И будет Альбион

Алые, словно кровь, маки выглядывали из её потёртой сумки. Их собратья лежали смятые и затоптанные в пыли, кривой дорожкой ведя к покосившемуся дому на углу улицы. Артуру хотелось быть где угодно, но не здесь. Лицо девушки было перепачкано грязью, в растрёпанных тёмных волосах застряла сухая трава и песок — стражники не были нежны, когда схватили её — а в глазах вперемешку со страхом и беспомощной яростью всё ещё сияло золото. Стражники держали её под руки и волокли вперёд, словно марионетку. Она была выше Артура и наверняка старше Морганы, но едва ли прожила столько же зим, сколько сэр Леон, совсем недавно посвящённый в рыцари. Она немного походила на Мерлина своими тонкими конечностями и почти болезненно бледной кожей. — Я всего лишь хотела помочь! — она болезненно взвыла, когда один из стражников дёрнул её руку в сторону, и с отвратительным щелчком её плечо вышло из сустава. Рыцари иногда сталкивались с такими травмами на тренировках. Это было больно — Артур знал на личном примере — но такова была цена за силу. За силу, чтобы защищать свой народ. — Мы должны отвести её в замок? — спросил сэр Леон неуверенно, обернувшись к Артуру. Пожилой мужчина, чью ногу, придавленную каретой, исцеляла девушка, когда патруль застал их, лишь сплюнул себе под ноги. Он не пытался помочь, хоть и уверенно стоял на обеих ногах. Он не издал ни звука протеста. Артур не знал, что ответить своему рыцарю, но, похоже, его ответ и не требовался. — Нет необходимости, — сказал сэр Томас, он был верным последователем Утера, и после смерти короля именно он стал отвечать за безопасность города. — Темницы и так полны, а девчонке суд всё равно не потребуется. Уверен, юный король считает также. Решим всё на месте. — Но… — Артур не успел ничего сказать, когда Леон зачем-то загородил собой обзор на ведьму. Сэр Томас вынул меч из ножен, и Артур только и мог, что беспомощно смотреть на слегка потрёпанную вышивку золотого дракона на плаще молодого рыцаря перед собой. Казалось, Леон тоже не хотел здесь находиться, его ладони слегка подрагивали на рукояти меча. Но и он не сказал ничего против. Девушка закричала от ужаса, меч — что должен был защищать всех тех, кто нуждался в защите — рассёк воздух и настиг свою беззащитную цель. Что-то упало на землю. Кто-то в собравшейся вокруг толпе зевак закричал. Артура стошнило на собственные ботинки.

***

Со смертью Утера охота на магов не прекратилась. В первые несколько месяцев чистки против магии и вовсе были более масштабными, чем Артур мог вспомнить (но не больше, чем в первые годы его жизни, если верить Джеффри, заведовавшему библиотекой — и это приводило Артура в ужас перед тем, сколько людей пало жертвой страхов его отца). До совершеннолетия Артура всеми вопросами власти занимался регент лорд Даттон — один из старших советников при дворе его отца. Все причастные к гибели короля — Лорд Уолтон, его лекарь и почти все стражники, что отвечали за охрану короля в день его смерти, были казнены. По мнению Артура (и Мерлина тоже) стража в большинстве своём была непричастна, но советники знали как лучше, а Артур был слишком поглощён недавним горем, чтобы всерьёз отстаивать своё мнение. И, в конце концов, ему было двенадцать. Лорд Даттон считал, что после смерти Утера из-за магии всё сообщество колдунов ополчится на Камелот. Совет был того же мнения. И Артур в их глазах всё ещё был тем юнцом, что сбегал потренироваться с мечом вместо того, чтобы изучать историю и политику — но молодому королю, как оказалось, учиться было уже поздно. Артур быстро выяснил, что малолетний король мало на что мог повлиять, даже когда пытался. Его мнение не считалось важным, а любые уточняющие вопросы встречались с снисходительными вздохами. Это не помешало народу прозвать его Кровавым Пендрагоном — в конце концов, он позволял происходить многочисленным казням. Мерлин относился ко всему со странным спокойствием — ни одна попытка покушения на юного короля никогда не заканчивалась успехом, и Артур не хотел знать сколько из этих попыток было так или иначе инициировано советниками. Без Мерлина он не протянул бы и года с короной на голове. Артур мало выходил за пределы замка. Он скучал по охоте в лесной чаще, он скучал по Моргане и их шуточным матчам. Иногда ему очень не хватало отца с его непоколебимой уверенностью, иногда он отчаянно желал, чтобы у них было больше времени вместе. Временами в горле Артура вставала желчь, когда он представлял, что бы о нём подумал отец. Очень и очень редко Артуру хотелось знать, насколько была правдивой предсмертная речь короля. Так ли сильно Утер жалел о том, что Артур родился ценой жизни своей матери?

