wanna be your dog!

Как же все-таки приятно делать

сюрпризы. Как это волнительно,

и как жаль, что нечасто

выпадает такая возможность.

— Мариам Петросян. «Дом, в котором…»

Самое интересное, что Римус не хотел, чтобы это заканчивалось. Несколько дней назад, когда Римус возвратился домой с работы, когда Сириус довёз его, когда голова его не выдержала и он заплакал прямо перед Сириусом — в тот день Римус заперся дома и продолжил плакать, лёжа в кровати. Было очень больно понимать, что Римус сам не даёт завязаться их знакомству. Он напрочь забыл, что Сириус обещал прийти, думая о своём позоре. Он думал, что Сириус осознает позже, какой Римус дурак. Все ещё раз осмыслит и больше ни одного слова не скажет и не напишет. Римус не мог поверить, что это было с ним в реальности: он при таких странных встретил человека, который в теории мог бы быть его одноклассником, и потом они ещё и начали общаться! Это было что-то из разряда фантастических выдумок перед сном. Но уже наутро Римус смирился, что больше не увидит Сириуса. Он никогда не отпускал эту мысль из головы: они никогда не станут ближе просто знакомых. Ну вот и настал этот день. Римус даже выдохнул — можно не надумывать легенды о себе, не лгать. И вот, когда Римус только присел, чтобы пообедать, когда он только закрыл магазин, к нему постучались в дверь. — Привет! — кричали ему, — открой! Римус удивился гостям, но все же открыл. Сириус вошёл с зонтиком и в большом кожаном плаще. — Привет, — сказал Римус. — У меня обед. — Можно с тобой? — спросил Сириус, оттряхиваясь на манер собаки от капель дождя на плаще и кладя зонт на пол. — Я, то есть, не обедать с тобой, а погреться. — Ну ладно, — сказал Римус, снова закрывая дверь. Возможно, он почти обрадовался такой компании, хотя себе он говорил, что Сириус здесь лишний. Римус пригласил Сириуса в подсобку после того, как тот разделся и посушил вещи. Есть теперь было неловко. Римус решил, что и делиться едой было бы неуместно тоже. — У меня такая же футболка, смотри, — сказал Сириус, оттягивая свою полосатую футболку. Римус не знал, что на это сказать. — Ну ты кушай, я просто посижу. — Хочешь булочку? С вишней… — от неловкости спросил Римус. — Не, я не хочу, ты сам ешь, а то вон какой худой. Римус сразу вспомнил себя в зеркале. Очевидно, что он не был худым. У него были слишком жирные руки и ноги, выпирал живот как будто пивной, да и лицо его не было таким идеальным, как у Сириуса: не было ни впадин в нужных местах, ни скул — одни лишь щеки и странной формы губы. — У меня их две. — Римус взял пакетик, в котором лежали две булочки, в руки и показал его Сириусу. В горле запершило и образовался какой-то комок. Римус понимал, что ведёт себя сдытно для окружающих — и так получилось каждый раз, когда он что-то делал. Он задумался, а не помолчать ли ему все оставшееся время. Сириус все-таки взял булку, а Римус налил ему чай. — Слушал вчера The Stoodges, — сказал Сириус чуть позже, — у них на первом альбоме песня, — он отпил чай, — называется «1969», ты представь, шестьдесять девятый был уже десять лет назад… Это же ахренеть можно! Как так время летит! Римус просто кивнул. А Сириус продолжил: — А ещё «Хочу быть твой собакой» — «I Wanna Be Your Dog». Понял, да? Как песня, но правда хочу быть твоей собакой. Римус случайно подумал, что Сириус хочет быть его собакой. — Так вот это моя песня, — говорил Сириус, — и если что, я не против быть чей-то собакой. Твоей, кстати, тоже. Римус на всякий случай тихо рассмеялся. — А тебе какая больше их песня нравится? — спросил Сириус. — Ты вообще их слушаешь? — Не знаю, я не помню, как они звуват. — Так и знал! Поэтому… — Сириус встал и загадочно порылся в своей сумке, которую оставил где-то рядом с пальто, — я принёс с собой эту пластинку! Она старенькая уже правда, но это почти что раритет. Моя любимая кузина мне её подарила, когда мне было лет пятнадцать. Они поставили её и стали слушать. Первые две песни были «1969» и «I wannna be your dog» — Сириус ещё раз удивился, что уже десять лет миновало с тысяча девятьсот шестьдесят девятого и что он все-таки желает быть чьим-то псом. Вместо третьей песни заиграли какие-то страшные, тревожные звуки. — Что-то не очень подходит ситуации, ага? Тут минут десять будет эта психоделия… Давай дальше… — Обед уже кончился — пора открываться, — вспомнил Римус. В общем, Сириус просидел так до самого закрытия, рассуждая о The Stoodges и их песнях. И следующие дни Сириус приходил тоже. И говорил всегда о музыке. Римус чувствовал себя прекрасно. Ему было интересно слушать и, если он знает ответ, то