Пиковая масть

В этой жиже я погряз и теперь я сыт по горло,

Выбраться отсюда стало просто голубой мечтой.

Будь я идиотом, мне бы все понравилось, бесспорно,

Почему я это вижу, почему я не такой?

© Песня «Праздник Семьи» — Твоё Нежное Безумие

      Пятое сентября.       Так или иначе, семейное собрание, назначенное на воскресенье, должно было вот-вот состояться в доме Куромаку — дяди Пика и отца Зонтика по совместительству.       Было шесть часов вечера. Дверь в двухэтажный особняк из белого камня открыл высокий худой бледный мужчина с выцветшими голубыми волосами и морщинами на лице. То был Алебард — слуга Куромаку и пользователь Трефовой Масти. Алебард учтиво откланялся пришедшим и, повесив их одежду на крючки, удалился на кухню, обронив напоследок, что Куромаку ждёт их в гостиной.       Дом мэра города в лице Куромаку пусть и был немаленьким, особой роскошью не отличался. Всё в доме было аккуратно и удобно расставлено, в просторной прихожей висели картины и фотографии — не только семейные, но и тех людей, которых Пик не знал. Стены в особняке были серыми, монотоннымм и выглядели несколько неинтересно.       Гостиная была, конечно, самой большой частью дома. В середине помещения стоял большой круглый стол, к которому были пододвинуты два кресла, диван и два стула. Диван и кресла были пастельно-голубыми, даже несколько серыми. С потолка свисала старенькая люстра, а недалеко от входа в прихожую стоял плоский чёрный телевизор. Пик, который бывал тут не раз, прекрасно знал, что стол по обыкновению стоит в углу комнаты за ненадобностью, а ест живущее здесь семейство на небольшой кухне… но никогда не делает это вместе.       — Здравствуйте, дядя, — кивнул Пик Куромаку. — Здравствуйте, тётя, — то был уже кивок в сторону Николь, читавшей газету.       — Здравствуй, — ответил таким же кивком Куромаку. Одет он был в рубашку и тёмные штаны — даже удивительно, как он умудрялся сохранять официальный вид у себя дома в кругу семьи.       — Приветики, Пик! — Николь слегка опустила газету и лучезарно улыбнулась племяннику. Как будто нарочно, дабы быть полной противоположностью своему мужу, одета она была в белую домашнюю футболку и такие же штаны. Волосы у Николь были слегка растрёпаны — она явно не стремилась выглядеть серьёзно или официально. — Божечки, Клео! Отпуск явно пошёл тебе на пользу!       Пик глубоко вздохнул, даже несколько раздражённо, после чего, пропустив мать вперёд, дабы она заняла место рядом с тётей, уселся на табуретку аналогично кузену. Разговор матери с тётей и отца с дядей он не слушал — было попросту неинтересно.       Зонтик выглядел почти так же, как и обычно: одет он был в домашний свитер и штаны; разве что чуть более потерянный вид, чем обычно, выдавал его очевидное беспокойство. Пик прекрасно знал, что Зонтик, пусть и никогда не говорил об этом вслух, ненавидел семейные собрания.       Если честно, Пик прекрасно понимал своего кузена. Он тоже терпеть их не мог. Не столько из-за того, что взрослые имели привычку засиживаться допоздна, — ему, если честно, на данный факт было наплевать, — сколько из-за того, что ему было несколько обидно за кузена. Зонтик был наследником, то есть после смерти или отставки Куромаку должен был стать мэром — в Зонтопии власть до сих пор передавалась по наследству — и из-за этого по его ошибкам и недостаткам очень сильно проходились. Пика же любили ставить ему в пример — ибо, по мнению Куромаку, наследнику власти намного больше подошёл бы жёсткий нрав Пика. Зонтик был неуверенным в себе, и Куромаку это не нравилось.       