***

Иногда Артур задавался вопросом, что такого чудовищного было в Мерлине, чтобы заслужить звание чудища в глазах ведьмы. Он не был красавцем, по крайней мере, Артур слабо представлял его среди толпы прихорошившихся придворных в цветных камзолах и пышных платьях во время очередного бала, но, если быть совсем уж честным, он не был до конца уверен, что это было признаком красоты. Прачка Мэри, которую он иногда видел в коридорах, казалась ему очаровательной, когда смеялась, перешёптываясь с подругами, пусть даже её волосы вечно были собраны в неопрятный пучок, а простого кроя платье, слишком просторное для её узких плеч, висело на ней мешком. Или, например, вечно в поту и саже помощник кузнеца Филипп с проплешиной на правой брови притягивал взгляды многих людей — и если среди этих взглядов были и его собственные, никому не нужно было знать. Мерлин в свои редкие мгновения радости улыбался так широко, что кожа его лица расползалась, словно восковая маска. Он постоянно подрезал себе волосы, чтобы те не лезли в стекляшки ледяных глаз, и угольно-чёрные пряди своими неровными резкими линиями напоминали растрёпанное воронье оперение. При этом кончики ушей всегда выбивались из-под прядей, словно у хитроумного гоблина, срисованного с детской книжки, которую Артур очень давно читал перед сном. У него были слишком длинные и слишком тонкие конечности, а кожа бледная, как мел (и будто снег на ощупь). Любая артурова одежда висела на нём мешком, но при этом штаны едва прикрывали лодыжки. Мерлин ходил босиком, не брезгуя пыльными полами и уличной грязью. Пальцы его рук были вечно в движении, напоминая паучьи лапы в своём нервном трепетании. И всё же Мерлин был единственным, кто слушал его поздними зимними вечерами, когда Артур позволил вывалить с себя хотя бы часть той непосильной ноши, что досталась ему вместе с короной. Артуру до недавних пор не удавалось пронести в свои покои алкоголь, прислуга на кухне пристально следила за тем, чтобы молодой король не мешался под ногами, а стража тоже не спешила ему в этом помочь. На балах ему всегда подавали очень разбавленное вино, и регент строго следил за тем, чтобы слуги не подливали ему больше меры. Но когда Артуру исполнилось шестнадцать, сэр Леон — в совершенно нехарактерной для него своевольности — пронёс в его покои полную бутылку медовухи. Иногда Артур представлял себе, что при других обстоятельствах, они со временем могли бы стать друзьями. — Мне нравится этот Леон, — сказал Мерлин. — Не понимаю, почему ты ему так сильно ему не доверяешь. Он лежал на подоконнике, оперев ноги на оконной раме и свесив голову вниз, пока слушал их разговор, как делал каждый раз. Артур чувствовал бы себя чуть лучше, если бы он при этом не оставлял окна раскрытыми нараспашку. — Леон единственный из рыцарей, кто активно пытается получить мою благосклонность. Это крайне подозрительно. — Он также ближе всего к тому чтобы быть твоим ровесником, — Мерлин пожал плечами (или, по крайней мере, сделал что-то похожее из своего не самого удобного положения). Артур вздохнул, а потом поставил бутылку на стол. — Я угощаю. — Ты хотел сказать, что Леон угощает, — тем не менее, он опустил ладони до пола и неуклюжим сальто встал на ноги. Учитывая, что глаза его сияли, магия была единственной причиной, из-за которой он не впечатался лицом в пол, или — чего хуже — оказался по ту сторону оконной рамы. Он немного походил на гигантского паука, когда делал так. Артур всегда находил пауков крайне