wanna be your dog!

Мы. Ты. «Ты что делаешь?», «Мы чем будем заниматься?» Сердце Римуса сжималось каждый раз, когда кто-то по отношению к нему говорил «мы». Как будто Римус часть чего-то важного и значимого. Как будто Римус может быть с кем-то. Он никогда не замечал, что значит это слово. Только вот в последнее время что-то внутри начинало пылать, когда он понимал, что «мы» было сказано в его адрес. Неужели никто не употреблял это местоимение раньше? Римус был глух? Или действительно никто не ставил его рядом с собой, говоря это? Родители… возможно, Римус просто больше не слышал их… или они уже не слышали Римуса… Римус не помнил, чтобы они говорили так. Наверняка такое было. Наверняка часто. Римус ведь их сын. Любимый сын. Но он хотел бы быть любимыми не только для них. В последнее время Сириус слишком часто стал говорить так. «Что мы сегодня делаем?» (это когда они гуляли), «Что мы будем кушать?» (это когда он приходил на работу к Римусу). Мы-мы-мы… Римус думал, что слишком много внимания обращает на какие-то там слово. Что в нем такого? Никто так не много не думает о слове! В его голове оно имело гораздо большее значение, чем для других. Стоило Сириусу построить предложение таким образом — просто чтобы в нем было слово «мы», обращенное к Римусу, Римус тут же ловил микроудар. В такие моменты он больше не был одинок. Всего на секунду и в своей голове, но не был. Когда «мы», тогда причастность, единение. Когда «ты» — значимость. Про Римуса помнят… Римус уже устал об этом размышлять. Эти слова были точно такими же наборами букв, как и другие слова. Например, слово «стол» — это то же самое, только Римус в него не вкладывает что-то особенное. А почему? Мог бы и стол сделать причиной серотонина. Сам Римус пока не решался говорить такими категориями. А вдруг другие тоже так думают и для них это тоже важно. Понятно, что слова «ты» не избежать — оно очень нейтральное даже для особых случаев. Здесь все решает атмосфера. Но «мы» он точно не собирался говорить никому кроме мамы и папы. Римус откусил кусок кожи на пальце, который мешал ему, даже не заметив этого. Прошло уже достаточно времени, чтобы их с Сириусом дружба стала действительно «дружбой». Они разговаривали, гуляли вместе, были друг у друга дома, узнали об увлечениях и работе. О том, что Римус оборотень, Сириус тоже уже знал… И почему-то Римуса это не пугало. Даже наоборот, он выдохнул. Он бы никогда в такое не поверил. Всю жизнь ликантропия была тайной, о которой суждено знать лишь четырём людям. Римус, его мама, его папа и… Сивый… Сириус знал. Сириус знал и не просто не отказался от него — он стал поддерживать Римуса! Это ужасало. Ну как так можно?! Римус все это пропускал мимо ушей. Мимо мозга и мимо всего, чего только можно. С какой стати он должен избегать того, чего столько ждал? Да, однажды Сириусу надоест, и они перестанут общаться. Но, во-первых, это потом, а во-вторых, это не плохо. Не так плохо. Воспоминания останутся. Хорошие или плохие. Но в жизни будет какое-то движение, какая-то активность. Пугало лишь одно и лишь немного. Они целовались. По-настоящему. Римуса и так со всех сторон постоянно разрывали сомнения, а тут такое. Что это значило? Сириус — гей? Как-то не реалистично. Римус не мог поверить, что мог встретить такого. С одной стороны, это, вроде бы, не плохо — просто человек, который любит свой пол, а не противоположный. Но ведь он как-то таким стал. Что-то для этого сделал или решил. Римус не знал наверняка, но, наверное, им, геям, стоит проконсультироваться у специалиста — психолога, например, или ещё кого-нибудь. А Сириус нормальный человек. Так что нет, версия с его странностью проходила