Зазеркалье

      — Мизуки, я хочу домой…       Сенджуро говорил тихо, едва ли не шёпотом, но голос его всё равно предательски дрожал. Ренгоку сидел на кровати, плотно укутавшись в пуховое одеяло, пытаясь укрыться от ледяного холода, пронизывавшего не только древние стены замка, но и его собственное сердце. Мизуки, стоявшая в нескольких шагах от него, на мгновение замерла, словно прислушиваясь к чему-то неуловимому, а затем медленно обернулась.       — Но ты уже дома, мой милый Сенджуро, — ласково сказала она и снова вернулась к своему занятию.       На кончиках её пальцев вспыхнули фиолетовые искры, взлетев к потолку и оставив на стенах новые причудливые узоры. Сенджуро закусил губу и зажмурился, силясь собрать мысли в кучу. После того как Мизуки без усилий расправилась с чудовищами, жизнь вернулась в привычное русло: она быстро увела Сенджуро в замок, окружила его заботой и убаюкала все его тревоги. Вскоре дети уже непринуждённо играли и болтали о разных пустяках.       И всё было в порядке, пока Сенджуро не сказал, что хочет домой.       Сначала лиса лишь мягко просила Ренгоку задержаться с ней ещё ненадолго, и он почти поддался на её уговоры. Честно говоря, у него самого порой мелькали мысли провести с Мизуки всю жизнь, оставив позади то, что было до Зазеркалья. Однако…       Он уже заглянул за кулисы сказки. Увидел, какие создания населяли этот мир, как они гибли в когтях Мизуки, как её глаза, некогда такие тёплые и родные, наполнялись ледяной, чуждой жестокостью. В те мгновения она переставала быть его Мизуки. Она становилась кем-то другим. И это пугало его больше всего на свете. Именно поэтому Сенджуро решил: он обязан вернуться. И как можно скорее. Он должен был рассказать брату и отцу обо всём, что здесь произошло, призвать их на помощь. Ведь он понимал, что в одиночку ему не одолеть этих чудовищ. Однако больше всего его беспокоила Мизуки и то, как Зазеркалье влияло на неё. Ренгоку хотел забрать лису с собой, спасти, пока ещё была возможность. Сенджуро был уверен: снежная хозяйка поймёт его. Она согласится. И они вместе сбегут — подальше от этих проклятых земель.       Однако, похоже, лиса восприняла его слова совсем не так, как ему бы того хотелось. Когда он в десятый раз заговорил о возвращении, Мизуки уже не пыталась остановить его. Она даже не закричала и не разозлилась. Просто молча подняла руки к потолку и прошептала что-то на своём таинственном, чужом языке.       И все зеркала вокруг разлетелись вдребезги.       В тот момент Сенджуро застыл, не веря в происходящее, а затем бросился прочь. Он метался по коридорам, врывался в комнаты, надеясь, что хоть одно зеркало уцелело. Но везде было одно и то же — осколки, рассыпавшиеся по полу, в которых отражалось испуганное лицо Ренгоку. А позади него тихо и спокойно следовала Мизуки. Следила за его отчаянными попытками, как будто всё происходящее не имело значения. Как будто не она только что разрушила его единственный путь домой.       И вот теперь, находясь в её комнате и наблюдая, как она невозмутимо украшала стены новыми узорами, Сенджуро изо всех сил пытался унять дрожь в руках, страшась случайным словом рассердить непредсказуемую хозяйку снежных краёв.       Наконец, собрав в кулак всю свою решимость, он спросил:       — Зачем ты разбила все зеркала?       Мизуки замерла. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы напряжение в комнате стало почти осязаемым. Её лисьи уши, которые она больше не скрывала, чуть дёрнулись, а хвост, выглядывающий из-под подола белоснежного кимоно, медленно шевельнулся.       — Иначе ты бы ушёл. Навсегда, — наконец, глухо произнесла она. Её голос звучал отстранённо, но в нём прослеживалась странная, давящая нотка. — А ты не имеешь права, Сенджуро. Ты мой. К тому же… Это место уже начало принимать тебя.       На этот раз Мизуки была более разговорчивой, чем обычно. И, движимый отчаянием, Сенджуро решился вывести свою скрытную спутницу на откровенный разговор.       — Я бы не посмел! — воскликнул Ренгоку, срываясь почти на мольбу. — Давай отправимся ко мне домой… вместе?       Мизуки посмотрела на него, и её губы тронула едва заметная улыбка. Грустная. Почти жалостливая.       — Но, мой милый Сенджуро, я не могу.       — Почему?       — Потому что я уже отказалась от своего мира… от дома, от семьи. Теперь пути назад нет. Даже если бы я и хотела… Поверь, я пыталась. Но отныне я навсегда связана с этим местом, Сенджуро. Это мой дом. И твоим он тоже станет… стал.       Ренгоку ощутил, как сердце тревожно сжалось.       — Но… как же так… — его голос сорвался на судорожный шёпот. — Меня ждёт старший брат…       Лиса покачала головой, и в её глазах вспыхнуло понимание. Не сочувствие — а именно понимание. Словно она уже переживала это прежде, словно знала, что он скажет, что почувствует.       Она медленно приблизилась, мягко ступая по полу.       Сенджуро не отпрянул, не двинулся, не попытался отстраниться. Наоборот — просто смотрел, захваченный её присутствием, её странным, глубоким взглядом, в котором было что-то особенное, не по-детски осознанное.       Мизуки протянула ладонь и, не отрывая от Ренгоку глаз, легонько коснулась его щеки.       — Всё уже было решено, когда книга попала в твои руки.       Сенджуро напрягся, растерянно склонив голову набок.       — Книга?       Но Мизуки лишь промолчала. Она резко моргнула, повела плечами, будто ощутив неловкость, и отступила на шаг назад. Затем стремительно развернулась и, не сказав ни слова, покинула комнату, оставив Сенджуро наедине с его разбитыми мыслями и смятением в душе.

⋇⋆✦⋆⋇

      Прошло несколько дней, и Сенджуро понял — Мизуки не шутила. Он действительно останется здесь. Навсегда.       Сначала было страшно. До дрожи в пальцах, до холода в груди. Страшно от жутких чудовищ, что скрывались в тенях. От силы Мизуки, о которой он раньше и не подозревал. От осознания, что он больше никогда не увидит своего брата. Что не сможет с ним попрощаться…       Наверное, он должен был ненавидеть лису. Отчаянно требовать объяснений и обвинять. Но не мог.       Вместо этого он чувствовал… жалость.       Какой бы путь она ни выбрала, какие бы решения ни приняла, Сенджуро знал: он простит ей всё. Ведь она была его лисой, а он — её рыцарем. Тем, кто должен был оставаться рядом и защищать от любых невзгод. Тем, кто никогда не отпустит её руку, даже если весь мир ополчится против неё.       — Сенджуро, ты меня слушаешь?       Тёплый голос выдернул его из мыслей.       Ренгоку моргнул, встряхнулся, поднял взгляд на лису. Она улыбалась — мягко, почти довольно, обнажая острые белоснежные клыки. Потом шагнула ближе и легко взяла его за руку.       — Конечно, Мизуки.       Холод пробежал по коже, заставив Сенджуро невольно передёрнуть плечами. Ренгоку плотнее закутался в меховую мантию, но даже густой мех не мог защитить от пронизывающего до костей мороза. Теперь он чувствовал всё иначе — острее, глубже. По-настоящему… Сказка, в которую он верил, рассыпалась, оставив только ледяную, жестокую реальность.       Единственным прибежищем от холода оставалась спальня Мизуки. Здесь неизменно пылал камин, и, несмотря на то, что стены всё ещё покрывал иней, воздух был удивительно тёплым. Однако стоило Сенджуро переступить порог, как холод вновь обрушивался на него, проникая до самых костей. Ренгоку не знал, как именно действовала магия Мизуки, но одно он знал наверняка.       