в Мондштадте дети пропадали на рассвете

В Мондштадте дети пропадали на рассвете. Аделинда говорила, что перед рассветом самый темный час — время, когда зло сильнее. В эти темные минуты от него не укрыться. И у тех пропавших детей просто не было шансов избежать его. Тяжело вздохнув, она обязательно добавляла после, чтобы Дилюк был осторожен и не бродил вечерами один. Никто точно не мог сказать, когда это началось. Казалось, здесь всегда так было заведено: не отпускать детей на улицу, стоит солнцу перевалиться на восток. Кто-то рассказывал про голодного духа, притаившегося в Долине Ветров, другие про оборотня, что поселился в логове Ужаса Бури, третьи и вовсе говорили, что Мондштадт платит за свою свободу душами детей. Венти же, беззаботный и вечно хмельной бард, добавлял с легкой тоской в голосе: «В конце концов, это могут быть и люди. В некоторых из них таится огромные зло. Будь осторожнее, Дилюк. И передай своему отцу, что вино от Рагнвиндров лучшее во всем Тайвате!». В конце концов, у каждого был свой монстр. Дилюк никому не верил. К тому же, последние несколько лет никто не пропадал. Разве что разъезжались по другим регионам. Постепенно рассказы о монстре, что охотится за детьми, стали звучать реже. Однако Кэйя продолжал верить: — Вот увидишь, — кивал он головой, словно знал о какой-то тайне. — Он вернется и снова начнет красть детей. Но мы с тобой, Люк, будем к тому времени готовы, — и хитро прищурившись, он добавлял: — Мы его поймаем! Дилюк не знал, откуда Кэйя. Но догадывался, что он нездешний. Смуглая с золотистым отливом кожа, слишком мягкие согласные в речи и незнание некоторых местных традиций выдавали его с головой. Когда они впервые встретились, на Кэйи была цветастая бандана, его ноги были босые, а руки держали полную корзину ворованного винограда. Он походил на сбежавшего с судна маленького пирата. Дилюку стоило сообщить о воришке, но вместо этого он помог ему скрыться вместе со своей добычей. А взамен получил самодельную деревянную рогатку и загадочное «встретимся завтра в обед в березовой роще у Драконьего Хребта». — И все-таки «у Драконьего Хребта в березовой роще» понятие растяжимое, — заметил хмуро Дилюк уже на следующий день. Ему пришлось прочесать всю рощу вдоль и поперек, прежде чем он наткнулся на Кэйю у реки. — Но ведь ты нашел меня! — Нашел. — Тогда давай назовем это место как-нибудь по-другому… Кэйя тоже нахмурился и огляделся. — А что ты здесь делаешь? — поинтересовался осторожно Дилюк, а затем вспомнил, что не спросил имя, и смущенно добавил: — Как тебя зовут? — Кэйя. А ты Дилюк Рагнвиндр. Твоего отца здесь все знают и уважают. Я тоже слышал про него. Я здесь крабов ловлю, — расплылся в улыбке Кэйя. Он кивнул на небольшую реку, что окольцовывала Хребет с восточной стороны. — Здесь река замерзает только наполовину. И почему-то крабов здесь особенно много. — Можешь так и говорить в следующий раз, — предложил Дилюк. — Как? — непонимающе моргнул Кэйя. — Встретимся у реки, что замерзает только наполовину, — улыбнулся Дилюк. Так это стало их местом.

