Дракон с горы мертвецов

Прямо перед рассветом Лань Ванцзи разбудило едва ощутимое прикосновение к щеке. Человеческая половина его души напряглась, а вот дракон едва не заурчал от удовольствия, повиливая отсутствующим в данный момент хвостом. Так он реагировал лишь на одного человека, и Лань Ванцзи тут же расслабился. Мелькнула шальная мысль резко повернуться навстречу прикосновению и прикусить дразнящий его палец зубами. Совсем чуть-чуть, чтобы не оставить заметных следов на чужой белоснежной коже. А если растерявшийся Вэй Ин тут же не выдернет попавший в ловушку палец, то его можно будет ещё и облизать самым кончиком языка… А после он оправдает эти возмутительные поступки своим полусонным состоянием, тем более что и ложью это не будет, ведь полностью проснувшийся Лань Ванцзи способен в достаточной мере контролировать свои желания, чтобы не допускать подобных мыслей. Во всяком случае, всерьёз. Представшую перед закрытыми глазами соблазнительную картину пришлось срочно отгонять, ведь с утра, да и ещё когда на нём лишь тонкие нижние одежды, предаваться подобным грёзам в присутствии самого объекта желания было опасно. Он сонно моргнул и повернулся в сторону, где должен был стоять Вэй Ин. В комнате оказалось пусто. Лань Ванцзи растерянно сел на кровати и внимательно огляделся. Никого. Неужели ласковое прикосновение ему только приснилось? Кто-то вновь щекотно погладил его. На этот раз ласке подверглась покрасневшая мочка уха. Лань Ванцзи аккуратно прикоснулся к ней, и его палец тут же обвила крохотная бумажная рука. Он подождал, пока человечек выпутается из его волос и пересядет к нему на ладонь, а затем, нежно коснувшись свободной рукой бумажного тельца, активировал заклинание. — Что Вэй Ин велел передать мне? Человечек засветился мягким голубоватым светом, и родной голос радостно произнёс: — Лань Чжань, вчера вечером мне пришло сообщение от хорошо знакомого тебе злодея с дурной привычкой обездвиживать заклинаниями маленьких симпатичных драконов. Он, по его словам, которым я совсем не верю, совершенно случайно проезжал мимо на ночную охоту, и предложил мне к нему присоединиться. Ты уже в это время спал, так что я решил тебя не будить, а передать сообщение через талисман. Меня не будет рядом какое-то время. Но ты не скучай! По крайней мере не слишком сильно. Человечек энергично помахал ему на прощание, и сияние погасло. Лань Ванцзи поднялся с постели и подошёл к своему тайнику в полу. Поддев пальцем одну из половиц, он достал из ниши шкатулку, где хранил разные мелочи, связанные с Вэй Ином: рисунки, записки и бумажные человечки, к которым в компанию он бережно положил нового друга. Человечки изначально содержали в себе совсем небольшое количество духовной энергии, которая иссякла сразу же, как их сообщения были переданы адресату. Сейчас они представляли собой обыкновенную бумагу, которая больше не ощущалась частичкой Вэй Ина. И всё же у Лань Ванцзи рука не поднималась их выбросить. Помимо шкатулки в тайнике так же лежала одна книга. Сама по себе она не имела отношения к его возлюбленному, но зато отлично годилась, чтобы хранить между своих страниц цветы, которыми порой осыпал его Вэй Ин. — Зачем ты это делаешь? — спросил однажды Лань Ванцзи, ловя очередной цветок. — Компенсирую, — улыбаясь, ответил Вэй Усянь и кинул ещё один. Разумеется Лань Ванцзи поймал и его. — Что именно? — Цветочный дождь. В Ланьлине в эти дни проходят соревнования по ночной охоте. И если бы всё было так, как должно было быть, то сейчас ты бок о бок с братом проезжал бы на белоснежном коне мимо восхищённой толпы, купаясь в цветах, посланных очарованными тобой мужчинами и женщинами. Увы, жизнь несправедлива, и сейчас рядом с тобой лишь я один, но… — прелестный розовый бутон опустился Лань Ванцзи на волосы и плавно соскользнул по гладким чёрным прядям в подставленную ладонь, — … это вовсе не значит, что ты не можешь получить хотя бы частичку того, что тебе полагается. Лань Ванцзи тогда не осмелился спросить, значат ли эти подаренные цветы, что Вэй Ин очарован им. Не рискнул сказать, что каждый из этих бутонов ему во сто крат дороже любого цветочного дождя, которым бы его могли одарить другие люди. Он плавно провел пальцами по обложке книги, вызывая в памяти сладостный аромат того дня. Тогда он был трусом, но сейчас внезапно сердце затопило мощной волной храбрости. Захотелось вскочить на меч, догнать Вэй Ина, и сказать… и спросить, и… Что за глупости лезут с утра ему в голову? Никуда он не полетит. Он дождётся его дома, поприветствует как обычно, поздравит с удачной ночной охотой и, если эта волна окончательно не схлынет, они обо всём поговорят. Лань Ванцзи вернул половицу на место и пошёл умываться.

