бег с препятствиями

      Десятого числа Фина приехала в Сеул, пропустив грандиозную попойку по случаю дня рождения Минги. А вечеринка действительно была грандиозная, так как пьяные групповые видеозвонки, которыми Уён атаковал во время её пересадки в Сан-Франциско, запомнил весь четвёртый терминал международного аэропорта и в особенности бедная индийская семья по соседству, ожидавшая рейс до Дели.       Дабы реабилитироваться за своё отсутствие, Фина предложила имениннику выбрать любое времяпрепровождение, и Минги, решив особо не изгаляться, написал, что ночь кино — отличный вариант, чтобы пережить похмелье.       Они долго дискутировали над местом встречи, но Минги, осознав количество посторонних глаз и ушей в общежитии, решил, что лучше встретиться у неё дома. Тем более после премии «K-Global Heart Dream Awards» ребята точно захотят отдохнуть.       Когда он добрался до её апатов, девушка как раз заходила в здание с пакетами из ближайшего продуктового. Парень придержал для неё дверь и попрощался с менеджером, говоря, что до общежития доберётся самостоятельно. В фойе они одновременно потянулись для приветствия и замерли: одна на носочках, другой чуть склонившись. Парочка глупо пялилась на лица друг друга и обдумывала, что же делать дальше. Фина отмерла первая, неловко поджала губы и опустила голову.       — Ноги натёрла, — сконфуженно пролепетала она, топчась на месте.       — А я с пакетами хотел помочь, — Минги тоже задвигался, указывая пальцами на груз в руках девушки. Фина согласно кивнула и протянула ему пакеты, шустро перебирая ногами и удаляясь к лифтам.       Спросить: «Что ты собирался(-ась) сделать», значит, ответить: «Я не знаю, это показалось правильным». В какой момент их короткого знакомства стало нормой такое открытое проявление чувств? Им оставалось лишь догадываться.       Уже на кухне Минги протянул маленькую упаковку без логотипа. Он решил, что было бы невежливо прийти в гости без угощения, тем более по дороге до места назначения он внезапно осознал: слишком хотел Фину порадовать.       — Небольшой десерт к столу, — пояснил, потрясая рукой. — Возможно, ты уже такое пробовала.       Девушка заглянула внутрь. В маленькой полупрозрачной коробке лежала незнакомая сладость. Девушка посмотрела вопросительно, на что Минги отозвался нескрываемым удивлением.       — Яксик, — пояснил он с такой интонацией, будто это была самая очевидная вещь в мире, указав пальцем на миниатюрные квадратики из склеенного риса с орехами и семенами.       — Сладкий рис?       Минги рассмеялся от ужаса и недоверия на её лице. В единственной круглосуточной кондитерской по дороге он был сбит с толку не меньше количеством разнообразных десертов и осознанием ситуации, поэтому особо не думая, впопыхах ткнул на первое попавшееся.       — В этой стране из риса можно сделать всё. Даже десерт.       Фина поблагодарила за угощение, с опасением убрав его подальше, и вернулась к подготовке снеков.       — Как всё прошло? — поинтересовалась она, намекая на прошедшую премию.       — Не так богато, как ожидалось, — ответил Сон, с печальной усмешкой, — но мы взяли награду как лучшие перформеры.       — У вас и правда прекрасные выступления. Не перестаю восхищаться. И чтобы скрасить твою печаль, — девушка шустро скрылась в спальне и через пару секунд появилась оттуда с пакетиком для именинника, — держи небольшой презент из Мадрида и Аризоны. Сложно придумать подарок для того, у кого, наверное, есть всё.       Минги собирался озвучить подкат в стиле: «У меня есть всё, но нет тебя», только вовремя сдержал пафосную фразочку на языке. Девушка протянула ему небольшой пакет, в котором была коробочка с подвеской в форме пальмы, украшенная камушками. Рядом, перевязанные лентой, лежали несколько разноцветных браслетов из бисера с бусинами. Минги принялся примерять на себя украшения и восторженно ахать, будто Фина подарила ему не дешёвую бижутерию, а преподнесла Ролексы, или другую непозволительную роскошь.       — Было чем заняться, пока мы ждали результаты, — подметила девушка, в то время как он увлечённо крутил запястьем, разглядывая, как перекатываются бусины на прозрачной резинке.       — Так вот почему ты не отвечала, — воскликнул Сон улыбаясь. Теперь, зная, что Фина сделала браслеты своими руками, они возымели для него больше ценности. Марреро натянуто улыбнулась. Пусть думает так. — Всё ещё не отпустила ситуацию?       Фина отрицательно завертела головой, удивлённая его проницательности.       — Засело в мыслях.       — Прекращай. Что было, то прошло. У тебя достаточно проектов, которые требуют внимания.       — Сейчас все крупные дела закрыты. После разговора с ребятами, думаю, а не попробоваться ли снова в KQ? — девушка загадочно улыбнулась, поставив руки в боки.       — Уже пыталась? — удивился Минги, подходя ближе.       — Неоднократно, но безуспешно. Если снова не получится, буду готовиться к национальным.       — Что-то мне подсказывает, всё получится, — Минги хитро прищурился, и Фина пригрозила пальцем, как бы говоря: «Даже не думай помогать». Парень лишь поднял перед собой руки. — Просто хочу сказать, если ты сомневаешься в национальных, то тебе стоит держать в уме, что с 2018 года четвёртое место – самая высокая позиция, которую занимала американская сборная.       