***

У Кэйи в карманах всегда были леденцы, ракушки причудливых форм и ягоды волчьего крюка. Где он жил и что делал, когда они не были вместе, Дилюк не знал. Хотя слышал несколько раз от местных об «одноглазом мальчишке», который может помочь с разного рода работой. Однажды Дилюк позвал его на винокурню. — Аделинда приготовит медовое мясо с морковкой, а на десерт яблочный рулет! Кэйя немного пожевал губу, раздумывая, но потом все же согласился. Однако в день своего визита так и остался стоять у изгороди, завидев вдалеке силуэт отца Дилюка. — Это же господин Крепус, — объяснил он позже. — Уважаемый человек в Мондштадте. Думаю, он не захотел бы, чтобы его сын водился с кем-то вроде меня. Кэйя сказал это с улыбкой на лице, но в голосе сквозила тоска. Какая-то совсем недетская. — Не говори ерунду, — фыркнул Дилюк, тыкнув пальцем Кэйю между ребер. Тот смешно дернулся, возмущенно ойкнул, а затем посмотрел на Дилюка как-то совсем иначе. Отчего Дилюку стало неловко. Все в Мондштадте уважали его отца и считали защитником города, хотя он даже не был рыцарем Ордо Фавониус. У Дилюка каждый раз трепетало в груди от гордости и восхищения, когда жители говорили о его отце или добродушно улыбались и кивали головой, завидев господина Крепуса в городе. Вот бы отец разрешил Кэйи жить с ними и опекал бы как собственного сына. Идея была слабой, как едва появившийся на свет жеребенок на дрожащих ногах. Но Дилюк тайно лелеял в себе эту мысль, мечтая о днях, когда они смогут с Кэйей вместе учиться новому, а затем поступить в Орден на обучение, стать рыцарями и быть всегда крепкой опорой друг другу. — Я обязательно приду к тебе в следующий раз, — произнес тихо Кэйя. — Обещаешь? — Конечно! Кэйя хмыкнул, азатемсхватил Дилюка за руку, утягивая за собой в березовую рощу. — Помнишь Рейзора? — спросил он, останавливаясь на поляне, усыпанной желтыми цветками. — Мальчика-волчонка? Дилюк утвердительно кивнул. В нескольких шагах от них лежал холщовый мешок серого цвета. И неприятные холодные мурашки вдруг проползли по его позвоночнику. — Мы с ним часто виделись раньше. Он приносил мне ягоды и рыбу, а я взамен отдавал ему хлеб и мясо. Но последние несколько дней он перестал появляться. Просто исчез. Даже местные охотники его не видели, — Кэйя сделал несколько шагов вперед, введя Дилюка за собой. — А сегодня утром я обнаружил это. Вблизи то, что напоминало холщовый мешок, превратилось в накидку с капюшоном и вышитым орнаментом по краям. Дилюк нахмурил брови — что-то похожее он видел на Рейзоре. — Кажется, он пропал, — произнес Кэйя, а затем, обернувшись на Дилюка, добавил тихим, но решительным голосом: — Монстр вернулся, Люк.

***

Монстр, что похищал детей, действительно вернулся. Если город не хватился дикого мальчика, что жил с волками, то, когда пропала всеобщая любимица Джинн, весь Мондштадт охватило тревогой и нарастающим ужасом. Рыцари Ордо прочесывали не только окрестности, но и самые отдаленные пещеры и леса. Крепус участвовал в поисках тоже, при этом запретив Дилюку покидать пределы винокурни. Дилюк изнывал. Ему было необходимо увидеться с Кэйей. В конце концов, они оба хотели поймать монстра! Дни тянулись издевательски медленно, наполненные ожиданием и страхом. Разве Джинн могла стать жертвой монстра? Дилюк знал ее с самого детства — она была умной, смелой и никогда не нарушалаправила. Встретившись лицом к лицу с монстром — как бы отвратительно и пугающе он не выглядел — она обязательно бы дала ему отпор. Она бы точно что-то придумала. Их называли женихом и невестой с самого детства. Дилюка это всегда смущало, а сейчас он вдруг со всей своей детской наивностью ощутил какую-то ответственность, будто