***

Это всё было ловушкой. Раньше Вэй Усянь отправлялся на ночные охоты нерегулярно: порой не позволяло здоровье, а иногда другие дела не отпускали. Но в последний год его вылазки стали происходить строго по расписанию — раз в месяц. И те, кто внимательно следил за его подвигами, вскоре это заметили. Люди Вэнь Жоханя, не зная точно, где именно сейчас находится Старейшина Илина, выбрали три маленькие деревеньки в разных уголках Поднебесной и запустили туда чудовищ, которые всего за несколько ночей их опустошили, убив или распугав местных жителей. Затем они подговорили десяток странствующих торговцев, чтобы те по пути разносили новости о постигших деревни несчастьях, причём так, чтобы заинтересовать случившееся могло лишь немногих: нежить опасная, но не редкая, славы её убийство не принесёт, как и денег — все, кто мог бы за ночную охоту заплатить, либо погибли, либо сбежали. Один благородный бродячий заклинатель всё же не остался равнодушным к беде одной из этих деревень, но прятавшиеся в засаде Вэни помогли чудовищу с ним справиться и продолжили терпеливо ждать. Разумеется, Старейшина Илина, услышав эти созданные специально для него слухи, сразу же отправился на ночную охоту. И теперь лежал парализованный проклятьем на пропитанном кровью полу одного из недавно опустевших домов в окружении заклинателей в белых с алым одеждах. Попав в засаду, он не сдался без боя. Шесть из девяти напавших на него заклинателей мертвы, а оставшиеся трое ранены. И очень-очень злы. Один из них с ненавистью разглядывал чёрную флейту в своих руках, чьи мелодии ещё совсем недавно заставляли его павших товарищей пытаться перегрызть ему глотку. Хрусть! — Что ты наделал?! — с раздражением воскликнул второй заклинатель, глядя на сломанную пополам флейту. — Это же Чэньцин! Повелитель был бы рад заполучить её! — Нам было велено доставить лишь тёмного заклинателя, — напомнил первый. — Думаю, нам всем будет спокойнее, если во время полёта у него не будет ни малейшей возможности вернуть себе своё оружие. — Нам за неё могли доплатить! — не согласился с этим доводом второй, — Если трусишь, то лучше бы сделал так! Он повернулся к Вэй Усяню, занёс над ним ногу и с силой обрушил её на его правую руку. Пальцы сломались с более тихим хрустом, чем флейта до этого. Вэй Усянь крепко сжал зубы, и поэтому зародившийся в груди оглушительный вопль смог протиснуться сквозь них лишь тихим болезненным стоном. — Теперь он при всём желании не сможет на ней играть, так что зря ты сломал ценный артефакт, идиот. Первый угрюмо кивнул, а затем, переведя заинтересованный взгляд с изуродованных пальцев на ещё целые ноги, хищно улыбнулся. Его жажда мести пылала в груди и требовала крови. — Не вздумай, — остановил его молчавший до этого третий заклинатель. Командир, если судить по более богатым, чем у двух остальных, одеждам. — Нам с ним ещё до Безночного города лететь. И будет лучше, если наш уважаемый гость сможет при этом сам держаться на ногах. Первый и второй согласно кивнули.

***

Путешествие на одном мече с пленником — опасное занятие, если тот в достаточном отчаянии, чтобы предпочесть плену смерть. Поэтому Вэй Усяня сначала связали вервием бессмертных, которому хоть и нечего было у него блокировать, но как очень крепкая верёвка, она всё равно доставляла неудобства. Затем пленника затащили на меч и прикрепили к груди обездвиживающий талисман. Если бы ситуация была менее напряжённой, то Вэй Усянь бы наигранно возмутился: используете моё оружие против меня же! Впрочем, подобного следовало ожидать после того, как он продал секрет создания этого талисмана Не Хуайсану. Предполагалось, что заклинатели будут использовать их на нежити, а не на других людях, но… Обидно. И зачем только ему пальцы ломали, если всё равно планировали обездвижить? Глупый вопрос. И глупые Вэни: ломать пленнику прежде всего стоило бы зубы. Пользуясь тем, что тело обездвижено лишь от ног и до шеи, а шум рассекаемого мечом ветра заглушает другие звуки, Вэй Усянь тихо засвистел. Одной из причин доставки пленника по небу, а не по земле, помимо скорости, была уверенность, что тёмной энергии нет места там, наверху, в солнечном царстве ян. В чём-то это действительно было так, но… Птица, убитая стрелой в полёте, расписной фонарь отпущенный человеком с недобрыми помыслами, дым неправильно сложенных погребальных костров… боль, смерть и гнев есть везде, разница лишь в количестве. Вэй Усяню удалось призвать совсем немного тёмной энергии, но этого хватило, чтобы она облепила его пострадавшую руку невидимой перчаткой, крепко фиксируя сломанные кости и замораживая могильным холодом сжигаемые мучительной болью пальцы. Спустя пару ши они приземлились на площади перед Знойным дворцом, где их встретили одиннадцать стражников-заклинателей. С груди Вэй Усяня сорвали обездвиживающий талисман, чтобы он мог передвигаться на своих ногах. А вот вервие оставили и использовали как поводок, за который один из стражников периодически с удовольствием дёргал, якобы поторапливая, но на деле, наоборот, замедляя спотыкающегося пленника. Вэй Усянь едва сумел сдержать недовольный рык, опасаясь, что тогда, для полноты отвратительного образа, ему тут же организуют какой-нибудь аналог намордника. Его привели в главный зал и пинком заставили опуститься перед троном на колени. Тяжёлая дверь за их спинами со зловещим скрипом закрылась, отрезая все внешние звуки и погружая зал в неуютную тишину. Вэй Усянь поднял взгляд на человека перед ним: красивое высокомерное лицо, гуань в лишённых седины волосах роскошнее императорской короны, богатые одежды с солнечными узорами. Вэнь Жохань. Вэй Усянь поспешил опустить лицо и скрыть его за растрепавшимися в недавней битве волосами, чтобы не дать никому увидеть своей торжествующей улыбки. Это всё было ловушкой Старейшины Илина, и Вэнь Жохань в неё попался.

