Сто шагов к нормальной жизни

В своём деле Бэтси Добсон была профессионалом и хорошо определяла, когда стоило руководствоваться чувствами, а когда и вовсе стоило их отключать. Тонкости её дела требовали холодной расчетливости и лживой маски на лице — уж такая стезя подготовлена каждому, кто задуматься о работе психотерапевта. Особенно для того, чья работа крутилась вокруг убийц и серийных маньяков. За годы упорной службы Добсон повидала многое — людоедов, рецидивистов, молодых и старых, раскаявшихся, и наоборот тех, кто не видел в своём поступке чего-то страшного. И когда на всю страну впервые гремело дело о «Балтиморском мяснике», Бетси не придала этому особого значения — для неё это был обычный рабочий момент. Эмоции забурлили внутри лишь тогда, когда она перебирала нужную документацию, чтобы помочь агентам составить приблизительный психо-портрет Мясника. Сводки с места преступления, показания прохожих, фотография и личные дела говорили о том, что в данном деле пойдёт речь не только об убийствах с особой жестокостью. То было торговля людьми. — Дети. Он похищал и продавал детей, — Монотонно проговорила Бетси, когда поздно вечером в кабинет отдела зашёл её новый коллега — молодой Агент Фил Хиггинс подавал хорошие надежды и метился в более высокий пост в будущем, нежели имел сейчас. Он был красив, лёгок на подъем и весел, однако сейчас казался даже старше своих лет. Его лицо было непривычно бледным, осунувшимся, светлые глаза потухли — Не только, — Хиггинс мялся на пороге, сжимая в крепких пальцах новую стопку бумаг — Я… Впервые сталкиваюсь с таким. Бетси вскочила с места. От резкого движения лежащие на самом крае стола документы с шелестом разлетелись по полу кабинета, когда как стул, со скрипом отъехав назад, с громким звуком врезается в забитый доверху стеллаж. Женщина в два больших шага оказывается около агента и нетерпеливо вырывает из его рук стопку, принявшись лихорадочно вглядываться в каждую строчку. В ее глазах плывёт от того, что было внутри. — Он продавал детей в рабство, — Хрипло пробормотал Фил, обессиленно опираясь о косяк двери — Но тех, кто ему нравился… — Оставлял себе, — Бетси поворачивается в его сторону — Сколько? — Восемь, — Агент сжимает руками веки — Он держал их отдельно. Мразь словно чувствовал, что мы его скоро накроем и убил почти всех. — Есть выжившие? — Двое, близнецы. *** Бетси понадобилось несколько дней и пара бутылок алкоголя, чтобы прочитать все рапорты от коллег. Тяжелее всего было осознавать, что центральные лица этого дела — дети. Шестерым крайним жертвам Мясника было от 12 до 15 лет, двое мальчиков и четыре девочки. Судебная экспертиза показала, что перед своей смертью они подвергались сексуальному насилию на ежедневной основе, что послужило кончиной для троих детей, а остальных — довело до крайнего состояния, выбраться из которого было крайней тяжело даже если бы у них была медицинская помощь. Все не числились пропавшими, так как являлись сиротами — в Системе было привычным делом, когда дети просто куда-то исчезали. Беспризорники без семьи, обреченные на жизнь в трущобах… Кого вообще интересовало, живи они или мертвы? Вскрытие также показало, что дети сидели на сильных наркотических веществах, которые сильно повлияли не только на ментальное, но и физическое состояние. Высохшие рвотные массы и царапины на стенах того места, где их держали, давали понять, что ломки были делом привычным. Значит, их кололи только по нужде. Практически все это время Хиггинс находился рядом, и за это Добсон была ему очень благодарна, хоть и понимала, что это только из-за заинтересованности в расследовании дела. В одиночку, кажется, она бы не смогла разобраться с этим бардаком, и любое присутствие живого человека как бальзам на душу. В перерывах, когда становилось совсем дурно от всплывающих подробностей, они переключались на двоих выживших детей — Эндрю Джозеф и Аарон Майкл Миньярд оставались тайной, которую им только предстояло открыть. Мальчики держались друг за друга, отказывались спать в разных палатах и ходили вместе по пятам, насколько сильно им это позволяло свое состояние. На вопросы не отвечали и, по всей видимости, имели некоторые проблемы с речью, несвойственные девятилетним детям, предпочитая общаться на жестах. В психологии близнецов это была обычная вещь, по всей видимости данную особенность они сохранили ещё с самого раннего детства, однако это очень усложняло расследование. Дело заходило тупик, ведь единственные свидетели держались обособленным особняком. — Тебе стоит поговорить с ними. Хиггинс сделал глоток холодного кофе и на мгновение отвлёкся на окружающий их гомон голосов. Кафетерий офиса ФБР привычно был полон, больше похож на зудящий от волнения улей — агенты и сотрудники сновали от фуршета до столиков быстрым шагом, стараясь быстрее покончить с обедом и вновь приняться за работу. Бетси, окинув быстрым взглядом все вокруг, подметила, что большая часть была задействована в деле о Мяснике. — Я работаю с маньяками, косвенно или на прямую, — Отрезала она, постукивая короткими пальцами о железный стол — Детская психология — не моя компетенция на этой должности. — Но у тебя есть соответствующая квалификация, — Возразил Фил, переводя на неё взгляд — Тем более, ты единственная подходишь на эту роль. Остальные психотерапевты мужчины, ты понимаешь… Почему дети не идут с ними на контакт. В памяти Бетси вспыхнули отрывки тех кадров, которые недавно ей переслали по рабочей почте. Камера наблюдения в палатах жертв запечатлела, как один из мальчиков опрокинул на мужчину санитара капельницу, когда как второй зарядил ему прямо в живот. Почти сразу оба отскочили и спрятались за кровать. В своеобразном укрытии Бетси увидела тактический ход — с такого положения они могли как проскользнуть снизу, так и сверху. Это давало понять, что их когнитивные функции, так или иначе, в норме. — Ладно, но я ничего не обещаю, — Хиггинс по доброму