Фина удивилась, но не подала виду. Откуда он знал, какие места команда США занимала на международных соревнованиях по хип-хопу последние годы?       — А что касается KQ, то тоже задумайся: те, кто занимают вторые места, всегда управляют теми, кто на первом, — Фина уже открыла рот, чтобы парировать, но Минги её опередил. — В твоём случае те, кто занимают четвёртое.       Фина хотела спросить, какое отношение результат на соревнованиях имеет к их лейблу, но внезапно её посетила иная мысль: второй сюрприз для именинника. Она поспешила к холодильнику, чтобы достать тарелку, накрытую бумагой, на которой стоял небольшой бенто-торт в виде арбуза.       — Подарок у тебя, значит, самоё время загадать желание, — Минги заворожённо смотрел на красно-зелёную сладость на тарелке, пока Фина ставила и зажигала свечку. Арбуз был его самой любимой ягодой, он буквально мог есть его бесконечно, особенно летом, поэтому такой выбор дизайна, конечно же, заставлял сердце таять. — С днём рождения!       Когда он вернулся в реальность из мыслей о любимой еде, Фина уже растянулась в широкой лучезарной улыбке, вжав голову в плечи. На её лице играли блики маленького пламени. От этой картины в груди у Минги разлилось что-то по-домашнему родное и уютное, будто туда положили урчащего котёнка: пушистого и тёплого. Фина нетерпеливо покачивала тарелкой. Сон медленно приблизился к пламени, не разрывая зрительного контакта, и замер, заметив, как девушка уже собралась восторженно закричать, подобравшись всем телом. Он несколько секунд смотрел, забавляясь при виде нетерпения на дне её глаз, а потом нежно улыбнулся и под радостные девчачьи визги задул свечу.       Торт показался слишком вкусным, чтобы его не попробовать, поэтому Сон врезался в него лицом и откусил внушительную часть, перепачкав нос, щёки и подбородок. Лакомство разваливалось мелкими крошками, из-за чего Фина отвлеклась и начала ловить их руками, а Минги, воспользовавшись моментом, прижался к её румяной щеке липкими губами, размазывая по чужой коже комья яркого, разноцветного крема. Она ошарашенно отстранилась, краска в ту же секунду разлилась по лицу. Фина посмотрела одновременно загадочно и вопросительно, вытирая пальцами щеку, горящую от смущения и чужого поцелуя. А Минги, довольный собой, еле сдерживал широкую победную улыбку, словно этот поцелуй был для него не просто мимолётным прикосновением, а стоял наравне с первой строчкой в чарте «Билборд». Похватав тарелки со стола, Сон скрылся за углом, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу радость. От усердных попыток под нижней губой явно останутся следы от зубов.       В маленькой квартирке района Чонногу этим вечером случилось нечто поистине прекрасное, тому подтверждением были молодые люди, разделяемые стеной: девушка, старавшаяся унять миллионы вопросов в голове, утирая крем со щеки, и парень, радовавшийся своей смелости, пританцовывая с тарелками и чуть ли не прыгая до потолка.       Когда они, наконец, выбрали фильм, перед этим неловко усевшись рядом на диване (неловкость ощущала только Фина), на часах было достаточно поздно.       — Пока мы не начали… Что случилось с твоей мамой? — блондинка непонимающе сморщилась. — Судя по тому, что вы обсуждали с Ёсаном и Уёном, с твоей мамой явно возникли какие-то трудности.       И Фина бы очень хотела сказать, что у её матери неутешительный диагноз – слабоумие, но врать было бесполезно. Единственное, от чего она страдала, хотя, кажется, особо и не потеряла от этого – отсутствие материнского инстинкта и малейших зачатков человечности.       — Как будто нет желания вспоминать о ней в такой прекрасный вечер, — Фина натянуто улыбнулась, наблюдая за вступительными титрами на экране. К этой минуте тарелки со снеками были практически пусты, так как споры над фильмом были чересчур ожесточёнными, требуя калорийной и вредной подзарядки.       — А если я скажу: «Пожалуйста», — девушка повернулась к Минги, внезапно сталкиваясь с чужим взглядом и подмечая, как подозрительно поблёскивают в полумраке его глаза.       — О, ну это, конечно, всё меняет, — наигранно возмутилась Марреро, хлопнув себя ладонями по коленям. Минги, растрёпанный, с пёстрым мелированием и прелестными карими глазками-бусинками подействовал на неё смертельно. — Что рассказать о маме...?       Риторический вопрос повис на несколько секунд в воздухе. Действительно, что хорошего о ней она могла вспомнить. Желание именинника – закон, поэтому следующие минуты Фина делилась воспоминаниями, из-за которых в игре «дочки-матери» всё давным-давно переменилось. После смерти отца у её матери обострилось пристрастие к алкоголю, появились отвратительные подружки из местной элиты, которые только что не прописались в поместье и устраивали беспробудное пьянство. А Фина была предоставлена себе, мыслям о внезапно почившем главе семьи, проблемам среднестатистического ученика средней школы и бабушке, которая тяжело и неизлечимо болела.       