***

Сю Линь, подругу Вэнь Цин, что долгие годы снабжала её информацией о делах внутри Знойного дворца, казнили. Не за собственные грехи перед орденом, а за то что один из старейшин клана, которому девушка служила, стал Владыке неугоден и был обвинён в измене. А когда Вэнь Жохань кого-то обвинял в измене, то за редким исключением всегда безжалостно выкорчевывал все его следы из почвы под своими ногами, чтобы ни единый росток проклятого сорняка не посмел однажды вновь сквозь неё прорасти. Не щадил не только родственников, но и ближайших союзников (если те вовремя не успевали демонстративно разорвать все дружественные узы с изменником), слуг, а порой и домашних животных. Сю Линь была очень умной девушкой, а потому заметила надвигающиеся неприятности раньше своего беспечного хозяина. Уловив несколько тревожных слухов, ходивших среди служанок других господ, она тут же отправила Вэнь Цин и Старейшине письмо с просьбой разрешить ей и её семье перебраться на Луаньцзан. Положительный ответ пришёл довольно скоро — можно было тут же собирать немногочисленные вещи и уезжать. Но Сю Линь решила подождать. Совсем немного, лишь несколько дней, которые оставались до выплаты жалованья: на Луаньцзан им с родными предоставят кров, пищу и одежду, но туда нужно ещё доехать. Извозчик, постоялые дворы, еда — всё это требовало денег, которых у простой служанки было совсем немного. Можно было бы конечно отправиться в путь пешком и спать на лежанках из веток в лесу, рискуя за время долгого пути попасться вэньским патрулям. Но у Сю Линь были пожилые и больные родственники, и хотелось обеспечить им хоть какой-то комфорт в дороге… Они все были убиты, не дожив сутки до предполагаемого дня побега. Не все человеческие узы задокументированы или видны тем, кого они не связывают: у Сю Линь была близкая подруга, почти родственная душа, привязанность к которой приходилось тщательно скрывать, так как та служила другому хозяину, открыто враждовавшему с хозяином Сю Линь. Девушку звали Гао Юнь и её сердце было разбито, а та половина души, что осталась после смерти подруги, пылала гневом. Она терпеливо выждала несколько месяцев — после каждой громкой казни любое письмо из Цишаня просматривалось людьми Вэнь Жоханя особенно тщательно на предмет сочувствия изменнику — и, когда всё немного успокоилось, отправила в Илин зашифрованное сообщение, где представилась и рассказала Старейшине обо всём случившемся. Вэнь Цин и Вэй Усянь были наслышаны от Сю Линь о Гао Юнь, знали, что та готова была переезжать только вместе с подругой, которой, с их разрешения, рассказала кое-какую информацию о поселении на Горе Мертвецов и способе связаться с его жителями. Обратное письмо пришло довольно быстро, и написанное в нём сводилось к следующему: «очень сочувствуем вашему горю, дева Гао, и ждём вас как можно скорее в Илине, где сможем обеспечить вам защиту». Гао Юнь же на это ответила: «Благодарю, но мне не нужна защита. Мне нужна месть». Она прекрасно понимала, что простая служанка практически бессильна перед лицом влиятельнейшего из заклинателей. А вот Старейшина Илина таковым не был. Гао Юнь не раз слышала произнесённое тайком и шёпотом, ведь за подобные речи могли весьма сурово наказать, что Владыка ещё не начал полноценную войну только потому, что всерьёз опасался этого неуловимого, загадочного и весьма могущественного человека. Поэтому своё второе письмо Старейшине она закончила словами: «Располагайте мной так, как посчитаете нужным. Эта скромная служанка может не так уж и много, но готова на всё, чтобы поквитаться с убийцами А-Линь».

