Клятва рыцаря.

Где-то над головами сотни солдат ворчал гром. Где-то, на другом конце земного шара, пели птицы, и цвела осень, но все это было ужасно далеко. Вне досягаемости до Цукасы, его королевства, семьи и друзей. Словно огромный и недовольный людскими распрями великан, раскат старался разнять их, не допустить кровопролития и убийств, которые грозились вот-вот обнажить свои острые клыки, ведущие к неминуемой смерти десятков и даже сотни рыцарей. — Благодарю всех, что присоединились к моему небольшому променаду, — Хаяси слез со своей лошади и сделал пару шагов на пути к соседним правителям, разведя руки в стороны. — Но это совершенно пустое. Прежде чем вы успели что-либо предпринять, сделаю вам щедрое предложение. Давайте объединимся и уничтожим Восточную скверну. Пятно на нашей гордой крови репутации всех правителей мира. Сверкнула молния, а Цукаса постыдно опустил глаза в землю. Сейчас он походил на кого угодно: нашкодившего оруженосца, нарушившего уставы закона рыцаря или глумливого советника, поставленного на место, только не на короля. Видано ли дело? Какой бы правитель захотел отправлять на верную гибель своих людей, когда можно последовать таком тщедушному, но единственному выходу к спасению и оборониться против более малочисленного соседа? По толпам рыцарей стал проходить шепоток, а воины Восточных ветров во главе с Кайто стали собираться в аккуратный, обособленный круг, готовый в случае чего, пожертвовав жизнью, защитить своего короля. Но тут вперед вышел Акито, подняв правую руку с узды. — Какую выгоду ты нам предлагаешь, вещая о чистой крови, когда сам обычный граф? — цинично поинтересовался рыжий повелитель северных земель. — Я подпишу соглашение о ненападении, — холодно пророкотал Хаяси, гордо вскинув голову. — А чего стоит подпись человека, идущего против своей родины?, — словно дождавшись окончания фразы, гром вновь дал о себе знать и в раскатном блеске, Камиширо, стоящий лицом к трем королевствам, злобно сверкнул глазами. Сомнений больше не оставалось ни у кого, и рыцари Цукасы облегченно вздохнули, вновь смешавшись с другими воинами. Тогда, Хаяси развернулся и издав грозный, фирменный от Запада окрик, приказал своему несметному полчищу двинуться в атаку. И оно двинулось. Последнее, что ясно осталось в памяти Цукасы это Руи, мчащийся навстречу ему и его союзникам. Последняя мысль, которую запомнил Тенма с того дня, перед тем как небо над ним залилось кровью, а мир разверзся войной и криками, была: «Господь, сохрани и его, и меня живыми, чтобы он успел посмотреть мне в глаза.» Он скрестился мечами с первым попавшимся ему рыцарем, в лице которого сразу же узнал, того юношу, что совсем недавно сидел за его столом и робко предлагал план изгнания из круга королевств чумы, называемой западным правителем. Юноша с тех пор не обрел ни уверенности, ни силы, но тогда Цукаса ясно осознал – почти весь замок кишит предателями и крысами, подобно этому несмышлёнышу. И самое, наверное, смешное, что едва он занес меч, как понял, что уже не сможет его опустить. Разве было в этих затравленных глазах нежелание жить? Разве было что-то, кроме страха? Разве не так выглядит сам блондин, когда остается наедине с собой? Хорошенько встряхнув его за воротник, он сердито зашептал, уговаривая того убираться прочь с поля битвы. Мальчонка, похлопав глазами, поджав под грудь меч, действительно кинулся прочь. Тенма пару мгновений пожурил себя за мягкость, прежде чем снова ринулся в бой. Кто знает? Может этот паренек еще исповедуется, еще искупит свои грехи и сделает еще много того, чего мог бы сделать Цукаса, переживи он эту битву. Сейчас блондин даже слишком хорошо помнил все то, чему его учили при дворе, поэтому, так уверенно и искусно вел поединок, переходя от одного недруга к другому. Мало-помалу, он обратил в бегство или умертвил уже троих, сходясь с четвертым в смертоносном танце боя не на жизнь, а на смерть. Рыба гниет с головы. Убей любого из правителей – войско обратится в бегство. К счастью, царские дети не те, кого можно так легко убить. Каждый монарх так или иначе проходит боевую подготовку. Ну, конечно, кроме Хаяси. Но его происхождению уступал опыт, который легко превращал его в серьезного и опасного противника. Отражая череду ударов, Тенма пошарил глазами — сойтись со старшим Камиширо будет очень трудно и даже глупо. Может, это будет последнее, что он сделает за всю свою жизнь, но он был к этому готов. Только бы его найти… Внезапно, все почернело, а Цукасу что-то очень сильно отпихнуло в бок. Он упал, рассекши лоб об камень и едва приподнялся достаточно, чтобы утереть кровь с глаз, увидел высокий силуэт перед собой. На миг блондин решил, что это смерть пришла за ним, но потом тонкое выражение узнавания пролегло на его искошенной болью физиономии. Перед ним стоял Руи. Просто