Приключения Жаклин

      Жаклин было семь, когда она под руководством папы и чутким надсмотром мамы начала обучаться, как любил выражаться д’Артаньян, искусству шпаг. Это искуство давалось ей хорошо, даже лучше, чем шитьë, готовка и грамота. Д’Артаньян любил говорить, что Жаклин пойдёт по его стопам и станет настоящим мушкетёром его величества, но Констанция тут же напоминала ему, что Жаклин — девочка, а значит её ни за что не примут в мушкетёры, будь хоть сам д’Тревиль её отцом. Д’Артаньян на это заявлял, что Жак — настоящий мужчина, ведь сражается ничуть не хуже их (в семилетнем возрасте, конечно), и что он смел, отважен, горд, как истинный гасконец. Жаклин стояла рядом и кивала, обрадованная тем, что её считают настоящим мужчиной, истинным гасконцем и прекрасным мушкетёром. Вернее, она такой будет, когда немного подрастёт и ей исполнится, например, шестнадцать.       А пока Жаклин занималась тем, что помогала маме, сражалась с отцом и вляпывалась в различные приключения, например, помогла Анри д’Эрбле, сыну папиного друга Арамиса и герцогини де Шеврез, отыскать потерявшуюся дряхлую, но горячо любимую Анри кошку Матильду. Дело в том, что эту кошку ему подарил сам кардинал Ришелье. Когда Анри было пять, Арамис взял его к д’Тревилю, чтобы тот ощутил весь дух мушкетёров. По правде говоря, Анри не хотел быть мушкетёром, а хотел быть аббатом, но умный и повидавший многое Арамис заявил ему, что так ему будет проще найти трёх преданных друзей и хорошенькую любовницу. Любовница, в виду его малолетства и существования Жаклин, Анри была не нужна, но от друзей он отказываться не хотел, поэтому согласился прийти к д’Тревилю. И именно в это время к нему пришёл и кардинал, вместе с чёрной кошкой, которую он нашел, когда следил за королём, который следил за Анной, которая следила за Бекингемом, который пытался проникнуть во дворец, маскируясь под куст. Ришелье очень любил кошек, но эта была полностью чёрной, и как он не старался, любитель красного не смог отыскать на ней ни одного светлого пятнышка, а полностью чёрные кошки, как известно, приносили беду. И вот, когда кардинал попросил де Тревиля забрать кошку себе, в кабинет вошли Арамис и Анри, и последний несмотря на все его усилия вести себя прилично, не смог не сказать отцу:       — Пап, смотри, там Красная Шапочка с котиком!       Де Тревиль не выдержал и засмеялся, а смеялся он всегда очень долго. Арамис за это время успел решить, что пойдёт в аббаты, передумать, и так двадцать семь раз. Впрочем Ришелье на высказывание Анри не обиделся, а в наказание за неподобающее поведение вручил ему чёрную кошку на воспитание, и пригрозил, что если он ещё раз скажет такое, то мушкетёром он не станет. Матильду, такое имя придумал кошке Анри, кардинал пообещал навещать раз в месяц и следить за тем, чтобы она жила хорошо. Анри поклялся, что будет всегда заботиться о старой кошке, и кардинал их отпустил. А на следующий день уже весь Лувр знал, что настоящее имя Ришелье — Красная Шапочка. Кто проговорился об этом инциденте так и не удалось выяснить, сколько не угрожал лишением свободы Рошфор капитану королевских мушкетёров де Тревилю.       И вот так получилось, что Матильда пропала, причём за день до ежемесячного прихода в дом Арамиса кардинала. Естественно Анри перепугался не на шутку, и для поиска кошки сына Арамис выпросил у де Тревиля целых сто мушкетёров. Как ему это удалось, известно только ему самому, де Тревилю, Атосу и Миледи. Мушкетёры искали везде: в доме Арамиса, на всех улицах огромного города Парижа, в кабинете кардинала, в тавернах, в Бастилии, в шкафу Анны Австрийской с сидящим в нём полуголым Бекингемом, но так и не смогли найти кошку. Тогда Анри попросил помощи у Жаклин.       Жаклин и Анри дружили, наверное, с самого младенчества, как дружили их отцы. Констанция рассказывала, что, когда она забеременела, д’Артаньян поспорил с Арамисом, что его сын будет сильнее тогда уже родившегося маленького Анри. Сын, правда, у д’Артаньяна так и не родился, зато дочь не раз одолела Анри на игрушечных шпагах. А вот Леона, сына другого папиного друга Портоса, она, к своему стыду и разочарованию, одолеть никак не могла, но д’Артаньян постоянно говорил ей, что когда-нибудь она точно выбьет из его рук шпагу раньше, чем он из её. Дочь же Портоса — Анжелика вообще никогда не брала в руки шпагу и готовилась в будущем стать монашкой.       