Тепло её руки — единственное, что делало этот ледяной мир живым.       — Ты должен как можно скорее принять свою роль, — настойчиво повторила Мизуки.       — Но я не знаю, как это сделать, — в который раз за день ответил Сенджуро.       Лиса снисходительно кивнула, продолжив вести его за собой.       — Тебе нужно просто осознать свою силу, — сказала она.       Он покорно следовал за хозяйкой снежных земель, не сопротивляясь. Удивительно, но в отличие от него, Мизуки не знала страха перед холодом — мороз словно обходил её стороной, не оставляя на коже ни малейшего следа. Он не замедлял её шаг, не трогал щёки ледяным румянцем. Лиса двигалась плавно, уверенно, будто это место дышало вместе с ней, подстраиваясь под её ритм.       Густая, непроницаемая тьма медленно расползалась по коридорам, заполняя каждый угол. Волшебство, некогда превращавшее замок в чудесное пристанище, угасло, оставив после себя лишь ледяную пустоту. За окнами бушевал ветер, завывая, словно ожившее существо, и в его гуле слышались затаённые голоса неупокоенных душ.       — Я постараюсь, моя лиса.       Вскоре Мизуки вывела его к массивным дверям, ведущим на просторный балкон. Лиса щёлкнула пальцами — створки со скрипом распахнулись, и в лицо Ренгоку ударил порыв ледяного ветра. Сенджуро инстинктивно зажмурился, выжидая, пока ветер не стихнет, и лишь затем позволил себе внимательно оглядеться.       И тотчас замер, поражённый увиденным.       Перед ним простирались бескрайние снежные просторы Зазеркалья. Персиковый свет заходящего солнца окрашивал белоснежную гладь в насыщенные оттенки алого и янтарного, отбрасывая длинные, рыжеватые тени. Снежный покров переливался, словно усыпанный драгоценными камнями, и искрился в солнечных лучах, простираясь до едва различимой темнеющей полосы призрачного леса. Завораживающее зрелище.       На миг Сенджуро забыл обо всём — о страхе, о тревоге, о том, что оказался в чужом, опасном мире. Сейчас, в лучах заката, всё вокруг представало в ином свете — прекрасным и совершенно иным. Словно кошмар рассеялся, уступив место дивным, сказочным, долгожданным грёзам. Мизуки, заметив его восторг, улыбнулась и, не выпуская его ладонь, другой рукой подняла указательный палец, обводя им линию горизонта.       — Видишь? Всё, что попадает в поле твоего зрения, теперь принадлежит нам. Наши снежные края.       Он повернул голову, заглянув в её фиолетовые глаза.       — Но эти владения принадлежат только тебе.       Мизуки тихо рассмеялась. Её белоснежные ушки дёрнулись, а пряди волос мягко взметнулись от ветра, вспыхивая в лучах солнца розовыми и золотистыми бликами.       — Если останешься со мной навсегда, они станут и твоими.       Сенджуро отвёл взгляд, снова посмотрев на горизонт. Он не понимал, как рыцарь мог править этими землями наравне со снежной лисой. Но сейчас это его заботило меньше всего. Больше всего его волновал один вопрос — как выбраться отсюда, избежав встречи с лесными чудовищами. Как спасти себя. Как спасти Мизуки. Должен быть выход. Должно быть решение. И он непременно его найдёт.       Где-то вдалеке, на самом краю горизонта, простиралась огненно-рыжая полоса, уходящая вдаль — к границам владений снежной лисы. Сенджуро, следя за ней, сощурился.       — А что дальше? — неожиданно спросил он. — Что за пределами твоих земель?       Мизуки сжала его ладонь чуть сильнее.       — Ничего. Совсем ничего интересного. И никого.       Сенджуро украдкой взглянул на неё. Лиса по-прежнему неотрывно смотрела вдаль, будто предчувствуя скрытую угрозу. Её губы были крепко сжаты, а брови слегка нахмурены. Он решил не настаивать. Но в глубине души уже знал — она что-то скрывала.

