сдавленно улыбнулась. Глаза её в этот момент казались очень печальными. — Полагаю, вам он тоже причинил зло? Что ж, вряд ли вы мне поверите, но я сижу здесь уже несколько столетий именно из-за него. В этом месте он пока что не может меня достать. Так что вы пришли в мою личную тюрьму, дети. И раз уж так вышло, то, думаю, для начала нам стоит поговорить обо всём этом, не так ли?       Мэтью, стоявший чуть сбоку и сзади от вампирши, обеспокоенно переводил взгляд от своих товарищей по путешествию на старушку. Он не понимал, откуда было столько подозрений. Ведь младший из братьев Энид прекрасно чувствовал, что перед ними просто пожилая, уважаемая леди. Она внушала спокойствие и какой-то уют просто своим присутствием. Такой человек попросту не мог быть плохим. Так отчего же маг и вампир так насторожены? Прежде чем он успел задать свой вопрос, вновь заговорила командир, и вот после этого парню показалось, что воздух в его лёгких застыл и начал замерзать, а по загривку прошлась дрожь.       — Значит, вы мать того, кто подмял под себя весь культ Гекаты, и прячетесь здесь от собственного сына, в то время как он возрождает бога, сжигает людей и приносит ей в жертву сородичей? — улыбка вампирши стала весьма острой, а под её губой слегка обострились клыки. — Вы знаете, уважаемая Хизер, нам действительно о многом нужно поговорить. И стоит успеть до заката. Я, знаете ли, в последнее время не слишком хорошо себя контролирую…       Тридцать пятый молча кивнул, а Мэтью за его спиной тут же поднял голову вверх, понимая, что у них осталось не больше пары часов. Парень тревожно нахмурился и напряжённо сглотнул. Ему всё больше начинало казаться, что всё происходящее вокруг было лишь больным, лихорадочным сном. И он бы очень хотел поскорее проснуться… Вот только и дурным мечтателем он быть уже перестал. Так что лишь устало вздохнул и принялся оглядываться по сторонам, чтобы найти место для ночлега и установки барьера от одного буйного в темноте вампира. Мэтью просто хотел, чтобы это поскорее закончилось. Он не любил бояться всего подряд и уж тем более не хотел испытывать страх по отношению к тем, кому привык доверять. Это казалось попросту неправильным.              

***

                    Уэнсдей перевернула страницу книги под едва ощутимым освещением масляной лампы так тихо, как только могла. Энид спала рядом, уткнувшись носом в подушку и обнимая её во сне. Её растрёпанные светлые локоны, значительно короче, чем раньше, разметались по тёмным наволочкам, словно морозный узор на стёклах дома. Сама ведьма никак не могла уснуть, а потому решила почитать, чтобы скоротать время в тишине. Оборотень рядом тихонько сопела, и смотритель с удивлением подмечала, как её совершенно не раздражал этот звук. Он скорее казался приятным, что тоже было для неё чем-то новым.       Однако во всей этой сонной идиллии её мысли омрачали размышления насчёт их дальнейшей судьбы. Всё происходящее вокруг волчицы было чем-то из ряда вон выходящим, так что она даже не знала, как с этим быть. Ликаны, боги, проклятия, культ. Слишком много для одной встречи, которая всё переворачивала с ног на голову. Ко всему прочему, она просто не знала, что ждать от весны и даже от завтрашнего дня. Настроение Энид её настораживало и вселяло чувство беспокойства. С тех пор, как пришло известие от Танаки, блондинка всё чаще стала словно бы замирать на месте, крепко задумавшись о чём-то неприятном, судя по её лицу. Уэнсдей это не нравилось. Она не знала, что именно так беспокоит её волчицу, но больше её заставляло нервничать то, что сама девушка ничего толком не говорила, постоянно отшучиваясь или сменяя тему. Конечно же, было легко понять, что разум оборотня находился в хаосе, вот только причины этому были неясны.       Ведьма тихо вздохнула, закрывая книгу. Её глаза уже начали немного болеть, так что пришло время и ей самой уже ложиться спать. Однако, вместо того чтобы лечь, она медленно, стараясь не шуметь, выбралась из-под одеяла и аккуратно всунула босые ступни в тапочки. Она взяла в руки лампу, подхватила по пути скинутый палантин и, набросив его на плечи, вышла из комнаты, которая теперь непривычно находилась на первом этаже. В этом был плюс, ведь теперь не нужно было спускаться по лестнице и беспокоиться о скрипучих половицах. Хотя дом и помогал ей всегда в этом деле, всё же перестраховка лишней не будет. Смотритель аккуратно прикрыла дверь и с лампой в руках отправилась сразу же в сторону лаборатории.       В её голове появилась идея относительно того, что можно было бы сделать для выяснения обстоятельств, которые послужили такому аномальному холоду в сердце леса. Раз она сама выйти из дома не могла, то она вполне могла создать что-то, что могло бы сделать это за неё. По большей части оставалось лишь подобрать правильные материалы, чтобы смастерить нужного гомункула и отправить его наблюдать. На мысли о гомункуле её натолкнуло утреннее происшествие в столовой и эксперимент Энид и Вещи, так что теперь в голове ведьмы вырисовался неплохой план. В сущности, запрещённого законами континента гуманоидного гомункула было создавать необязательно, ведь для этой цели он совершенно не подходил и был слишком заметным. Так что ещё вечером в её голове выстроилось несколько планов чертежей для создания необходимого существа. А материалы у неё как раз всегда были под рукой.       