***

Вэй Усянь, стоя на коленях перед троном, ощущал на себе ледяной оценивающий взгляд, медленно скользящий от опущенной макушки до согнутых ног. — Значит, печально известный Старейшина Илина, убивший моего сына, — это выкормыш Цзян Фэнмяня, — безэмоционально произнёс Вэнь Жохань. — Довольно неожиданно. А-Чао так красочно описывал мне ту черепаху, что в твою смерть было поверить гораздо проще, чем в то, что ты выжил в битве против неё. Впечатляет. Вэй Усянь немного удивился, что человек, с которым он виделся до этого лишь раз в жизни — на состязании лучников — сумел узнать его спустя столько лет. Хотя… не зря же его тогда так смутило, что Вэни выбрали в качестве развлечения на совете кланов именно стрельбу из лука, мастерством в которой никогда не славились. Теперь очевидно, что это была проверка того, знают ли ученики из других орденов своё место. Последовавший вскоре после состязания лагерь перевоспитания красноречиво доказывал, что проверку они не прошли. Особенно Вэй Усянь, посмевший занять первое место и, как оказалось, запомнившийся этим не только мелочному Вэнь Чао, но и его отцу. Ещё недавно узнавание стало бы огромной проблемой. Но хоть Вэй Усянь и считал маловероятным, что о нём ещё помнят в Знойном дворце, вчера всё же связался с Цзинь Цзысюанем через переданный тому на свадьбе артефакт и велел Павлину увезти свою беременную жену в безопасное место, неизвестное ни Вэнь Жоханю, ни Цзинь Гуаншаню, у которого, если план Вэй Усяня не сработает, вполне может появиться соблазн отправить невестку и ещё нерождённого внука в Цишань в качестве извинения за неудобства, доставленные её неумершим шиди. — Какая честь, Владыка, услышать подобное от вас, — не без ехидства ответил Вэй Усянь и получил за это болезненный удар ногой по спине от одного из охранников. Отлично! Именно этого он и добивался. Теперь, когда охранники не тянут за вервие бессмертных, его узлы можно немного ослабить, распустив из «перчатки» на сломанной руке невидимую тонкую «ниточку» тёмной энергии. Вэй Усянь согнулся якобы от боли, сплюнул в сторону скопившуюся во рту кровь, закрыл глаза, сосредоточился. Израненное тело ныло, но это почти не отвлекало — и сильнее бывало лупили. «Ниточка» отделилась от «перчатки», заползла в крохотное свободное пространство узла вервия и там чуть расширилась, повертелась. А затем переползла к следующему узлу, где повторила свой змеиный танец. Сработало! Узлы ослаблены. Одно резкое движение локтями — и путы спадут. Пнувшему Вэй Усяня охраннику надоело ждать, когда пленник сам поднимется. Он схватил его за волосы и грубо повернул голову в сторону Вэнь Жоханя. Какое неуважение к Старейшине Илина! Вэй Усянь разозлился и распустил ещё одну «ниточку», которая послушно обвилась вокруг шеи наглеца. Теперь, стоит лишь приказать, и его голова тут же слетит с плеч. Ещё недавно подобный трюк был бы невозможен, но долгие дни и ночи, проведённые в попытках вернуть Вэнь Нина, значительно улучшили контроль Вэй Усяня над капризной тёмной энергией. Разумеется, у него тут же возник соблазн обеспечить каждого из присутствующих подобным «шарфом», но Вэй Усянь прекрасно понимал, что если слишком обнаглеть и увлечься, то защитные артефакты в зале могут засечь его манипуляции. А могущественных артефактов здесь было не мало, и по идее Старейшина Илина, попав сюда, должен был стать почти полностью бессильным. Но… Что может сделать простая служанка? Она может пронести во дворец в кувшине из-под вина воды из Кровавого пруда, чтобы во время уборок протирать защитные артефакты смоченной ею тряпкой, таким образом постепенно оскверняя и ослабляя их. Вэй Усянь встретился взглядом с ухмыляющимся Вэнь Жоханем, а затем, когда его волосы отпустили, осторожно огляделся по сторонам. Народу в зале оказалось меньше, чем он рассчитывал. И Вэнь Сюй, к сожалению, отсутствовал. Жаль. Ну ничего, утешил себя Вэй Усянь, Не Минцзюэ и Цзян Чэну тоже захочется встретиться с кем-нибудь из этой прекрасной семьи. Он чуть покачнулся в сторону, куда недавно сплюнул кровь, незаметно окунул в неё здоровый палец и поспешил выпрямиться прежде, чем охранник решил бы снова больно дёрнуть его за волосы. Одним из преимуществ ношения чёрной одежды было то, что на ней не видно следов крови. Ещё до того как отправиться в деревню, где его ждала засада, Вэй Усянь изрисовал свои робу и на всякий случай ханьфу незаконченными заклинаниями, призывающими духов. Чтобы они заработали, каждому недоставало лишь одного