Марреро говорила о том, как отвергала решение отправить бабушку в Сеул на лечение, потому что медицина в Испании была ничуть не хуже и могла предоставить поддерживающую терапию. Но её протест приравнивался к комариному писку: такой же назойливый и бессмысленный. Желание матери отослать свекровь подальше, за то, что та занимала одну из комнат и никак не могла отойти в мир иной, было непреклонным. Фина уверена: если бы была возможность, то бабушка оказалась бы в Антарктиде где-то между белым медведем и леммингом, ей бы прописали принимать сосульки три раза в день и делать капельницы из талой воды. Другой конец континента – великое снисхождение.       В старшую школу Фина пошла уже в Сеуле, не в силах больше находиться дома, и переживая за состояние бабушки. Тогда она и узнала, что мать была пожизненно и беспрекословно зла на своих родителей и родителей мужа, которые, не спросив, их поженили. В те годы международные браки по расчёту являлись показателем престижа, финансового достатка, и очень поощрялись обществом.       По классике средневековой литературы после нескольких лет семья потребовала наследника, изводя и подгоняя к скорой беременности, а когда родилась Фина, врачи вынесли неутешительное: «Вы больше не сможете иметь детей». Марреро остались без сына: продолжателя рода. Её мать заклеймили позором семьи, и до самой смерти избегали любого упоминания в высшем обществе о её существовании. Родители беспрестанно пытались убедить отца в необходимости рождения второго ребёнка, и лучшим исходом было бы появление сына, поэтому различные заговоры и подставы были не редкостью.       Всё дошло до апогея, когда кому-то из прислуги было приказано любой ценой достать биологический материал для тайного зачатия. И кажется, это был единственный раз, когда родители Фины действовали, как одна слаженная команда: отец наигранно гневался до белой пены у рта, а мать изобразила нервное расстройство, искусно убедив психиатров в своём критическом состоянии, необходимости лечения и изоляции от внешнего мира и даже родственников. Только муж должен был находиться рядом, чтобы стабилизировать состояние, и, кстати, он тоже хотел сбежать от окружающих на некоторое время.       План сработал, о рождении детей позабыли, и решили больше с этим вопросом не донимать, к тому же мать не гнушалась напомнить о своей хрупкой душевной организации, впадая в забытьё и истерические припадки при малейшем сомнительном взгляде в свою сторону. Удивительно, как оскар за лучшую женскую роль ещё не оказался на одной из полок среди коллекционного итальянского сервиза и эксклюзивных сувениров от неравнодушных соседей и партнёров по бизнесу.       Когда Фина узнала печальные подробности, то долго думала, почему родители позже не развелись. Ведь сколько себя помня, она всегда видела только трепетное и сердечное отношение папы, которое разбивалось о неприступную и холодную отчуждённость матери. И бабушка, заметив, что внучка погрузилась в тяжёлый мыслительный процесс, хрипло ответила: «Деньги. Равенну они всегда утешали».       История семьи Фину никак не переменила, лишь открыла глаза на причины материнской ненависти. Простить её она не могла, считая, что, как ребёнок, не заслуживала такого к себе отношения. К сожалению, в заводских настройках человека графа «пол» изначально была заблокирована от изменений. Участие родителей отца во всей сложившейся ситуации было значительно меньше, хоть и могло показаться, что бабушка намеренно пыталась себя обелить. Фина убеждена: это была исповедь умирающего, и для её почти фанатично религиозной бабушки было бы богохульством врать и пытаться обелить себя в такой момент.       К концу выпускного года, устав бороться со всепоглощающей болезнью, бабушка тоже её покинула. Мать наотрез отказалась перевозить тело в Испанию и тем более устраивать похороны. Она и так считала, что слишком долго давала ей жить, оплачивая счета за лечение. Старуха заслужила самых скромных проводов и безликого надгробия в ряду неопознанных, а уж точно не семейного склепа и почестей. Фина тогда была несказанно рада, что упорным трудом, образцовым поведением и общественной активностью получила грант на обучение в Нью-Йоркском университете Пейс, поэтому на собственные сбережения проводила бабушку в последний путь. Вечно улыбчивая и добродушная сиделка, приставленная от больницы и круглосуточно находившаяся подле умирающей, помогла в организации похорон, так как Фина на тот момент считалась в Южной Корее несовершеннолетней. После выпуска Марреро поспешно покинула Сеул из-за отсутствия опекуна и предстоящей учёбы в США.       Минги периодически вяло откликался на её рассказ, то ли пребывая в ужасе и смятении от семейной драмы, то ли погружаясь в сон под трагичную аудиокнигу «Тайны династии Марреро», которую Фина озвучивала монотонным вкрадчивым шёпотом. К концу он вообще затих, и блондинке пришлось мягко потрясти его расслабленное бедро, чтобы убедиться, что парень комфортно обвился вокруг диванной подушки и уснул. Фильм тоже подходил к своему логическому завершению позабытыми пёстрыми картинками на стене.       — Вот же чёрт, — девушка отошла на кухню, чтобы найти телефон. Экран неприятно резанул яркостью по глазам, и Марреро моргнула, давая им привыкнуть, перед тем как начать искать нужный чат. На удивление, в такой поздний час она даже получила ответ.