Джинн действительно была его невестой. Поэтому, когда одной беззвездной ночью, в окно его спальни кто-то кинул камешек, он тут же вскочил с кровати. В голове промелькнуло «Джинн! Это точно она!», но, высунувшись в окно, Дилюк заметил белую рубашку Кэйи среди зеленых рядов виноградника. — Отец запретил мне выходить за пределы винокурни. — Я так и думал. Он беспокоится отебе. Половицы угрожающе скрипели, когда Дилюк среди ночи покидал дом. В груди тревожно билось сердце. Отец мог в любой момент зайти в его спальню, чтобы проверить сына. Последнее время он часто это делал. Он рисковал его доверием, но счастливую улыбку скрыть не мог. С Кэйей все в порядке! — Думаешь, Джинн похитил монстр? — спросил тихо Дилюк, обнимая свои коленки. Он знал ответ, но ему очень хотелось, чтобы Кэйя разубедил его. — Это… — Кэйя запнулся, когда увидел помрачневшее лицо Дилюка. — Не знаю, Люк, — неуверенно пожал он плечами. Дилюк ощутил неясную тоску. Будто они с Кэйей совсем одни в этом мире. А вокруг только пустошь, беззвездное небо и наступающий кровавый рассвет. — Эй, мы обязательно поймаем монстра! — Кэйя вдруг оживился и улыбнулся в надежде. — Я уже расставил везде ловушки. И потихоньку узнаю информацию. Вчера разговаривал с одним рыцарем из Ордо… Дилюк поднял взгляд на Кэйю и застыл с нерешительной улыбкой на губах. Его слова вселяли робкую надежду и уверенность, что все будет хорошо. — Он сказал, что у них есть зацепки. И это может быть вовсе не страшный монстр! Говорят, что детей похищают шпионы Снежной. Ради всяких экспериментов. Несмотря на смысл сказаного, Кэйя горделиво улыбался, явно довольный тем, что ему удалось разузнать. — Не знаю, — пожал плечами Дилюк. — Иногда я слышу по ночам, как кто-то воет. И это совсем не похоже на волков. — На самом деле, я тоже думаю, что монстр существует, — поделился Кэйя. — Но ты выглядел таким напуганными, что я решил сказать про шпионов… Они сидели молча некоторое время, пока кристальные бабочки порхали над их макушками, то и дело садясь на крупные плоды винограда. — С Джинн все в порядке, — Кэйя пытался придать своему голосу уверенность, но выходило паршиво. — Я беспокоюсь о тебе, — неожиданно признался Дилюк. Лицо Кэйи дрогнуло, а затем он привычно растянул губы в беззаботной улыбке. — Не переживай обо мне, Люк, — фыркнул он тут же, задирая подбородок. — Я и не в таких передрягах побывал. — Где твоя семья? Ты никогда об этом не рассказывал. А спрашивать самому было бы невежливо. Дилюка давно это интересовало. Кэйя его ровесник — не больше одиннадцати на вид — но при этом он был свободен, словно ветра Мондштадта. Принадлежал только себе и никому не отчитывался. И вероятно никто не хватился бы его, если бы он не вернулся одним вечером домой. — Маму я свою не помню, а отец оставил меня здесь. Он сказал, что здесь мне будет безопасно, — серьезно ответил Кэйя, и улыбка его вдруг стала тоскливой. — Он сказал, что вернется за мной. Дилюк молча кивнул. Кристальная бабочка, сделав неуклюжий круг над их макушками, неожиданно села Кэйе на кисть. Обычно они сторонились людей — Дилюк затаил дыхание, разглядывая сияние тонких воздушных крыльев. — И если он вернется за тобой, ты уедешь из Мондштадта? — наконец-то спросил Дилюк. Задумчивый взгляд Кэйи смягчился и он добродушно ухмыльнулся. — Будешь скучать? — Буду. Дилюк уронил голову на колени, скрываясь от чужого взгляда. Кончики ушей подозрительно горели. — Тогда не уеду. Попрошу отца остаться здесь, — тихо протянул Кэйя. — Обещаешь? — спросил Дилюк. — Обещаю, — кивнул Кэйя со всей серьезностью, на которую был способен. — Может, ты останешься у меня? Я скажу отцу, и он согласится. Здесь безопасно! — Дилюк схватил