⋇⋆✦⋆⋇

      Сенджуро нахмурился, медленно потерев глаза ладонью. Сколько времени прошло в его родном мире с тех пор, как он оказался здесь? Неделя? Месяц? Он не знал наверняка. Время здесь вело себя странно — оно то растягивалось, становясь вязким, то сжималось, исчезая, как тающий иней. Дни путались между собой, оставляя после себя лишь неясные обрывки воспоминаний. Было ли вчера на самом деле? А сегодня? Всё казалось хрупким, неуловимым, будто сон, из которого невозможно проснуться. Мизуки как-то сказала, что в этих землях время подчиняется иным законам. Но кто диктовал эти правила? Кто управлял этим миром? Он перевернулся на спину, натянув до самого носа пушистую меховую шкуру, под которой грелся всю ночь.       Взгляд Ренгоку лениво скользнул по белоснежному балдахину, изредка задерживаясь на узорах, извивающихся на потолке, и, наконец, остановился на окне, за которым пробивались первые лучи утреннего солнца, мягкими бликами ложась на пол и стены. Сенджуро приподнялся на локтях и огляделся — Мизуки не было. Она часто исчезала, выполняя, как утверждала, обязанности снежной хозяйки, но при этом всегда находила время, чтобы следить за Ренгоку, не давая ему и шанса на побег.       «Может, Мизуки не может уйти, потому что боится оставить замок? Если здесь так много чудовищ, то, возможно, она просто защищает его?» — задумался Сенджуро, закусив губу.       Тогда ему точно нужно было попросить Кёджуро о помощи. Его брат сильный, он справится. Он защитит Мизуки, уничтожит всех чудовищ, и тогда лиса сможет покинуть этот мир. И, возможно, они смогут жить вместе. Эта мысль согрела сердце Ренгоку и придала сил. Конечно, объяснить всё родным будет непросто, но ради спасения своей лисы он был готов ко всему. Брат… Воспоминания о близких снова нахлынули на Сенджуро, и в груди возникло щемящее чувство. Мотнув головой, он отогнал тяжёлые мысли и, быстро встав, натянул тёплый меховой плащ, подаренный Мизуки.       Лиса часто повторяла, что ему нужно отыскать свой меч, но Сенджуро не до конца понимал, что она имеет в виду. Однако… Когда на него напали чудовища, ему показалось, что он заметил где-то оружие. Возможно, именно об этом она и говорила? Неужели это значит, что ему придётся вернуться в лес?       Выйдя из спальни, он плотно закрыл за собой тяжёлую ледяную дверь. Морозный воздух тут же обжёг лицо, пробравшись под воротник. Поёживаясь, Ренгоку пошёл по длинному коридору, освещённому бледным голубоватым светом. Замок казался безжизненным, но стоило лишь на мгновение задержать взгляд на висящих на стенах картинах, как по спине пробегал холодок. Сенджуро сглотнул, торопливо отворачиваясь. Может, это игра теней, а может, что-то совсем иное, но ощущение чужого, невидимого взгляда не покидало его. Внезапно за окнами завыл ветер, и Сенджуро почудилось, будто кто-то злобно шептал ему на ухо. Он ускорил шаг, не оглядываясь.       Желудок предательски заурчал. Хотелось поесть. Желательно чего-то тёплого, привычного, родного. Когда Ренгоку достиг кухни, его встретили странные, но оживлённые звуки. Осторожно заглянув внутрь, он увидел, как в самом центре помещения стояла Мизуки, неторопливо водя руками по воздуху. Вокруг неё плавно двигались кухонные принадлежности и овощи, подчиняясь её приказам. Сенджуро замер в дверях, наблюдая.       Лиса дёрнула ушком, но даже не обернулась.       — Сенджуро, проходи, не стой на пороге, — произнесла снежная хозяйка, и он покорно сел за стол.       Она лениво покрутила пальцем в воздухе, и поваренная книга, лежавшая на столе, взлетела. Магия искрилась лёгкими вспышками, и всё вокруг казалось таким привычным, словно для лисы это было просто частью её рутины.       «А если она уйдёт в мой мир, будет ли её магия работать там?»       Пока он наблюдал за её плавными, неторопливыми движениями, в голове закрутились новые мысли. Как Мизуки жила здесь одна? Каково это — каждый день видеть лишь мрачные стены замка, слушать вой вьюги, зная, что за его пределами прячется лишь бесконечный холод и чудовища? Мизуки никогда не рассказывала о себе. А если и говорила, то её ответы были уклончивыми. Кто она? Откуда пришла? Почему не могла уйти? Сенджуро стиснул кулаки. Ренгоку не знал, что она скрывала, но чувствовал — он должен помочь ей. Должен вытащить её отсюда. Пусть даже для этого ему придётся разрушить сам замок.       — Мизуки… — тихо произнёс он, и лиса на мгновение замерла, едва заметно дёрнув ушами.       — Да, мой милый Сенджуро?       — Расскажи мне о себе. Ты так мало говоришь о своём прошлом.       Она слегка склонила голову, бросив взгляд через плечо, и её фиолетовые глаза встретились с его взглядом, отчего сердце Сенджуро забилось быстрее.       — Что именно ты хочешь узнать?       Он сцепил пальцы в замок, нервно поёрзал на месте, подбирая слова.       — Всё.       Мизуки мягко улыбнулась. В воздухе закружились тонкие нити магии, и вскоре из них соткались спелые, сочные фрукты.       — Я не могу рассказать тебе всё, — задумчиво произнесла лиса, и её голос вдруг стал глубже, серьёзнее, — потому что ты ещё не до конца стал героем этой истории. — Сенджуро нахмурился, но лиса не дала ему вставить ни слова: — И не спрашивай причину. Замок не позволит… Не суть!       Ренгоку прикусил губу, размышляя, как лучше продолжить разговор.       — Тогда, может, я начну? — негромко произнёс он. — Ну… Мне десять лет, у меня есть старший брат и отец. Я люблю сладости и очень скучаю по маме, которая уже не с нами. А ещё… мне очень нравится фенечка, которую ты мне подарила. — Сенджуро улыбнулся и вытянул руку, показывая оберег, который всегда носил с собой.       — Мне тоже десять лет! — воскликнула она.       Сенджуро удивлённо приоткрыл рот.       — Правда? Мне казалось, ты младше!       — Мне все так говорят, — рассмеялась она, пожав плечами. — Особенно старшая сестра. Говорит, что я слишком маленькая и хрупкая.       Лиса осеклась, будто случайно проболталась, и быстро отвернулась.       — Ещё я люблю делать подарки тем, кто мне нравится, — добавила она, будто пытаясь сгладить момент.       Сенджуро хотел спросить о сестре, о её семье, но что-то в её голосе подсказало ему, что не стоило. Она явно не желала вдаваться в подробности, и, похоже, не могла. Однако в его голове уже начали складываться кусочки её истории. У Мизуки был дом, была семья… и ей пришлось от всего этого отказаться.       — А что тебе ещё нравится? — решил он сменить тему.       Она задумчиво повела хвостом.       — Придумывать истории. Читать сказки с хорошим концом. Люблю фиолетовый цвет и вкусно поесть.       Сенджуро усмехнулся.       — Кстати, фиолетовый — мой любимый цвет.       «С недавних пор…»       Мизуки удивлённо моргнула.       — Правда?       — Да. Потому что он напоминает мне твой цвет глаз.       Она смущённо фыркнула и махнула рукой, отводя взгляд. На её худеньком запястье на мгновение блеснула парная фенечка. Сенджуро задержал на ней взгляд, но промолчал.       — У тебя хорошо получается готовить, — заметил он, наблюдая, как ингредиенты, подчиняясь её магии, плавно соединялись, образуя ароматное блюдо.       — Волшебство облегчает работу, — ответив, пожала плечами лиса. — Многие вещи я делаю намного быстрее, чем когда-то… раньше.       Несколько взмахов руки — и горячая еда оказалась перед ним. Он втянул носом тёплый аромат в предвкушении.       — Ты сама училась колдовать?       Мизуки молча передала ему столовые приборы, а затем села напротив. В этот раз они ели не в парадной столовой, где стол ломился от яств, а в более скромной обстановке. И почему-то это было намного приятнее, уютнее. Почти… по-домашнему.       — И да, и нет, — тихо ответила она. — Чему-то я училась сама, чему-то меня научило это место… И тебя оно тоже научит, не переживай.       Сенджуро едва слышно вздохнул, ощутив лёгкое разочарование. Мизуки так неохотно говорила о прошлом, так упорно избегала разговоров о мире за пределами этих снежных земель, словно и сама уже не верила, что когда-то жила по ту сторону Зазеркалья. Она не стремилась покинуть этот замок, не искала выхода, а лишь смотрела своим таинственным, чуть грустным взглядом, когда он снова и снова поднимал эту тему. Но… Сенджуро не мог просто сдаться. Его пальцы невольно сжались в кулак, а в глазах вспыхнула упрямая, неугасимая решимость. Он обязательно найдёт способ вернуться. Найдёт дорогу домой — и приведёт Мизуки с собой.       — Я обязательно защищу тебя, — вдруг уверенно произнёс он, сам не ожидая от себя такой твёрдости. — Просто верь мне.       Мизуки удивлённо моргнула, её фиолетовые глаза расширились, но в следующий миг в них вспыхнуло тёплое, чистое счастье.       — Конечно, Сенджуро, — прошептала она и улыбнулась так, что у него вдруг перехватило дыхание. — Я всегда буду верить тебе.