интересными существами. — Тебе слишком нравится Леон, — Артур откупорил бутыль и протянул руку с ней вперёд. Мерлин охотно выхватил её и отпил прямо с горла несколько крупных глотков, поморщившись: — Отвратительно! Может, мне он уже не так сильно нравится. Артур засмеялся и забрал бутылку себе. — Это и не должно быть вкусным. — Зачем тогда все пьют его? Артур придвинул к нему тарелку с вяленым мясом. — Скоро узнаешь. Скоро Мерлин уже заливисто смеялся над рассказом Артура о какой-то из тренировок. Кажется, алкоголь действовал на него слишком уж хорошо. — Мне нравится и Моргана, знаешь, да? — сказал Мерлин внезапно серьёзно. — Я тоже скучаю по ней, — признался Артур. Он не был подвержен воздействию алкоголя так сильно (и немного жалел об этом). Моргана изредка писала письма, но они были сухими на детали. По крайней мере, её супруг не обращал на неё внимания, и у неё была Гвен. Это большее, на что он мог рассчитывать. — Я всё ещё иногда чувствую заклинание, что наложил на её мужа, — сказал Мерлин тихо. — Я рад, что это делает её жизнь сносной, но мне не нравится влиять на сознание других людей. Я не хотел бы делать это снова. — Я не просил бы тебя, если бы это не было необходимостью. К тому же, барон слаб здоровьем. Надеюсь, это не продлится долго, и раз уж у него не будет наследника, им станет Моргана. — Ты хотя бы можешь с ней разговаривать, — Мерлин звучал завистливо. — Я хотел бы поговорить с ней хоть разок. — Но она не особо хочет говорить со мной. — Я её не виню, ты же организовал свадьбу. Если бы она знала всю правду… — То ненавидела бы меня ещё сильнее. Мерлин ненадолго замолчал. — Да. Наверное, ты прав. К тому же, раз она старше тебя, то и правда могла бы стать королевой. — Она — женщина. Совет пошёл бы на это, только если бы меня не стало. Мы, кажется, уже когда-то говорили об этом. Мерлин фыркнул: — Ты и сейчас им не особо нравишься. — Я никому не нравлюсь, — отшутился Артур. И Мерлин, ещё более пьяный, чем Артуру казалось вначале, обхватил его лицо за щёки своими потными ладонями, чтобы посмотреть прямо в глаза: — Это потому, что они плохие люди. Так что это даже хорошо, что ты им не нравишься. — Все вокруг плохие люди? — уточнил Артур. Мерлин закатил глаза: — Ты слишком много о себе возомнил. Большинству людей всё равно. — Даже когда они называют меня Кровавым Пендрагоном? — Ты был ещё совсем ма-а-аленьким тогда. Большинство понимает, что ты мало что мог сделать. Ты просто слышишь самые громкие голоса, а они не обязательно хорошие. — Но тебя я слушать должен, значит? — Разумеется! — Мерлин широко улыбнулся и, наконец, отпустил его лицо. В редкие — очень-очень редкие — моменты, Артур мог признаться себе, что находил угловатые черты Мерлина самую малость очаровательными. — И я всё же думаю, что Леону можно доверять, — добавил Мерлин, — И это ни-и-икак не связано с тем, что я следил за его отчётами регенту, хотя ты и просил этого не делать. Тебе пригодится хотя бы один верный рыцарь! — С ним ты бы тоже хотел пообщаться? Мерлин задумчиво скривил губы. Он совершенно точно был слишком пьян. — На самом деле, не уверен. Он довольно занудный. И слишком уж любит следовать бесполезным протоколам. И занудный. Я повторяюсь? В любом случае — мы не сойдёмся характерами. — Но ты ведь думаешь, что он мог бы быть моим другом? — Вы вполне сходитесь в этом! — и он заливисто рассмеялся. Нет, Мерлин абсолютно точно не был очаровательным! Похоже, Артур тоже был пьян, если даже на секунду мог такое подумать.