улыбнулся, услышав согласие на свою просьбу, и почти сразу ушёл, желая побыстрее сообщить больнице о их скором визите. Внутри Бетси, все же, играло сомнение. Она часто работала с жертвами, но… Это были взрослые люди? Как бы ужасно это не звучало, по отношению ко многим она умело выключать сочувствие — в её работе эмпатия излишне, ведь нервная система совершенно не резиновая, чтобы пропускать каждую историю пациентов через себя. С детьми же так не получалось совершенно. Читая их личные дела и медицинские справки, она неоднократное количество раз сдерживала слезы — слишком многое произошло с ними за короткие девять лет жизни. И сейчас, когда ей придётся встретиться с ними лицом к лицу, Бетси абсолютно не понимала, как ей сдерживать себя и свои чувства внутри. *** Коллегиально было решено купить детям игрушек и некоторых сладостей, которые одобрили их лежащие врачи, чтобы таким образом выстроить хлипкий взаимный контакт. О доверии, конечно, речи пока и не шло, но Бетси была уверена, что с чего-то да нужно было начать. Две плюшевые лисы с голубыми бусинками вместо глаз привлекли её внимание почти сразу, да и выглядели они из прочего ассортимента более дружелюбно, чем лежащие на той же полке хмурые ежи и зубастые акулы. Про себя Бетси подметила, что практически такие же, только в виде фарфоровых фигурок, стояли на камине у нее дома. Из сладостей выбор был не велик, но вопреки рекомендациям специалистов, помимо диетического мармелада и батончиков они купили насколько плиток обычного молочного шоколада. У самого входа в детское отделение милая медсестра даёт ей несколько указаний насчёт поведения своих маленьких пациентов и предостерегает Бетси, что не стоит делать резких движений. На них мальчики реагируют остро негативно. — Это как? — Добсон с интересом улавливает мимику женщины напротив, которая меняется сразу же после её вопроса — Это когда испугался один, а второй уже мчится протыкать тебе горло ближайшим продолговатым предметом, — Медсестра кивает на полупрозрачную папку с чистой бумагой и цветными карандашами в руках Бетси — Вам… точно это необходимо? — О, не беспокойтесь, — Она отмахивается легкой улыбкой — Для меня этот прецедент ничто иное, как для вас переломы рёбер. Более редко, но не то, чтобы один феномен на всю практику. Прогулочным шагом они прошлись вдоль детского отделения, и Бетси с легкой усмешкой подметила, что дела здесь обстоят лучше, чем говорят в СМИ. Больница была муниципальной и поддерживала только государственное финансирование, но при этом выглядела достаточно прилично — белые стены разукрашены разными персонажами, вокруг развешаны плакаты и бумажные растяжки-флажки. Туда-сюда сновали медсестры и медбратья в соответствующей одежде и сопровождали каждого ребёнка, который выходил из своей палаты. Мягкая музыка из колонок сглаживала больничную, гнетущую атмосферу. Нужная палата была крайняя, отделенная небольшим стеклянным проходом. — Вы готовы, Мисс Добсон? — Медсестра замирает, положив ладонь на дверную ручку — Ваши люди уже сидят на камерах и готовы записывать все, что увидят. Вместо ответа Бетси коротко кивнула, и вошла в помещение вслед за медсестрой Тогда, в их первую встречу, перед ней предстало два зеркальных отражения. Бледные, истощенные, и взглядом где-то далеко. И смотрят они прямо на тебя, взгляду не сводят, а все равно как будто в пустоту. С таким страхом, который Бетси видела только у загнанных в ловушку животных… — Я принесла вам подарки. Две пары глаз метнулись на два небольших пакета в руках неизвестных для них женщины. Один наклонил голову в бок, изучая её с ног до головы, когда как второй, щёлкнув пальцами два раза, отвернулся к окну. Бетси была благодарна видеосъемке, так как в будущем это позволит им разгадать тайный шифр близнецов — Эндрю, Аарон, это Бетси Добсон, она хочет поговорить с вами, — Медсестра мягко сложила руки на груди, улыбаясь — Вы не против остаться с ней, пока я схожу за вашим обедом? Тишина в ответ, стало быть, говорила о положительном ответе, после чего сотрудница, коротко кивнув Добсон, удалилась прочь. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком. Женщина обвела комнату беглым взглядом. Близнецы сидели на дальней кровати, когда как вторая — пустовала, а между двумя предметами мебели уместился небольшой кофейный столик, заставленный скудными книжками и игрушками. Недолго думаю, Бетси аккуратно поставила на край подарки, а следом аккуратно разложила бумагу и карандаши, раскатывая их в ровный ряд. — Что вам нужно? — Подал голос один из мальчиков — Я бы хотела порисовать вместе с вами, — Бетси отдалилась в дальний угол, где ютилась софа, и аккуратно присела на неё, раскладывая на своих коленях такой же комплект художественных материалов — Ваши медсестры сказали, что вы любите заниматься этим. Взглядом женщина описывает стены, исписанные хаотичными линиями цветных мелков и смешных рожиц, что больше напоминали чёртиков. Из отчётов можно было понять, что после этого инцидента у детей изъяли все предметы, которые могли испортить имущество больницы. Небольшая пауза и игра в гляделки позволила ей более тщательно изучить мальчиков по отдельности. Они были идентичны друг другу и единственное, что давало наводки на их различие, были бумажные браслетики на левых запястьях. Ещё в офисе Хиггинс сказал ей, что зелёный — у Аарона, голубой — у Эндрю. — В детстве я исписала школьные парты шариковой ручкой, но преподаватели не оценили моего таланта, — С наигранным вздохом говорит Добсон, пытаясь прощупать почву для дальнейших действий. Визуально её слова не вызвали никакой реакции, а значит шаткое спокойствие пока не было нарушено. Эндрю постучал большим пальцем по ладони брата, тем самым привлекая его внимание. Аарон задумывается, после чего моргает три раза. Это было то самое невербальное общение, и Бетси могла с уверенностью предположить, что между собой мальчики решали — согласится ли на её предложение