мимо. Отец вот, таких вообще назвал педиками. А Сириус что, педик что ли? Нет… Римус анализировал ситуацию. Что они делали после поцелуя? Держались за руки. Обнимались. Это, конечно, странно, но в достаточной степени объясняет, почему Сириус вообще стал его целовать. Для него это нормально! Он просто очень тактильный и открытый человек! В какой-то стране тоже при встрече целоваться принято, вот и у Сириуса так же. И ничего в этом стыдного нет. — Алло, Римус, — сказал Сириус, повышая голос, — ты слышишь? И снова ты. «Ты». Римус даже вздрогнул. Они разговаривали по телефону, а он задумался. Очень сильно задумался. Голос Сириуса звучал так успокаивающе. А Римус как раз сегодня чувствовал себя беспричинно тревожно. Постоянно в раздумьях. — Что ты говорил? — виновато ответил Римус, — я не расслышал… — С какого момента? — фыркнул тот, — ты точно в норме? Не заболел часом? — Порядок. — Отмахнулся Римус, безнадёжно краснея. Он случайно припомнил ощущение губ Сириуса. Невероятно приятно. — Только последнюю фразу. Все остальное я слышал. — Говорю, мы встретимся у галереи. Удобно будет? — Да, — только и сказал он. «Мы встретимся». Эти два слова звучали так желанно. Ну наконец-то. Римус и сам не ожидал от себя такого. Что он будет скучать по человеку, которого едва знал. Возможно, когда-то в прошлой жизни они уже были знакомы, но от таких мыслей голова шла кругом. Думать о бесконечности вселенной и жизней было невыносимо. Римус надел зелёную кофту с удлинёнными рукавами, самые обычные джинсы (они были дурацкими, и Римус считал себя в них смешным). Он расчесал отросшие волосы. Их было пора состричь — он всегда стригся при такой длине. Но в последнее время он как-то совсем позабыл об этом. И даже мама ему не напоминала. Ещё не выйдя из дома, он уже четыре раза посмотрел в зеркало. Ему хотелось, чтобы он выглядел достойно. Даже подумал, что можно уложить волосы, но понял, что будет выглядеть нелепо. Хотя бы потому, что не умел делать это от слова совсем. И вот когда он уже закрыл дверь, пришлось её открыть и проверить не грязные ли у него джинсы. Пока Римус шёл до места встречи, его посетила ещё одна мысль. Каково это — просыпаться вместе с кем-то? Особенно, если любишь этого человека. Неужели каждое утро начинается с улыбки, потому что любовь побеждает всё? Интересно, а, если влюбленные пинают друг друга во сне до синяков, они тоже это мимо разума пропускают? Римус всегда думал, что да. Если его любимый человек будет ненароком ему вредить, то он не будет обращать на это внимание. То есть не вредить, а доставлять некоторые неудобства. Например, вот, во сне толкаться будет. Если уж решили быть вместе, любить друг друга, то только до гроба. Только безоговорочно. Иначе — зачем? Ну правда: жить вместе не с тем человеком, чтобы ссориться? Будьте добры, поклянитесь, что вы те самые один для другого. Если Римус полюбит кого-то, то… не исключено, конечно, что она не та самая, но до тех пор, пока Римус не будет уверен на все сто, до тех пор, пока Римус не поймёт, что это настоящая любовь, что он полностью и безоговорочно доверяет, то он не будет вообще считать это любовью. Потому что это не любовь никакая. Может быть, дружба, может, влюбленность, но не любовь, нет. И вот в этом проблема. Чтобы по-настоящему влюбиться, нужно познакомиться с кем-то. А Римус не станет это делать. Из знакомых только Сириус. Хотя, опять же, он… как будто их поцелуй что-то мог значить… Все проблемы были бы решены, если бы Сириус был… Да, девушкой. Если он бы он был девушкой, Римус бы уже от радости прыгал! Такой хороший человек этот Сириус. И Римус солжет, если скажет, что не представлял его с волосами чуть