штриха. Несколько дней назад они с Вэнь Цин стежками из чёрных же ниток отметили места, которые нужно дорисовать. Чистым пальцем Вэй Усянь нащупал ближайший стежок, а затем провёл по нему испачканным кровью, завершая рисунок. Была опасность, что во время битвы ткань, пусть и зачарованная секретными техниками, полученными из книг клана Лань, где-то порвётся или запачкается, что нарушит целостность заклинаний. Поэтому и пришлось наносить много знаков, а не один. Но едва различимое гудение подсказало, что ему повезло и заклинание активировано с первой попытки, а значит не придётся нащупывать следующий стежок, вызывая своим вертлянием подозрения у стражников. — Старейшина Илина, Вэй Усянь, здесь и сейчас состоится суд над вами. Ваши преступления многочисленны, а… — начал было говорить молодой невысокий мужчина с располагающим (в других обстоятельствах) лицом, но его едва начавшуюся речь прервал мощный порыв воздуха, заглушивший его слова и погасивший все свечи в зале. О, а вот и гости, которых так ждал Вэй Усянь. Служанка может спрятать в своих многочисленных покупках с рынка несколько неприглядных мешочков для духов, чтобы спустя несколько дней, когда поисковый талисман, настроенный исключительно на флаги, привлекающие духов, вспыхнет, развязать на них тесёмки и выпустить на волю вблизи от главного зала множество мстительных призраков. Вэй Усянь тщательно подошёл к выбору призраков, которые составят ему компанию в Знойном дворце. Он собрал самых могущественных, злобных и обиженных именно на тех людей, в которых течёт кровь Вэней… Над мешочками, способными их успешно скрывать и сдерживать пришлось долго поработать. Флаг, привлекающий духов, сработал на славу: призраки словно не чувствовали поблизости ненавистных Вэней и вместо них слетались к Вэй Усяню, что того не очень радовало. Он резко дёрнул руками, сбрасывая вервие бессмертных, вскочил на ноги и побежал к ближайшей стене, на ходу снимая с себя робу с кровавыми заклинаниями. Спину ему прикрывали двое его охранников: один с перерезанным тёмной энергией горлом, другой со свёрнутой внезапно умершим и тут же восставшим товарищем шеей. Вэй Усянь же, убегая, насвистывал им приказы. Служанка может пронести под подолом привязанную к ноге и покрытую множеством защитных и сдерживающих символов шкатулку, маскируя всё же слегка просачивающуюся из неё иньскую энергию своей собственной. Она может прийти с этой шкатулкой в главный зал и спрятать её в одной из драгоценных ваз с достаточно широким для этого горлышком. Это был второй самый нелюбимый пункт в плане Вэй Усяня — доверить самое смертоносное своё оружие чужим рукам, пусть даже эти руки (а также какие-либо другие, кроме его собственных) не смогут ничего сотворить при помощи Тигриной печати: вдохновлённый легендами о заклинательских мечах, послушных лишь одному хозяину, он потратил очень много времени и сил на приручение этого металлического зверя, но зато теперь артефакт признавал лишь его. И всё равно отдавать печать было страшно. Но другого способа пронести её во дворец Вэй Усянь придумать не смог, ведь его самого, очевидно, обыщут сразу, как пленят. Вэй Усянь подбежал к стене, у которой на изящном столике стояла ваза, подробно описанная Гао Юнь в письме, и одним движением руки разбил драгоценный фарфор. К его огромному облегчению шкатулка оказалась на месте. Он торопливо открыл её, взял две половинки печати в руки, едва не уронив ту, что схватил покалеченными пальцами, и объединил их. Сражавшиеся с духами живые заклинатели разом попадали, подкошенные силой волны, которой высвобождённая из Стигийской печати тёмная энергия прошлась по залу. А вот их успевшие погибнуть в этой битве собратья наоборот восстали, готовые служить новому господину. И не только они. Вэй Усянь слышал, как из-за пределов Знойного дворца через печать к нему взывают ещё несколько десятков мёртвых голосов. Кладбище Ордена Вэнь расположено слишком далеко от Безночного города, а значит это не могли быть похороненные на нём люди. В запланированный день встречи Старейшины и Владыки служанка может отравить еду. Не изысканные блюда высокопоставленных господ, конечно же, — в главную кухню у неё доступа нет, да и дегустатор обнаружил бы яд раньше, чем тот успел коснуться губ Вэнь Жоханя. Но вот еду рядовых заклинателей, принимающих пищу в общей столовой, она вполне могла бы незаметно приправить сильным ядом. И пусть в её обязанности не входит готовка, она достаточно хорошо ладит с кухарками, чтобы её