Кэйю за запястье, тут же пугая кристальную бабочку, что сонно мерцала на чужой руке, словно гаснущая перед рассветом звезда в небе. — Попрошу Аделинду выделить тебе комнату. У нас много свободных комнат! Останешься? На секунду губы Кэйи дрогнули, словно он хотел что-то ответить, но затем он мягко улыбнулся и качнул головой. — Нет, Люк, так не пойдет. Не беспокойся за меня. Я точно не пропаду! — заверил он. — Я приду к тебе завтра. — Ночью опасно. — Я не боюсь. К тому же, разве будет монстр орудовать рядом с домом достопочтенного господина Крепуса? — Кэйя сверкнул улыбкой, а затем накрыл ладонь Дилюка своей. — Не бойся. Ты же будущий рыцарь! — Я не боюсь… — махнул головой Дилюк и тихо добавил: — Просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Даже, когда они оба стояли на ногах, их нельзя было разглядеть среди виноградников. Дилюк провел Кэйю до изгороди, нарочно замедляя шаг. Не хотелось отпускать его совсем одного во тьму ночи. — Подожди! — он быстро снял со своей шеи медальон — кулон в виде совы на серебряной цепочке. Отец подарил ему, когда ему исполнилось семь. С тех пор он почти не снимал его с себя. — Возьми, — Дилюк взял Кэйю за руку и едва ли не с силой вложил медальон в его ладонь. — Пусть будет у тебя, — решительно проговорил он, когда Кэйя вопросительно поднял брови. А затем Дилюк быстро развернулся и побежал в сторону дома. Он хотел обнять Кэйю. Но что-то его остановило. Словно холодная волна толкнула в грудь и он отшатнулся. Так и бежал домой, не оглядываясь.

***

Кэйя не пришел к нему на следующий день. И через день не пришел тоже. Спустя неделю Дилюк понял — Кэйя пропал. В Мондштадте было по-прежнему беспокойно. Рыцари и добровольцы из горожан продолжали искать Джинн. Про Рейзора, дикого мальчика, мало кто знал, поэтому его быстро забыли. Разве что волки выли по ночам особенно тоскливо. Обычно спокойный отец тоже был навзводе. Однажды он пришел после очередных поисков Джинн, которые не увенчались успехом, поздно ночью. Молнии рассекали темное небо, а дождь беспощадно заливал виноградники, но Крепус совсем этого не замечал. Он заколотил снаружи окно в комнате Дилюка досками. Дилюк мог лишь испуганно наблюдать за тем, как скрывается за досками ночное небо. Тогда в груди родилось тревожное предчувствие чего-то неизбежного. Он никогда не видел отца настолько напуганным. — Пообещай, — холодные мокрые пальцы впились в плечи Дилюка. Крепус сел перед ним и взглянул в его глаза со всей серьезностью. — Пообещай, что не будешь ходить один. Именно тогда Дилюк понял. Монстр существовал. Монстр вернулся. Монстр забрал Кэйю.

***

Дилюк часто возвращался к тому вечеру, когда он видел его последний раз. Вспоминал, как почти потянулся, чтобы обнять его, а затем остановил себя. Вспоминал вопросительный взгляд, когда он подарил ему свой медальон. Где теперь был Кэйя? Может, его отец вернулся за ним и они отправились в свои родные земли? Дилюк лелеял в себе последнюю надежду. Столкнись Кэйя с монстром, он обязательно бы справился с ним. Он умный, ловкий и всегда выкручивается из переделок. — А?.. Тот мальчик с повязкой? — нахмурился Венти, когда Дилюк подошел к нему в таверне, пока отца отвлек разговором старый приятель. — Ты видел его? Он иногда приносит рыбу, чтобы обменять ее на хлеб или сладости. — Понял-понял, — охотно закивал Венти. — Давно я его не видел. Но разве будут его искать? Бродячие дети то появляются в Мондштадте, то исчезают. Таких как он никто не ищет. Все-таки это не дочь господинаГуннхильдр. Таких как он никто не ищет. Сказанное бардом звучало в голове Дилюка всю дорогу до винокурни. С каждым шагом он ощущал тяжесть этих слов. С каждым шагом что-то