Именно в доме Портоса Жаклин и решила искать Матильду, ведь всем известно, что в доме данного мушкетёра еды больше, чем кошек у Ришелье. Еду, как впрочем и всё остальное, нужное для жизни, покупали на деньги из сундука бывшего, ныне покойного мужа жены Портоса — господина Кокнара. Портос ходил в позолоченном плаще с позолоченной шпагой, и даже у его коня было позолоченное седло. Почему Леон и Анжелика не ходили в позолоченной одежде, для Жаклин оставалось загадкой.       — Эй, Лëнька, — нагло сказала Жаклин, как только она и Анри зашли в дом Портоса с позолоченной крышей. — Выходи, дело есть.       — Я не Лëнька, я Леон, — уже в какой раз поправил подругу сын Портоса.       — Это для кардинала Ришелье ты Леон дю Валлон да Перрон или как там тебя по имени-фамилии, а для меня ты Лëнька.       — А тебя, вероятно, мне стоит называть Жаком?       — Можешь Жаком, можешь Жаклин, мне без разницы, — пожала плечами девочка. — А ты Лëнька.       Леон будучи воспитанным, как истинный благородный мужчина, таким же истинным благородным мужчиной решил уступить этой вредной девчонке право называть его «Лëнькой». В конце концов, того же Анри они регулярно называют Генрихом V из-за того, что как-то раз им вчетвером пришлось маскировать Бекингема под вазу с цветами (хотя, в конечном результате он был больше на какую-то нечисть), и тот постоянно обращался к Анри на свой английский манер — «Генри».       — Ладно. Но по какому случаю вы решили позвать меня? — спросил Леон.       — Матильда пропала, — печально сообщил Анри. — И даже записки или платочка не оставила, как всегда делали мои отец и мать. Наверное, я недостаточно хорошо еë воспитал.       — Матильда? Та самая кошка, которую вы как-то раз привели к нам в дом, а она съела все наши запасы продовольствия за три часа? — спросил Леон. — И которую ты получил в подарок от кардинала Ришелье?       — А ты знаешь ещë каких-нибудь кошек с именем «Матильда»? — скептически спросил Анри.       — Нет, — ответил Леон. — Но я должен был уточнить во избежания недопониманий. И я помогу вам найти еë. Какие у нас есть версии? Может быть, еë кто-то похитил?       — Мы думаем, что она решила перекусить вашей изысканной пищей, — сообщил Анри. — Снова.       — Ох, но отец с прошлого случая хранит всю еду в огромном подвале с железной дверью на таком же железном замке, — сказала зашедшая в комнату Анжелика. — Извините, я случайно услышала ваш разговор и решила помочь. Вы не против?       — Конечно мы не против, Ангелочек, — кивнул Леон, имевший странную привычку звать любимую сестру только «Ангелочком», «Ангелом» или «Ангелюшей».       — А может быть у вас в подвале есть щель, куда Матильда и пролезла? — предположила Жаклин. — Вы же знаете Матильду — она просто обожает пролезать в щели!       — Я не замечал никаких щелей, — с сомнением произнëс Леон.       — Значит, ты просто плохо смотрел! — заявила Жаклин. — Или зрение у тебя, как у крота. А у меня, как говорит отец, взгляд орла, поэтому я точно увижу еë.       — Нельзя увидеть того, чего нет. Даже если у тебя взгляд орла, — справедливо заметил Леон.       — Спорим, что увижу! А проигравший должен будет пробежать сотню кругов вокруг вокруг Лувра.       Леон ненадолго задумался. Нет, бежать сотню кругов вокруг Лувра он не боялся, тем более он был абсолютно уверен в своей правоте. Однако, Портос всегда учил его не спорить с девочками, а Жаклин, как несмотря на еë постоянные попытки походить на мальчика (Арья Старк одобряет!), всë же была девочкой. Вот только она столь же постоянно и очень активно нарывалась на спор, поэтому Леон всë-таки решил согласиться. Разумеется, только в этот раз и никогда больше.       — Ладно, и надеюсь, ты не слишком устанешь, когда будешь бегать вместе с котами кардинала.       — Посмотрим ещë, кто из нас будет бегать! — воскликнула Жаклин.       — К чему всё эти споры? — миролюбиво спросила Анжелика. — Разве нельзя жить мирно?       — Ты девочка, Анжелика, ты не понимаешь, что такое азарт, — сказал Анри.       — Но Жаклин тоже девочка.       — Да, но она другая девочка, — пояснил Анри. — Омальчишечная.       — С жалом в одном месте, — добавил Леон. — Ну в том, которое неприлично упоминать при дамах.       Жаклин фыркнула.       — А сам-то? Помнишь, как мы все вместе сорвали с клумб Ришелье цветы для Бекингема, чтобы тот отнëс их к Анне Австрийской, а потом полдня бегали от гвардейцев? Отец ещë мне сказал тогда, что я точная копия его, а мама попросила «больше не выполнять столь опасных поручений герцога».       — Бекингем — друг моего отца. Я не мог отказать ему в помощи. Таков кодекс чести, и мой отец Нед Старк учил меня всегда следовать ему.       — Что ж, раз все детали спора улажены, не мог бы ты, Леон, отвести нас к подвалу? — попросил Анри. — Ведь до прихода Ришелье осталось всего несколько часов, и он, когда узнает о пропаже Матильды, очень расстроится, а мой отец говорил, что в возрасте кардинала расстраиваться очень вредно для здоровья.       Леон кивнул. Он провëл друзей через несколько комнат прямо к двери, ведущей в подвал. Дверь действительно была железной и на ней действительно висел железный замок, но никакой щели пока что не наблюдалось. Жаклин подошла к двери, внимательно изучила еë на предмет наличия щелей, и, наконец решив, что в настолько крепкой двери они попросту не могут появится, принялась всë с тем же вниманием осматривать стены.       — Просто признай, что у нас нет никаких щелей, — предложил Леон подруге.       — Вот ещë! Жаклин д’Артаньян так просто не сдаëтся! Ведь так делают все истинные гасконцы!       — Но ведь ты только наполовину гасконец, ведь твоя мать — парижанка, — тихо произнесла Анжелика. — Пожалуйста, не обижайся на меня за эти слова, я говорю то, что велит мне сердце и вера — правду.       — Мой отец говорит, что гасконскую кровь нельзя перекрыть даже королевской, — не согласилась Жаклин. — Поэтому я истинный гасконец, а значит я продолжу искать в этой стене щели!       — Я предлагаю более простой вариант узнать, если там Матильда или нет, — сказал Анри. — Мы можем поднести к двери жареную форель. Матильда очень любит еë, и если она сейчас там, в подвале, то она непременно почувствует запах и придëт.       — У нас как раз есть жареная форель на кухне, приготовленная к ужину! — обрадовано воскликнула Анжелика.       — Но родители запретили нам еë брать, — напомнил сестре Леон. — Даже под предлогом помощи Бекингему.       — Но ведь Анри наш друг! — запротестовала Анжелика. — К тому же, мы можем расстроить красного кардинала, а наш долг, как жителей Франции, помогать не только Бекингему и королеве с их запретным и очень-очень-очень тайным любовным романом, но и ему!       — Ты права, Ангелочек. Честь вынуждает меня ослушаться наказов родителей, — кивнул Леон. — Я пойду за форелью, а вы подождите тут, — с этими словами он вышел из комнаты и пошëл в сторону главных, с точки зрения Портоса, частей дома — столовой и кухни.       — Пока ты там ходишь, я найду щель! — крикнула ему вслед Жаклин.       Леон решил оставить слова подруги без комментариев. Сходил за жареной форелю он довольно быстро, и уже через пять минут форель, нацепленную на крючок удочки, поднесли к железной двери. Удочку, оказавшуюся довольно тяжëлой, держали Анри и Леон вместе, милашка Анжелика подбадривала их словами, а Жаклин, которой так и не удалось найти щель, приговаривала: «Ловись, Матильда старая, ловись, Матильда дряхлая». Не смотря на все старания детей, Матильда так и не появилась (да и к тому же удочка в конце концов сломалась от сильного напряжения и чересчур давящих на неë ребят), но вдруг Анри, готовый уже окончательно сдаться, услышал жалобный и очень тихий слабый писк.       — Это она! Это Матильда! Я уверен в этом! — крикнул он. — Матильда держись, сейчас мы протараним дверь!       — И чем мы еë будем таранить? — скептически спросил Леон. — Сборником всех стихотворений твоего отца? Эту железную дверь установил лично мой отец, поэтому я твëрдо уверен, что она выдержит всë: конец света, всемирный потоп, Бекингема, бегущего целовать Анну Австрийскую со скоростью света.       — Так, но если Матильда туда попала, значит, тут всë же есть щель? Или что-то другое, — Жаклин задумчиво посмотрела на стену. — Помните приключенческие романы, где герои нажимают на определëнную часть стены, после чего открывается потайной ход?       — Что ж, тут я думаю, что ты права, Жаклин. В конце концов, не зря среди соседей ходят слухи, что бывший хозяин этого дома, господин Кокнар, обожал такие штучки. Так что, быстро ищем нужную часть стены! — скомандовал Леон.       