отвечать тоже. Они сидели в магазине музыки и слушали музыку, говорили о музыке — жили музыкой. Сириус сказал, что сегодня он должен обязательно послушать такой-то альбом — Римус дома тоже слушал его. На следующий день они обсуждали его вместе! На третий день Сириус понял, что это нечто вроде игры, и каждый день с воодушевлением выбирал новую музыку на завтра. Было наконец-то нескучно. Покупателей как всегда не было много, поэтому времени на разговоры оставалось много. Потом Сириус даже стал приносить с собой еду. Всякие снеки для перекусаов и газировку. Римус отказывался до тех пор, пока Сириус не сказал, что обидется, если Римус не будет доверять ему хотя бы в отсутствии яда в еде. Сириус приходил всегда по-разному, но одно оставалось неизменным: он всегда довозил Римуса до дома. Он полушепотом говорил держаться за него, и пусть Римус и так бы это делал, он хотя бы не испытывал стыда, когда это было проговоренно и отдельно отмеченно. Конечно, ему было неловко так тесно сидеть с парнем, но это временные трудности, так что Римус просто наслаждался видом вечернего города. Так было последнюю неделю, пока Римус дорабатывал свою смену. Сегодня был последний день — завтра будут выходные, абсолютно законные для Римуса. — Почему у вас тут окно всего одно? — спросил Сириус, глядя вслед только что вышедшему из магазина покупателю. — Чтобы ты спросил, — ответил Римус, потому что не придумал ничего лучше. — Значит, все работает как нужно. Время было уже поздно: пора уже собирать вещи и все-таки протереть полы, потому что заклинание Римуса перестало работать столько времени, сколько он загадывал. — Помнишь, мы слушали песню «Между семнадцатью и двадцатью»? И ты ещё смеялся, что нам по девятнадцать? — Римусу было как-то неловко спрашивать это: он хотел кое-что подарить Сириусу, потому что ему показалось, что ему это понравится так же, как и постоянные упоминания их возраста. Римус взял ведро и налил в него воды из-под крана, залил туда же моющего средства и закинул тряпку. — Конечно, — сказал Сириус, ведь было это всего пару дней назад, — Элтона Джона невозможно забыть. — Так вот сегодня утром, когда приезжал мистер Локхарт, ну хозяин магазина… — Чего? Локхарт?! Римус не понял, что сказал не так, и продолжить говорить не посмел. — Это который Гилдерой? — спросил Сириус, а Римус пожал плечами: он не знал его имени, — Или отец его? Представь, Гилдерой Локхарт учился на одном курсе со мной, но был рейвенкловцем. — А, — сказал Римус, — ну, видимо, его отец… — А я и не знал. — Воодешевленно говорил Сириус. — Гилдерой был таким заносчивым. И хорошо, что ты его не знаешь. Так о чем ты говорил? Римус уже успел забыть о своих планах, но внезапным ударом вспомнил: — В общем, он тут всего проверил. И в это время нам завезли новых пластинок. — Тараторил Римус, пытаясь сразу перейти к сути и не тянуть резину, — их пока не нужно выставлять на прилавки, потому что места нет для них, а Локхарт обещал привезти новый прилавок… — Римус чувствовал, что краснел с каждой секундой все больше и больше, — ну в общем, я увидел там пластинку — исполнитель называется «Dogs» — «Собаки», и я подумал, что тебе должно понравится… Римус отошёл в сторону и принёс пластинку. — Вау! — сказал Сириус, — это мне? — Да, — кивнул Римус, — там есть песня «19» — прямо как нам лет, ага? Сириус просто улыбнулся, пытаясь не делать улыбку слишком широкой. — Да, Римус! Да! — Это французская группа, кстати, но поют по-английски, вроде бы. Я не слушал их ещё, не знаю. — Французы… — протянул Сириус, — у моей семейки есть девиз на французском языке «Чистота крови навек» — «Toujours Pur». — Произнёс он на французском. — Не знаю вообще с чего они решили, что французский язык будет лучше, но ладно. Мы чистокровные англичане, понимаешь? Римус улыбнулся, чтобы не отвечать. — Спасибо! — ещё раз сказал Сириус. — Приду домой и послушаю. И буду думать о тебе. И о нашем девятнадцатилетии. Римус стал мыть пол, а Сириус помог поправить все пластинки, чтобы завтра пришла Лола, и ей не пришлось делать этого. Римус хотел, чтобы его работа была выполнена достойно. Хотя бы товар будет лежать ровно, и другим продавцам не придётся заниматься этим. Тем более, Лола — магла и ей придётся делать всю-всю работу вручную. — Получается, тебе осталось собрать ещё «18», чтобы были все числа «Между семнадцатью и двадцатью». Помнишь у кого-нибудь такую песню? — решил спросить Римус. — Не помню, — ответил Сириус, — а ты, кстати, знал, что Элтон Джон бисексуал? Римус не понял резкой смены темы разговора и пытался вспомнить, слышал ли где-нибудь об Элтоне