короткий дружеский визит к ним на кухню не вызвал подозрений. Гао Юнь сама предложила этот план Старейшине, когда поняла, что тому будут нужны мёртвые солдаты, а протащить тела нескольких взрослых мужчин под юбкой она не способна. Старейшине идея не понравилась: он сомневался, что у девушки хватит духу самой убить кого-то, тем более людей, со многими из которых она давно и хорошо знакома. Ещё недавно Гао Юнь и сама не смогла бы представить себя убийцей, но сейчас каждый раз глядя на вальяжно прогуливающихся по Безночному городу заклинателей, она видела не приветливо улыбающихся ей мужчин и женщин, а чудовищ, любое из которых могло оказаться тем самым, что перерезало глотку её А-Линь. Значит, не без лёгкой горечи подумал Вэй Усянь, и самый нелюбимый пункт в их плане девушка смогла осуществить. Сжав покрепче печать, он поспешил отдать лютым мертвецам приказ: убейте каждого, у кого почувствуете наличие золотого ядра. Простых людей трогать не смейте! Стоило ему это сделать, как тело предало его и Вэй Усянь упал на осколки недавно разбитой вазы. В ушах у него звенело, перед глазами плыло, ощущение времени исчезло. Учитывая отвратительное состояние его здоровья, сильное утомление и множественные раны, Вэй Усянь продержался даже немного дольше, чем мог бы рассчитывать, но его это совершенно не утешало, ведь он ещё не достиг финальной точки пути, которая была так до обидного близко: осталось лишь убедиться, что Вэнь Жохань мёртв и, дождавшись сигнала от Гао Юнь, что она вывела простых людей за пределы Безночного города, поставить финальную ослепительную точку в этом сражении. Но проблема была в том, что Вэй Усянь разваливался и это длилось уже много лет: чрезмерно сильные потоки тёмной энергии, которые он пропустил через себя в битве с отрядом Вэнь Чао, разрушили не только его меридианы, но и серьёзно повредили почти все его внутренние органы, которые с тех пор, несмотря на все усилия Вэнь Цин, работали неправильно. Благодаря целебным травам, манипуляциям с тёмной энергией, которая теперь лечила, а не убивала его, и поразительному умению терпеть боль, Вэй Усяню удавалось успешно скрывать своё плачевное состояние ото всех, кроме своего врача. Семь месяцев назад Вэнь Цин мрачно сказала, что ему остался примерно год. Вэй Усянь и сам это чувствовал: несмотря на хорошее питание, его вес стремительно таял, лихорадки случались всё чаще, а боли становились сильнее. Поэтому он так торопился начать свержение Вэнь Жоханя даже без поддержки со стороны остального заклинательского мира: у Вэй Усяня просто не оставалось времени, ведь он мог умереть в любой момент. С огромным трудом он смог приподняться, и, обернувшись, встретился взглядом с Вэнь Жоханем. Мерзавец был цел, почти невредим и очень зол. Живучий подонок! Выругавшись себе под нос, Вэй Усянь быстро огляделся. Видимо, охранники Вэнь Жоханя приняли основной удар нежити на себя и, пожертвовав собой, смогли уберечь его. Таким образом в зале, усеянном трупами, Старейшина Илина и Верховный заклинатель остались единственными живыми людьми. Вэй Усянь покрепче сжал Стигийскую тигриную печать, призывая себе кого-нибудь на помощь, но все откликнувшиеся на его зов голоса звучали слишком далеко. Всех призраков в главном зале уничтожили, а тела лютых мертвецов изрубили так, что те уже не были способны сражаться. Тогда он обратился к тёмной энергии, но успел собрать совсем немного — Вэнь Жохань лишь слегка пошатнулся, когда та врезалась ему в грудь, — прежде чем из его цицяо хлынула кровь и Вэй Усянь снова упал. Из чистого упрямства он заставил себя подняться, отказываясь встречать смерть, валяясь в ногах у Вэнь Жоханя. Тот приближался медленно, заметно прихрамывая — всё же охрана не смогла полностью оградить его от ран — в глазах горели гнев и опасение, что у Старейшины ещё остались к этому времени неиспользованные трюки. Увы, у Вэй Усяня ничего не осталось. Он гордо расправил плечи и приготовился к неизбежному. Утешало лишь одно — Вэнь Жохань не переживёт его надолго. Отравленные адепты уже близко, и хоть спасти нового хозяина они уже точно не успеют, но вот разорвать старого — вполне. Да и если Вэнь Жохань сможет каким-то чудом сбежать живым из дворца, то его будет ждать неприятный сюрприз: та первая волна тёмной энергии, что вырвалась из печати и сбила с ног всех в зале, не развеялась бесследно, а накрыла Безночный город пологом, наподобие того, что защищает поселение на Луаньцзан. И этот полог не позволит ни войти, ни