***

Во время одного из балов, куда съезжалась вся знать, Моргана спросила: — Что случилось с тем бедным ребёнком, что вечно следовал за тобой по пятам? Артур сжал её ладонь чуть сильнее, чем рассчитывал, но она не подала виду. Они кружились в танце, как требовал того этикет — едва ли не единственная возможность поговорить без посторонних ушей и косых взглядов. У них и без того было мало взможностей поговорить лицом к лицу. — О чём ты говоришь? — прошипел он сквозь зубы, хотя и подозревал ответ. Воздух вокруг был спёртым от жара каминов и сотни свечей, в глазах Морганы блики танцевали вслед за ними, пока Артур вёл её под руку меж других танцующих. — О том мальчишке, вечно закутанном во всякие тряпки до самой макушки, словно это скроет его от чужих глаз. Я находила его забавным, пока не осознала, что это работало. Никто из взрослых будто не замечал его. Как будто кое-что… необычное этому способствовало. Артур зашипел сквозь плотно сжатые зубы, и на этот раз Моргана сморщила лицо, когда его хватка усилилась. — Не говори ни с кем об этом, хорошо? — он постарался расслабиться, но судя по всему Моргана уже поняла всё по его лицу. — Значит он… — Не произноси вслух, — он едва одёрнул себя от того, чтобы начать судорожно озираться по сторонам. Другого подтверждения Моргане и не требовалось: — И что с ним стало? — теперь в её глазах сияла злость. — Ты казнил его втихую, пока никто не видит, чтобы никто не заподозрил, что Кровавый Пендрагон в детстве якшался с… Артур со всей силы наступил на носок её туфли, и Моргана с шипением замолкла. — Он всё ещё жив, — Артур наклонился, чтобы прошипеть это ей на ухо. — И если только ты не хочешь усложнить его жизнь, молчи. Никому ни слова о нём, поняла? — Чтобы ты продолжил держать его под рукой, как зверюшку на привязи? — по крайней мере, теперь она шептала едва слышно, пусть злоба и не исчезла из её голоса. — Отправь его куда-нибудь, где его жизнь не будет в постоянной опасности! Это ведь ты сделал со мной, ничего у меня не спросив? Музыка почти закончилась, и Артур тяжело вздохнул: — Мне жаль, что с тобой всё случилось именно так. И ты права — я бы освободил его от этой участи, если бы мог. Моргана вырвала свою ладонь из его, и направилась к своему супругу. По пути она схватила бокал вина с подноса слуги, залпом опрокинув его в себя, и ни разу не повернулась. Артур только и мог надеяться, что она сдержала бы язык за зубами. Существование Мерлина было сокрыто ото всех (или почти всех, как оказалось), и слухи о нём могли навредить разве что самой Моргане. И, Артур очень надеялся, что она это понимала, потому что он не смог бы ей помочь. Не больше, чем мог помочь себе. Он уже был официально королём, ему исполнилось двадцать. Во только ничего не стало лучше. Словно он был тем же ребёнком, что и в день смерти отца — растерянным и беспомощным.