⋇⋆✦⋆⋇

      Сенджуро уже почти смирился с мыслью, что ему не суждено вернуться домой. И это осознание сделало пребывание в замке не таким тяжёлым, как раньше. Теперь Ренгоку начал находить в этом мире свои плюсы. Дворец всё так же был наполнен загадками, которые завораживали его до глубины души, а бескрайняя библиотека манила старыми, пыльными томами, где он мог пропадать часами, изучая незнакомые истории. Внутренний двор превращался в площадку для снежных сражений, где он со смехом уворачивался от ловких бросков Мизуки. А вечерами, когда небо вспыхивало алыми и золотыми красками, они сидели рядом, молча наблюдая, как солнце медленно скрывалось за заснеженными горизонтами владений. Чудовища не появлялись, замок оставался неприступным, а рядом была Мизуки — его драгоценная лиса.       И всё же.       Это не означало, что он полностью смирился со своей судьбой. Сенджуро почти сдался, но всё ещё надеялся и был готов искать выход.       И вовсе не свидетельствовало, что Сенджуро не скучал. Он по-прежнему скучал по дому, по брату, по родным запахам и звукам. По тихим разговорам перед сном, по запаху тёплой выпечки, по мягкому свету свечей, освещающих родные комнаты. Скучал по тем временам, когда мог приходить к Мизуки по ночам, чтобы поиграть, не думая о том, какая страшная тайна скрывалась за её миром.       Теперь всё изменилось. Теперь Ренгоку знал: за каждую сказку приходится платить. И его история не стала исключением.       Сенджуро перевернул страницу книги, сидя за массивным дубовым столом в библиотеке. Мизуки ушла по делам ещё с утра, оставив его надолго одного. Кажется, она тоже поняла, что Ренгоку начал принимать своё положение и больше не пытался сбежать — поэтому ослабила над ним контроль. Он перевёл взгляд на окно, за которым бушевала снежная буря. Что ж, раз Мизуки ушла, было бы неплохо приготовить что-нибудь тёплое к её возвращению. Заварить горячий чай, например. Кажется, на кухне оставались сушёные травы с приятным пряным ароматом. Правда, без магии у Сенджуро это займёт куда больше времени, чем у лисы. Однако это не беда.       Мысль согрела его сердце тёплым, чуть тягучим чувством. Вспоминалось, как раньше он часто готовил чай для брата, когда тот возвращался с миссий. В те дни всё казалось таким простым и привычным. Кто бы мог подумать, что он будет теперь скучать по таким мелочам из прошлого…       Сенджуро резко мотнул головой, пытаясь стряхнуть с себя тяжесть воспоминаний. Выдохнув, он поднялся с места и медленно подошёл к окну. Холодное стекло затуманилось от его дыхания, и, прежде чем он осознал, что делает, его пальцы скользнули по ледяной поверхности, оставляя едва заметный след. Мысли хаотично метались в голове, сталкиваясь и сплетаясь в плотный, мучительный узел. И одна из них — самая тихая, самая болезненная — вдруг сорвалась с губ раньше, чем Ренгоку успел её обдумать:       — Как бы я хотел вернуться домой… Но я не могу…       Ветер за стенами постепенно стих, но вместе с ним в воздухе повисло нечто тревожное, гнетущее, но ощутимое почти физически. Напряжение медленно проникло под кожу, заставив сердце биться чаще. Сенджуро задержал дыхание, когда виски пронзила ноющая боль. На короткий миг ему показалось, что стены замка дрогнули — едва заметно двинулись вперёд, сжимая пространство, наклоняясь над ним, словно живая клетка, готовая сомкнуться. Ренгоку резко огляделся. Нет, всё оставалось прежним. Те же высокие книжные полки, утопающие в полумраке, тот же холод, пронизывающий до костей. Те же длинные, бесконечно уходящие в темноту коридоры. Но… что-то всё равно не давало ему покоя. Знакомое чувство чужого взгляда, от которого стыло нутро, пронзило сознание. Ренгоку уже не раз ощущал его, но впервые настолько отчётливо. Словно сам замок наблюдал за ним, чего-то ожидая.       Сенджуро сделал шаг назад, собираясь покинуть библиотеку, но не успел — тишину разрезал чужой голос:       — Можешь. Зазеркалье ещё не до конца забрало тебя.       