Клятва рыцаря.

Пушистым покрывалом землю укрыл ковер снега. Совсем нахолодалось, и морозы пропитали каждый уголок живого, осеннего мира до которого только могли дотянуться. После неудачной попытки диалога прошло еще пару недель, но Цукаса так и не подобрал нужных слов, чтобы поведать Руи столь страшный секрет. В конце концов, он начал даже сомневаться, что Камиширо это необходимо. Каждую ночь глядя на мирно сопящего в его объятиях рыцаря, король неотвратно думал о том, что такое хрупкое тело не в состоянии вынести такого тяжкого груза… Такого предательства. Цукаса неумолимо путался в себе. Он не понимал, кого ему винить, не знал, в чем искать правду и совсем не понимал, куда ведет его эта дорожка. А самое худшее, что он смотрел на старших воинов и отчетливо понимал, что не может им доверять. Когда-то эти люди убили своих соотечественников и разве стали за эти года достойными королевского доверия? Луч солнца непрошено заглянул в завешенные окна королевских покоев, но все же аккуратно соскользнув из-под шторы, оказался на середине комнаты, любуясь парой, чинно сопящих на огромной кровати возлюбленных. Первым из царствия Морфея вернулся Тенма. Он тяжело распахнул берестой сияющие медовые очи, словно вовсе и не желал по утра открывать глаза. Намеренно ударившись головой о пуховую подушку, Цукаса уронил тяжелую голову и попытался привести в порядок мысли. Всю ночь его мучали кошмары, и сейчас однозначно не было лучше. Король устало скосил взгляд и наткнулся на Руи, который так прелестно улыбался во сне, не разделяя тревог своего блондинистого возлюбленного. Чуть приподнявшись, Тенма заботливо убедился в том, что его рыцарь не замерзнет, посильнее натянул одеяло и нежно поцеловал того в щеку, купаясь в родном запахе трав. Он слишком драгоценен и прекрасен, слишком дорог Цукасе. Он попался, нещадно попался в эту ловушку. Ступил ногой в капкан любви, которая никогда не разжимает своих челюстей. Накинув на плечи халат, а сверху еще и мантию, король быстро вышел на балкон. Окрестный лес молчаливо стоял вдали, синея своими елями на белой полосе горизонта. Внизу, в столице уже сновали люди, которые как муравьи копошились и суетились о своих низменных делах. Все это было так далеко от дел Цукасы и от его неукротимых тревог. Он не мог сказать об этом никому. В этой тайне он был один, ведь никто не должен знать о том, что Руи – рыцарь и человек чести, прогибается под королем, так еще и чувствует к нему не свойственные двум мужчинам чувства – любовь. Отвернувшись от своих подданных, Тенма вновь вернулся в комнату. Камиширо уже проснулся и сейчас, словно кот, растягивался на простынях, выгибая спину. Руи – отнюдь не дурак. А Цукаса чересчур сильно изменился за такой короткий промежуток времени. Это настораживало, но куда больше это расстраивало, ведь Камиширо знал, что на душе у него кошки скребут. Глядя на такое отношение к себе, рыцарь еще отчетливее стал понимать: он – не большее, чем просто игрушка в руках короля. Цукасе не нужен ни сам Руи, ни его чувства, потому что сам он имеет все, что только может желать нормальный человек. Потому что он самый первый человек в государстве и первый, осознание отношения к которому, так сильно било сердце рыцаря. Он – побрякушка, которую всучили королевскому и избалованному ребенку еще в глубоком детстве. Дитя выросло, а влечение осталось. Все, что они раньше проходили, все, что пережили это лишь слабая фальшь и игра в то, что все люди равны. В мире всегда будет лидер, но сильному не быть со слабым, а низшему не быть в высшим. Помимо этого, Камиширо все сильнее глушило ощущение собственной тьмы. Она была с ним, она была частью его, которая навсегда прочно затесалась в его душе. Иногда ему хотелось вырвать свое сердце и навсегда похоронить эту злобу, но он вновь и вновь косо и свысока смотрел на остальных. На тех, кто ему не ровня. Ни он, ни Тенма не были готовы открываться друг другу. Пока они лишь нежно желают друг другу доброго утра, обмениваются утренними ласками, нежничают, обнимаются и целуются. Пока они любят друг друга, а важно ли то, что будет завтра? Совершенно нет.