***

— Знаешь, — сказал Артур однажды, подперев ладонью подбородок. — Ты ведь давно уже мог бы избавиться от своего проклятия. В комнате царил полумрак — часть свечей уже прогорела до основания, а до рассвета было ещё далеко. Мерлин сидел на матрасе, облокотившись спиной о стену, и неторопливо листал книгу, изъятую в одном из последних антимагических рейдов. Артуру приходилось напрячься, чтобы разглядеть его силуэт. — Тебе всё равно придётся закончить это письмо, — протянул Мерлин, не оторвавшись от чтения. Оставалось надеяться, что магия спасала от ухудшения зрения. Артур тяжело вздохнул, а потом отложил бумаги и потёр уставшие глаза. От пыльных пальцев стало только хуже. — Если я продолжу сегодня, боюсь вместо торговой сделки от королевства мы получим лишь военную агрессию. Маловероятно, учитывая, что основные переговоры будут вести советники (и как бы Артур к ним не относился, эти люди имели многолетний опыт ведения экономически выгодных сделок без начинания войн). — Я не буду снова писать за тебя. — Я и не прошу, — Мерлин всё равно выскажет свое замечания к финальной версии, он никогда не мог удержаться, пусть даже в их работе было мало толку. — И, кстати, мне правда интересно. — Почему я всё ещё не придушил тебя подушкой, чтобы заглушить этот громогласный храп? Он пытался свести всё к шутке, и в другое время Артур быть может пошёл бы у него на поводу, но сегодня ему захотелось услышать честный ответ. — В том числе, — Артур слабо улыбнулся. — Но мы оба знаем, что дело не в этом. Мерлин захлопнул книгу и пристально посмотрел на Артура. Веселье ушло с его лица, и Артур почти пожалел, что не отшутился в ответ. — Честно говоря, я и сам не знаю, — наконец ответил Мерлин. Артур почувствовал тошноту подступившую к горлу. Возможно, он не так уж хотел знать ответ. Но Мерлин продолжил: — Не подумай неправильно! Я в любом случае не допустил бы твоей смерти, Артур. Я… Просто… Думаю, я мог бы ослабить проклятие самостоятельно. — Ты можешь? — Кажется, да. Люди владеющие магией, или те, на ком она в данный момент используется, могут видеть меня. Поэтому вполне возможно что-то придумать, чтобы люди могли видеть меня постоянно. Вроде того, чтобы позволить моей магии касаться всех поблизости, но… Мимолётно Артур вспомнил о Моргане (он так и не набрался духу рассказать Мерлину о том, что она была способна его видеть, ведь это означало, что колдун всё это время мог поговорить с ней, как хотел почти с первого дня её появления), однако это озарение могло подождать: — Но ты не можешь делать это, пока магия запрещена. Мерлин мрачно кивнул: — Это, и то, что окружающим придётся лицезреть мою «чудовищность» во всей её красе. Артур тяжело сглотнул. Однажды он собирался спросить, что Мерлин имел в виду, но не сегодня: — А что насчёт того, что ты не можешь отходить от меня на слишком большое расстояние? — Когда мы проверяли в последний раз, я мог отходить почти до внешних границ замка. Если только ты не намерен выдворить меня за его пределы, я не думаю, что это такая уж проблема. — Ты разве не хочешь вернуться к своей матери? Мерлин тяжело вздохнул. — Я больше не смогу это сделать в любом случае. — Почему? Мерлин промедлил с ответом. — Помнишь, незадолго до смерти твоего отца Гаюс отправился помогать деревне на границе Эссетира? — Эалдор? Мерлин бросил на него удивлённый взгляд: — Ты помнишь? — Я слушаю, что ты говоришь. Хотя я тогда так и не понял, что такого важного было в том месте. — Это место было моим домом. По крайней мере, так говорила Нимуэй. Я сам слабо помню. В воспоминаниях сохранилось только лицо мамы, да и оно со временем кажется всё более туманным. — Мы можем навесить её, — предложил Артур, — это будет не так просто, учитывая, что придётся придумать причину визита короля Камелота в Эссетир, чтобы это не вызвало войны, но… — В этом нет смысла, — Менлин закрыл лицо рукой. — Та болезнь, которую Гаюс должен был вылечить, унесла с собой большую часть поселения. Моя мама — Хунит, так её звали — была одной из них. Артур потрясённо на него уставился: — Как давно ты знаешь об этом? — Все эти… семь лет? — Мерлин ответил неуверенно. — Я узнал сразу же как Гаюс вернулся, она была его сестрой и именно из-за неё он бросил всё, чтобы отправиться в