подлиннее, чтобы… ну вообще-то, он не будет так похож на девушку, но все равно волосы чуть длиннее. И вот Римус ему-ей гладит лицо, берет за руку, просто лежит рядом. Так просто было в голове проигрывать эти сцены. Римус и сам не знал, зачем он сейчас куда-то шёл, если можно было просто закрыть глаза и представлять все, что угодно. И Сириуса, и себя, и их прикосновения. Конечно же, Римус не переставал о нем думать. На кого же ещё ему тратить свои мысли? На Лолу что ли? Нет, она Римусу не очень нравилась. Она хорошенькая, но Римус почему-то никогда о ней не вспоминал. Не его человек, вот и всё. Наконец Римус дошёл до места встречи. Сириус стоял спиной к нему и смотрел куда-то вниз. Когда Римус подошёл ближе, он понял, что Сириус ковыряет ногти на руках. — Привет! — поздоровался он. — Привет! — улыбнулся Римус. Сириус был в какой-то странной жилетке, совсем не подходящий для спорта. Они шли на матч по квиддичу, а Сириус оделся как будто он хиппи. Он, конечно, хиппи не был, но что-то в его наряде напоминало этот стиль. Римус даже поискал глазами пацифистский символ, но нигде его не нашёл. Они ещё заранее решили свой маршрут. Сейчас им предстояло сесть на автобус, на котором Римус катался все детство, чтобы доехать до нужной остановки, а от неё уже и трансгрессировать можно. Римусу казался забавным образ Сириуса. Вот точь-в-точь волшебники, когда пытаются пародировать маглов. — Смотри, там дом родителей, — Римус указал на дом, виднеющийся из окна. Их дом выглядел как самый обычный дом на окраине города. С уже старым забором, нуждающемся в замене. С цветами, которые мама старательно высаживала около входа. Со старой покрышкой, которая лежала на дороге между их домом и домом соседей уже лет пять. Соседей, однако, не было. Дом был заброшен. — Красивый, — оценил Сириус. — У моих он больше похож на здание президента. Римус улыбнулся такому сравнению. Хотя, полагал он, по описанию семейства Блэков все так и было. Доехали они быстро, а Сириус уже на выходе понял, что его волшебной палочки нигде нет. Пришлось просить подождать. Люди странно озирались на него, когда он пошел на выход, демонстрируя всем свою странную деревянную палку. — Будешь конфету? — предложил он, смеясь на всю улицу. По его словам, это конфеты, которые Сириус просто обожал. — Спасибо, — сказал Римус в ответ, развертывая фантик. Его он оставит себе. — Вкусно. Сириус трансгрессировал их. Римус снова почувствовал, что вот-вот выблюет все внутренности из-за этого. Трансгрессия ему не нравилось так же, как и Сириусу, но ещё неприятнее было перемещение по каминным сетям, по мнению Римуса. А вот Сириус считал это довольно сносным занятием. — Меня вообще почти от всего тошнит, — признался Римус. — В плане перемещений. Причём именно магических. Поэтому я люблю ходить пешком. — Наверное, на это влияет… ну… твоя проблема? — Наверное. — Давай мы будем назвать наши проблемы «пушистыми»? — спросил Сириус, — помнишь, я говорил так о всей проблеме с Бродягой? У тебя тоже будет кодовое слово. Римус согласился. Они уже подходили на стадион. Джеймса и команды не будет видно до самой игры, которая состоится только через час. Сириус даже погрустнел из-за этого. — А как у тебя дела с «пушистой проблемой»? — спросил Римус искренне. Ему и правда было интересно знать это. Вдруг это опасно для его здоровая? Тогда нужно срочно лечиться! — Ну… — помедлил отвечать Сириус. — Я советовался с Лили, и она кое-что нашла, но для этого ей нужно знать мои точные симптомы, но пока… В общем, работаем над этим. — Надеюсь, всё будет хорошо. — Сказал Римус. Они сели на свои места. Сириус съел ещё одну конфету. Римус никогда не интересовался