Фина: «Юнхо-я. Он уснул…».

Юнхо: «Серьёзно?»

      Блондинка осторожно пробралась в гостиную, сделала снимок, в качестве доказательства, и отправила парню.

Ф: «Будить?»

Ю: «В целом, если сможешь его подбросить завтра с утра, то пусть остаётся. Либо я могу написать менеджеру…».

      В голове у Марреро внезапно всплыла недовольная физиономия Хонджуна. Конечно же, он бы узнал.

Ф: «О, нет-нет, я привезу».

Ю: «Рассчитываю на тебя».

      Диалог замолк после нескольких милых стикеров, и девушка осталась стоять, оперевшись на кухонный островок. Минги еле слышно шуршал со стороны дивана, видимо, устраивался поудобнее. Телефон оповестил о новом сообщении.

Ю: «Как он вообще?»

Ф: «Да вроде бы ничего. А что-то должно быть не так?»

Ю: «Просто беспокоюсь. Ему сложно заснуть на новом месте».

      Марреро отправила удивлённый смайлик.

Ф: «Кажется, ему комфортно».

Ю: «Надеюсь, это не из-за сильной усталости».

Ф: «Правда думаешь, что он бы предложил посмотреть фильмы на ночь глядя, если бы совсем не мог стоять на ногах?»

      Чат снова замолк на несколько секунд. Экран телефона успел потухнуть.

Ю: «ПОСМОТРЕТЬ ВМЕСТЕ ФИЛЬМЫ?»