Эалдор. — Десять, — поправил его Артур мягко, у чародея была странная привычка путаться во времени. — Ты никогда ничего не говорил об этом. — Сначала ты был слишком поглощён своим несчастьем, потом совет изводил тебя до полусмерти. Моргану пришлось выдать замуж за землевладельца в три раза старше неё, чтобы совет не выбрал кандидатуру ещё хуже, и из-за этого ваше прощание было… не из приятных. Когда ты достаточно встал на ноги, чтобы влиять хоть на что-то, всё стало ещё хуже, потому что законы, которые советники во главе с регентом успели ввести, ограничивали твою власть настолько, что, несмотря на то, что каждое решение обязано было пройти через тебя, ты никогда не имел возможности повлиять хоть на что-то серьёзное, и это заставляло тебя чувствовать себя беспомощно и одиноко, и… И я знаю, каково это, так что не хотел грузить тебя своими проблемами. Под конец он начал запыхаться от скорости своей речи, и Артур подсел ближе к нему, чтобы встряхнуть его за плечи: — Мерлин, Мерлин! — Артур чувствовал себя так, словно пол уходил у него из-под ног, — ты ежедневно выслушиваешь мои жалобы. На совет, на рыцарей, на всё на свете… Уже больше десятилетия. — Да, разумеется. Не то, чтобы я мог разговаривать с кем-то ещё. Иногда я болтаю с Гаюсом, но это не то же самое. Он всё реже бывает в замке в последние годы, он чувствует себя виноватым в смерти сестры. И в смерти короля. Да и вообще, это всё тяжело ему даётся, особенно когда он смотрит на меня и мою… ситуацию. К тому же… — Мерлин, — Артур снова встряхнул его за плечи, обрывая поток слов, — ты тоже можешь говорить мне о своих проблемах! Мерлин недоверчиво посмотрел ему в глаза, а потом криво улыбнулся: — Тебя это раздражает, — он выглядел уверенным в своих словах, и от этого Артуру стало ещё хуже. — Я… Мерлин… — Нет, нет, я всё понимаю! — Мерлин выставил руки перед собой, из-за чего едва не заехал с размаха Артуру в подбородок. — Просто ты единственный человек на моей стороне, и я не хочу, чтобы это когда-нибудь изменилось. Мы перешучиваемся, и я определённо более остроумен в этих словесных перепалках! Но… Я знаю, что мои проблемы не сравнимы с тем грузом, что ты выносишь ежедневно! И всё же… Я не хочу, чтобы ты говорил мне это в лицо. В ушах у Артура звенело, возможно, у него дрожали руки — он вцепился в Мерлина, как утопающий. — Ты тоже единственный человек на моей стороне, — он слышал слова, произнесённые его голосом, но не был уверен, что говорил вслух, — ты можешь говорить мне о своих проблемах. Ты не обязан, я не принуждаю, но… пожалуйста, не молчи только потому что думаешь, что я не хочу это слушать. Вместо облегчения на лице Мерлина появилась гримаса злости. — Я знал, что не нужно было ничего говорить! — он вырвался из ослабшей хватки Артура, — Не нужно меня жалеть! Не нужно делать мне одолжений только потому что у тебя нет выбора! Не нужно притворяться! Хорошо, что Мерлин давным-давно зачаровал стены от прослушивания, — судорожно пронеслось в голове у Артура, — иначе из спор слышал бы весь замок. — Ты мой друг, — просто сказал Артур, — я не стал бы притворяться. Артуру было двадцать два года, он так и не стал наследником своего отца, не по-настоящему, подданные ненавидели или презирали его, а единственный друг не верил в их дружбу. Насколько жалким он был? Может, Мерлин тоже втайне ненавидел всё, что Артур говорил ему? Может у него просто не было выбора, кроме как слушать, изображая участие? Может… Мерлин — чудо из чудес — после дюжины кругов по комнате снова присел рядом с ним и заговорил дрожащим голосом: — Я постараюсь быть более открытым. Я злюсь не на тебя, я… Ты тоже мой друг. Прости. Я не знаю, почему я разозлился, это глупо! — И всё же ты злишься. — Я не могу перестать это делать только потому, что тебе это не нравится! — он шмыгнул носом. — Я хотел предложить принести в комнату манекен с тренировочной площадки, это помогает мне справляться со злостью. Или… последовать твоему же старому совету, — Артур раскрыл руки в приглашающем жесте. — Мы больше не дети, чтобы рыдать взахлёб в объятиях друг друга, — его голос всё ещё звучал с надрывом. — Не помню, чтобы у предложения были возрастные ограничения. Мерлин только фыркнул в ответ и магией запульнул подушку в лицо Артуру.

