Роза ветров

      Просторный особняк на окраине города Хитерфилд в штате Калифорния возвышался над просторным земляным участком белым изящным зданием. Архитектура барокко, так любимая хозяйкой дома делала его несоизмеримо изящнее самого города, с его многоэтажными зданиями в коричневых и серых тонах. Безупречный сад с каменными дорожками и идеально чистым ровным газоном на фоне того, как выглядела ближайшая местность — смотрелся инородно, как будто зачарованная зона. Однако живущие здесь Эсканоры отрицают свою причастность к Одаренным Народам Метамура, как принято называть всех людей с необычными способностями, что живут среди обычных людей. Метамуры не скрываются, но вот допустить одарённых ещё и к власти простое население никогда бы не согласилось. Поэтому Эсканорам приходится скрывать свои способности. Впрочем, одарённые рождаются и в обычных семьях, никто не может объяснить, почему у одних проявляются способности, а у других — нет. И только это спасло мэра города Виру Эсканор от лишения должности, которую та удерживает в своих руках уже давно, засчёт того, что периодически ставит на второй срок своих людей. Впрочем, эти смены ничего не меняли, так как любому, кто хоть немного следит за политикой понятно — любая смена Виры — лишь марионетка, чётко выполняющая только её решения. Любое несогласованное действие очень скоро заканчивалось тем, что новый мэр пропадал на несколько дней, а потом его находили уже в хладном состоянии. Почему же встал вопрос о её реальном смещении? А потому что её старший ребёнок — Филипп Эсканор, после своего семнадцатилетия перестал скрывать свои магические силы. И только сама Вира понимала, почему. Парня не устроило, что Вира не включает его в список своих наследников и не намерена доверять свой пост мужчине. Даже иронично, что в мире, где у руля обычно мужчины, Эсканоры выбрали совсем другой путь. Женщина занимается политикой, а мужчины правят городом с другой стороны закона. Так, Зейн Эсканор возглавляет портовую мафию и решает любые вопросы жены, которые нельзя или же быстрее и проще осуществить в обход законов. В этой семье есть и дочь по имени Элион, которая к разочарованию матери, не больно-то стремится перенимать её опыт.              И Элион не единственная, кто не хочет следовать по стопам родителей. Но, каковы шансы отказаться от навязанного наследства? Возможно ли вообще противостоять судьбе и так ли уж это необходимо? Что ж, время покажет, а мы переместимся от особняка мэра к другому, не менее роскошному зданию. Высотка в элитном районе почти в самом центре Хитерфилда сияет чистотой и наполированными стеклами окон. Именно здесь на самом верхнем этаже и начинается наша история.              Говорят, что место, в котором живёт человек, может многое рассказать о нём, а точнее то, как в этом доме всё устроено. В квартире Хейлов царит комфорт и изящество. Дорогая мебель, качественная техника, удобное расположение комнат и предметов в доме. Чистоту поддерживает домработница, она же занимается воспитанием младшей из членов семьи — юной девушки Лилиан, чья опочивальня даже с взрослением хозяйки так и не утратила розовых оттенков. В комнате по соседству расположилась её старшая сестра Корнелия. В её комнате царил полный порядок, и это при том, что в отличие от своей сестрёнки она не допускала проникновения домработницы в свою обитель. Предпочитая даже уборку проводить самостоятельно, взамен девушка получала по-настоящему личное пространство. Корнелия была очень похожа на свою маму Элизабет — высокая блондинка с ярко-голубыми глазами, обычно излучающими завидную самоуверенность. Едва проснувшись, молодая студентка посвящала время йоге. Иногда её утомляло, что день почти всегда расписан по часам, но таковы уж были правила в её семье.              