или нет? Ответ оказался положительным, так как оба практически сразу вскочили с кровати и медленно побрели к кофейному столику. Их тела, покрытые слоями бинтов, наводили ужас. — Я могу попросить вас нарисовать то, что первое придёт вам в голову? — Бетси начинает непринуждённо водить по листу карандашом, делая вовлеченный в процесс вид, когда как на самом деле пристально следит за братьями. Они бесшумно садятся на пол и так же тихо берутся за рисование. Движения медленные, но рваные, что даёт понять об скованности и неуверенности. Сложная, сжатая поза говорит о их готовности в любой момент не то бежать, не то защищаться. Вероятно, наблюдавший за камерами Хиггинс абсолютно недоволен этим занятием, так как предполагал, что все время Бетси будет пытаться вывести детей на диалог. Она и вправду хотела выбрать именно эту тактику, но проанализировать опыты прошлых психотерапевтов, которых отправляли к Эндрю и Аарона, Добсон сделала вывод, что дети не скажут абсолютно ничего. То ли дело скажут их действия, язык тела. Судя по внутренним часам, прошло не больше десяти минут, когда братья закончили с рисунками, и молча уставились друг на друга. В этот раз первый инициативу проявил Аарон — указательным пальцем он провел по тыльной стороне ладони Эндрю, а следом постучал по ней пару раз. Тот, в свою очередь, поджал губы и вертикально качнул головой. — Я хочу показать вам свой рисунок, — Бетси улыбчиво вытянула листик перед собой — Видите? Это бабочка, я очень люблю их. Близнецы внимательно разглядывали красно-розовую бабочку с длинными усиками, которая уселась на небольшую ромашку. — Красиво, — Пробормотал Эндрю, но практически сразу умолк, отводя взгляд в угол. Аарон ущипнул его за предплечье, за что почти сразу получил сжатым кулаком в плечо. Это был мягкий удар, без какой либо открытой агрессии, но наполненный чистым негодованием. Дети уставились друг на друга, сталкиваясь в немом конфликте. Этот момент явно вызвал у них некое триггерное воспоминание. Бетси уже хотела прервать нарастающий конфликт, но за неё это сделал тихий стук в дверь. Секундой позже на пороге появилась та самая Медсестра с подносом тарелок с обедом. — Простите, что приходится прерывать вас, Мисс Добсон, но у ребят обед строго по расписанию, — Пояснила она, следом поворачиваясь к Аарону и Эндрю — Сегодня у вас лёгкий овощной суп. Мальчики побрели обратно к кроватям, что показалось Бетси достаточно странным, однако эти, как и многие другие их действия, она хотела проанализировать немного позже — сейчас основной целью оставались рисунки. — Конечно, а я отлучусь к агенту Хиггинсу, — Неторопливо заявила Добсон и, встав с места, обратилась к близнецам — Вы не против, если я возьму ваши рисунки? Я могу оставить свой взамен. Недолго думая, дети кивнули головой, и Бетси вышла из палаты, сжимая в руках два разрисованных листа. В коридоре её уже ждал Фил и, как она предполагала, не то, чтобы в хорошем расположении духа. — Перед тем, как ты скажешь хоть что-то, — Она помахала в воздухе бумагами — У меня есть более важная информация. *** Благодаря хорошей памяти, Бетси запомнила, какой рисунок изобразил каждый из мальчиков. Рисунок Аарона был достаточно пустой — одинокое дерево, маленький дом без окон и дверей, огромная, в соотношении других объектов, женщина в прямом платье и палочками вместо рук и ног. Кривым, отрывистым почерком было выведено слово «мама». В противоположном углу ютилось более детальное изображение Аарона, который держал за руку Эндрю и неизвестного мальчика с тёмными волосами, над головой которого, более красиво, было выведено «Никки» На рисунке Эндрю также был изображён неизвестный им персонаж, однако Бетси заинтересовало это в последнюю очередь. Её взгляд зацепился за детально прорисованную машину, насколько это было возможно для девятилетнего ребёнка — транспорт был закрашен серым, фары желтым цветом пересекали границы и падали вниз, как будто изображая их включёнными, чуть выше левого колеса у машины была длинная царапина, словно от лёгкого столкновения, а лобовое стекло снизу и вовсе покрытое легкой паутинкой, как будто показывая трещины. Номерной знак чуть свисал в бок, но это ничуть не помешало Бетси разобрать шифр на нем — «7HM578L — California» — Пацан мог написать любой набор букв и цифр, почему тебя зацепило именно это? — С тяжелым вздохом интересуется Хиггинс, когда Бетси вызвала его к себе в кабинет поздно ночью — Разве у тебя нет больше материала для исследований? — В отличие от всего штаба, который вторую неделю не может найти зацепок на «Мясника», я сделала намного больше, — Острым взглядом она отсекла какие либо другие возможные упрёки — Выполняйте приказ, агент Хиггинс. На самом деле, у Бетси был весомый аргумент доверять Эндрю на сто процентов. В тот день, после того, как прошёл получасовой ужин, она вернулась к близнецам и продолжила некое подобие «терапии» уже вместе с той медсестрой — в диалоге оказалось, что её зовут Сидни. Было достаточно трудно спрятать под видом игры психологические тесты так, чтобы вся их встреча была более непринуждённой и ненавязчивой, но все таки Бетси это удалось. Лёгкие считалочки, игры с цифрами и загадки давали понять, что когнитивные функции детей были в порядке, за исключением небольших искажений, вызванные огромным стрессом и перманентной тревогой. В своих ответах Аарон был более сосредоточен, но ему было практически все равно, если давал неправильные или не точные ответы на вопросы, когда как Эндрю, хоть и не был вовлечен полностью, большую часть времени считая пролетающих птиц, умудрялся не терять нить повествования и участвовать в диалоге, насколько он позволял себе это делать. — Сегодня я видела красивую птицу, — Подобным образом Бетси привлекла внимание Эндрю, который с интересом перевел взгляд с окна на неё — Красную. Это достаточно редко, не правда ли? — Из шестидесяти трех, которых я видел, всего лишь восемь были