квиддичем. Он в принципе не любил спорт. Он обычно читал или рисовал, предпочитая сидячие занятия. Хотя, вот, в шахматы он даже иногда любил поиграть вместе с папой. Так что ни правил, ни последовательности игры Римус не знал. Ну то есть он знал примерно, но в голове все смешивалось, когда Сириус пытался ему объяснить смысл игры. — Понятно, — говорил он, хотя почти ничего не понял. В общем, есть снитч, которого нужно поймать, и тогда игра закончится — вот, что нужно держать в голове. Джеймс был охотником, а это значит, понял Римус, он должен забивать квоффлы в кольца соперника. Римус поднял голову, чтобы внимателенее рассмотреть поле, но вместо поля увидел Питера и, кажется, Лили. Они шли по направлению к ним. Плечи Римуса напряглись. Сириус предупреждал, что они будут, но Римус все равно очень тревожился. Он снова боялся чего-то неясного. — Привет! — сказала Лили. — Меня Лили зовут. — Со мной уже знакомы, но я Питер, — сказал тот. — Римус, — произнёс он, кажется, заикаясь. Он чувствовал себя словно под дулом пистолета. И если он скажет что-то не то, то все разу, включая Сириуса и остальных людей на стадионе, начнут смеяться, указывая на него пальцами. Они и так будто все смотрели на него. Он попытался улыбнуться. Он все надумывает, такого не будет. Все кажется. — Приятно познакомиться, — вежливо ответила Лили. Римус сел специально скраю, чтобы случайно ни с кем не заговорить. Просто чтобы не иметь такой возможности. Ну, кроме Сириуса, конечно. С ним разговаривать можно, но при всех Римус и этого делать не станет. Так что он сидел рядом с Сириусом и каким-то незнакомцем, который, слава Мерлину, позже ушёл и не вернулся. Сириус и Питер поговорили о том, что Джеймс обещал проставиться, если их команда победит, чтобы порадоваться и обмыть победу, и что Джеймс обещал проставиться, если они проиграют, чтобы набраться моральных сил. Они постоянно смеялись, причём громко. Лили писала что-то в маленьком блокнотике. Римус старался на неё не смотреть, но она сама периодически наклонилась, чтобы спрашивать у Сириуса про его общения в Бродягу. Римус сразу понял, что она занятая личность и времени у неё мало раз она занимается такими вещами на матче по квиддичу. Она не говорила прямо. Её вопросы были завуалированны так хорошо, что даже Римус едва понял, о чем она. — Когда в последний раз был твой неудачный случай? — спрашивала она. — Неделю назад, где-то, — отвечал Сириус, — лучше не вспоминать, правда. — Сириус, ты опять не хочешь говорить о проблемах… так ничего не решишь… — Хорошо-хорошо… Римус молчал. Просто сидел и пытался не вмешиваться в их разговоры. Точнее, он не пытался даже, само так выходило. Попытка была бы тут только если он заговорил. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Не в своей компании. Кажется, Сириус предупредил всех, что Римус не дружелюбный, потому что никто не обращал на него внимание. Или Римус просто был действительно настолько невзрачным… -… Мы начинаем… — вдруг услышал Римус, -… команды «Песнь метлы» и «Удар метлами»… Было очень плохо слышно из-за шума вокруг. Каким-то образом они оказались заковаными в голоса людей. — Джеймс! — воскликнула Лили, — Римус, смотри, он в «Песне метлы»! Римус увидел его. Он был в жёлтой форме, и летел на метле в центр стадиона. — Какие нелепые очки, — хохотнул Питер. На Джеймсе были не обычные очки — большие стекла и маленькая опрыва, — а стеклышки-малышки и огромных размеров красная оправа, будто бы пластиковая. Наверное, её используют конкретно для игр, чтобы было безопасно. Все спортсмены слетелись в центр, пожали друг другу руки, встали рядом с метлами, что-то сказали друг другу, потом ведущий тоже