Завершив последнее упражнение, Корнелия выдохнула и поднялась со спортивного коврика, скручивая его и ставя на место. Никто кроме сестры не имел права заходить к ней, но никогда не знаешь, в какой момент родителям доведётся заглянуть в её комнату. И лучше им в это мгновение видеть полный порядок. Переодевшись в элегантное платье-карандаш, подчёркивающее цвет глаз, она дополнила образ нужными деталями и нанесла повседневный макияж. Подойдя к зеркалу в полный рост, Корнелия оценила полученный результат и, решив, что волосы в этот раз оставит распущенными, довольно улыбнулась отражению. Забрав сумку, заготовленную ещё со вчерашнего вечера, она добавила туда только сотовый телефон и покинула свою спальню, заперев её на ключ.               — Доброго утра, — бодро поприветствовала она семью, уже собравшуюся за обеденным столом в полном составе. Женская часть семьи ответила ей тем же.               — Доброе, Корнелия. Как прошёл вчерашний экзамен? — как обычно читая газету, спросил Гарольд. Это был худощавый мужчина с короткой светлой причёской, вытянутым лицом и густыми усами, которые на памяти Корнелии сбривал только один раз. Лилиан тогда было всего пять лет, и малышка нашла просто восхитительной идею — поиграть в барбершопа, пока отец крепко спит. Корни затею не поддержала, но вот фотографию результата хранит по сей день. Правда, отцу вовсе не обязательно об этом знать.               — Хорошо, пап, я его провалила, как и планировала, — равнодушно произнесла Корнелия, а Элизабет поперхнулась своим утренним кофе, воззрившись на дочь в неподдельном изумлении. Её плавные слегка округлые черты лица вытянулись, а очки в тонкой прямоугольной оправе слегка съехали с переносицы вниз от того, насколько резко она наклонилась вперёд.               — Прекрасно, — хмыкнул отец и посмотрел на Корнелию, даже не опуская газеты. — Значит, мои слова всё же возымели эффект. Когда начнётся обучение?               — Как и положено в сентябре, — хмыкнула дочь и принялась за свой завтрак.               — Гарольд? — в недоумении перевела взгляд с дочки на мужа Элиза.               — Она вчера отправилась на вступительный экзамен в экономический университет. Я знаю нашу дочь, она бы не провалила вступительные, — пожал плечами Гарольд и отложил газету в сторону.               — Зачем говорить, что провалила, если это не так? — переключилась обратно на дочь Элизабет.               — Если бы ты не была в командировке последний месяц, то знала бы ответ, — тихо, но с лёгкой обидой пояснила девушка, особенно агрессивно воткнув вилку в омлет.               — Это моя работа, Корнелия… — начала было женщина, но в разговор встряла младшая Хейл.               — Что это за командировка, в которой нет времени на нормальный разговор по телефону? — Лилиан скривила пухлые губы, с недовольством глядя в такие же как у неё большие голубые глаза. — Мам, признай, ты заработалась и тебе в последние недели совсем не до нас. Хотя вряд ли что-то изменилось. Корнелия говорила, что хочет стать дизайнером одежды, а ты, — девушка перевела взгляд на отца, — настоял на экономическом, потому что тебе кажется, будто это лучше для неё. И не надо говорить, что я недостаточно взрослая, чтобы понимать суть вещей. Чтобы понять это, не нужно быть гением человеческой мысли.              Громко фыркнув напоследок, Лилиан встала из-за стола и направилась прочь из обеденной залы, на вопрос о столь дерзком уходе посреди разговора, девушка с сарказмом ответила, что у неё внезапно пропал аппетит. Когда за ней закрылась дверь, взгляды родителей сместились на Корнелию, втайне благодарную сестре за слова, которые сама не осмелилась бы высказать отцу. Как старшая дочь, она должна была соответствовать желаниям родителей, чтобы её сестра имела больше свободы. Корнелию многое не устраивало в родителях, ровно как и то, что по семейной традиции, она должна была унаследовать все из дела. Порой ей казалось, что их мир застрял в каком-то средневековье, при наличии всех благ двадцать первого века.               — А что вы на меня смотрите? Я молчала, — едва сдержав ядовитую усмешку, произнесла Корнелия. — Я поступила туда, куда ты хотел, но не забывай, что ты пообещал мне за это.              Гарольд сдержанно кивнул, подумывая о том, что, наверное, Лилиан кое в чем права: они мало уделяют внимания младшей дочери, и, похоже, это вылилось в столь резкий разговор. Стоило заметить её недовольство ситуацией и донести причины таких решений, а они промолчали, и дочка сделала свои выводы. Она увидела в этом несправедливость, и, конечно же, вступилась за сестру. Сложно упрекать её в этом, всё же девочки стали значительно ближе, когда младшая подросла, и разница в возрасте стала не так заметна.               — Лил права, у меня не было времени на разговор об этом, но сегодня я вернулась, и мне бы хотелось знать, что между вами произошло? — женщина скрестила руки, многозначительно посмотрев на мужа, тот слегка дернул усами. Несмотря на то, что Гарольд занимал в семье главенствующую роль, также как и в городском совете, он всё же слегка побаивался жену, если речь заходила об их детях. Она могла весьма жёстко отстаивать их желания и обычно, у Гарольда не получалось переубедить жену.               — Ты же слышала, Элиза, Корнелии не очень понравилось, что я настоял на более презентабельном и перспективном образовании. Получит достойный диплом и потом пусть хоть с головой уходит в эти тряпки, — несколько пренебрежительно пояснил Гарольд и тут же пожалел о последнем своём слове, потому что на лицах его жены и дочери отразилась идентичная гримаса недовольства. Иногда его даже пугала такая схожесть их мимики.               — Тряпки?! — возмущённо воскликнула Корнелия. — Можешь не одобрять мои мечты, но не надо их высмеивать, папа! — стукнув кулаками по столу, девушка схватилась за свою кружку с кофе только чтобы не начать активно жестикулировать за столом, что не понравилось бы уже маме и, конечно, их домработнице Мэри, если в процессе она сшибёт какую-нибудь посуду.               — Да, прости, — тихо буркнул Гарольд. — В общем, мы договорились о том, что, поступив в наш экономический университет, Корнелия сможет записаться на любые курсы дизайна, какие только пожелает, если это не помешает основной учебе.               — Что ж, это можно назвать компромиссом. Но, Гарольд, ты же понимаешь, что такие вещи изменчивы, мы не всегда будем иметь влияние на её решения, — с многозначительной интонацией сказала Элиза, да с такой, что Корнелию, сидящую рядом с ними, это насторожило. Элизабет повернула голову к дочери. — Корнелия, теперь давай только честно, ты хочешь стать дизайнером или всё же за этим лежит что-то большее. Не хочешь же ты всю жизнь рисовать костюмы, угождая веяниям других?               — Нет, конечно! — тут же оживилась Корнелия, хотя осадок от интонации матери так и остался в её голове. Не принято говорить о таком, но Корнелия именно за это и любила маму сильнее — Элизабет действительно стремилась смотреть на желания детей с их позиции и не списывала со счетов их мнение, не разобравшись, в чём оно состоит. — Я потому и хотела учиться этому на профессиональном уровне. Я мечтаю не просто создавать костюмы, а задавать моду, чтобы все дизайнеры спрашивали моё мнение. Даже думаю, о том, чтобы стать редактором модного журнала, в который другие мечтали бы попасть! — с загоревшимся энтузиазмом взглядом, рассказала девушка.               — Если всё обстоит именно так, думаю, ты далеко пойдёшь. Так что, пока поступай в экономический, ознакомься с предметом, попробуй. Первый курс будет полезен тебе и в жизни, а потом, решишь уже сама, оставаться или менять направление, — видя счастливое выражение на лице дочери, Элизабет перевела взгляд на мужа, которому осталось только поднять руки в капитулирующем жесте. Хотя он и надеялся на то, что его дочь не будет бросать учёбу после первого же курса ради «модных тряпок».              Решив этот вопрос, Элизабет переключила внимание мужа на рабочие вопросы, как член городского совета она знала тонкости его дел. Это позволило Корнелии спокойно доесть свой омлет и, схватив со стола кусочек тыквенного пирога и кружку Лилиан с так и недопитым соком, улизнуть из залы.              Пройдя мимо комнаты Мэри, Корнелия завернула в коридор и прошла к сестре. Махнув свободным пальцем, девушка открыла дверь и прошла внутрь, а за тем так же заперла её обратно. Лилиан по своему обыкновению сидела на широком подоконнике, поглаживая их чёрного кота Наполеона, разместившегося у неё на коленях. Она смотрела в окно, наблюдая за тем, как тучи собираются на небосводе, грозя превратить это летнее утро в дождливое унылое зрелище. Поставив чашку и блюдце с пирогом на рабочий стол сестры, Корнелия прошла к окну и села напротив.               — Опять отперла замок телекинезом? — хмыкнула Лилиан, но тут же улыбнулась, посмотрев на старшую Хейл. — Не боишься, что кто-то заметит?               — Ну и пусть! Хоть не придётся занимать место в совете, — буркнула Корнелия, облокотившись на оконное стекло плечом. — А у тебя не проявлялись пока способности?               — Не-а, — пожав плечами, ответила Лилиан, почёсывая кота за ухом. — Всё пытаюсь научить Наполеона говорить, но ничего не выходит. Может, у меня их и нет? Родители-то у нас обычные, а у обычных омн-ы редко рождаются.               — Лил, я же просила, не надо этих кондракарских аббревиатур! Я вообще не понимаю, зачем называть всех чародеев «Одаренным Народом Метамура»? Как будто мы какая-то отдельная раса, — фыркнув, девушка поджала под себя ноги. — К тому же, я ведь не одна такая. Вилл, Ирма, Тарани, Хай Лин, они ведь тоже чародейки. Но им не приходиться это скрывать. Потому что их семьи не у власти.               — Корни, ты же знаешь, для меня ничего не изменилось, можешь не повторять мне это. Меня только одно беспокоит. По закону ты должна была встать на учёт, как одарённая, пройти инициацию, узнать своё направление.               — Я и так его знаю. Мне подчиняется вся флора, плюс телекинез и земля. Я из стражниц, элемент второй. А инициация просто обряд, после которого мне должны поставить метку. Но я не хочу не только из-за родителей. Вилл вчера пошла на инициацию, она тоже из стражниц, так совет Кондракара её на службу завербовал. После двадцати трёх лет она должна будет вступить в ряды стражей равновесия. Остальных ждёт тоже самое, думаю. Я не хочу становиться пятой. Пусть ищут себе другую! А я не хочу до пенсии гоняться за одарёнными преступниками и чудовищными экспериментами долбанутых алхимиков.               — Погоди-погоди, — замахала руками Лилиан, чуть не согнав кота, — я думала, в стражей равновесия берут добровольно! Как они могли заставить Вилл пойти на такое?               — Она — пятый элемент. Элементалей четырёх стихий можно найти достаточно много, чтобы не гоняться за каждым, но Квинтессенция — редчайшая способность. Её бы не отпустили просто так. Ведь до сих пор ходят слухи о том, что одна такая стражница пошла против законов. Совет не допустит, чтобы такая чародейка осталась без контроля. И Вилл, скорее всего, вообще будет всегда у них на коротком поводке из-за той отступницы.               — Н-да, в последнее время новости, одна лучше другой, — закатив глаза, пробормотала Лилиан и вернула руки на спину кота.               — Кстати, мама убедила отца пересмотреть своё решение, мне не придётся заканчивать этот универ, только первый курс, так что большое спасибо, Лил, — улыбнувшись, Корнелия взяла сестру за руку.               — Да ладно, мы же семья, — улыбнулась девушка, сжимая руку сестры и улыбаясь. — И потом, тебе бы такую выходку долго припоминали, — усмехнулась Лилиан.               — Это уж точно, — хохотнула Корнелия, отпуская сестру. — Знаешь, Лил, иногда я завидую подругам.               — Потому что у них больше свободы? Ну, это ведь только до первого брака, вот встретишь достойного человека, и у вас будут уже свои правила, — ухмыльнувшись, сказала девушка.               — Ага, либо он будет диктовать свои, жизнь ведь непредсказуема, — буркнула Корнелия.               — Ну, да, тебе уже двадцать, для чародейки не возраст, конечно, но родители же не знают о твоём даре. Могут и сами жениха выбрать, и ведь не отвертишься тогда. Хотя… — Лилиан усмехнулась, с хитринкой посмотрев на сестру. — Кто ещё кому в таком случае правила диктовать будет — вопрос вопросов!               — Тоже верно, — кивнула с ухмылкой Корнелия. — И всё же, надеюсь, они пока не думают об этом. Мне главное дотянуть до двадцати пяти. После этого традиции уже не будут диктовать мне, кого слушать и за кого выходить.               — Вообще, странно это, что наиболее богатые семьи продолжают следовать им, а средний класс давно живут, как хотят, — буркнула Лилиан.               — Ну, не совсем, законы-то для всех есть, — пожав плечами, парировала Корнелия.               — Ой, не передёргивай! Ты же понимаешь, о чём я. Знаешь, чем ближе мой день рождения, тем мне страшнее. Мне кажется, меня сплавят под венец даже раньше тебя.               — Лилиан, тебе пока только шестнадцать, я не думаю, что они будут так торопиться, со мной же не торопятся, — фыркнула Корнелия, покачав головой. — Ладно, тебе принести сок с пирогом? А то ты так эффектно ушла, что даже не позавтракала толком.               — Давай, — усмехнулась Лилиан, наблюдая, как упомянутое блюдо с напитком подлетают к ним на подоконник.               — Даже жалко, что способности иногда проявляются только после двадцати, если они у меня есть, я бы хотела пораньше их проявить. Тоже хочу с растениями болтать, раз с котом не выходит, — усмехнулась Лиллиан, осторожно приподнимая мяукнувшего котика за туловище и спуская того на пол, чтобы приняться за трапезу.              Корнелия только усмехнулась и перевела задумчивый взгляд на окно, рассматривая улицы, и проезжающие по дорогам машины. Она бы многое отдала за возможность жить своей жизнью, но судьба распорядилась иначе. Тем не менее, день только начинался, а впереди было долгое и жаркое лето. Решив для себя, что сегодня обязательно встретиться с подругами, Корнелия одарила хмурое небо улыбкой и, предупредив о планах сестру, вышла из её комнаты. В этот раз она решила не брать Лил с собой. Хотелось по дороге до ресторана семьи Лин побыть наедине с воими мыслями.              Выходя из дома, она захватила с собой зонтик и направилась в сторону центрального парка, минуя пост охраны элитного района. Несмотря на нависшие тучи, температура была вполне комфортной, так что девушка расстегнула плащ. Добравшись до парковой пешеходной дорожки, она направилась в сторону искусственного пруда, где растительность была более буйной. Конечно, колдовать посреди парка — она не собиралась, но никто не заподозрит её в колдовстве, если она будет просто стоять у кромки воды и, приложив телефон к уху, как будто говорить по телефону. Растения, конечно, не способны вести настоящий диалог, но они способны считывать настроение и заряжать в ответ определённой энергетикой. Порой это помогало Корнелии успокоить мысли и разложить в своей голове всё по полочкам.              Но её планам было не суждено сбыться. Добравшись до места, она обнаружила у дерева спящего юношу. Это был симпатичный на вид шатен в коричневом несколько помятом пальто. Рядом с ним лежала дорожная сумка. Складывалось впечатление, будто он вышел из аэропорта, но не решил, где ночевать и вот теперь ночует в парке. Присев рядом с ним на корточки, Корнелия осторожно сжала его плечо, чуть толкая за него.               — Молодой человек! — позвала его девушка и уже подумала, что он возможно без сознания, но всё же он открыл глаза, они были ярко-зелёными, довольно редкий оттенок. — Молодой человек, вы в порядке? — убрав руку, спросила Хейл.               — В порядке, — тихо ответил парень, кажется, одного с ней возраста. — Простите, если помешал, мне просто негде было остановиться, я не здешний и не смог сориентироваться в городе. Вот и решил до утра заночевать в парке.              Поднявшись, он снял пальто, чтобы отряхнуть его как следует. Это позволило Корнелии увидеть, во что парень был одет под ним. Помятая сном, но чистая белая рубашка с золотыми запонками, выглаженные черные брюки с ремнем, на котором красовалась золотая бляха. Такой костюм подошёл бы для праздника, причём в её семейном кругу. Конечно, может быть, он и впрямь был на торжестве, а теперь попросту не хотел признаваться, что уснул по дороге. С другой стороны, кто пойдёт на праздник с дорожной сумкой? Странно всё это.               — Я не представился, меня зовут Калеб, — слегка улыбнувшись, произнёс парень, закидывая пальто себе на руку, чтобы не волочить по земле.               — Корнелия. Корнелия Хейл, — представилась она в ответ. — Может, вы голодны? Я сейчас иду в ресторан к подруге, а потом подскажу ближайшую гостиницу, если вам, конечно, это нужно.               — Был бы весьма признателен, мисс Хейл. Кажется, мы с вами ровесники, давайте опустим официоз? — проведя пятернёй по буйной причёске, предложил он.               — Хорошо, идём, — кивнув в сторону выхода из парка, согласилась Корнелия. — А, если не секрет, откуда же ты прибыл?               — Из соседнего города — Лос-Анджелеса, — ответил Калеб, поднимая сумку с земли и начиная движение в заданном направлении.               — Это не моё дело, но мне любопытно, почему ты здесь? — спросила Хейл, крутя в руках зонтик.               — Это не секрет, но долгая и не очень приятная история. Если коротко, то я ушёл из дома посреди собственного дня рождения. Мамин подарок оказался… — он задумался ненадолго, подбирая слово, — слишком экстравагантным.               — Даже страшно представить, что она подарила… — пробормотала Корнелия.               — Ни то слово, — буркнул Калеб. — Скажем так, мне предложили вступить в одну организацию, которая противоречит всему, во что я верю. Мне нужно переварить это, будучи подальше от неё. Отцу сейчас тоже не сладко, но если бы остался, сделал бы только хуже. Резюмируя мой недорассказ, я не хочу идти по стопам матери, мне её наследство даром не надо. А она женщина властная и отказов не принимает.               — Что ж, понятие властного родителя мне знакомо, как и нежелание идти по его стопам, — тихо ответила Хейл. — У тебя есть деньги?               — Немного, так что буду искать подработку, — ответил Калеб. — Я так и не закончил обучение пока что, даром, что мой побег пришёлся на каникулы. Надеюсь, что мать поумерит пыл, а отец разберётся с их личными проблемами за два месяца. Это позволит мне хотя бы вернуться в город и продолжить учёбу. В противном случае, буду переводиться. Кажется, здесь тоже есть юридический универ.               — Смотря, какое направление, — решив не развивать тему о властной матери, от которой надо аж в другой город бежать, Корнелия направила разговор в другую плоскость.               — Я хочу пойти по стопам отца, он начальник городской полиции Лос-Анджелеса, — с ноткой гордости, ответил Калеб. — Так что и направление соответствующее.               — Что ж, это хорошая цель, значит, ты у нас будущий страж порядка обычных? — с хитрым прищуром спросила Хейл, но вопрос был риторическим, так что она тут же задала другой. — Ничего, что ресторан китайский? Это всё же специфическое меню для некоторых.               — Да нет, ничего страшного, я не привередлив, — усмехнулся Калеб.               — Мы пришли, — ознаменовала конец их маршрута Корнелия и вошла вместе с Калебом в небольшой ресторанчик на углу перекрёстка.              В здании играла музыка с восточными мотивами, интерьер тоже был под стать этому месту. Ресторан назывался «Серебряный Дракон». Минуя, все столы, они прошли прямиком на кухню и через неё попали в приватную зону, где обычно принимали пищу члены семьи Лин. Указав рукой на диван, Хейл молча предложила спутнику присесть. Калеб не стал спорить и, поставив свою сумку на пол, сел на указанное место. Не успела Корнелия повернуться, как услышала звук бьющегося фарфора.              На лестнице стояла уже пожилая женщина, азиатской внешности и в изумлении уставилась на парня. У ног её кимоно лежали осколки белой вазы.               — Миссис Лин? Что это с вами? — в недоумении застыла Корнелия.               — Корнелия, кто этот молодой человек? — сощурившись, спросила Ян Лин, махом руки сметая осколки в ближайший угол.               — Он… — начала отвечать Корнелия, но замолчала, потому что Калеб встал с дивана и подошёл ближе к Ян Лин.               — Меня зовут Калеб, простите, если я как незваный гость напугал вас…               — Ха! Напугал? — Ян Лин сощурилась. — Нет, меня не так просто напугать, юноша, но вы напомнили мне кое-кого. У неё были такие же глаза, точь-в-точь и не только они. Назови свою фамилию, мальчик.               — Кроссник, — упавшим голосом произнёс Калеб.               — Я не буду судить тебя за грехи твоей матери, Калеб. Но поскольку я ничего не знаю о тебе и твоих намерениях, попрошу покинуть мой дом и мой ресторан. А своей матери можешь передать от меня «наилучшие пожелания».