Пальцы ведьмы открыли ящик её рабочего стола, и она выудила оттуда кристалл, переливающийся фиолетовым и синим цветами на гранях, так похожий на цветок. В сущности, это он и был. Редкая добыча. Даже в запретном лесу такие попадались нечасто, так что ей повезло разжиться подобным ещё осенью, когда она наткнулась на горе-авантюристов, желавших поживиться на вверенной ей территории. От их тел мало что осталось, но кое-какие вещи после побоища она проверила на всякий случай. Среди них был и кристаллизованный ночной цветок. Он послужит отличным магическим ядром для будущего гомункула, так что она была даже слегка благодарна тем неудачникам.       Смотритель достала пергамент и специальные чернила, принявшись на бумаге простраивать необходимый магический массив из сотен символов, который понадобится для будущего гомункула. Увлекшись сим занятием, она вдруг поймала себя на мысли о том, что тогда один из этих идиотов, кажется, всё-таки сбежал. Не то чтобы её это сильно волновало, но проблема была в том, что она солгала тому несчастному парню. Бежать для него было уже поздно, ибо распад уже начал поглощать душу ликана. Что ж, это были не её проблемы, ведь он всё равно умрёт, рано или поздно, так или иначе. Из леса ещё никто из народа прерий не уходил невредимым.       — Потомок, — едва слышный голос Гуди заставил её дёрнуться, и она, царапнув бумагу кончиком чёрного пера, досадливо поморщилась, понимая, что поставила кляксу и весь массив теперь придётся перестраивать заново.       — Не самое лучшее ты выбрала время, чтобы появиться, — хмуро покосилась на призрака ведьма. — Что привело тебя сюда в столь поздний час?       — Матушка изволит нести предупреждение тебе, мой ворон, — задумчиво пожала плечами призрак древней ведьмы. — Думаю, что в ближайшее время она подаст тебе знак.       — Великая Тьма? — смотритель озадаченно наклонила голову чуть вбок. Её брови нахмурились. — Почему вдруг сейчас?       — Я не знаю, — хмыкнула призрак. — Я просто чувствую её волнение в твой адрес. Так что тебе стоит быть внимательной в обозримом будущем. Матушка что-то хочет тебе поведать или предупредить.       Ведьма нахмурилась, смотря за тем, как призрак предка медленно исчезает, а когда она и вовсе не почувствовала больше её присутствия, то выдохнула с напряжением. Если Тьма лично хотела ей что-то сообщить, то это вносило существенные корректировки в её планы на будущее, какими бы они ни были. А значит, в кои-то веки стоило бы прислушаться к совету призрака предка, как бы ей ни была неприятна сама мысль об этом.       Уэнсдей постучала ногтем по пергаменту с испорченным массивом магических знаков. Возможно, всё немного более серьёзно, чем она предполагала. Ей бы не хотелось снова недооценить противников и переоценить их с Энид силы, как тогда с химерой…       Ведьма медленно моргнула, затаив дыхание, когда вспомнила тот случай. Из-за оборотня она недооценила вопрос с тем случаем, но сейчас... Учитывая аномальный холод снаружи и явный след во всём этом руки Лорел, она вдруг осознала, что химера тоже могла быть частью плана. А значит… Значит, чёртова болотная тварь подобралась слишком близко и, возможно, понемногу распутывает её лабиринт искажения. Как-то же в него попал кабан, ставший химерой впоследствии. А ведь для обычного животного без постороннего вмешательства подобное было попросту невозможно. Энид можно было не считать, ведь она знала, куда идёт, даже будучи не в себе из-за проклятия. А знала ли химера? Кто поместил в барьер это существо и запустил процесс искажения?       Смотритель нахмурилась. Конечно, здесь могло иметь место и совпадение. Но ведь это произошло сразу же после Самхейна, когда барьер был особенно тонок, так что подобное вполне могло быть чьим-то планом. Уэнсдей раздражённо фыркнула, потирая виски. Ей страшно не хватало информации.       Поэтому, вздохнув, она достала новый лист пергамента и сменила чернила. Следовало бы подготовиться как следует, раз ситуация откровенно начала казаться опасной. И если для этого придётся нарушить законы континента, то она пойдёт на это, не задумываясь. Её и Энид жизни были важнее, чем королевство, законы и прочие неурядицы. Да и разве смогут ей предъявить хоть что-то, если не будет улик, указывающих в её сторону? В сущности, задуманное ведьмой было весьма сложным и кропотливым делом, но кто она такая, чтобы бояться трудностей? Особенно сейчас, когда её арсенал «трюков», как назвала магию Энид, стал намного, намного больше за счёт наконец пробудившегося контроля энергии и колдовства. Так что личное эхо теперь было в её полном и безграничном распоряжении.       А раз так… То кто запретит ей попробовать?