Нужная часть стены нашлась довольно быстро, наверное, потому что этих частей в принципе было немного, а может, дело было в том, что тихий писк не смолкал ни на минуту, давая нашим доблестным героям всë больше мотивации. Впрочем, это не так важно, как то, что после нажатия на нужную часть стены (а она находилась в самом низу, то есть очень близко к полу, а также довольно близко к двери), рядом с ней открылся маленький потайной проход, по которому могло пройти животное не крупнее кошки. И когда Анри заглянул в него, он, к своей огромной радости, увидел пару светящихся кошачьих глаз.       — Матильда! Идëм скорей ко мне! Я не сержусь на тебя, но вот мой отец, вероятно, будет читать тебе проповедь где-то примерно несколько часов.       Как ни странно, Матильда не торопилась выходить из своего убежища. Тогда Анри присмотрелся повнимательней, и, к своему большому удивлению, помимо очертаний взрослой кошки увидел маленькие едва заметные живые комочки, прижавшиеся к еë телу. Это заметила и Анжелика, решившая выяснить причину такой медлительности старой кошки.       — Там же котята! Матильда недавно стала многодетной мамой! — умилилась дочь Портоса.       — Так вот почему она ушла! Она искала безопасное место для своих котят, — догадалась Жаклин.       — И этим «безопасным местом» посчитала наш подвал с едой, — добавил Леон. — Но, так как в сам подвал она попасть не смогла, то ей пришлось отыскать этот тайник, который судя по всему раньше использовали для хранения денег, но тот почему-то закрылся (возможно от сегодняшнего сильного ветра, служанка как раз недавно собиралась помыть окна в этой комнате), и она оказалась запертой.       — Звучит логично, но как нам теперь еë оттуда достать? — спросил Анри. — Она категорически не хочет выходить.       — Значит, надо позвать наших отцов, — заявил Леон. — И извиниться за испорченные удочку отца и запечëнную форель мамы.       — Кстати, насчёт форели, — Анри аккуратно взял рыбу и бросил еë своей кошке. — Матильда, ешь!       Вот так и получилось, что эта история закончилась совершенно хорошо. Отец Жаклин на пару с Портосом и Арамисом вытащили всë многодетное семейство, включавшие Матильду и семеро котят. Некоторые из них были чëрными, другие — рыжими, третие — чëрно-рыжими, что давало весомые поводы считать отца семейства рыжим котом. Жаклин отбегала несколько кварталов, но наглого кота-уклониста, не желающего платить алименты в виде мышей (всë-таки не зря говорят, что у рыжих нет души), так и не нашла. Самого рыжего-бесстыжего котëнка Анри торжественно назвал Роном, а единственную девочку (тоже рыжего окраса) — Джинни. Что касается испорченной удочки, то Портос совершенно не расстроился поэтому поводу, сказав, что у него таких штук сорок, не меньше, а за форель госпожа Кокнар сделала детям строгий выговор, но после не удержалась и скормила очень довольной Матильде ещë три огромных рыбы.       Спор Жаклин с Леоном завершился весьма необычно, ибо ни одна из сторон не оказалась полностью правой, ведь никто не мог с точностью сказать, можно ли считать тайник щелью или нет. В результате сто кругов вокруг Лувра пришлось бежать обоим. Естественно, как только Констанция и госпожа Кокнар узнали о споре, они сразу же попытались отменить забег, но Жаклин и Леон к тому времени успели заключить новый спор, а именно: кто быстрее пробежит всю дистанцию. Где-то на седьмом круге, когда Леон потихоньку начал вырываться вперёд, к ним подошёл разъярённый Людовик XIII и приказал им идти прочь и не мешать ему ловить герцога Бекингема сачком для ловли бабочек. На этом споры двух дерзких друзей и завершились.       А на следующий день Анри торжественно представил кардиналу всю кошачью семейку. Ришелье был настолько счастлив от столь чудесного события, что целый месяц ходил в приподнятом настроении и не интрижил интриги, наконец-то дав Анне Австрийской вдоволь нацеловаться с еë любимым Джорджем в шкафу.       Но всë это, впрочем, было лишь только началом приключений Жаклин д’Артаньян, а также Анри, Леона и Анжелики, и впереди их ждало ещë много опасностей, сражений и просьб Бекингема замаскировать его под тучку. Но все они справятся со всем, ведь их девизом всегда был девиз их же отцов: «Один за всех, и все за одного!»