Это, впрочем, было не единственной причиной, почему Пик ненавидел данные собрания. Ещё одной веской причиной данной неприязни было то, что Пик не любил дядю с тётей. К своим матери с отцом он относился с должной любовью, но не к ним. Николь вышла за Куромаку по расчёту в возрасте двадцати одного года (Куромаку был на два года старше неё) и, разумеется, между молодыми супругами не было ни любви, ни взаимопонимания. Ни Николь, ни Куромаку не были созданы для семейной жизни, даже Пику это было очевидно. Николь на данный момент работала в лаборатории и, судя по всему, и на работе, и дома вела себя одинаково — приветиливо и дружелюбно. И если Зонтик буквально сиял, когда мать ему улыбалась, то Пик отлично понимал, что ей, впрочем-то, не нравится пересекаться с сыном, из-за чего она и ведёт себя отстранённо, несмотря на показную экстраверсию. И Зонтик это понимал, не глупый всё же. Он просто не хотел данный факт признавать. Пик не знал, как Николь вела себя наедине со своим мужем, но был на сто процентов уверен, что ей плевать на Зонтика.       Куромаку от Николь не сильно отличался — он, очевидно, видел в Зонтике только лишь наследника, но не сына. Пик не сомневался, что политиком Куромаку был неплохим, но как отец он, очевидно, не удался — он был требователен и безразличен. Так что всё детство обучал и водился с Зонтиком Алебард. И даже если Зонтик считал иначе, Пик был в своих выводах уверен.       Взрослые разговаривали о насущном около пятнадцати минут, пока Куромаку, видимо, не вспомнил о том, что поговорить они могут и позже, а сейчас нужно провести вышеуказанное собрание. Он несколько нехотя сказал Данте, отцу Пика, занять соседнее от него кресло, а Клеопатре — сесть на диван рядом с Николь. Зонтик живо выпрямился и неловко оглядел взрослых. Пик только подпёр голову рукой и показательно безразлично посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж.       — Итак, — Куромаку набрал в лёгкие воздух, приготовившись, очевидно, начать длинную речь. Смотрел он при этом не на кого иного, как на Зонтика — впрочем, очевидно, что дела, не касающиеся детей, взрослые обсудят уже в их отсутствие. — Амбрелл.       — Да?.. — Зонтик чуть сгорбился и потупил взгляд в белую скатерть на столе.       — Чтобы в будущем не было недопониманий, скажу сразу, — Куромаку нахмурился, сверкнув прямоугольными очками. — Как ты знаешь, перед экзаменами всем, кто достиг семнадцати с половиной лет, включая тебя, определят Масть. Я это говорю к тому, что если тебя определят как Бубнового, ты не станешь наследовать власть. Так как данный расклад, увы, возможен, Пик с этого момента будет заниматься вместе с тобой.       Зонтик сгорбился ещё немного, а Пик нахмурился. Впрочем, данное заявление было очень даже в стиле Куромаку — решить всё за всех, а сказать об этом тогда, когда ничего уже не поменяешь. Это было ещё одно качество, за которое Пик не любил своего дядю — уж слишком тот любил ограничивать чужую свободу. А ещё сохранял при этом такой монотонно-беспристрастный вид, будто его ещё и благодарить за это должны.       Пик мысленно фыркнул. Если бы он не понимал, почему данное решение приняли без его согласования, он бы наверняка вступил в конфликт. Да и, чего уж тут таить, Пик был довольно властолюбивым человеком, пусть и факт того, что его рассматривают в качестве запасного варианта, неимоверно раздражал.       Пик перевёл взгляд на тётю с отцом, несколько выжидающе наблюдая за их реакцией на сказанное дядяей.       Но, несмотря на то, что Николь и Данте были Бубновыми, они прекрасно понимали мотивы Куромаку, а потому и сделали вид, что пропустили данную фразу мимо ушей. Что ни говори, что ни понимай, а слышать такое явно неприятно.       — А ещё, — добавил Куромаку, — я говорю это тебе из года в год, но, пожалуй, повторю. Ты, Амбрелл, обязан закончить школу с золотой медалью. Ты, надеюсь, знаешь, что это значит?       — Идеальный аттестат, — тут же ответил, хотя скорее пролепетал, Зонтик, чуть нахмурившись. — Я не подведу тебя, отец. Всё будет как ты сказал.       — Прекрасно, — Куромаку кивнул. — К тебе, Пик, у меня аналогичные требования.       Пик только кивнул. Пусть и несколько раздражённо.       — С вами двумя покончено. Идите наверх. Мы позовём вас, когда надо будет.       