      Собеседник внезапно начал активно строчить, сопровождая свои сообщения кучей удивлённых стикеров и возгласов.

Ю: «Он сам? Сам предложил? Фильмы посмотреть?»

Ф: «Да, Юнхо-я».

Ю: «У меня просто нет слов. Я думал, он поехал тебе с чем-то помочь!»

Ф: «Чего… Поздней ночью?»

      Парень лишь отправил загадочно подмигивающий смайлик. Или Марреро просто хотела его таким видеть?

Ю: «Пожалуйста, позаботься о нём».

Ф: «Я всё ещё ничего не понимаю...».

Ю: «Просто не делай ему больно, когда придёт время».

Ф: «Какое время?»

      Блондинка пуще прежнего не понимала, о чём идёт речь. Чон решил сохранить интригу, прислав очередной смайлик с высунутым языком, а следом дремлющую мордочку, избегая подробностей под предлогом отхода ко сну. Марреро отправила сопящего зверька в ответ, убирая телефон. В тот момент она не догадывалась, что парень, лежащий на диване, решил взять пример с её матери, искусно отыграв спящего.       Утром новоиспечённые соседи столкнулись на кухне.       — Прошу прощения, — Минги резко отвернулся к плите, когда заметил, во что Фина одета.       — Это такие шорты, — отмахнулась от него девушка, на ходу собирая волосы в хвост, а когда приблизилась, поддела край высокого белья, демонстрируя его наличие. Парень шокировано вытянулся, отворачиваясь и фокусируя взгляд где-то в одной точке перед собой. Порой ему ещё было сложно привыкнуть к её поведению, кардинально отличающемуся от корейских стандартов, но из-за этого, максимально привлекающему и интригующему.       — Понял-понял, — также не сдвигаясь ответил он, переворачивая что-то на сковороде. Перед глазами до сих пор маячила картинка вишнёвой ткани, аккуратно подкачанного живота с довольно заметным прессом и пирсинга. Минги на секунду задумался, насколько ладная у нее была фигура: натренированная временем, но по-женски мягкая и притягательная.       — Знаменитые блинчики, — хихикнула Фина, возвращая его в реальность и разглядывая довольно аппетитный завтрак, пока парень отрешённо елозил приготовленное по сковороде, после чего нахмурилась. — Я в курсе, как ты уродуешь блины.       Блондинка медленно пригрозила ему пальцем, на что он лишь улыбнулся, чуть запрокинув голову. Минги смотрел на неё несколько секунд, складывая картинку по кускам. Почему-то именно на фоне испанской плитки с традиционным пёстрым орнаментом он осознал, что Фина действительно родом с другого конца континента. Девушка иной культуры, чужого мира и воспитания. Только сейчас её поведение и моральные устои обрастали смыслом, а внешность сильнее начала бросаться в глаза. Сон поймал себя на мысли, что пялится, и едва удержался от комплиментов.       — Никогда не доверю тебе паэлью, — Марреро закинула что-то в рот из миски, удаляясь от раскалённой плиты, и сморщилась по пути, осознав, что ляпнула. Минги тоже анализировал услышанное.       — Вообще-то, в паэлью входит рис и морепродукты, — он развернулся, укоризненно потрясая лопаточкой в воздухе. — Приготовление риса не такая уж и трудность для корейца.       Он указал на себя пальцем, если вдруг присутствующие не поняли, кто из них двоих азиат.       — А морепродукты? — подыграла Фина, увлечённо прислушиваясь.       — Если ты не знала, моя семья владеет рыбным ресторанчиком, — Марреро кивнула, — а значит, морепродукты для меня – плёвое дело.       Минги пробежался глазами по кухне в поисках удачного примера.       — Так же легко, как открыть пачку «Пепперо», — он ткнул пальцем в сторону ярко-зелёной коробки на полке. Сувенир от Чонхо.       Фина вежливо промолчала, не желая напоминать, что на самом деле он не справлялся с пачкой «Пепперо», да и с любой другой упаковкой тоже, насколько она успела заметить.       — Я нагло позаимствовал у тебя щётку, — сказал Минги через несколько минут, ставя перед девушкой тарелку. — Пришлось порыться в твоих дамских штучках.       Сон зашевелил пальцами в воздухе, стараясь передать мимикой своё максимально наигранное отвращение.       — Я бы ещё и твоей умывалкой воспользовался, но она мне не подходит.       