что-то сказал и, наконец, когда все было готово, он запустил снитч. Римус первые минут тридцать ничего особо не понимал, но снитч никто из игроков даже не заприметил. И голы никто не забивал. Просто летали из стороны в сторону, пытаясь завладеть квоффлами. — А вот и первое попадание! — Спустя ещё пару минут вскрикнул комментатор. Первые десять очков уходили команде Джеймса. Лили сразу же вскочила с её сидения и зааплодидировала вместе со всеми. — Ура! Песнь метлы! — кричала она. — Вот так им! — крикнул Сириус. Римус тоже хлопал и радовался, что Джеймс выходит вперёд. Хотя гол забил не он, все равно Римус гордился им. — Римус, тебе нравится квиддич? — спросила его Лили, весело повернув к нему голову и наклонившись вперёд. — Кстати, Римус, ты же пойдёшь с нами сегодня? — перебил её Питер. Римус не знал на какой вопрос отвечать первым. — Я не понимаю ничего в спорте совершенно, — сказал он последовательно, — потому что… эм… — он замялся. Спортом он не занимался, потому что не любил активность, а как сказать об этом не обидно? — Потому что не с кем было. Никто его тоже не любил, — сказал он другую правду. — Только при Джеймсе такого не говори, — посмеялась она. — Иначе он заставит тебя пойти в ним на тренировку. Лучше скажи, что тебе не нравится, — тепло закончила она. — Да, тем более, если мы проиграем, — кивнул Сириус. Он наклонился к Римусу и шепнул на ухо: — Я забыл сказать, что после игры мы идём напиваться к ним домой. Возражения тут не принимаются. — Ох… — Римус, ты же не учился в Хоге? — спросил Питер. — Об этом потом, Пит, — сказал Сириус, — о-о-о! Джеймс, давай! — Да я и так долго держался, Римус, — сказал одновременно с Сириусом Питер, — Сириус сказал, что… Джеймс! Джеймс!.. Их маленькая группа стала выкрикивать его имя (даже Римус этим проникнулся), потому что Джеймс, завладев квоффлом, запустил его в кольцо, но промахнулся. Он не сдался — поймал его снова и замахнулся. Мяч летел… Секунды — за часы… Джеймс пытался устоять на метле, чуть не упал с неё. Квоффл летел… — Го-о-ол! — кричал комментатор, — второй гол у «Песни метлы»! — Ура! — кричали трое — Лили, Питер и Сириус. — Бродяга, с тебя водка! — восклинул Питер. — Римус, ты пьёшь водку? — поинтересовался Сириус. — Нет, — тихо ответил он. — Ну ничего, — сказал Питер, — выпьешь. — Мерлин… — выдохнула Лили, — не спаивайте человека. Он, может, не такой алкоголик, как вы. Римус, у нас будет сливочное пиво, не беспокойся. Римус беспокоился. Как он сможет выпивать с ними? Они же незнакомы… Он тревожился об этом так сильно, что не заметил, как противники забили двадцать очков буквально за несколько минут. Через полчаса перекидывания квоффлами из кольца в кольцо, счёт был не в пользу «Песни»… - Всё ещё изменится, - сказал Сириус. - Сохатый, давай! Ловец противоположной команды как раз в этом момент заметил снитч и активно пытался его поймать в руки. Комментатор не переставал твердить об этом. «И снитч улетает чуть левее, а игрок под номером двенадцать правее». Хотя с другой стороны поля Джеймс Поттер забил гол. — Сохатый! — кричал Сириус, — давай, Джеймс! Ловец в желой майке тоже приметил снитч, но как только он направился в его сторону, тот будто изчез. Оба ловца, переглянувшись, улетели в разных направлениях. Джеймсом, казалось, завладела какая-то ярость. Он забивал голы. Один. Два. Три. Всего от него последовало восемь голов, прежде чем ловец «Ударов метлы» поймал заветного снитча. Увеличив их счёт. Выигрывая игру. Команда «Песнь метлы» проиграла эту схватку. — Дамы и господа, не расходитесь, у нас ещё зона горячих напитков есть… — вторил комментатор. — Проигран бой, но не чемпионат, — мудро изрекла Лили.