***

Письмо в этот раз было не от Морганы — ей полагалось быть в трауре и организовывать похороны, поэтому ничего удивительного, что она поручила корреспонденцию кому-то другому. Артуру пришлось в спешке подписать несколько указов совета без предварительного обсуждения, чтобы его отпустили в путь. Он всё равно не успел бы на основное событие, но Артуру нужно было лично удостовериться, что с его сестрой всё было в порядке. Помимо нескольких других рыцарей, он взял с собой сэра Леона, и Мерлин ухмылялся по этому поводу всё время, что они собрались в дорогу. К счастью, стоило им только покинуть белокаменные с стены крепости, внимание чародея тут же переключилось. Если Артур лишь скучал по лесному воздуху, то Мерлин изголодался по нему — его грудь высоко вздымались с каждым вдохом, а улыбка не сходила с губ. Он шагал в ногу с лошадьми, магией помогая себе не отставать от процессии, и его босые ступни касались земли так легко, что даже Артур мог забыть о его присутствии. Сам лес словно расступался перед ними широкими тропами, а погода улучшалась с каждым часом. Птичий оркестр вторил их шагам, и даже живность то и норовила выбежать навстречу: любопытный оленёнок больше часа следовал за лошадьми, лиса перебежала дорогу, довольно потявкивая, и два упитанных ежа присоединились к ним на привале. Леон отрезал им две дольки яблока, и если бы он ранее не получил расположения Мерлина, это определённо произошло бы сейчас. И всё же насколько бы Мерлин и дикая природа ни любили бы друг друга, чародей (как и Артур, впрочем) были слишком избалованы богатой жизнью в замке. Мерлину приходилось спать прямо на земле, и, пользуясь тем, что только Артур мог его слышать (но не отвечать), он громко и настойчиво высказывал своё недовольство этим — жуки пытались залезть под его одежду, сухая трава ужасно кололась, да и вообще земля была холодной. И никто из рыцарей не умел готовить (с этим Артур даже мог согласиться) — Мерлин в своей сумке пронёс вяленое мясо и свежие фрукты, и Артур охотно обменялся с ним половиной своей порции горячей похлёбки. Он и мог бы попросить Мерлина умолкнуть хоть ненадолго, но уже несколько месяцев Артур старался удержать себя от подобных замечаний. Мерлин иногда смотрел на него так, будто специально пытался добиться реакции, и это сильнее подстёгивало его решимость. Они оба были упрямы, но Артур не мог себе позволить поиграть в этом споре, по крайней мере, не тогда, когда их взаимопонимание всё ещё было шатким — дружба Мерлина была важнее пары минут тишины. Когда все рыцари уснули, даже часовой — с помощью Мерлина, не иначе — чародей вдруг заговорил серьёзно: — Что мы теперь будем делать? Артур тяжело вздохнул. Ему очень хотелось ответить «не знаю», хотя смерть барона была первым шагом его давнего плана. Мерлин никогда не спрашивал, почему Артур никак не способствовал тому, чтобы это произошло раньше. И вообще Мерлин, несмотря на свою словоохотливость, проявлял упорное терпение в течении многих лет, не высказывая своего мнения на этот счёт. Артур отчаянно не хотел признаваться, что его план окончательно сформировался совсем недавно. — Ты сможешь связаться с друидами? Мерлин раздражённо закатил глаза. Он их почему-то очень недолюбливал — Артур подозревал, что они отказывались помогать ему с проклятием. — Могу. Но зачем? Они не будут сражаться за нас. — Им и не нужно, я всего лишь хочу пригласить их в поместье Морганы. Или, по крайней мере, разместиться где-то поблизости, я знаю что они не захотят жить в четырёх стенах. Это заставило Мерлина нахмуриться. — Она не будет против их магии? — Нет, Мерлин, не