красные, — Тихо проговорил он, сминая пальцами кисть своего запястья — Надо же, а у тебя хорошая память, — Добсон мысленно ликовала. Она схватилась за нужную нить, которая может помочь размотать целый клубок — Расскажи ещё что-то интересное о этих птицах. Эндрю рассказал ей, что каждый день он видит около шестнадцати белых птиц, двадцать три коричневых, девять чёрных и шесть голубых. Одна из пятерых точно живёт в ближайшем гнезде, откуда доносится писк птенцов. Предположительно красная носит им по три червяка на день, иным образом он не понимает, зачем так много. Медсестры за окном кормят птиц ровно в два пятьдесят, когда у персонала кончается обед, и несколько раз в неделю миссис Бингли, повариха, отпугивает ворон, которые прилетают всегда вчетвером. Редко бывает, когда их больше или меньше. Местная «банда» котов, которых возглавлял чёрный кот, обычно птиц не трогают, и охотятся на крыс и мышей, которые живут под сточными каналами и люками. На памяти Эндрю они съели всего лишь троих птиц — двоих коричневых и одну чёрную По просьбе Бетси он описал всех медсестёр, которых он видел на протяжении недели — в какой одежде пришли на работу, как были уложены волосы и накрашены губы, а следом и процедуры, которые делали ему с братом — не настолько умело, в силу возраста и незнания медицины, но в точности до миллиметра. Каждую вещь, каждое слово или мгновение запечатлелись в его неокрепшем мозге. — А так же… — В конце длинного монолога Эндрю сделал паузу, будто не решаясь продолжить свое предложение — Я помню все, что было с нами там. Аарон не помнит, а я — да. Секунда. Бетси хватило лишь мгновение, чтобы понять сказанное. Её дыхание спирает, словно кто-то резко ударил в грудь, и воздух в лёгких словно закупоривается. Она знала, что её работа требует четких правил. Быть профессионалом, а не человечной — понимать, анализировать, но никак не показывать боль, которая вскипела внутри. — Я помню абсолютно все. Эндрю говорил чётко, почти холодно, будто стряхивая с себя груз памяти. Всё — каждую деталь, каждое слово, каждую секунду — он запомнил. Его слова были ножами, проникающими в самое сердце, но Бетси кивала с пониманием, не давая дрожи в руках выдать её. Аарон молча сжимал пальцы в кулаки до побелевших костяшек. Он ничего не помнил, и лицо казалось безмятежнее, но во взгляде тёмных глаз читался страх — страх узнать то, что забыл. Это было невыносимо: осознавать, что Эндрю сохранил в памяти каждое мгновение. Каждое слово, каждый удар, каждый взгляд тех монстров. А Аарон прятался в пучине собственного разума, хоть отдалённо и понимал — это ненадолго, и совершенно его не спасёт. Бетси держала лицо, потому что должна была. Она была для них опорой, маяком в океане боли, который грозил захлестнуть их жизни. Но внутри было иначе. В груди всё стягивалось узлом, слёзы подступали к горлу, но ей нельзя было позволить себе слабость. Не здесь, не сейчас. Бетси могла плакать потом, в одиночестве, когда никто не увидит. А сейчас — они смотрели на неё. Они только начали ей доверять. — Поверь, Эндрю единственный ключ к разгадке, — Опомнившись от мыслей, бросает она в след Хиггинсу, который спешно покидал её кабинет — Я доверяю не ему, а тебе, — Агент останавливается, занося руку над дверной ручкой — Не засиживайся допоздна . Завтра утром ты вновь должна будешь ехать к детям. Бетси понимающе кивает, и расслабляться лишь тогда, когда за Филом закрывается дверь. Впервые за этот день ей удаётся побыть наедине. Завтра предстоит ещё один тяжёлый день. *** Дни. Недели. Месяцы. Время закрутило Бетси в водоворот событий — Хэммики, церковные секты, похищения… С каждым новым шагом вперёд их стремительно откидывает назад. Паутина, сплетенная Мясником и его подельниками, оказалась запутанней. Номера машины оказались верны и именно благодаря ним ФБР смогли выйти на след Лютера и Марии Хэммик, дяди и тети близнецов Миньярд, а также на их сына Николаса, того самого «Никки». Семья держала церковный приход в пригороде Сан-Хосе и по уликам, которые службы успели на них нарыть, оказалось, что именно они обеспечивают незаконную перевозку детей, прикрываясь духовными мессиями. Их связь с Балтиморским синдикатом оказалась достаточно крепкой, но вопреки этому Хэммики решили идти на встречу в расследовании, посчитав это наиболее правильным решением. В любом случае им светил срок. Впервые Бетси отказалась говорить с подозреваемыми, ведь понимала — ей не хватит ни сил, ни терпения, чтобы держать маску профессионала перед людьми, которые предположительно продали собственных племянников и обвиняются в более десятков преступлений против прав детей и человека. Что до их сына, то Николас был истощен и запуган не меньше, чем его кузены, но старался сохранять некую позитивную нотку. При встрече с Бетси он много говорил и казался весёлым, хоть их нынешнее положение совершенно не предполагало такого поведения — Я готов рассказать вам все, — Заявил Никки, приподнимаясь корпусом на больничной койке. Катетеры и трубки, подключённые к его телу, приподнялись, и по лицу мальчика было видно, что это совершенно не доставляет ему удовольствия — Только если вы вернёте мне Аарона и Эндрю. Бетси совершенно не могла отказать ему в этом. Немного поговорив с Никки, она поняла, что кузены для него значили даже намного больше, чем собственные родители. О том, что происходило в приходе и как близнецы попали к Мяснику он предпочел умолчать. То, как сильно дрогнул его голос на этой теме дало понять Бетси, что сейчас об этом слишком тяжело говорить. — Ты же понимаешь, что Марии и Лютеру грозит большой срок? — Между тем бросила Бетси и едва ли не пожалела о собственных словах, пока не увидела в глазах Никки смирение — Я рад, — Мальчишка отвернулся к окну, еле сдерживая подступившие к горлу слезы. Это первый раз, когда он дал волю собственным эмоциям — После того, что они делали со многими теми детьми и моими братьями…я не могу считать их своими