Ничего себе. Обычно собрание в присутствии детей (хотя по сути уже почти совершеннолетних) длится в несколько раз дольше. Впрочем, это только начало учебного года, так что подобное ожидаемо. Зонтик и Пик почти одновременно встали со стульев и пошли наверх — в комнату первого.       В комнате Зонтика Пик бывал несчётное количество раз, но впечатление от неё всегда было одно — «круто». Комната была довольно большой и красивой, но без переборов: пастельно-голубые обои без рисунка, двуспальная кровать, письменный стол со стулом и шкаф с одеждой. Зонтик, страдальчески простонав, уселся на заправленную кровать. Пик предпочёл сесть на стул, откинувшись на его спинку и задумчиво прикусив губу.       — Они наверняка допоздна болтать будут, а это часа четыре, не меньше, — констатировал Пик, после чего нахмурился. На него накатило раздражение. — Мне шестнадцать с половиной лет, а тебе и вовсе уже семнадцать, так какого чёрта они продолжают нас ссылать в комнату, словно детей малых? Ладно бы нам было по десять-двенадцать, но мы уже почти совершеннолетние! Какого чёрта, спрашивается?       Зонтик нервно хихикнул в кулак.       — Может, это и к лучшему… не думаю, что мы бы хоть что-то поняли из их разговоров, я имею в виду! — поспешно добавил он, увидев недобрую искру в глазах кузена. — Сам посуди, о чём могут быть их разговоры? Политика, отпуск, обсуждение их общих знакомых… Прости, но я действительно лучше бы отсиделся в комнате.       Пик на секунду задумался, словно что-то прикидывая. В конце концов он пожал плечами.       — Тут ты, конечно, прав, но, тем не менее… они могли хотя бы дать нам уйти самим, а не вежливо-формально послать куда подальше.       — А какая разница, уйдём мы тут же или спустя пять минут? — Зонтик неловко отвёл взгляд. — Ладно, ты прав, я думаю. Не хочу спорить.       Повисла минутная тишина, прерываемая только тиканьем стоящего на прикроватной тумбочке будильника.       — Кстати, — вдруг сказал Зонтик, — я могу свои рисунки тебе показать. Я имею в виду… помнишь, мы вместе рисовали комикс? Я закончил бо́льшую часть.       — О, серьёзно? — живо поинтересовался Пик. Впрочем, дивиться действительно было чему — обычно Зонтик дико стеснялся показывать свои работы. Даже если Пик выступает в качестве генератора идей для них.       — Ну, — он смутился, — я просто понял, что мне нужно переставать бояться показывать рисунки. Просто, эм… отец обычно раскритиковывает в пух и прах, Алебард хвалит вне зависимости от того, насколько плох рисунок, а мама… ты знаешь.       — Ага, — Пик кивнул, — тогда показывай. Только учти, что я рисовать не умею вообще, поэтому конструктивной мою критику можно будет назвать лишь с огромной натяжкой.       Зонтик только кивнул, после чего отодвинул ящик стола и принялся шариться там в поисках альбома.       Ещё один минус Куромаку был в том, что он считал, что лучше всех знает, как будет лучше для своего сына. Нет, конечно, он не запрещал дополнительное образование. Хотел Зонтик учиться в художественной школе — хорошо, пусть ходит: Куромаку посчитал, что это может быть полезно, пусть и не особо. «Лучше это время было потратить на репетитора», — сказал он тогда, однако запрещать ничего не стал, пусть его недовольство и почти ощущалось в воздухе. Только в одном цели Куромаку сошлись с желаниями его сына: Зонтик по своей сути является чистым гуманитарием — Куромаку, задумчиво почесав подбородок, заявил, что пусть тот сдаёт обществознание с иностранным языком. Тут даже недовольного комментария не было.       Короче говоря, Куромаку явно не привык считаться с чужим мнением, вернее, он считался, но с неохотой. Хотя, как думал Пик, будь Зонтик не таким пассивным и слабовольным и умей он вступать с отцом в конфликт, Куромаку бы легко уступил. В конце концов, Куромаку был не таким уж и бессердечным. Просто его методы воспитания были несколько жёсткими. Если точнее, из себя они представляли игнорирование.       Разумеется, Пик не раз пытался донести данную мысль до Зонтика, но тот лишь отмахивался — мол, отец лучше знает. Потом и Пик махнул рукой, и тема была забыта.