будет. Я гарантирую это. Он ожидал ещё вопросов, но Мерлин лишь коротко кивнул, и устремил взгляд наверх. Артур сделал то же самое: в эту безлунную ночь Млечный Путь тянулся через всё небо мерцающим поясом тысячи звёзд. Словно магия. — Почему мы так редко выбираемся наружу? — спросил Артур. — Потому что ты ненавидишь бывать за пределами замка с тех пор как стал королём, — ответил Мерлин беззлобно. — Мне и в замке находиться нравится не особо с тех пор как стал королём. — Но больше нам идти некуда, ведь так? Ты должен стать королём, который вернёт магию в Камелот и объединит Альбион, а я помогу тебе в этом. У друидов об этом есть много предсказаний, я рассказывал раньше. И, к тому же, когда ты вернёшь магию, я, наконец, смогу предстать перед людьми. Это, наверное, будет странно. Я слишком привык к тому, что никто меня не видит и не слышит. Артур вздохнул. Нянюшка в детстве говорила ему, что желание, загаданное при падающей звезде, обязательно сбывалось. Но сегодня звёзды отказывались падать. Когда они прибыли в поместье, Моргана встретила их. Она была в чёрном бархатном платье, сетчатая вуаль скрывала её лицо, и Артур впервые заволновался. В конце концов, успех всего его плана зависел от того, как она воспримет его предложение — и до этого момента, он никогда не позволял себе усомниться. Когда Артур подошёл достаточно близко, чтобы разглядеть выражение её лица, то увидел, что её взгляд был направлен на Мерлина. А Мерлин недоумённо смотрел на неё в ответ, пока озарение не отразилось на его лице, сменившись широкой улыбкой. — Она тоже владеет магией! — он звучал так радостно, когда повернулся к Артуру, и наверняка забыл, что никто не мог ответить ему вслух (а может, ему было всё равно). — О, Моргана! Привет! Ты меня видишь? Я очень-очень давно хотел с тобой познакомиться! Меня зовут Мерлин! Моргана судорожно втянула воздух через нос и, когда стоящая позади Гвен тихо кашлянула в свою ладонь, медленно произнесла: — Проходите внутрь. Они поужинали, и каждого гостя разместили в собственной комнате — замок пусть и не был таким большим, как крепость Камелота, но свободного места было предостаточно. Артур отмахнулся от слуг и последовал за Морганой в рабочий кабинет её покойного мужа. Мерлин следовал за ним по пятам и от восторга едва не перескакивал с ноги на ногу. Моргана встретила их с бутылкой вина в руке. — Артур, когда ты сказал, чтобы я никому не говорила о нём, — она кивнула в сторону Мерлина, — я не ожидала, что ты приведёшь его сюда. Радость Мерлина тут же испарилась. — Ты знал, что она может меня видеть? Всё это время? — Не всё время, — Артур протянул руку, и Моргана, несмотря на недовольство написанное на её лице, протянула ему бутылку без вопросов. Мерлин же выдернул бутылку из его руки и швырнул её в стену. Моргана с нехарактерным для неё терпением только тяжело вздохнула. — Отлично! — провозгласил Мерлин со странным надрывом в голосе, и Артур на секунду испугался. — Всё это время я мог поговорить с кем-то кроме тебя, Гаюса и голосов друидов в моей голове, но, конечно, ты не удосужился рассказать мне об этом! Лицо Морганы смягчилось: — С тех пор как он выяснил о том, что я знала о твоём существовании, у нас всё равно было бы мало шансов поговорить, — предложила она, а потом протянула ему руку: — приятно наконец познакомиться, Мерлин. Я — Моргана Горлуа. Мерлин недоверчиво протянул руку в ответ, и, когда она не отстранилась от рукопожатия, этого было достаточно, чтобы улыбка вернулась на его лицо. И всё же Артур вынужден был сказать: — Кстати об этом… Моргана, нам нужно кое-что обсудить.