выйти ни одному заклинателю, пока цела Стигийская печать. А секрет уничтожения этого поразительно прочного артефакта известен лишь её создателю. Подойдя на расстояние удара мечом, Вэнь Жохань замахнулся. Вэй Усяню было ужасно обидно уходить первым, ведь он годами мечтал увидеть, как свет померкнет в этих ненавистных глазах, а сейчас, просто потому что ему совсем немного не хватило сил, был вынужден наблюдать, как меч… … пронзает грудь Вэнь Жоханя и на белой ткани расцветает кровавое пятно, отдалённо напоминающее солнце. Самопровозглашённый Владыка заклинательского мира упал к ногам Старейшины Илина, а за ним обнаружился тот самый невысокий заклинатель с располагающим лицом. Мужчина вытащил из груди трупа свой меч и с обидой посмотрел на Вэй Усяня. Тот же в ответ растерянно моргнул и, не найдя в себе больше сил продолжать стоять, опустился на пол. Заклинатель раздражённо вздохнул и, всё же придав своему лицу приветливое выражение, мягко спросил: «Молодой господин Вэй, могу я вам чем-нибудь помочь?». О, удивился Вэй Усянь, который не узнал заклинателя в лицо, но зато вспомнил его голос. «Второй молодой господин Не, могу я вам чем-нибудь помочь?» — Господин Мэн? Помощник Не Минцзюэ? Не Хуайсану Мэн Яо очень нравился, потому что весьма ловко решал его проблемы и почти никогда не жаловался на него отцу или старшему брату. На Вэй Усяня вежливый юноша тоже произвёл весьма приятное впечатление в те несколько встреч, случившиеся много лет назад, когда он ещё был первым учеником Юньмэн Цзяна и беззаботно проводил время со своим новым другом из Цинхэ. — Бывший помощник, — не меняясь в лице, поправил его Мэн Яо. Вэй Усянь проследил взглядом по белым одеждам с солнечными узорами на обагренных кровью рукавах. — У меня нет с собой каких-либо лекарств, а до крыла целителей отсюда далеко, так что всё что я могу — попытаться вывести вас отсюда, — игнорируя его красноречивый взгляд, предложил Мэн Яо. Вэй Усянь задумался. Перед ним союзник, что шпионил в тылу врага? Или предатель, осознавший, что Орден Вэнь скоро исчезнет, а значит надо отсюда скорее бежать, и желательно с человеком, который может приказать заполонившим Безночный город мертвецам его не трогать? Судя по обиженному взгляду после убийства Вэнь Жоханя, верным был первый вариант: Не Хуайсан упоминал, что Мэн Яо очень хитрый и очень честолюбивый человек. И если он был шпионом, то Вэй Усянь только что лишил его возможной славы. Вряд ли он успел передать Великим орденам много полезной информации, ведь война ещё не началась, зато сильно запятнал себя связями с Вэнями. А убийство Вэнь Жоханя видел лишь Вэй Усянь, и если тот этого не подтвердит, то никто не поверит, что этот подвиг совершил Мэн Яо. Вэй Усянь сплюнул накопившуюся в горле кровь и хрипло произнёс: — Благодарю, но помогать мне, увы, поздно. Я не жилец. Спасайтесь скорее сами. Теперь уже Мэн Яо смерил его изучающим взглядом, задержавшись на мгновение на Стигийской тигриной печати. Глаза Вэй Усяня предупреждающе вспыхнули красным. — Тогда прощайте, молодой господин Вэй. И… мне искренне жаль, что это наша последняя встреча. Оценив раздавшийся из-за дверей хищный рёв, Мэн Яо бросился к окну. — Господин Мэн, подождите! — после недолгих раздумий окликнул его Вэй Усянь. Уже почти вылезший из окна мужчина оглянулся. — Запечатайте свои духовные силы. Лютые мертвецы реагируют именно на них. На лице Мэн Яо промелькнуло сомнение, но всё же перед тем как выбраться наружу, он последовал данному ему совету. Оставшись в одиночестве, Вэй Усянь устало откинулся на пол. Узнав, что перед смертью он не воспользовался предложенной помощью, Вэнь Цин его убьёт. Эта нелепая мысль вызвала у него горький смешок, который быстро захлебнулся во вновь брызнувшей изо рта крови. Они оба понимали, что план рискованный и шансов выжить у Вэй Усяня практически нет. И всё же она умоляла его сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуться на Луаньцзан. Он и сам бы этого очень хотел. Вопреки всем трудностям последних лет, Вэй Усянь отнюдь не устал от жизни и даже тех немногих месяцев, что ему оставались, было жалко сегодня лишаться. Но… Он посмотрел на сжатую в руке Стигийскую тигринную печать. Нельзя её оставлять. Пусть сейчас на свете и нет человека, который бы смог себе этот артефакт подчинить или воссоздать на его основе похожее оружие, не факт, что в будущем подобный умелец не появится. Да и Безночный город в таком состоянии оставлять не стоит — Вэй Усянь не хотел быть