стоял, будто бы ждал, что тот поднимется, чтобы вновь бок о бок пойти резать и метать, но желтые глаза сейчас блестели неистовой жаждой крови и азартом сражения. Он уже принял позу и готовился к выпаду, как Цукаса вскочил. Его поднял гнев, гнев заставил его вновь подобрать меч и отправиться навстречу своей смерти, которая когда-то была его любовью. На встречу к Руи. Как удивительно, как красиво жизнь принимает разные обличия. В этом маскараде нет ничего необычного, но вот, где-то она самый близкий на свете человек, а где-то самый страшный в мире враг. Подобно хамелеону, крадущемуся по ветке, она меняет окраски и никогда не оставляет людей без своей игры слишком надолго. Они сошлись в бою, но не как обычно, с нежностью и игривостью, а с яростью и ненавистью, словно они — кровные враги друг другу. Между ними кипел целый мир, но ни один, ни другой не видели ничего вокруг себя. Для Камиширо была цель, он был намерен умертвить ее. Для Тенмы был козел отпущения, и, если он не убьет Руи своими руками, будет скорбеть всю жизнь. — Так значит вот ты какой! — закричал Цукаса, снова замахиваясь. — Так значит вот кому ты верен! — А ты? Чего стоит твое обещание? Не ты ли говорил, что мы всегда будем вместе? — так же яростно зашипел рыцарь в ответ, легко переняв удар на середину лезвия и изловчился, чтобы замахнуться для своей атаки. Цукасу пробрало. Эти слова показались ему страшнее чем тот выпад, сделанный его рыцарем пятью секундами назад. Он больше не нападал. Только защищался и уже не так уверенно, словно сомневался в своем праве на жизнь. — Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя за то, что тебя не было рядом! Я ненавижу тебя и весь твой род! Ты и твоя проклятая семья…! Я потерял из-за вас все! – обиженно, оскорбленно и со слезами на глазах, Руи кричал и бил, бил от души, плакал от сердца. Вот он снова поверг Тенму на сырую землю, но более у короля не было сил защищаться. Он чувствовал себя самым ужасным и ничтожным человеком на земле. Пошарив глазами в последний раз в своей жизни, он увидел отрубленную голову того мальчишки, которого не так давно сам отпустил. Им не выиграть этой битвы. Только не против самих себя. Повернув голову прямо, Цукаса взглянул в лицо Руи и впервые увидел его настоящего. Всю боль, всю обиду и ни капли любви – все он увидел в глазах, которые пылали неистовым огнем ярости. Глазам, которым он не сможет сопротивляться, как бы ему не хотелось жить. Он расслабился, приготавливаясь к встрече со смертью, но глядя лишь в лицо человека, которого он любил. Когда-то любил. До сих пор любит. — Прости меня… Но тут Руи поплыл и размазался в его угасающем сознании. Помотав головой и придав образам четкие и понятные очертания, он вновь вскочил, чтобы посмотреть, что спасло его от неминуемой гибели, но увидел только, как Мизуки что есть мочи колотит Камиширо по лицу, уже даже не используя какого-либо оружия. — Предатель! Трус! Как ты мог встать на его сторону, после всего, что он сделал мне и тебе! — послышались гневные крики с той стороны. Цукаса было сделал шаг, чтобы разнять их, как тут его аудиенции пожелал сам дьявол. Хаяси стоял в паре метров от блондина и довольно звал его по имени, зная, что через весь гам и шум войны, его голос всегда достигнет желаемого. Тенма устало покосился на окровавленное лезвие у себя в руках, а затем на бездыханное тело того самого юноши. Вид мертвеца придал ему сил. Нет... Единственный, кому посмертно отдана душа Цукасы — Руи, а сердце — Ями. Лишь эти двое людей смогли бы его убить. Но только не какой-то граф, возомнивший себя просветителем. Собрав все остатки огня и энергии, он ринулся прямиком на врага. Казалось, даже питавшаяся кровью земля под ними боязненно задрожала от силы двух ударов. Небеса все громче гремели и ворчали, а Цукаса все больше уставал и изнемогал. Но все же он смело, по-настоящему бесстрашно бросался на врага, вновь и вновь нанося урон. Противники были не равны, но такая смерть – смерть с честью. — Хватит с тебя жизней моих близких, — просипел неожиданно кто-то рядом, и Хаяси едва ли успел увернуться от чьего-то резвого меча. Руи… Руи? Действительно, Руи. Вот он, снова переметнулся, но теперь он там, где его место. Плечом к плечу с Тенмой, они вместе пошли в наступление. Надо отдать старшему Камиширо должное — сражался он против двоих, обученных и подготовленных выходцев королевского дворца, но все равно оставался таким же легким и грациозным, хотя по одним его израненным жестам было видно, как тяжело ему дается каждая контратака. Руи вновь извернулся. Он сделал финальный выпад, и теперь на земле оказался уже Хаяси. Цукаса поймал его взгляд, и они любовно улыбнулись друг другу. Это стало самой фатальной ошибкой за всю битву. Неожиданно что-то сильно огрело короля по голове, и он потерял сознание.