родителями… но это же грех, правда? — Грех придумали люди, чтобы противоречить нашей воле, — Бетси впервые выразила свою позицию в религиозном вопросе при пациенте, но все равно не чувствовала укор совести — наоборот, как будто именно это было необходимо услышать мальчику — И мы не должны любить тех, кто не любит нас. — А Бог? Добсон не была верующей, но почему-то именно сейчас из-за свинцовых туч, что висели на небе с самого утра, выглянули блики закатного солнца. Тёплый луч упал на чёрные кудри мальчика, а следом мазнул ниже, к тонкой цепочке крестика на его груди — Бог любит тебя любым, пока ты в него веришь, — Николас ласковый ребёнок — он боится также сильно, но совершенно не ершится, пытается идти на встречу. Он тянет руки к Бетси, желая объятий, и та вновь не смогла отказать. Поднявшись с кресла, она подошла к кровати и заключила его в мягкий кокон собственных рук. И тогда Бетси поняла, что совершенно не сможет отпустить ни его, ни близнецов. Так же, как и не могла упустить Мясника. Они обязательно найдут эту тварь. *** С того дня, как Никки встретился с близнецами, от отказывался отходить от них ни на шаг, и закатывал скандалы каждый раз, когда медсестры предпринимали попытку их разделить. Санитарам пришлось прикатить ещё одну койку и так в узкую палату, но её жителей это вполне устраивало. Хоть в планы Бетси входило проводить терапии с каждым по отдельности, её ничуть не смущало то, что пришлось остановится на групповых диалогах. Внутри неё теплело приятное чувство, когда она видела счастье в глазах детей — Аарон все никак не мог угомонится, буквально вешаясь на Никки при каждом удобном случае, когда как Эндрю выглядел более сдержанным. Физический контакт он не переносил, и очень агрессивно реагировал на все попытки прикоснуться к себе; медсестрам приходилось с ним туго, особенно когда дело доходит до ежедневных осмотров и перевязок. Бетси, казалось, была единственной не из членов семьи, кого он начал подпускать к себе ближе добровольно, и для неё это было хорошим знаком — между ними начали выстраиваться мосты. Некоторое время спустя дети привыкли и к Хиггинсу, который начал мельком появляться в конце их встреч. Хоть он и был мужчиной, что больше всего внушало им страх, Фил показал себя с самой мягкой стороны, которая могла у него быть. — У тебя реально «Мазерати»? — Воскликнул однажды Аарон, перебирая в руках связку массивных ключей от машины — Купил недавно, — Хмыкнул Хиггинс самодовольно, отчего Бетси едва подвали смешок — с мальчиками он и сам становился ребёнком — Выйдете с клиники, обязательно покажу её вам. — Как она выглядит? — Эндрю совершенно не разделял восторга брата, и тот был слишком возмущён этим фактом — Значит птиц считать ты каждый день, а на машины посмотреть, которые я тебе показываю, не можешь? — Мне просто не интересно ведро, набитое гайками. — Сам ты ведро! «Мазерати» машина мечты. Бетси с улыбкой наблюдала за этой картиной и не вмешивалась — с профессиональной точки зрения их мелкая стычка не имела какого либо вреда, и лишь наоборот шла на пользу им обоим. Спустя некоторое время в кипе рисунков Эндрю, помимо птиц и домов, Бетси нашла кривые рисунки того самого «Мазерати». Всё же, в их споре победил Аарон. Что казалось дела, то… Все шло тяжело. Ни улик, ни наводок — совершенно ничего, что могло было помочь им достать Мясника. Благодаря Марии и Лютеру ФБР вышло ещё на несколько подобных точек по продаже и эксплуатации человеческого труда, но не более. Вместе со специалистами они пришли к выводу, что работорговля — лишь часть бизнеса Балтиморского Мясника, за которой стояло нечто более грандиозное. Эндрю оказался достаточно полезным, и смог помочь им избежать глухого дела. Не смотря на собственный страх и трудности, он старался отвечать на все вопросы Бетси и Хиггинса, однако делал это лишь тогда, когда Никки и Аарона не было рядом. Казалось, он не хотел напоминать братьям о том ужасе, через который они прошли, предпочитая нести груз ответственности на своих плечах. Расследование шло дальше, а жертв Бартиморского Мясника становилось все больше. *** Одной из причин почему Бетси не вела расследования с детьми, была привязанность. Сейчас, оглядываясь год назад, она сильно винила себя за мягкотелость. Слишком близко к сердцу приняла Аарона, Эндрю и Никки, что… Больше не может представить себя без них. В груди больно сжимается от мысли, что скоро их заберут у неё и скорее всего они больше никогда не увидится. Вопреки грандиозным планам и работы ФБР на износ, это привело все к одному большому разочарованию. Маньяка они поймать не сумели. Из позитивного конечно, отмечали ужесточение патрулей и пресечение любого рода сексуального рабства, но что это? Лишь иголка в стоге сена. Капля в огромном море. Государство продолжает копать под теневой бизнес, но официальное расследование пришлось закрыть — слишком затратно по средствам для подобного рода мероприятия, что в последние месяцы не дало определённых плодов. Все это время мальчики жили в штабе ФБР под чутким присмотром специалистов, и хоть им ничего не говорили, они словно чувствовали нечто неладное, и всячески старались держать Бетси рядом с собой. Когда последние коробки с исследованиями отправляются в архив, она тяжело вздыхает и обводит свой опустевший кабинет взглядом. Всего год назад здесь кипела работа, а в ней самой горела надежда — достичь справедливости, наказать каждого, кто причастен к этому дела, а сейчас… Пустые поверхности, да скопившаяся пыль. Её взгляд цепляется за пробковую доску, где висели яркие, несвойственные этому месту, рисунки. Бетси подошла к ним медленно, словно боялась спугнуть неодушевленный предмет, и осторожно дотронулась до каждого, обводя пальцем мягкие линии цветов. Красный перетекал в синий, тот в жёлтый и зелёный, а следом — в фиолетовый взрыв красок, с примесью оранжевого и розового. Закаты, здания, птицы, даже то самое «Мазерати», камень