ответственным за появление второй Луаньцзан. Пообещав измученному телу, что это в последний раз, он с трудом поднялся, окунул пальцы в алую лужу, где смешались кровь Вэнь Жоханя и его собственная, и принялся рисовать на стене магические знаки. Вэй Усянь не тешил себя иллюзией, что сегодня он одним днём начал и закончил войну. Да, Вэнь Жохань мёртв, а Безночный город с его людьми, оружейными и сокровищницей вот-вот будет разрушен. Но остались колонии, остался Вэнь Сюй и тысячи заклинателей, готовых сражаться под его командованием. Орден Цишань Вэнь ещё не уничтожен и всё ещё силён, хоть и серьёзно ослаблен. Но вот славы непобедимого и неприкосновенного он сегодня окончательно лишился. Если в первый раз, разбив отряд Вэнь Чао, Вэй Усянь укусил солнечного монстра недостаточно сильно, то сегодня смог оставить на его морде такой глубокий и заметный шрам, что остальные ордены не смогут его проигнорировать. Если у разгневанного и убитого горем Не Минцзюэ ещё оставались сомнения, стоит ли рисковать всем ради мести и начинать войну, то теперь они должны будут окончательно исчезнуть. Орден Цинхэ Не обязательно восстанет против тирании Вэней. И Гусу Лань тоже: Лань Сичэнь присоединится к войне ради друга и младшего брата, которому иначе не видать свободы. Цзян Чэн, разумеется, не останется в стороне. Все эти годы он не сидел сложа руки, безвылазно скрываясь в Нечистой Юдоли, а искал и обучал союзников: члены Юньмэн Цзян, отсутствовавшие на Пристани Лотоса во время её падения, адепты Мэньшань Юй и других уничтоженных Вэнь Жоханем небольших орденов… людей удалось собрать немного, но все они — преданные и умелые воины, которые, благодаря деньгам, вырученным Не Хуайсаном с продажи талисманов и артефактов Вэй Усяня, облачены в дорогие фиолетовые одежды с лотосовыми орнаментами и носят серебряные колокольчики ясности на поясах. Возглавляемые сыном Цзян Фэнмяня и легендарной Пурпурной паучихи, они являют собой возрождённый орден Юньмэн Цзян, с силой которого нельзя будет не считаться. Если три Великих ордена выступят против Цишань Вэнь, то у Цзинь Гуаншаня не останется выбора, кроме как к ним присоединиться. Но если он вдруг всё равно струсит или, хуже того, окончательно решит перейти на сторону врага, то у Не Хуайсана есть на этот случай план, как поставить во главе Ланлинь Цзинь Цзинь Цзысюаня. А когда долгожданная весть о начале войны достигнет Луаньцзан, то с неё тут же спустятся мстительные мертвецы из жутких сказок Вэнь Жоханя. Интересно, рассказывал ли он их Вэнь Сюю перед сном? Вэй Усянь провёл на стене очередную кровавую линию и чуть отошёл, разглядывая почти завершённое заклинание. Рисунок очень походил на тот, что когда-то сжёг родное поселение Вэнь Цин дотла. Поджигатель тяжело вздохнул: ему очень хотелось, чтобы все жители Луаньцзан переждали войну под надёжной защитой его магии, но Вэнь Цин сказала, что им с Вэнь Нином будет необходимо присоединиться к Лань Ванцзи на поле битвы, чтобы отмыться от грехов своей фамилии. «Остальные, — говорила она, — могут в будущем затеряться в этом большом мире. Но А-Нин — лютый мертвец, а меня слишком многие видели подле Вэнь Жоханя. Конечно, пока рядом с нами священный дракон Лань Ванцзи, то никто не посмеет нас тронуть. Но такая жизнь почти не будет отличаться от той, что мы уже ведём. Мы просто сменим одну спину, за которой скрываемся сейчас, на другую. И нас это не устраивает». Вдалеке раздался взрыв и небо озарилось снопом голубоватых искорок. Сигнальный огонь Гао Юнь возвестил: «Пора заканчивать!». Вэй Усянь улыбнулся и прижал Стигийскую тигриную печать к центру магического круга, и тот загорелся, заряженный её силой. Знойный дворец объяло очищающее пламя, которому не потухнуть, пока оно не выжжет в этом проклятом месте всё, что осквернено тёмной энергией. Включая самого Вэй Усяня и его печать.

***

Чуть ранее… Гао Юнь пересчитала испуганных людей за своей спиной, убедилась, что никого не потеряла по дороге, а затем вытащила из мешочка цянькунь сигнальный огонь. Что может сделать простая служанка, когда у неё вырвали половину сердца? Не отрывая немигающего взгляда от виднеющегося на горизонте Знойного дворца, Гао Юнь подняла руку в небо и запустила фейерверк. Она может сжечь в огне своей ненависти всех виновных. Люди за её спиной закричали, в ужасе глядя на то, как яростный огонь пожирает их родной город. Гао Юнь положила ладонь на чуть мерцающий прохладный полог тёмной энергии. «Теперь ты можешь спать спокойно, А-Линь».