Фина состроила важную мордочку, передразнивая Минги.       — А что такое, слишком дёшево для его величества? — парень на это лишь цыкнул, ущипнув её за кончик аккуратного носика. Блондинка сморщилась от удовольствия, и Минги снова потянулся к её лицу, чтобы потрогать причудливые складочки, появившиеся на её носу от этого действия, но вовремя остановился, концентрируясь на обсуждаемой теме.       — У меня проблемная кожа, — он указал на маленький прыщик, вскочивший у виска, — поэтому мне нужны другие средства. Это ты здесь, со своей идеальной бархатистой кожей.       Он очертил её лицо в воздухе, на что Фина громко воскликнула, тоже указав на прыщик с краю челюсти, при этом ведя себя как настоящая сучка. Минги наигранно удивился, но замолк, засунув в рот кусок блина, после чего кивнул, довольный собой. Марреро тоже приступила к дегустации его кулинарных изысков.       — Я не против вставать так каждое утро, если это будет платой за эксплуатирование моего дивана и машины, — она подмигнула через несколько минут, покачивая вилкой в воздухе, и чуть не подавилась, осознав в очередной раз, что за глупость сказала. «Я не против вставать так каждое утро», – мысленно передразнила себя плюясь. Кто во вселенной прилепил тебе рот, но забыл вложить мозг?       — Возьму на заметку, — отшутился парень, собирая посуду в раковину, чем намекнул Фине о сборах.       Девушка скрылась в спальне, чтобы через несколько минут вернуться уже одетой.       — Старалась найти что-нибудь максимально нейтральное и выглядеть как менеджер, — она показала «пис» и высунула кончика языка через уголок рта, проходя мимо Минги. Он снова уловил перечно-сладкий шлейф духов.       — А в итоге выглядишь как айдол, — Фина хлопнула его по тыльной стороне ладони, когда он нагнал её в коридоре, после чего дала время замаскироваться: надеть маску, кепку и очки, чтобы затем выйти на улицу. Часики тикали, а расписание больших звёздочек ждать не будет. Перед выходом он помахал защитнику дома, гипсовому Гиффи.       Когда они подъехали, Фине пришлось остановиться в квартале от нужного места, чтобы Минги пересел в групповой минивэн. Золотистая пальма покачивалась на его шее, пока он воодушевлённо махал ей рукой через стекло, растянувшись в широкой улыбке. Фотографии на входе никто не отменял, и раздельный приезд участников вызвал бы вопросы.       Отвязавшись от толпы журналистов, фансайтов и самых отчаянных фанатов, Минги поспешил поделиться новостями с Юнхо, как только они попали в здание. Фину, которая хотела уже ехать высыпаться и заниматься своими делами, перехватил кто-то из менеджеров, заводя через другой вход. Атмосферка была, мягко говоря, так себе, судя по лицам работников.       — Как дела? — широко улыбнулся Юнхо, чуть приобняв отсутствовавшего в общежитии.       — Я сегодня такие…, — Минги почувствовал себя каким-то чересчур возбуждённым школьником, который собирался рассказать одноклассникам, что нашёл порножурнал, но удержаться от сплетен совершенно не мог. В его мировоззрении эта картинка слишком сильно нарушала привычный строй жизни, ни на секунду не ускользая из памяти. Он собирался поделиться, что Фина, чёрт возьми, совершенно невзначай продемонстрировала ему своё бельё, и плевать, пускай это буквально была полоска на её талии длиною в пару сантиметров. В последний момент Минги осёкся, заметив, что на его визги стянулись и остальные, с любопытством развесив уши. — …такие блины сделал.       Сон выдал это с максимально натянутой улыбкой, дёрнув рукой как дурачок. Уён стервозно прыснул на него, удаляясь вместе с Саном вглубь здания. Остальные с недовольными лицами тоже разошлись.       — Это отлично, — неловко подбодрил его Юнхо, похлопывая по плечу и бегая глазами по помещению в поисках ответа. Через секунду он расплылся в уверенной и хитрой усмешке. — Как фильм? Понравился?       И Минги лишь молча на него вылупился, не в силах дать разумного ответа. Он прокрутил в мыслях события прошлой ночи. Фильм... Ах да, фильм.