*

*.................*

      Шестое сентября.       Уроки только что закончились, и Пик несколько вяло плёлся в раздевалку. На этот раз он точно знал, что домой пойдёт один, без компании кузена — тот, едва закончились уроки, живо убежал к репетитору, к которому Пик не ходил. Начались привычные школьные будни, сулящие собою большой загруз, как это всегда бывает в лицеях.       Спал Пик сегодня от силы часов пять, что неудивительно, так как взрослые ожидаемо засиделась до полуночи. Таким образом оказался дома Пик лишь в час ночи, а встал в привычные полседьмого утра. Так что некоторая рассеянность на протяжении всего дня была вполне себе ожидаемой.       Пик вдруг почувствовал резкий толчок в правое плечо, после чего, нелепо крутанувшись на месте, отлетел к стене, благо, не ударившись головой, и съезал по ней вниз. По полу разлетелись учебники, и Пик невольно нахмурился. Он всегда ходил с закрытым рюкзаком.       Впрочем, владелец разбросанных учебников нашёлся тут же — у противоположной стены, приглушённо рагаясь, собирал в рюкзак учебники Вару. Это был одноклассник Пика. Он был ниже него на полголовы, с немного кудрявыми зелёными волосами и вечными салатовыми очками со спиралями на носу. Одет Вару был как обычно, то есть отнюдь не в школьную форму. А если точнее, то в синий свитер и тёмно-зелёные брюки.       — Совсем идиот? — простодушно поинтересовался Пик, поднимаясь с пола и закидывая свой рюкзак, оказавшийся всё же застёгнутым, на правое плечо. — Смотри, куда бежишь.       — Не обязан, — мерзко хихикнул Вару, ровно как и всегда и со всеми. — Когда-нибудь ты будешь сам мне дорогу уступать, староста. Бубейный чёртов.       Пик на это только закатил глаза. Обычно он предпочитал сего индивида игнорировать, но не всегда удавалось. На прозвище «Бубейный» он забил уже давным-давно — в конце концов, обычно Масть человека до её определения судилась по Масти более сильного родителя. В его случае это была мать — Пик считался псевдо-Трефовым, ровно как и его кузен. Впрочем, отец Пика был Бубновой Масти, так что Вару ожидаемо к этому прицепился. Вару в общем был на редкость мерзким человеком, поддерживающим определение статуса в обществе Мастью, — и чем сильнее Масть, тем выше статус. Себя же Вару опрометчиво называл «королём-вождём», а Пика — «будущим бывшим старостой». Как считал сам Пик, в Вару пусть и был потенциал, он был слишком ленивым и безответственным — и как только умудрился в этот лицей попасть? И, что более интересно, как умудрился до сих пор из него не вылететь?       