преткновения споров близнецов, чего только не было запечатлено детскими фантазиями на кусках бумаги. Но самый главный был в середине. Мятый, местами потертый листок, все равно был для Бетси едва ли не самым ценным сокровищем. На нем была она сама. Смешная рожица с чёрными волосами и жёлтом платье в полоску, а сверху аккуратная надпись — Би. Так дети начали называть её без какой либо причины, уж сильно им понравилось это незаурядное сокращение. Перед ней был изображён Никки, когда как по левую и правую руку Эндрю и Аарон. А сзади дом. Красивый и белый. С открытыми окнами и большущей дверью. — Прошу прощения, Мисс Добсон, я зайду? Учтивый кашель отрывает её от собственных мыслей, и Би разворачивается на пятках к проходу. Директор Майклс, глава ФБР, выглядел несколько взволнованным, и явно пришёл с каким-то делом. — Конечно, директор, — Она дождалась, когда мужчина сядет за стул, перед тем как самой медленно опуститься в свое рабочее кресло — Я пришёл насчёт твоего заявления об увольнении, — Без прелюдий начал Майклс, глядя на Бетси с неприкрытой грустью — Без тебя тут будет как без рук. Уверена, что хочешь уйти? Добсон покачала головой. Дело Мясника стало для неё откровением — Би и раньше осознавала грязь этого мира и хрупкость человеческой жизни, но то, через что они прошли за этот год… Хоть и было обычным расследованием, но нанесло ей слишком много душевных травм, пошатнув её непоколебимый проффесионалазим. Она больше не могла работать здесь, ведь жертвует собой, во имя блага, которого не наступит. Есть ли смысл гонятся за тенью? — Я потратила пятнадцать лет на работу здесь, директор Майклс, — Бетси подняла на него мягкий взгляд — И я изжила из себя максимум, который могла дать на службе в ФБР, и теперь совершенна пуста. Пора дать возможность молодым специалистам, а мне… Наконец-то жить спокойно, не глядя изо дня в день глаза маньякам и убийцам. — Я уважаю твоё решение, Бетси, — Формальности спали с их диалога, на что она лишь улыбнулась — И раз уж, формально, ты уже не сотрудник ФБР, то к тебе у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Директор Майклс указал ей за спину, и Бетси повернулась на этот жест. Взгляд снова встретился с тем рисунком — Она, дети, идеальный дом… — К чему вы клоните? — После того, что случилось с близнецами и Никки, они больше не смогут доверять людям, — Директор Майкс вздыхает тяжело и кладет на опустевший стол толстую папку с документами — Но ты — исключение. Как любят тебя, они не смогут полюбить кого-то другого, и уж тем более открыться настолько сильно. Би не верила своим глазам, беспорядочно раскидывая бумаги по столу. Документы об усыновлении были головы, не хватало лишь подписи… Её подписи. — Мы не спросили детей, — Наваждение счастья она отгоняет суровой правдой — Я не могу забрать их без согласия. Чем я буду отличаться от Мясника, который так же забрал их без воли и… — Вчера они сказали, что хотят, чтобы их мамой была ты. Её дыхание сбилось, будто комната внезапно лишилась воздуха. В глазах застряли колкие слезы, впервые за это время вызванные трепетным, тёплым чувством внутри, и Би пыталась ответить, но слова застряли в горле, уступив место тихому всхлипыванию. У нее самой никогда не было семьи. Оглядываясь в прошлое, Добсон могла об этом лишь мечтать, чтобы кто-то другой хотел стать её семьёй. — Это тяжёлое решение, Бетси, — Директор Майклс понимающе покивал головой — Так что не спеши, подумай… — Я согласна. *** Бетси оставляла Балтимор позади, как самое страшное время в собственной жизни, и надеялась, что их переезд в Пальметто станет для мальчиков таким же значительным событием. Благодаря её сбережениям получилось купить дом и некоторую мебель, а также удалось оставить некоторую сумму — благодаря ей можно было не торопиться с поиском работы на новом месте несколько месяцев, которые тратят планировала затратить на внимание детям и поиску специалиста для поддержания их психологического здоровья. Перейдя в статус их матери, этический кодекс попросту не позволял ей и дальше заниматься ими в проффесиональном плане, однако на эту роль идеально могла бы подойти женщина, проживающая по соседству с матерью. Санта Гарсия показалась Би достаточно образованной и сильной, а также уже имела опыт работы с непростыми пациентами. Даже если все не сложится подобным образом, ФБР зареклось оказать ей любого рода помощь и находится в непосредственно контакте сутки на пролёт. У служб остаются опасения, что Мясник может прийти за «упущенным» жертвами, и вопреки официальному закрытию дела продолжают некоторые расследования. Хиггинс неоднократно вводил её в курс дела, но Би мягко напоминала — она больше не на службе, и как гражданской ей не следует знать, что происходит в правительственной разведке. К слову, о агенте, тот был вовлечен в их переезд сильнее всего, и курировал каждый процесс, который этому способствовал. Бросив дела в Балтиморе, он полетел в след за Бетси и детьми в Пальметто, помогая решить вопросы уже там. Ей казалось это достаточно милым, так как видела некоторую привязанность его к мальчикам. — Ты был не обязан помогать нам. В один из последних дней пребывания Фила в штате, они сидели на новой кухне дома Би. Ещё не обжитая и пустая, она уже казалась ей более уютной, чем та квартира, где она жила последние десять лет. Некоторый хаос, который обычно вселял каплю раздражения, сейчас выглядел более перспективным — не терпелось разложить каждую вещь на новое место, избавиться от коробок и превратить пустую коробку с крышей в… Настоящий дом. Закатное солнце лениво тянулось вниз, оставляя после себя мазки красно-бордовых лучей на стенах и потолке. В них лениво растворялся дым, тянущийся из двух кружек с горячим, свежим заваритым кофе. Из зала по коридору тянулся неразборчивый гомон звуков и голосов — мальчики смотрели телевизор, параллельно общаясь друг с другом о чем-то, что известно только им. Хиггин разваливается на