давило ему на грудь, не давая сделать вдох. Дилюк думал о том, что никто кроме него не знает о пропаже Кэйи. Словно Кэйи, мальчика с повязкой на глазу и цветастой бандане на голове, никогда и не было. Слезы сами покатились по его щекам. Горячие крупные капли упали на землю, когда Дилюк наклонил голову. — Дилюк. Голос отца прорезал тишину холодной сталью. Дилюк замер, попытался сморгнуть слезы, но все равно предательски шмыгнул носом. Он не хотел расстраивать отца. Крепус и без того последнее время был сам не свой. — Ты плачешь? — как-то растерянно спросил Крепус, сев перед ним на колени. Дилюк бы ответил, но он точно знал, что если начнет говорить, то разрыдается еще сильнее. Поэтому он лишь сильнее поджал губы и сжал кулаки. — Я знаю. Крепус кивнул после того, как долго смотрел на него, а затем выпрямился и пошел в сторону винокурни. — Пойдем. Покажу тебе кое-что. Дилюк поднял голову только тогда, когда чужие шаги стали звучать тише. Он быстро вытер слезы и поспешил за ним, держась чуть позади. Отец казался таким высоким, сильным и могущественным, что, несмотря на наступившую ночь, идти с ним было совсем не страшно. Дилюк был уверен, что монстр не нападет на него, пока рядом с ним Крепус. Вместо того, чтобы свернуть на привычную тропу, ведущую к их особняку, Крепус неожиданно пошел прямо — сквозь дикие кустарники и деревья. Дилюк запоздало понял, куда они идут. Только, когда он увидел стоящие особняком деревья на опушке. Когда умерла мать Дилюка, Крепус впервые посадил здесь первый кедр. С тех пор это стало своего рода традицией — иногда он приходил и сажал новое дерево. И за десять лет здесь образовалось небольшое насаждение. По тому, как ровно, словно могильные плиты на кладбище, росли деревья, было ясно, что это дело рук человека. Прислуга и работники винокурни обходили это место стороной, Дилюк тоже… было в нем что-то сакральное. Словно храм, который не стоило тревожить. — Ты ее не помнишь, — заговорил Крепус, останаввившись перед высаженными ровными рядами деревьями. Дилюк поравнялся с ним и бросил осторожный взгляд вверх. Лицо отца в лунном свете казалось бледнее обычного. И выглядеть он старше — Дилюк заметил глубокую морщинку на переносице и темные тени, пролегшие под глазами. — Свою маму, — его губы дрогнули в улыбке, а взгляд смягчился. — Но ты очень похож на нее. Особенно сейчас, когда переживаешь о своем пропавшем друге. Так значит отец знал о Кэйе? Он все-таки видел их вместе? — Вы с Джинн были с детства вместе, так ведь? Джинн? Сердце Дилюка разочарованно пропустило удар где-то в груди. Конечно, он думал, что Дилюк переживает из-за пропажи Джинн… Кэйя слишком хорошо скрывался, а Дилюк никогда не рассказывал о своем новом друге. — Мы с твоей матерью тоже были друзьями детства. Она была чудесным добрым человеком. Ее все любили. Ты и сам слышал не раз от Аделинды, как ее не хватает. Дилюк замер, жадно слушая. Отец не часто говорил о ней. Зато от Аделинды он многое успел узнать. Та, порой слишком расчувствовавшись, предавалась ностальгии, рассказывая о том, какой была Анна Рагнвиндр. — Она наполняла светом и добротой каждого, кого встречала на своем пути. Мы были совсем разные, — Крепус как-то горько усмехнулся, а затем подошел к самому старому дереву и погладил его по шершавому стволу ладонью. Возможно, это был тот самый первый кедр, который он посадил после смерти своей жены. — Когда она умерла, я понял, что вместе с ней умерла и часть меня. И свет, который она дарила, навсегда погас. Все погрузилось во тьму. Тишину можно было ощутить кожей. Дилюк никогда не видел отца вот таким… открытым и уязвимым. Он боялся пошевелиться или ответить ему, словно тот был птицей, что