У Вару оба родителя, насколько знал Пик, — а он этим, откровенно говоря, не интересовался — были Червовой Масти. А Червовая Масть, на минуточку, была намного слабее Трефовой. Хотя, как однажды подметил Пик, Вару был ни капли не похож на своих родителей. И дело тут было отнюдь не в цвете волос — всё же волосы можно легко покрасить с помощью магии любой Масти без вреда для них. Если, например, Зонтик был довольно сильно похож на мать формой лица, на отца — телосложением, а глаза у него были такого же цвета, как и у бабушки по отцовской линии, то Вару был решительно не похож ни на свою мать, ни на отца. Пик видел вблизи родителей Вару лишь единожды, да и было это год назад, но свои впечатления от той встречи он помнил отлично.       — Кто бы говорил, — в конце концов отозвался на колкость Пик. У него не было ровно никакого желания спорить с таким человеком, как Вару. Это было попросту пустой тратой времени.       — Долго ответ выдумывал, а? — Вару в конце концов собрал учебники с пола, запихнул, иначе не скажешь, их в рюкзак и живо вскочил на ноги. Он, очевидно, был только рад очередному конфликту.       — Нет, — Пик пожал плечами. — Просто не думаю, что мне есть, о чём говорить, с тем, кто судит по предположительной Масти.       Вару раздражённо фыркнул.       — А я вот возьму и окажусь Пиковым. Причём таким сильным, что мне все преклонятся. И тогда ты возьмёшь свои слова обратно.       — Нет, тебя просто казнят, — простодушно ответил Пик.       — А вот и нет! — Вару сложил руки на груди и надменно приподнял голову. — Вот увидишь, я, даже если окажусь Трефовым, что, так уж и быть, более вероятно, подчиню всех, кто слабее.       Пик закатил глаза. Всё же Вару временами был не менее раздражающим, чем тупой подросток. Да и вёл себя соответствующе.       — Вару, скажи честно, — он вздохнул, — ты расист?       — Нет, — тут же ответил тот, — это не более чем естественный отбор. Хех. Если ты понимаешь, конечно.       — Ну и идиотизм… — Пик тоже фыркнул. — Не удивлён, что у тебя нет друзей.       Судя по виду Вару, данное замечание его нисколько не задело. Он лишь широко улыбнулся.       — Чего это ты? Аргументики закончились, Бубейный? — ехидно усмехнулся он.       — Нет, — Пик повёл плечами, — просто мы вроде как не в Средневековье живём. Хотя, я думаю, там бы твои взгляды одобрили. И, одобрив, отправили бы в ряды шутов. Ты же у нас, как никак, «Червяковый».       А вот это замечание, судя по всему, попало в самую точку. Вару побледнел и зло оскалился. Пику показалось, что его даже немного затрясло от злости, но тут же понял, что всё же показалось, — это просто пробегающие мимо пятиклассники, пребывающие на дополнительных занятиях, торопились на урок. Да, второй смены в лицее под номером тринадцать не было — только дополнительные занятия.       Прозвенел звонок, и Пик, показательно гордо развернувшись, продолжил путь в раздевалку, оставив Вару злиться в гордом одиночестве. Разговор, как считал Пик, исчерпал себя.