Джоне такую информацию. — Да, вроде. Или нет. — А он бисексуал, — повторил Сириус и больше не продолжал. Римус молчал. А что ему было говорить? — Завтра встретимся? — спросил Сириус позже, когда Римус собирал свои вещи в сумку. — Я вообще-то немного занят завтра… к родителям пойду домой, — ответил Римус. Он и правда собирался туда сходить когда-нибудь на днях, но ещё не знал, когда. Видимо, завтра. — А, ну хорошо, тогда я тоже своими делами займусь. Буду слушать «Собак» в виде собаки. Они рассмеялась. Может быть, Римус зря все это делал. Может быть, он неправильно думал и получится только хуже. Сириусу, наверное, будет больно прекращать общение. Но, с другой стороны, у него и так много друзей, зачем ему Римус? Римусу очень хотелось подарить Сириусу эту пластинку, он правда не мог ничего поделать с собой. Он мог, конечно, её просто продать ему, но это было бы как-то некрасиво. В конце концов, они в какой-то момент разойдутся по своим углам и больше не встретятся. Римус уже чувствовал, что его эмоциональные ресурсы заканчиваются. Значит, конец близок. — А когда у тебя будет время встретится? — спросил Сириус, — как раз обсудим все, что накопилось. И вообще ты же так и не слушал Rainbow? Римус думал, что действительно хотел бы обсудить и нашумевших Sex Pistols, и Зигги Стардаста, и Rainbow, и все, что угодно. Он бы не был против повторить их игру с прослушиванием пластинок дома и обсуждением их тут в магазине. И было бы замечательно продолжить через десять дней, когда Римус вернётся на работу. Но он не дурак — он понимает, что не бывает такой дружбы, выгодной только одной стороне. Это не дружба вовсе. Для комфортной и здоровый дружбы нужно равная вовлеченность всех сторон. Нужно было, чтобы Римус соглашался встречаться, гулять, разговаривать во время нерабочее, чтобы они ходили по парку, по магазинам и кафе, чтобы они разговаривали о себе, а не только о музыке. Римус так не хотел и не мог. Понимая это, он не был готов тратить свое время таким образом. Тратить его практически в пустую. Без нежных душевных разговоров, без открытия всех своих секретов, без признаний и полного доверия. У Римуса вряд ли так получится. Тем более, Сириус уже знает его исключительно с такой его стороны, где Римус робкий и неловкий парень, плохо формулирующий свои мысли и не понимающий как вести себя в общении. Надо ли это Римусу? Сегодня он думал об этом целый день. И ответ пришёл сам собой. Нет. Римус не сможет. Нет. Он лучше будет сидеть целый день один и думать о своей книге или о книге, которую он хочет прочитать. Или вообще о чем угодно. Это слишком резко. Слишком быстро все идёт. Сириус, сам того не понимая, давит на Римуса. Потому что Римус другой. Они не подходят друг другу. У друзей должно быть что-то общее. А их характеры противоположны. Римус стоял, прищурившись. Когда у него будет время встретиться? Когда? — Не знаю, — сказал он, — у родителей там… помочь нужно им. — Ну ладно, — кивнул Сириус, — потом спишемся. У тебя есть сова ведь? Или телефон? Дай мне твой номер! Сириус был радостным и светил улыбкой на всю улицу. Римусу стало не по себе. — Ну я не помню его. — Соврал он. — Отошлешь совой, ага? Римус кивнул: как бы да и как бы нет. — Почему ты никогда не спрашиваешь, где шлемы? — прищурив глаза, спросил Сириус. — А надо? — машинально спросил Римус в ответ, а потом понял, что вообще-то это мотоцикл и он — опасная штука, — ой, и правда. — Посмотри, — сказал Сириус, величественно размахивая руками, — вот тут, — он указал на переднюю часть мотоцикла, — вот тут ма-аленьное стекло, как кажется, но на самом деле, — он задержал интригу, — потрогай, — предложил Сириус. Римус коснулся стекла, которое было около руля и зеркал, потом провел рукой выше, как просил Сириус, но там ничего не было. — А что должно быть? — спросил он. — Ничего! — воскликнул Сириус. — Это магия! Осязаемого тут ничего нет, но, когда едешь, ветер не может проникнуть сквозь эту… завесу. Римус удивился и сказал об этом вслух. Сириус стал рассказывать как сделать такой эффект. Оказалось, он держится ровно одни сутки, и иногда Сириус забывал об этом — ему было очень некомфортно ездить. Ветер дул бешеный, особенно, когда летишь, было больно и возникали проблемы со слухом на несколько часов. Когда Римус пришёл домой, он, не снимая ни обуви, ни надоевшей кофты, сел на стул, и стал думать. Что же ему делать? Так ли ему нужен какой-то человек в его жизни? Он так сильно мечтал о друге, о ком-то живом рядом. Он грезил этим буквально постоянно. Все было очень сложно, но что-то внутри говорило однозначный ответ.