скрипучем стуле и вздыхает, растягивая губы в ленивой улыбке — Я просто хотел удостовериться, что с вами все будет хорошо, — Он медленно переводит взгляд на Бетси, слегка наклоняя голову в бок Та садиться напротив, не говорит ни слова, но во взгляде видна неприкрытая благодарность за то, что ей помогли пройти этот путь не а одиночку. За то, что был рядом. Терпкий напиток жжёт горло, оставаясь горечью на языке, где крутятся несказанные слова. Хиггинсу думается — не здесь, не сейчас. Даже если они не встретяться больше никогда. Часом позже проводить его выбегают дети. Немного грустные, что не может утаиться от взгляда Бетси, но понимающие. Они будут скучать, но никогда не скажут об этом вслух. — Вместе с Бетси с вами точно ничего не случится, — Фил садится на колени и треплет по макушке каждого — А мы также будем присматривать за вами. — Ты уверен? — Эндрю смотрит своим непоколебимым взглядом и сжимает руку Никки, который едва ли сдерживает проклевывающиеся на глазах слезы — На все сто, — Хиггин кивает уверенно, делая серьёзное лицо из всех, что он мог скорчить в этот момент — Даю слово. — Слово не надо, — Аарон закатывает глаза — Лучше обещай, что купишь нам Мазерати, если с нами что-то случится. — Обычно я не спорю на такие вещи, но раз уж уверен в своих словах, то хорошо, — Он жмёт каждому руку деловито, заключая некоторую сделку — Обещаю. Когда очередь прощаться доходит до Би, то они неловко замирают в метре друг от друга, не решаясь сделать ничего большего, чем обменятся последними улыбками. Более здесь было бы просто неуместно. В темноте засыпающей улицы, под бледным светом полной луны, машина удаляется с подъездной дорожки и исчезает в дали горизонта. *** Мысли о прошлом навязчиво лезли в голову Бетси с того момента, как она возвратилась из небольшой поездки в соседний штат. Ещё прошлым днем Вэймак оповестил её о том, что дети устраивают в его доме небольшую вечеринку, но не мог не отметить, в каком подавленном состоянии звонил ему Кевин. Ни Никки, ни Аарон и Эндрю с того момента не дотрагивались до мобильников, оставляя все звонки и сообщения не отвеченными. Это наводило на некоторые навязчивые мысли, которая она пыталась подавить внутри. Де десять лет, которая она воспитывает их, дали понять — в таких ситуациях эмоции должны стоять крайние, пока она вживую не разберется в чем таится корень подобного поведения. Таксист услужливо оставляет её у дома Вэймака, помогая достать чемодан за несколько купюр чаевых, а следом исчезает за несколько секунд, громко рыкнув педалью газа. Пройдя несколько шагов Би замирает около чёрной «Мазерати» и проводит по капоту рукой. Металл холодный, а значит машину оставили здесь некоторое время назад, и по тому, как она криво припаркована, она может сделать вывод — за рулём был Эндрю, и он явно чем-то расстроен. В обычные дни он достаточно аккуратен и прагматичен в вопросах вождения. Входная дверь была не закрыта, что позволило ей достаточно быстро войти во внутрь. Оставив чемодан в прихожей, тихими шагами она проследовала вдоль коридора, настороженно оглядываясь по сторонам. Обычно наполненный звуками дом сейчас казался ей мёртвым. Картина, что застала её в гостиной, не могла не вызвать вздоха облегчения. Перед выключенным телевизором на диванах разместились мирно спящие дети — Аарон мягко обнимал Кейтлин, когда как та, раскинувшись на пол дивана, подпирала собой сопящего Никки. Кевин отключился на соседнем кресле, сжимая в левой руке пустую бутылку водки. Тихий вздох сорвался с губ Бетси — хоть и пьяные, но главное живы и вместе. Не хватало лишь одной частички их дружной команды, но и тот достаточно быстро бросился ей в глаза. Как по команде, словно чувствуя, что его ищут, Эндрю выплыл из дверного прохода кухни и застыл с непроницаемым выражением лица. В его пальцах тлела сигарета — Привет, Эндрю, — Вместо вопросов и волнений прошептала Би, делая неуверенный шаг в его сторону — Как ты, милый? Но тот молчал. Секунда — одна, вторая, третья… Табак методично сыпется вниз, тлея кучкой пепла на тёмном паркете, но парень не спешил делать затяжку. Комнату медленно окутал сизый туман, который методично плыл вдоль стен и потолка. Бетси думается, что это слишком красивый и завораживающий процесс для медленной смерти В душе его царил хаос — тягучая, мутная смесь тревоги и неясного предчувствия. Он стоял молча, почти недвижимо, и лишь редкие, тяжёлые вздохи нарушали это напряжённое молчание. Слова, как ускользающие тени, вертелись где-то на краю сознания, но к него попросту не было сил, что выпустить их наружу. Би видела его таким слишком давно. В глазах Эндрю застыл образ маленького мальчика, потерянного и одинокого, внутри которого боролись мысли и переживания. Он не мог отделаться от страха за братьев — этот страх, холодный и липкий, завладел им полностью. Но за себя он не боялся. Ему уже не было страшно — слишком многое уже потерял. Взгляд Эндрю был устремлён куда-то вдаль — туда, где реальность и мысли сливались в мутный, тревожный туман. Хотелось найти, объяснить, но каждое слово казалось ненужным, пустым. Молчание тяготило, но, в то же время, было единственно возможным ответом на всё, что произошло. Перед Бетси стоит тот маленький мальчик, которого она давным давно встретила в клинике. Отчаянный, запуганный… Эндрю делает несколько шагов к ней на встречу и замирает с немой, не озвученной просьбой, и женщина не могла не отреагировать на этот отчаянный жест. Мягкими касаниями она смыкает его в объятиях, и слышит тихий, сдавленный всхлип куда-то в район своего плеча. — Случилось кое-что страшное, но я справился, — Несвойственный ему дрожащий голос слышался тихо, почти шёпотом — Им больше ничего не грозит. — Нам стоит оповестить об этом Хиггинса и ФБР? — Нет, — Жёсткий, хлёсткий ответ разрезает расстояние между ними холодным лезвием, и Эндрю медленно вырывается из чужих рук — Он соврал нам тогда, не смог помочь, хоть обещал. Больше