*

*.................*

      Одиннадцатое сентября.       В субботу, учебный для абсолютно всех учащихся лицея день, Зонтик снова не смог прогуляться после школы. Ровно как и, впрочем, в прошлые дни. И завтра, судя по его словам, тоже не сможет — репетиторы, уроки и ещё раз репетиторы. Пик как никогда сильно ощутил, что свободного времени в этом году у Зонтика не будет. Конечно, его и раньше было немного, но сейчас не осталось, судя по всему, совсем.       Конечно, и Пик, как и было сказано его дядей, тоже ходил теперь к части репетиторов вместе с кузеном, но то была лишь половина всех занятий, куда был записан Зонтик. Иногда Пик, откровенно говоря, поражался, как Зонтик умудряется всё успевать и при это спать и не доводить себя до нервного срыва. А ведь это была только лишь первая, ладно, вторая неделя учёбы!       Ну, впрочем, также становилось понятно и то, почему Зонтик так вяло сопротивлялся, когда Куромаку снова надумывал его куда-нибудь записать, — на это попросту не было ни сил, ни желания.       Эх. Бедный кузен.       Так или иначе, на данный момент Пику надо было спешить домой — отец сегодня вернётся домой раньше, а это значит, что они всей семьёй куда-нибудь пойдут. Такие дни, увы, были весьма редки, поэтому задержаться сейчас было бы неправильно.       Жил Пик недалеко от лицея, в котором учился, — идти надо было всего двадцать минут… по дворам. Его семья и семья Зонтика, несмотря на близкое родство, разительно друг от друга отличались. Куромаку предпочитал, несмотря на откровенный минимализм, продолжать традиции своей семьи и передавать её наследие. А большой особняк в наследие именно входил, к сожалению или к счастью.       Данте с Клеопатрой, несмотря на то, что были обеспеченными, предпочитали жить в самой обыкновенной квартире серой девятиэтажки, пусть и недалеко от центра города. Эдакое посредственное пятно на яркой картине культурной столицы.       По дворам Пику ходить нравилось. В особенности осенью. Смотреть, как сороки резво скачут по ещё только слегка сухим листьям, смотреть на тёмные закоулки издалека, смотреть, как куда-то спешат люди… несмотря на очевидную интроверсию, ему это казалось по-своему уникальным.       Вдруг откуда-то послышался небольшой «бум», словно кто-то разом наступил на десяток надутых коробок из-под сока. Пик, до этого пребывающий в своих мыслях, чуть ли не подпрыгнул на месте и начал озираться.       Но звука не повторилось.       «Показалось? — он нахмурился и потёр переносицу. — Да ну, бред, я ещё не выжил из ума, чтобы слышать фантомные звуки… Тогда что это было?»       Раздумывал он недолго. В этом месте сейчас было абсолютно путынно — кроме него, людей не было. Значит, в случае чего позвать на помощь будет некого. Пик достал телефон и зашёл в звонки. Набрал номер полиции, но на кнопку вызова не нажал, а вместо этого погасил экран и направился к ближайшему узкому пространству между домами, стараясь не наступать на редкие жёлтые листья.       Едва он подошёл к своеобразному закоулку, как послышался удар, приглушённый крик, а затем громкая ругань. Ещё два голоса что-то кричали, причём они явно были недовольны. Пик осторожно выглянул из-за угла, продолжая держать телефон навесу.       Как оказалось, заглянул он в самый разгар драки. Два незнакомых ему парня активно кого-то осаждали, причём трудно было сказать, успешно или нет. Пик чуть прищурился. «Кем-то» оказался… Вару? А что этот тут делает? Однако это был точно он.       — Эй, — громко крикнул Пик, бесстрашно выходя из-за угла. — Что вы тут устроили? Мне полицию вызвать?       Действо тут же прекратилось. Два незнакомца, посмотрев сначала друг на друга, а потом на телефон в руке Пика, что-то раздражённо пробормотали и тут же, сорвавшись с места, убежали в противоположном направлении, видимо, приняв Пика за взрослого из-за его высокого роста и низкого голоса. Вару, кряхтя, поднялся и уставился на Пика.       — Ну и что ты, по-твоему, делаешь? — недовольно спросил он. — Тебя просили встревать? Нет! Если бы не ты, я бы тут же их раскатал!       Впрочем, сразу после этого Вару вытер кулаком хлещущую кровь из носа, пошатнувшись. Пик отметил, что выглядело это ни капли не круто, что бы там ни показывали в фильмах. Он скривился от отвращения.       — Тебе скорую вызвать? — вместо ответа спросил Пик.       Вару почему-то побледнел и чересчур активно завертел головой.       — Только попробуй! — угрожающе воскликнул он. — Я сам всё сделаю. Иди куда шёл!       Ещё с минуту Пик наблюдал за тщетными попытками одноклассника нормально ходить — получалось у него лишь медленно передвигаться, еле как переставляя ноги, держась за стену.       — У тебя телефон-то есть? — наконец спросил он.       — Есть, но не с собой, — был уже чуть менее раздражённый ответ.       — Твоим родителям позвонить?       На несколько секунд повисла тишина, сопровождаемая лишь тяжёлым дыханием Вару.       — Чёрт с тобой, — он зло опустил голову, — звони уже. Номер сейчас скажу.       — За тобой должок, — Пик ухмыльнулся, набирая под диктовку номер.       — Что?! Да как ты…       — Шучу, успокойся.       И он позвонил.