Сенджуро вздрогнул, сердце на мгновение замерло, а затем забилось с неистовой силой. Он резко обернулся, но вокруг никого не было. Лишь стены, покрытые инеем, и густая тьма, расползающаяся по углам. Кто же тогда говорил с ним?       Мысль молнией пронзила сознание: замок.       Паника нахлынула, как волна, но Сенджуро стиснул зубы, пытаясь дышать ровно. Если бы замок действительно хотел навредить ему, разве не сделал бы он это раньше? Пытаясь сохранить спокойствие в голосе, он начал диалог с простого вопроса, ответ на который был ему уже известен.       — Кто ты?       Ответ прозвучал мгновенно:       — Неважно, кто я. Важно лишь, чтобы все роли были исполнены. Тебе здесь не место.       В словах замка скрывалось нечто древнее, непостижимое, ускользающее от понимания. Эти слова проникали в самую глубину, заполняя сознание тяжёлым, липким ощущением, от которого хотелось бежать, но ноги будто приросли к полу. Сенджуро не мог точно определить, что он испытывал, но одно чувство из гаммы эмоций узнал безошибочно.       Страх.       Но не тот, что охватил его при встрече с чудовищами, и не тот, что пронзил его, когда он смотрел в непроглядную тьму. Это было иное. Глубже. Тоньше. Первобытнее. Как тогда… Как в тот день, когда он встретил её. Мэй. Имя вспыхнуло в его голове, ослепительным светом прорезав сознание, но тут же утонуло в вязкой, удушающей тьме. Казалось, кто-то вырвал его, скомкал и затерял в глубинах разума. Как будто Сенджуро задумался о том, о чём не следовало. Ренгоку судорожно вдохнул, но воздуха всё равно не хватало. Голова гудела, мир кружился, выворачивая пространство наизнанку. Мысли путались, срывались, метались между страхом и вопросами.       — Если мне здесь не место… — голос Ренгоку предательски дрогнул. — Ты расскажешь, как мне попасть домой?       Замок на мгновение затих, словно принимая решение, а затем снова заговорил — холодно, опасно, сжимая горло Сенджуро ледяными нотами своего голоса:       — Расскажу. И помогу.       Сенджуро сглотнул. Можно ли доверять этому голосу? Этому месту? Он не знал наверняка. Но был готов ухватиться даже за призрачную надежду. Если бы не беспокойные мысли о брате и тревога, засевшая глубоко в сердце, возможно, он бы даже не стремился уйти. Возможно, остался бы — среди ледяного величия, под сводами зачарованного замка. Рядом с Мизуки, чьё присутствие согревало сильнее любого огня. Но он не мог. Этот мир был слишком опасен. За его сказочной оболочкой скрывалось нечто тёмное, чуждое, живущее по своим собственным законам. Сенджуро понимал: стоило лишь оступиться, позволить себе потерять бдительность — и Зазеркалье поглотит его целиком. Может, он падёт от лап чудовищ. А может, исчезнет куда-то глубже, в самые таинственные и страшные уголки этого мира. Растворится, словно песчинка в бескрайнем поле.       Было страшно — до такой степени, что хотелось кричать.       — А я смогу потом забрать Мизуки с собой? — наконец, решился он задать вопрос — один из самых важных и тревожных.       Снова тишина. Густая, давящая, затягивающая… И когда голос наконец-то раздался, в нём прозвучало что-то… странное.       — Да, можешь.       Сенджуро напрягся. Интонация оставалась ровной, бесстрастной, но в её глубине притаилось нечто, от чего пробежал холод по затылку. Ренгоку снова посмотрел в пустоту за окном, но тревога в груди не утихла — напротив, разрослась, как морозные узоры лисы на стенах в спальне. Ледяной замок знал больше, чем говорил. И Сенджуро чувствовал это каждой клеточкой своего тела, но не мог ничего с этим поделать. Потому что он был всего лишь ребёнком, который хотел поступить правильно. Хотел спасти Мизуки. Вернуться к брату. Сделать лучше для всех.       Если бы только он знал, какой окажется цена.       Если бы только он понимал, что слова замка — самая жестокая, безжалостная ложь. Ложь, которая отнимет у него куда больше, чем просто время.       — Пойдём, я проведу тебя к зеркалу, — снова заговорил замок. Его голос раздавался отовсюду: в каждом камне, в каждом снежном узоре на окнах, дрожал в самом воздухе.       «К зеркалу? — мысль вспыхнула в голове, болезненно вонзившись в сознание. — Но Мизуки… Она же разбила их все. Я сам проверил…»       Но, прежде чем его разум успел уловить сомнение, прежде чем тревожное предчувствие успело укрепиться, воздух наполнился мягким свечением, и из темноты засверкали снежинки. Они не падали и не кружились, как обычно, а зависали в воздухе, едва заметно мерцая призрачным светом. Они дрожали, словно живые, оставляя за собой неоновый след — тонкую, зыбкую дорожку, ведущую вперёд. Они указывали Сенджуро путь. Ренгоку замер, сердце бешено колотилось в груди, призывая его развернуться и убежать, но ноги словно перестали ему подчиняться. Они против его воли сделали шаг. Один. Потом ещё. И вот он уже шёл, ведомый загадочной силой, углубляясь в недра замка.       Мозг кричал, приказывая остановиться, но тело не слушалось. Сенджуро двигался, будто марионетка, послушная чужой воле. Пол под ногами дрожал, казался зыбким, будто Ренгоку ступал не по камню, а по живой плоти замка. Всё вокруг стало размытым, невесомым, как пелена сна, в которой невозможно различить грани между реальностью и иллюзией. Прошло время, и перед ним возникла лестница — крутая, узкая, уходящая вверх во тьму. Сенджуро шагнул вперёд. Потом ещё раз. Лестница жалобно заскрипела, но выдержала его вес. Ещё один шаг. И вот он уже на вершине — на чердаке. Тёмном, тихом, застывшем в неподвижном сне. Здесь было холоднее, чем где-либо ещё, но Сенджуро не обратил на это внимания. Его взгляд сразу привлекло оно. Зеркало. Высокое, массивное, с резной рамой, покрытой инеем. Оно выделялось и пульсировало, будто живой организм.       «Всё ведь будет в порядке?»       Руки задрожали. Всё происходящее было слишком знакомым. Как в те времена, когда Ренгоку против своей воли возвращался домой. Вот и сейчас — тело Сенджуро само тянулось к зеркалу, подчиняясь чужой силе. Шаг за шагом Ренгоку пересекал невидимую грань, даже не осознавая этого. Сердце забилось быстрее. В глубине сознания вспыхнула тревожная мысль — он должен остановиться. Нужно подождать. Нельзя уходить вот так, не попрощавшись с Мизуки, не предупредив её. Но что-то ломало его волю. Что-то что сильнее него самого заставляло двигаться вперёд. Сенджуро даже не успел осознать, как оказался перед зеркалом. В нескольких сантиметрах. Как оно заискрилось магическим светом. Как его рука поднялась. Как пальцы коснулись ледяной поверхности.       А после вспышка ослепительного света окутала комнату, сметая всё и поглощая Сенджуро целиком. Воздух вырвался из лёгких, опасный жар пронзил каждую клеточку тела, а пространство закружилось и рвануло вперёд. Зеркало поглотило Ренгоку, безвозвратно унося прочь. Всё произошло слишком быстро. У него не было ни шанса пошевелиться, ни времени на крик. Мгновение — и его не стало. Только несколько слабых искр ещё дрожали в воздухе, теряясь в густом, неподвижном мраке чердака.       Время застыло. Но уже через мгновение дверь чердака распахнулась с оглушительным грохотом, впуская порыв ледяного ветра. На пороге замерла Мизуки. Её взгляд лихорадочно метался по комнате, цепляясь за каждую деталь, каждый угол, любую тень, надеясь найти среди них его.       — Сенджуро? Выходи… Где же ты…       Тишина.       Лиса сделала неуверенный шаг вперёд. Колени дрожали, в груди разрастался леденящий страх, впиваясь в сердце тонкими ледяными иглами. Взгляд метнулся к зеркалу, но там… ничего. Ни отражения, ни проблеска света. Только тёмная, пустая гладь.       — Нет… — её голос сорвался, превратившись в едва слышный шёпот. — Нет… Он не мог… Он не мог просто взять и уйти…       Оцепенение рухнуло. Её плечи дрогнули, лиса осела на колени, вцепившись пальцами в ткань кимоно, и горячие слёзы сорвались с ресниц, скатываясь по щекам.       И в этой тягучей, безжалостной тишине прозвучал звук.       Тонкий, едкий, пропитанный ледяной жестокостью. Замок смеялся.