осторожно уселась на его подоконник. — Тогда я и посадил его, — Крепус обернулся на Дилюка. — Потому что смерть должна приносить жизнь. Крепус искал понимания в глазах Дилюка, но тот лишь неловко поежился. Сырой туман постепенно опускался на винокурню. Становилось зябко. — Может, когда-нибудь ты поймешь меня, — кивнул Крепус. — Так ты переживаешь из-за Джинн? — Ее не найдут? — Дилюк ответил не сразу. Он вдруг подумал, раз отец так разоткровенничался, может и ему стоит сказать правду? Может, тогда он поможет в поисках Кэйи и они найдут его? — Я не хочу тебе врать, Дилюк. Скоро ты станешь совсем взрослым, — начал тихо Крепус. Он подошел к сыну и аккуратно поставил свою ладонь на его плечо, осторожно сжимая его. — Мы ищем ее больше месяца. — Ее… — Голос Дилюка надломился. — Ее не найдут? Это монстр? Шпионы из Снежной? Кто их забирает? — он вцепился пальцами в сюртук отца. Задрав голову, он вглядывался в его лицо, ища в его глазах ответы на свои вопросы. — Дилюк, боюсь, что их вряд ли найдут, — тихо выдохнув, ответил Крепус. — Тогда что с ними? — Разве это так важно? Конечно, важно! Дилюк от возмущения стиснул зубы. Неужели он этого не понимает? Где сейчас Кэйя? Он просто сбежал в другой город? — Не забивай себе этим голову. Дети в Мондштадте всегда пропадали. Их уже не вернуть. — Что с ними? Почему не вернуть? Дилюк сам не заметил того, что уже плачет навзрыд. Крепус наклонился и крепко обнял сына. Так они простояли, пока их фигуры не скрылись в молочном тумане. — Думай о том, что так даже лучше, — погладив сына по волосам, произнес Крепус. — Что? — Так даже лучше, что Джинн навсегда останется в твоей памяти светлой и доброй девочкой, — продолжил свою мысль Крепус. — Представь, если бы она выросла грубой и неверной девушкой, которая разбила бы тебе сердце. А так… она навсегда останется той милой девочкой, с которой ты рос. Дилюк не понимал, что отец имеет в виду, поэтому лишь промолчал, вытирая слезы. — Пойдем домой. Становится уже холодно. Крепус улыбнулся сыну и напоследок снова пригладил его взъерошенную копну алых волос. Дилюк попытался улыбнуться ему — вышло криво. Он все никак не мог унять беспокойство, поселившееся в его груди. Что-то странное было здесь. Когда Крепус направился усталой походкой в сторону особняка, Дилюк напоследок оглянулся на деревья. Было в них что-то неправильное. Их было около пятнадцати — посаженные несколько лет назад, уже успели вымахать и расползтись корнями по земле. И в них не было ничего особенного… Три новых саженца ясеня, что робко выглядывали из-за толстых стволов, он заметил не сразу. Два из них выглядели уже окрепшими, а третье деревце едва держалось корнями в земле, словно его посадили совсем недавно. Мурашки когтистой рукой пробежали по позвоночнику, когда Крепус неожиданно его окликнул. — Дилюк! Ты идешь? — Иду, — эхом ответил Дилюк. — Вот и славно. Кстати, ты потерял это, — Крепус засунул руку в карман и вытащил что-то. Луна выглянула из-за облаков и осветила кулон в виде совы на серебрянной цепочке. Тот самый, который ему подарил отец, когда ему было семь. Тот самый, который он отдал Кэйе, когда видел его в последний раз. Дилюк ощутил, как земля под его ногами стала вязкой, а мир вокруг поплыл, перевернулся вверх ногами. Он упал? Нет, он стоял прямо и смотрел на отца. Осознание наступило внезапным толчком в ледяную прорубь. Потому что смерть должна приносить жизнь. Что пошло удобрением для трех новых ясеней? В глазах Дилюка отразился ужас, когда он поймал взгляд своего отца. Холодный, отстраненный, уставший. Он впервые увидел в нем не своего отца, а чужого мужчину. И тогда он все понял. В Мондштадте дети пропадали на «Рассвете».