я ему не доверюсь. Май, пять лет назад. Эта дата выбита на памяти Бетси — день, когда она совершила самую большую ошибку в своей жизни. — Кто-то вновь угрожает вам? Подступающий гнев к горлу давит самообладание и здравый смысл. Если люди Мясника в городе, то нужно действовать наверняка, и не рассчитывать на смелые высказывания Эндрю. Он сильный, и она уверена, что сделал многое, чтобы защитить себя и братьев, но если все намного хуже, то… Нужно предпринимать особые меры. — Я же сказал, что уже со всем разобрался, — Эндрю отмахивается и уходит на кухню, жестом призывая идти за ним — Больше переживать не о чем. — Я верю в твою всепоглощающую способность держать все под контролем, милый, — Бетси начинает издалека, не желая давить на сына, ведь понимала — одно лишнее слово, и диалог уж точно не состоится. Она идёт следом за Эндрю, и наблюдает, как тот методично обшаривает полки. Его движения рваные, дерганые, в такт сдавленному дыханию — щелчком пальцев он отправляет окурок сигареты в раковину, не беспокоясь о лежащей там посуде, и громко хлопает дверцами и ящиками, в поисках чего-то неясного. — Но нам необходимо это обсудить, чтобы я знала, как вам помочь, если эта помощь вам вдруг пригодится. Эндрю бросает на Би несколько коротких взглядов и поджимает губы. Впрочем, он делал так всегда, когда пытался осмыслить важное решение наспех. Вытянув пачку снэков из дальнего ящика, он вскоре садится за стол, и Бетси охотно делает точно так же. — СМИ никогда не освещало дело о Мяснике со всеми подробностями, — Эндрю шуршит упаковкой, но медлит с приемом пищи, внимательно разглядывая каждый кусочек кукурузных чипсов внутри — Всё просто знали, что по округе Балтимора ходит какой-то мутный тип… Даже не догадываясь о том, что под их носами он строил империю на крови, боли и убитых людях. По спине Би бегут мурашки каждый раз, когда она вспоминала о своей кропотливой работе в ФБР с десяток лет назад. В начале каждая ниточка приводила их к новой цепочке, увы которая никогда не вела их к разгадке — именно это и было причиной, по которой государство тщательно скрывало все расследования, и давало людям лишь крупицы информации. Социум взбудоражили бы новости, узнай они о Балтиморском Мяснике нечто большее, чем о простом убийце. Этот статус был и так крайне опасен, но какой бы резонанс создала правда о его синдикате почти по всей стране… Это был бы колоссальный ущерб. — Торговля оружием, наркотиками, рабство, насилие… — Эндрю усмехнулся на последнем слове, хоть в его глазах блеснул еле уловимый страх — Даже сейчас, когда его поймали, в новостях об этом ни слова. Эндрю отрешенно отгоняет воспоминания с того дня, как свежую информацию крутили на федеральном канале. Аарон был разбит, и некоторое время он нуждался в одиночестве, наглухо закрывшись в собственной спальне. Никки рыдал на плече Бетси, несвязно пытаясь спросить у нее — почему вместо радости ему так тяжело. Самому Эндрю было… любопытно. Кто тот герой, который сумел поймать хитрую крысу за хвост спустя столько лет? — Столько вопросов, но ни одного ответа, — Парень пожимает плечами — Поэтому я начал копать. Эндрю вываливает на Би все, чем занимался в период её отсутствия. Как собирал частички информации из СМИ; как их новый сосед, Нил, до боли напоминал ему Натаниэля — мальчика из далёкого прошлого, которого он видел лишь раз, но не хотел забывать и черточки его лица; как боялся и следил за Никки, когда тот постоянно крутился вокруг Хэтфорда; как пытался скрыть от братьев свои переживания, но Аарон оказался слишком докучливым, и вскоре присоединился к нему в расследовании, надавив на Хиггинса дать им дополнительные сводки из ФБР. Не скрытым остался и разговор на озере, но о подробностях Эндрю решил не распространяться — Почему ты не сказал об этом раньше? — После того, как парень затих, спросила Би — Потому, что я не могу довериться никому, кроме себя, — Слова Эндрю прозвучали отрешенно и немного озлобленно, вонзаясь в ее грудь холодными лезвиями. Би хочется сказать что-то ещё. Возразить, выразить собственные страхи, но… Слишком поздно. От этого абсолютно ничего не изменится, ведь Эндрю всегда будет делать по своему, вопреки словам окружающих его людей. Это инстинкт и обида, что слились в единый комок внутри, увы с которым Бетси остаётся лишь мириться — этого мальчика не изменить. Их диалог прерывает копошение в зале, и вскоре в проёме показывается толпа сонных, но явно довольных подростков. Бетси приветствует каждого и деликатно игнорирует резкий запах спиртного. Никки сразу льнет к ней в объятия, и Би попросту не могла отказать ему в этом, мягко прижимая к себе сына в ответ. Аарон предпочел приветствие без лишнего физического контакта, но охотно сел рядом и поинтересовался, как прошла её рабочая поездка в соседний штат. Несговорчивый Кевин, который по утрам всегда находится в скверном характере, вместе с Кейтлин принялся заваривать кофе. — Мог бы и разбудить, когда мама приехала, — Никки бросил шутливый упрёк в сторону Эндрю, на что тот, закатив глаза, медленно выполз из-за стола — Я здесь всего лишь минут десять, милый, — Отмахивается Би, но вскоре вновь переводит внимание на Эндрю — Ты уже уходишь? — Я хочу домой переодеться, — Бросил тот, пожав плечами. Медленными, шаркающими шагами он доходит до двери, что вела к заднему дворику, но отчего-то останавливается, бросая последнюю фразу даже не поворачиваясь — Но вернусь позже Для Бетси это было хорошим знаком. Позже она обязательно поговорит о случившемся с ним вновь, однако, пожалуй, им обоим для этого необходимо некоторое количество времени. Сейчас все, чего ей хочется, провести время в кругу семьи, а не копаться в глубинах воспоминаний и тайн. Потом, конечно же, ей стоит позвонить Хиггинсу и напомнить, что подобные вещи не должны происходить за её спиной. Ах, точно, и навестить Хэтфордов. Все таки интересно узнать, каким продуктом является сын Балтиморского Мясника.